***
второй В поместье Цю никто не знал, когда у Шэнь Цзю день рождения. Работорговцы не интересовались подобными мелочами, им хватало примерного возраста. Они решили, что Шэнь Цзю двенадцать, значит, так и будет. Конечно, в его случае попали прям в яблочко, но если из-за такого отношения ребенок терял год от настоящего возраста, никого это не волновало. Цю Цзяньло было наплевать, он считает, что у раба не может быть такой привилегии, как день рождения. Во многом именно поэтому Шэнь Цзю решил отпраздновать. Скромно. Он просто старается провести больше времени на улице или в комнате Хайтан в этот день, чтобы не получить так много побоев. Не слишком-то похоже на праздник, но по-другому Шэнь Цзю не мог. А вот Цю Хайтан пару раз спрашивала: — А-Цзю, когда твой день рождения? Но Шэнь Цзю не отвечал, и дева Цю переставала давить, предпочитая продолжить игру или потащить своего «Цзю-Цзю» на прогулку. Цю Хайтан тоже наплевать, но это не так уж важно. Девятый день девятого месяца все равно не станет настоящим праздником без Ци-гэ. В последний год, проведенный в поместье Цю, в девятый день девятого месяца Шэнь Цзю праздновал свой день рождения вечером один в своей маленькой комнатке. Он смотрел в окно на далекую луну и в очередной раз гадал, когда же вернётся Ци-гэ. Шэнь Цзю ненавидит девятый день девятого месяца, потому что в этот день, как и во все последующие и предыдущие, Ци-гэ тоже не возвратился.***
третий Этот день ничем не выделялся среди прочих. Шэнь Цзю побывал на уроках, помог младшим шиди с эссе, а затем отправился в библиотеку. Крайний стол, за которым всегда сидел Цзю, был, как обычно, свободен — за него никто не рискнул бы садиться без разрешения. Шэнь Цзю не ждал от этого дня ничего особенного, но потом пришел Ци-гэ. Нет, Юэ Цинъюань. — Сяо Цзю, это тебе. С днем рождения! — в руках у старшего ученика Цюндин была коробочка с дорогими на вид кистями. — Не называй меня Сяо Цзю, — рефлекторно прошипел Шэнь Цзю, но против воли перевел взгляд с книги, которую читал, на кисти. Никто на Цинцзин и в целом на Цанцюн не знал, что сегодня день рождения Шэнь Цзю. Главный ученик Цинцзин никогда не упоминал свою дату рождения, а другие и не спрашивали. Шэнь Цзю думал, что так даже лучше. Он не хотел получать лицемерные поздравления от старших ребят, которые завидовали талантливому новичку. Выскочке — как они его называли. Шэнь Цзю не хотел получать поздравления от других главных учеников. Он познакомился с ними не так давно, но уже успел поссориться с половиной. А одна мысль, что тот наглый мальчик с Байчжань, Лю Цингэ, будет играть роль приличного шиди и поздравит своего шисюна Шэнь Цзю с днем рождения, вгоняла в необъяснимую ярость и раздражение. Этот день для всех продолжит оставаться обычным, только прибавится обязанность поздравлять Шэнь Цзю с праздником, имея ввиду совершенно другое. Люди будут показательно радоваться, скрывая за улыбкой насмешку. Шэнь Цзю не хотел такого праздника. Никто здесь не любил хмурого язвительного Шэнь Цзю, главного ученика Цинцзин. Они говорили, что он получил свое место обманом, что он недостоин. Никто не стал бы поздравлять Шэнь Цзю просто так, от всего сердца. Разве что Ци-гэ, то есть Юэ Цинъюань. — Мне не нужны от тебя подарки. Забудь о моем дне рождении, — ядовито процедил Шэнь Цзю, продолжая разглядывать кисти. Изящная работа, наверняка стоят кучу денег. Юэ так на них потратился. На него потратился. — Тогда я их выкину, раз тебе не нравится. Прости, шиди, — понуро ответили Юэ Цинъюань и потянулся к коробочке, но Шэнь Цзю ударил его по руке. — Это дорогие кисти. — Ах, да, конечно, самое лучшее, что этот шисюн смог найти, — переминался с ноги на ногу Юэ Цинъюань, он чувствовал себя так неуверенно и жалко под острым взглядом