***
Шэнь Цинцю, сколько он себя помнил, называли змеей, плюющейся ядовитыми словами. Лорд пика Цинцзин умел врать не краснея, не стыдясь, не меняясь в лице, говоря так, словно сам верил в свои слова, но сейчас не мог ничего сказать. Его ученики, словно снова став послушными детьми, сидели перед безмолвствующим учителем, ожидая ответа. Они хотели правды, и легко бы поняли, откажи Шэнь Цинцю им в этом. Опустив веер, Шэнь Цинцю с тихим стуком положил его на стол, обращая взгляд на мужчин, сидевших напротив. Статные. Сильные. Могущественные. На месте двух молодых господ вдруг возникли два мальчика: один постарше, смотревший прямо со спокойной уверенностью, а другой помладше, хватающийся за руку брата, как за последний шанс спасения. Когда братья впервые пришли на пик, они были детьми, а теперь же в их руках сосредоточилась сила, чьи следы оставались незаметными для других, но не для того, кто их когда-то учил. Вместо вечно веселого, не умеющего оставаться на одном месте ребенка, освещающего мир своей улыбкой, в бамбуковую хижину вошел демон, рожденный, чтобы повелевать, способный одним движением отнять чью-то жизнь. Отнимавший жизни. След убийства не скрыть. Он остается в душе, особенно, если ты этого не хотел. Шэнь Цинцю было это знакомо. Но самое страшное таилось рядом. Умный, внимательный юноша, помогавший всем, кому мог, пленявший всех вокруг своей добротой и пониманием, разбился о бесплодную землю Бездны. А его место занял гордый господин, скрывающий свой свет под броней, доверяя его лишь близким. Но Шэнь Цинцю видел. Видел за темно-зелеными шелками такое же огромное, способное на прощение сердце, которое когда-то горный лорд — нет, Шэнь Цзю — возненавидел, которому завидовал, которое не захотел разбивать. А потом растоптал, напав вопреки мольбам, сбросив с обрыва в пучину ада. Почему Вы не убили меня? Шэнь Цинцю хотел закричать на этих двоих, разбить вдребезги все маски, всю защиту, докопаться до сердцевины, до самой сути. До светлой сути, не погибшей даже спустя три года. Когда-то на свете жили еще два брата. Им судьба не подарила ни заботливой старшей сестры, ни надежного укрытия, ни крыши над головой. Даже свободы им не досталось. И те братья тоже очень сильно любили друг друга, обещали никогда не бросать. Но старший бросил и покинул младшего, забрав с собой весь свет, который они делили на двоих. Сердце, израненное мирской несправедливостью, болью потери и крушениями надежд, покрылось трещинами и почернело. Почему вам повезло? Почему судьба оставила вас друг другу? Почему не отняла друг у друга? Шэнь Цинцю не мог объяснить то, что сделал. Не потому что не нашел слов, а потому что не мог выдавить их из горла. Эти двое бесили его одним своим существованием, как вечное напоминание того, чего у него не было, чего, по мнению судьбы, он не был достоин. В то же время Шэнь Цинцю отчаянно не хотел, чтобы их узы что-то разорвало. Они были достойны лучшего. Все на Цинцзин были достойны лучшего. Кроме самого Шэнь Цинцю. Если бы в тот день красная метка не засияла на лбу Ло Бинхэ, а позади не открыла бы уродливую пасть Бездна, то горный лорд пика Цинцзин ничего бы не сделал. Он с радостью бы принял лестные замечания об учениках, вернулся на пик и еще долго бы смеялся над Лю Цингэ, потому что именно вершина ученых забрала первое место. Он бы продолжил учить молодых заклинателей. Продолжил бы смотреть, как неуклюжие дети становятся статными взрослыми. Шэнь Цинцю хотел увидеть, как его ученики достигнут бессмертия. Хотел бы лично увидеть, как один из них становится лордом Цинцзин. Он хотел, чтобы это был Шэнь Юань. Но все сложилось иначе. От лап мерзких монстров погибли адепты, трупы усеяли ущелье. И в этот момент, когда земля пропиталась кровью вчерашних детей, Ло Бинхэ раскрыл свое наследие. Шэнь Цинцю не любил демонов. А кто их любил? Но Шэнь Цинцю когда-то звался