младшего брата, которого он потерял право считать таковым. — Выкидывать такие кисти — расточительство. Оставь, — сказал Шэнь Цзю таким тоном словно делал одолжение. Но Юэ Цнъюаню это было не важно. Он сразу же улыбнулся и повеселел. — Я рад, шиди. Спасибо, что принял их. Еще раз поздравляю с днем рождения! Прежде чем Шэнь Цзю смог накричать на него снова, Юэ Цинъюань сбежал. Шэнь Цзю так и сидел за столом в библиотеке и разглядывал кисти, проводя по ручке и ворсу кончиками пальцев. Он ненавидел свой день рождения, но не собирался выбрасывать такой ценный подарок.***
четвертый С тех пор, как Шэнь Цзю попал на пик Цинцзин, Юэ Цинъюань каждый год дарил подарки на его день рождения. И каждый раз отказаться значило выкинуть неизменно дорогую и красивую вещь на помойку. Шэнь Цзю не был расточительным. Ситуация должна была измениться, когда к власти пришло поколение «Цин». Став горным лордом, Шэнь Цзю — теперь Цинцю — получил независимость. Украшения, одежды из лучших материалов, дорогие кисти и красивый гуцинь — у Цинцю могло быть все, чего бы он ни захотел. Юэ Цинъюань не перестал дарить подарки, но избрал немного другой подход к их выбору. Теперь Шэнь Цзю получал не просто дорогую, хорошо сделанную вещь, а единственный в своем роде экземпляр. Юэ Цинъюань с большим вниманием относился ко дню рождения своего шиди и всегда тщательно выбирал подарок. Конечно, Шэнь Цзю не мог отказаться от редкой книги или расписанного вручную самим Цинъюанем веера. Так же как не мог подавить приятное тепло в груди, когда видел возле каждого подарка любимые сладости и чай. Юэ Цинъюань знал, на что давить. Впрочем, это не заставило Шэнь Цзю меньше ненавидеть свой день рождения. Поэтому, идя на занятие девятого числа девятого месяца, лорд пика Цинцзин собирался не давать спуску своим ученикам. Адепты Цинцзин привыкли к своему строгому и придирчивому учителю, поэтому не замечали, что этот день чем-то отличался. Пик искусств славился своей бамбуковой рощей, но обычные леса тоже встречались. Говоря откровенно, весь хребет Цанцюн утопал в зелени. Порой без знания местности можно было и не разглядеть за пышной кроной какую-либо постройку. Осень только недавно вступила в свои права, и деревья лишь отчасти сменили цвет листьев, но пик уже преобразился. На границе, где бамбуковая роща смешивалась с обычным лесом, стояли учебные классы. Сейчас здесь должны были ждать учителя младшие ученики. В обычное время еще на подходе Шэнь Цинцю мог услышать веселый смех и разговоры, но в этот раз из класса не доносилось ни звука. Неужели сорванцы всё-таки решили вести себя достойно? Да быть такого не может! Настороженный, Шэнь Цинцю поднялся по небольшой лестнице, но на секунду остановился прямо перед дверью класса. Одинокий кленовый лист упал с дерева прямо под ноги заклинателю. Смахнув листок слабым порывом ци, Шэнь Цинцю обернулся. Перед входом рос клен, уже сменивший зелень на красное убранство. Младшие ученики любили залезать на это дерево, пока учитель не видит. Детям не удавалось спрятать ободранные руки и порванные мантии, но они с упорством, достойным лучшего применения, снова и снова залазили наверх. Хмыкнув своим мыслям, Шэнь Цинцю вошел в класс. Лорд Цинцзин не успел сделать и шага. Ученики, до этого скромно сидевшие в правильной позе, синхронно встали из-за столов и хором воскликнули: — С днем рождения, учитель! Шэнь Цинцю застыл на месте, словно пригвожденный к полу. Сердце будто пронзили стрелой. Нет, десятком стрел. Пройдя на свое место, Шэнь Цинцю кивком головы велел ученикам садиться. Когда первый шок прошел, Шэнь Цинцю осмотрел весь класс. Дети сидели каждый на своем месте, готовые к началу практики каллиграфии, на столах перед ними лежали кисти и бумага. Никто не смеялся и не