Шэнь Цзю. А Шэнь Цзю был рабом. Он не выбирал это, не желал этого, ненавидел свою участь, но ему пришлось ее принять. Заклинатели бы убили Ло Бинхэ, если бы узнали о его наследии. Небесный демон? Да, он не может быть не виноват. И не важно, что он ребенок. И не важно, что сам пострадал. Не важно, что скажут его учитель, шисюны и шицзе. Даже слова главы Цанцюн потонут в общем гуле жажды крови. Вместе с Ло Бинхэ умрет и Шэнь Юань. «Братья спасаются вместе или вместе умирают», — так когда-то сказал Юэ Цинъюань, когда еще был Ци-гэ. Так, когда-то повторил Шэнь Цзю, уже будучи Шэнь Цинцю. Так, чувствовали Шэнь Юань и Ло Бинхэ. Так, они желали жить. По большому счету, Шэнь Цинцю никогда не любил Ло Бинхэ. Мальчик подходил Цинцзин, хорошо учился и смог найти друзей. Но он был единственным, кто не нуждался в Цинцзин. Всем остальным было это нужно. Мин Фаню, скованному положением родителей в обществе. Нин Инъин, лишившейся семьи слишком рано, не верящей в себя, желающей жить для других. Цзян Шэнхо, не принятому семьей. Даже Шэнь Юаню был нужен Цинцзин, по-своему, но нужен, просто это стало не сразу понятно. А Ло Бинхэ не нуждался. У него был брат, защищающий его, любящий безоглядно, всепоглощающе. У него был талант, позволявший учиться на любой вершине. Ло Бинхэ был любопытным, находчивым, усердным юношей. Он подходил Цинцзин. Но не тому Цинцзин, который был создан Шэнь Цзю. И все же, Ло Бинхэ был его учеником. Шэнь Цинцю правил мальчику осанку, ставил руку, чтобы тот писал правильно. Шэнь Цинцю был там, когда Бинхэ вернулся с Ваньцзян с мечом в руке. Шэнь Цинцю был там, когда мальчик впервые полетел на клинке. Шэнь Цинцю хотел быть там, когда Ло Бинхэ обретет бессмертие. Метка Небесного демона все изменила. Заклинатели бы не увидели ни наивности, ни бескорыстия, ни любви к миру. Шэнь Цинцю не хотел видеть, как умирают его ученики. Он бы этого не перенес. Демонам нет места в мире людей. Единственный выход — смерть. Но Шэнь Цинцю не мог их убить. Не мог убить Шэнь Юаня, который наверняка защитил бы брата собственной грудью. Черное сердце слишком долго били со всех сторон, Шэнь Цинцю не хотел наносить последний удар самостоятельно. Разочарование, ставшее последним, что учитель увидел бы в глазах любимого ученика, являлось бы лорду Цанцюн в кошмарах, сразу после горящего алым пламенем поместья и оглушающих криков детей, среди которых явственно слышался голос Ци-гэ. Демонам нет места в мире людей. Но Царство демонов как раз то, что нужно. Шэнь Цзю знал, если пройти через Бесконечную Бездну, то можно попасть к демонам. Шэнь Цинцю знал, что Бездна — Ад на земле, самое ужасное место, попасть в которое никто не пожелал бы и врагу. Но Шэнь Цинцю знал еще кое-что. Никакой ад не страшен, если рядом тот, кто заменяет тебе Рай. И Шэнь Цинцю желал. Желал своим ученикам попасть в Бездну, пройти через нее и вернуться. Живыми, сильными и могущественными. Вернуться и доказать, что в мире есть что-то сильнее ненависти и ярости Бездны. Доказать, что в мире еще осталась любовь, способная разрушить мрак. И не важно, какая это любовь. Ло Бинхэ и Шэнь Юань должны были вернуться и прийти на Цинцзин. А потом должны были убить своего учителя. Сколько раз Шэнь Цинцю говорил на уроках, что человек, обладающий большим сердцем, может простить многое. На свете мало чего нельзя простить. Можно забыть о глупости, об оскорблениях и даже о жадности, но не о предательстве. Предательство не простительно! — сказал Шэнь Цинцю когда-то, но предал сам, сбросив тех, кого перед небом обещал учить, растить и оберегать, в ад. Вот только в глазах Ло Бинхэ и Шэнь Юаня не было жажды убийства. Нет, в глазах плескалось лишь желание найти ответ и боль, смолью залившая чарующую глубину глаз Бинхэ, ядом разлитая по краям темно-зеленой листвы Юаня. — Вы плохо усвоили мой урок. Ничего более Шэнь Цинцю не был в силах произнести. Лед, обычно щитом закрывавший глаза, всегда ранил заклинателя изнутри, а теперь треснул, заставляя спрятанной далеко в самый темный угол сердца надежде выйти на свет. Прежде, чем в воздухе могли оказаться слова, о которых каждый из них жалел бы до конца своих дней, Шэнь Юань сказал: — Еще один вопрос. Вы бы поступили по-другому? Если бы все произошло не на Собрании? Если бы на пятки не наступали заклинатели, жаждущие мести? Если бы у секты Цанцюн появился хоть шанс спрятать демона-ученика? Если бы вы могли поступить по-другому, вы бы предали своих учеников? — Как учитель я не желаю своим ученикам смерти, — голос тихий, дрожащий в конце фразы, но искренний. — Простите, что были не самыми прилежными учениками, — голос надрывный, будто Бинхэ готов разрыдаться. Ло Бинхэ хочет разрыдаться, но не станет позориться перед учителем. Своим учителем***
Возле бамбуковой хижины собралась интересная компания. Цзян Шэнхо спокойно ожидал, когда братья вернутся, Фай Цзи рядом нервно переминался с ноги на ногу, чем раздражал Лю Минъянь, прислонившуюся к ближайшему дереву. Синфу Сиван кидала обеспокоенные взгляды на дверь хижины, неуверенно теребя края рукавов. Нин Инъин пыталась казаться равнодушной, но получалось плохо, как впрочем, и у Мин Фаня, постоянно поглядывающего на дорожку, ведущую к общежитиям, ведь он был не уверен, должен ли он тут быть. Дверь открылась, и братья вышли из хижины, явив себя взору друзей. Шэнь Цинцю предпочел остаться внутри, потому что сегодняшний день был объявлен выходным, и дел за пределами дома у учителя не было. Повисло неловкое молчание. С прошлой встречи прошло три года, никто не знал, появилась ли за это время непреодолимая пропасть или все должно остаться, как прежде. Камень упал с души Шэнь Юаня. Видеть друзей живыми, здоровыми и определенно состоявшимися в жизни было достаточно, чтобы облегчить неприятный осадок долгой разлуки. Пусть возраст почти не сказался на молодых заклинателях, прибавив разве что Мин Фаню и Нин Инъин пару сантиметров роста, но каждый повзрослел. Можно было ожидать любой встречи, но когда Сиван уверенно преодолела разделяющее её и братьев расстояние и, ударив каждого по плечу, поочередно заключила их в объятья, Бинхэ и Юань несколько удивились: они не ожидали такого от тихой подруги. Пока пострадавшие от несправедливого избиения потирали совсем не болевшие плечи, остальные решили последовать примеру главной ученицы Цаньцао. — Мы так рады, что вы вернулись живыми, — сказала Сиван, рукавом стирая набежавшие на глаза слезы. — Разве мы могли иначе? — тихо, через силу преодолевая комок в горле, ответил Шэнь Юань, нетвердыми руками обнимая не сдерживающую рыдания Нин Инъин. Лю Минъянь, сохранявшая показательное спокойствие, с силой отвесила подзатыльник кузену и его брату, с обидой указав: — Мы о вас так волновались. А кое-кто мне задолжал гонку! — Шимэй Лю, не бей шиди Ло, — улыбаясь сквозь слезы выдавила Нин Инъин. — Они заслужили, — скрестила руки на груди Минъянь. — Мы так давно не виделись, а они только вернулись и сразу к учителю. — Для учеников Цинцзин манеры, прежде всего, — гордо произнес Мин Фань, доставая чистый платок и протягивая его Нин Инъин. — А шимэй Нин стоит перестать плакать, разве ты не рада видеть своих шиди и шисюна? Может шиди Ло и бесит порой, но не рыдать же из-за его возвращения! — Шисюн! — всплеснул руками Ло Бинхэ, не понимая, как мог скучать по этому человеку. Неожиданно трогательную сцену воссоединения прервали. Юноша в одеждах Цинцзин выбежал со стороны общежитий, радостно хохоча. Не рассчитав скорость, младший ученик не успел затормозить и врезался в спину Ло Бинхэ. Бормоча извинения, юноша отошел на пару шагов ближе к Цзян Шэнхо, окинул незнакомцев в темных одеждах восхищенным взглядом и выдохнул: — Вау! Прыснув в кулак, Цзян Шэнхо прокашлялся и отчитал юношу: — Вот к чему приводит беготня. Что за поведение? — сокрушенно помотав головой, Шэнхо продолжил. — шиди Ло, шисюн Шэнь, простите его. Это Цзао Чунь, наш новый ученик. — Шиди Цзао, поприветствуй и извинись перед шисюном Ло, — строго кивнул Мин Фань. Придя в себя от шока, юноша поклонился и сделал, как велели. — Этот шиди просит прощения, он не знал, что сегодня на пик прибудут шисюн Ло и шисюн Шэнь. Для этого честь видеть вас. — Эти шисюны приветствуют шиди Цзао, — первым ответ нашелся у Ло Бинхэ. Еще раз посмотрев на мужчину в темных одеждах, Цзао Чунь чуть запрокинул голову и улыбнулся, смотря прямо на Бинхэ. — Шисюн Ло крутой! Тихо посмеиваясь, Нин Инъин потрепала шиди по голове и велела: — Иди уже куда шел, дай нам поговорить с друзьями. Цзао Чунь попрощался и снова пустился бежать, не обращая внимание на сердитый окрик главного ученика. Закатив глаза, будто уже привыкнув к такому отношению, Цзян Шэнхо хмуро посмотрел на Фай Цзи. — Это ты научил его этому странному слову? — Почему сразу я? — воскликнул Фай Цзи, отворачиваясь от друга. — Когда на Цинцзин взяли нового ученика? — спросил наконец пришедший в себя Шэнь Юань. — Через некоторое время после Собрания, — перестав недовольно сверлить Фай Цзи взглядом, Шэнхо добавил специально для Юаня. — Этот Цзао Чунь обожает монстров. Он перечитал все бестиарии и ваши заметки. Вы для него что-то вроде мифических героев. Особенно после рассказов Мин Фаня. Не ожидавший, что его раскроют, Мин Фань сделал вид, что вовсе не причём. — Шиди Ло теперь шисюн Ло! — весело заметила Минъянь. — Наконец-то! — с облегчением выдохнул Ло Бинхэ, уставший за долгие годы быть самым младшим. — Но шиди Цзао не прав в одном. — В чем же? — прищурила глаза Сиван, уже зная ответ. — Всем ясно, что самый крутой здесь дагэ! Отчаянно закрывая ладонью лицо, чтобы не рассмеяться во весь голос, Цзян Шэнхо с легким сердцем подумал, не важно, какие изменения случились с его друзьями, главное, что они действительно вернулись. Отсмеявшись, Мин Фань усмехнулся: — Теперь ты опять будешь нас этим доставать? Улыбки на губах братьев померкли. Переглянувшись с Бинхэ, Шэнь Юань с сожалением опустил взгляд. — Мы не можем пока остаться. И, наверное, больше никогда не сможем снова стать просто учениками Цинцзин. Веселая атмосфера мигом рассеялась. Сиван, спрятавшая свой смех на плече Цзян Шэнхо, тепло улыбнулась и успокаивающе заверила: — Пути людей расходятся, не всем суждено до скончания веков жить на Цанцюн, но пока есть сама возможность на встречу, наши сердца не будут так болеть. Со стороны входа на пик послышались шаги. Юэ Цинъюань, за три года совсем не изменившийся, с печальной улыбкой остановился возле группы учеников, поднял руку, предотвращая хор приветствий, и сказал: — Шичжи Синфу права, не имеет значение, куда приведут вас игры судьбы, для горной секты Цанцюн вы навсегда останетесь ее учениками. Вы всегда здесь желанные гости. — Ученики не забудут родную школу, — уважительно отозвался Ло Бинхэ, поклонившись. На свете существовало не так много людей, перед которыми повелитель демонов стал бы кланяться, но глава секты Цанцюн был как раз из этих людей. Доброжелательно улыбнувшись, Юэ Цинъюань оставил компанию друзей и зашел в бамбуковую хижину. Когда изнутри не послышалось яростных сопротивлений, Шэнь Юань удивленно обратился к Цзян Шэнхо. — Когда учитель успел помириться с главой секты? Никто в школе точно не знал, что именно произошло между Юэ Цинъюанем и Шэнь Цинцю, но было принято считать, что уважаемые бессмертные когда-то давно поссорились. Что забавно, в то время как на Цюндин считали виновным лорда Шэнь, на Цинцзин во всем винили шибо Юэ. — Сложно сказать. После того Собрания учитель выглядел не лучшим образом. Этого никто кроме нас, учеников, не замечал, но потом пришел лидер секты. Они о чем-то говорили, а потом весь пик услышал громкую ссору. — Мы не поняли, в чем была причина, но ухватили некоторые детали. — продолжила за шисюном Нин Инъин. — Учитель говорил о предательстве и молчании, а глава секты о своем мече и чувстве вины. — В конце концов, они заперлись в бамбуковой хижине. Шибо Юэ вышел оттуда побитым, но счастливым, прижимая к груди ножны с мечом. С тех пор таких ссор, как раньше, не происходило, — закончил Мин Фань. — Им давно следовало просто покричать друг на друга и все выяснить, — весомо высказался Фай Цзи, будто говоря о маленьких детях, не способных самостоятельно извиниться друг перед другом. Непонимающе взглянув на друга, Лю Минъянь помотала головой и предложила: — Почему бы нам не прогуляться пока есть время.***
Идея оказалась отличной. Обходя знакомые места, друзья делились последними новостями. Братья старались не упоминать ничего о событиях, произошедших с ними за три года, а остальные не расспрашивали. Ло Бинхэ и Шэнь Юаня посвящали в последние новости секты, рассказывая забавные ситуации и невероятные слухи. — Вам следует забрать вещи из комнаты, — посоветовал Мин Фань, когда они проходили мимо общежитий. Ученики, увидавшие компанию, подбегали ближе, приветствовали вернувшихся соучеников, некоторые даже пускали слезу. Цинцзин словно отмер ото сна, все задышали свободнее, когда в воздухе больше не разливалось томительное ожидание и всепоглощающее горе. В середине прогулки Цзян Шэнхо остановился и, неуверенно посмотрев почему-то на Сиван, предложил сходить к дальней части пика. — Это Чжэнъинь? — неверящее проведя пальцами по рукояти меча, Ло Бинхэ отдернул руку, прижимая ее к груди. — Шисюн Цзян не хотел выбрасывать ваши вещи или сдавать меч обратно на Ваньцзян. Лю Минъянь смотрела на своеобразную «могилу», к которой долгое время приходила в надежде успокоить сердце, но лишь больше ранила открытую рану. Теперь это всего лишь меч, а не единственное место скорби по пропавшим ученикам. Сняв с ручки потрепанную ленту, Ло Бинхэ вытащил меч из земли и взмахнул им. Чжэнъинь сверкал так же ярко, как и в тот день, когда стал оружием против ледяного демона Мобэй-цзюня. Синьмо отозвался подозрительной вибрацией. — У меня есть еще кое-что, — Цзян Шэнхо вытянул из рукава вещь, которую всегда носил с собой — веер Шэнь Юаня. Дрожащими руками приняв веер, Шэнь Юань прижал подарок сестры, давно считавшийся потерянным, к груди. — Спасибо!***
Время летело незаметно. Сидя под деревом друзья болтали без умолку, смеялись и рассказывали все то, что так долго хотели поведать. Рядом с дорогими людьми сердца оттаивали, наполняясь живительной силой привязанности. — Да не можешь ты быть выше меня! — возмущенно воскликнул Мин Фань. — Давай проверим. Встав, Ло Бинхэ подал руку шисюну и тот без лишних раздумий за нее ухватился. Сравнивать принялась Нин Инъин. С умным видом обойдя друзей, она остановилась прямо перед ними и вынесла вердикт. — Шиди Ло выше. Усмехнувшись, Ло Бинхэ вздернул голову, гордясь, что, наконец, перерос шисюна. Мин Фань обиженно запыхтел, но в душе вовсе не злился. — Какая разница, кто выше. Заклинатели с маленьким ростом могут быть опаснее, чем все остальные, — мудро заметил Фай Цзи, правда, учитывая, что сам Самолет не отличался высоким ростом, со стороны звучало забавно. — Давай поспорим тогда, кто выше допрыгнет без меча. Выясним, кто сильнее, — предложил Мин Фань, указывая на дерево, считавшееся на Цинцзин самым высоким. — Я тоже хочу участвовать! — быстро подскочила Минъянь. — Я тоже, — поддакнула Сиван. — Тогда и я, — хмыкнул Цзян Шэнхо. Было решено, что участвуют все. Не используя меч следовало забраться без остановок как можно выше и повесить на то место ленточку. Все понимали, что это испытание ничем не отличается от детской забавы и никак не докажет их силу, но они просто хотели повеселиться. Первой участвовала Лю Минъянь, повесившая свою розовую ленточку примерно на половине высоты дерева. Нин Инъин, повесившая свою белую ленточку намного ниже, только посмеялась над своей неудачей. Один за другим друзья пробовали свои силы, встречая каждый результат аплодисментами и выкриками поддержки. Сложнее всего было уговорить Фай Цзи и Шэнь Юаня. Первый даже не старался использовать силы и повесил свою запасную голубую ленточку для волос ниже всех. Шэнь Юань же сначала жаловался, что ему нечего вешать, потому что волосы еще недостаточно отросли, чтобы их можно было связывать, но потом, когда получил от брата темно-зеленую ленту, повесил ее выше всех, немногим, правда, обогнав Шэнхо. Последним остался Ло Бинхэ, стоявший все это время в стороне. У него в руках была та самая лента, которую он потерял на Собрании три года назад. Ткань поистрепалась за это время, и более была непригодна для ношения. И все же, в руках у Бинхэ лежала не просто лента, а воспоминания о прошлом. Сколько раз Шэнь Юань ругался, когда завязывал волосы брата этой лентой, сколько раз лента падала с волос, превращая прическу в пушистое облако. В Бездне Ло Бинхэ и не вспоминал о такой незначительной мелочи, но взяв ее в руки, вдруг не захотел отдавать. Эта лента неожиданно напомнила ему о маленьком мальчике, прятавшимся за старшим братом в первый день на Цинцзин. Тот ребенок смотрел на мир широко открытыми глазами, восхищался своим учителем и даже не подозревал, что когда-нибудь поцелует любимого гэгэ. Этого мальчика госпожа Хэ научила готовить. Этого мальчика Шэнь Байян научила делать крепкие стежки. Именно ладонь этого ребенка направлял Шэнь Цинцю, когда показывал, как правильно нужно держать кисть. Этот ребенок вырос в повелителя демонов и не жалел о своем выборе. Ухмыльнувшись, Ло Бинхэ громко заявил, что повесит ленту выше всех. Так оно и случилось. «В какой момент история свернула не туда, что главный герой начал доказывать свою силу, вешая на дерево ленту?», — подумали одновременно Фай Цзи и Шэнь Юань.***
Попросив Ло Бинхэ посмотреть, какие вещи остались в комнате, Шэнь Юань отправился на уединенную прогулку по Цинцзин, как делал очень много раз раньше. Каждый поворот дороги был знаком, бамбук, высившийся по сторонам, словно узнал давнего знакомого. Ветер шептал приветствие. У бамбуковой хижины сидел Шэнь Цинцю. Горный лорд медленно обмахивался веером, наслаждаясь свежим воздухом. Где-то в глубине пика ученики играли на гуцине. Журчали ручьи. Солнце приятно грело кожу, отражаясь в зеленых глазах Шэнь Цинцю. Присев рядом с учителем, Шэнь Юань раскрыл свой веер. — Ваши наставления очень помогли этому ученику, он выражает благодарность. — Нужно будет рассказать твоему кузену, что именно наставления этого учителя больше пригодились в жизни, — тихо ответил Шэнь Цинцю. Сердце горного лорда преисполнилось умиротворения. Все его ученики вернулись с Собрания Союза Бессмертных. Несколько минут проведя в молчании, Шэнь Юань прислушался к раздающимся в дали крикам учеников и улыбнулся. — Вы имели полное право возненавидеть меня. — Люди умеют прощать, — пожал плечами Юань. — Да, умеют, — сказал Шэнь Цинцю, глядя в сторону Цюндин.***
Госпожа Ишу любила Шэнь Байян. Именно она устроила ей подходящее место для могилы. Долгое время последнее место упокоения юной девы навещала только женщина с Сяньшу, но однажды пришли и братья. — Она приняла бы нас, — сказал Шэнь Юань, крепче сжимая веер. Шэнь Байян была удивительной. Она не осуждала людей, жила ради своей семьи и всем сердцем желала счастья любимым братьям. — Я люблю его, — сказал бы Бинхэ, указывая на Юаня. — Хорошо, — ответила бы Байян. Она желала им счастья, она бы их не осудила. Беззвучно плача, Ло Бинхэ желал услышать хоть одно слово от старшей сестры, но мертвые всегда безмолвны. — Мы будем счастливы, — пообещал Шэнь Юань, проводя рукой по холодному надгробию. Обязательно будем***
На следующий день к Хуаньхуа присоединились два новых ученика.