переглядывался. — Кто вам сказал? Лидер секты? — резким тоном спросил Шэнь Цинцю. Маловероятно, что Юэ Цинъюань пошел на подобное, но всегда лучше проверить. Ученики молчали. — Нин Инъин, кто вам сказал о дне рождения этого учителя? — спросил Шэнь Цинцю напрямую у своей любимой ученицы. Молодая девочка очень любила своего наставника и не стала бы лгать. — Учитель, никто нам не говорил, мы сами поняли, — поклонившись, тихо ответила Нин Инъин. — Мин Фань, что ты скажешь? — попробовал снова Шэнь Цинцю, уже подозревая, в чем тут дело. — Никто нам не говорил, учитель, мы все сами поняли, — подтвердил мальчик, выпрямив спину и сложив руки на колени, чтобы не разочаровывать наставника кривой позой. — Ло Бинхэ. — Мы все сами поняли, учитель, — незамедлительно присоединился к своим товарищам Ло Бинхэ. Мальчик говорил увереннее, чем его друзья, будто много раз успел повторить про себя ответ. Даже если Юэ Цинъюань и рассказал ученикам Цинцзин, сделал он это через старших. Добиваться ответа от младших было бессмысленно. Шэнь Цинцю оставил инцидент без внимания и начал урок. — Сегодня этот учитель проверит, как продвинулись ваши навыки каллиграфии. Через пару часов Шэнь Цинцю, дав задания младшим ученикам, посетил музыкальную комнату, где должен был состояться урок с практикой гуциня для старших. Стоило горному лорду войти в зал, как его вновь поприветствовали хором: — С днем рождения, учитель. Вновь невозмутимо прошествовав к своему месту, Шэнь Цинцю задержал взгляд на юноше, сидевшем вместе со своим гуцинем в первом ряду. Шэнь Юань сохранял благопристойную позу и мог своей осанкой посрамить многих молодых господ из известных кланов. Ухоженные, бледные ладони лежали на гуцине, будто юноше не терпелось приступить к игре. Скорее всего, так и было. — Подойдешь ко мне после урока, Шэнь Юань, — кратко проронил Шэнь Цинцю и начал урок. Когда большинство учеников уже покинуло класс, Шэнь Юань поднялся своего места и подошел к учителю. Цзян Шэнхо проводил друга обеспокоенным взглядом, но получив от него слабый кивок головой, последовал за остальными. — Лидер секты сказал тебе? — встав со своего места, Шэнь Цинцю теперь возвышался над свои главным учеником, но Шэнь Юаня так легко не заставишь бояться. — Глава секты Юэ ничего не говорил этому ученику, — покачал головой Шэнь Юань. — Ему и не надо было что-то говорить. Шибо Юэ поздравляет вас каждый год. Вы сами несколько раз делали оговорки, когда упоминали о его подарках. Не так сложно догадаться. Шэнь Цинцю разрывался от противоположных желаний. Ему так хотелось накричать на этого мальчишку, который полез, куда не следовало, который узнал то, что не должен был. С другой стороны, Шэнь Юань был единственным, кто попытался узнать. Он единственный задумался и нашел лежащий на поверхности ответ. Юэ Цинъюань поздравлял Шэнь Цинцю каждый год, но никто раньше не спрашивал о причине. Почему этот день такой особенный? Шэнь Юань не спрашивал, он понял сам, и теперь весь Цинцзин знает, почему девятый день девятого месяца не такой, как остальные дни. — Учитель, — опустив взгляд, начал Шэнь Юань, — если вы не хотите праздновать свой день рождения, то мы не будем вас поздравлять, — несколько секунд помолчав, он продолжил: — Но мои шиди и шимэй несколько недель готовили для вас выступление. Поэтому, пожалуйста, придите сегодня вечером в павильон у библиотеки. Шэнь Юань поклонился с глубоким почтением. Прежде, чем осознать это, Шэнь Цинцю уже согласился и отпустил юношу. Вечером, когда солнце начало клониться к закату, Шэнь Цинцю вошел в павильон у библиотеки. Мин Фань встретил учителя у входа и повел к поляне, где дети устроили сцену. Ученики постарались на славу. На деревьях висели бумажные фонарики, разгонявшие вечернюю мглу. Ленты свисали с ветвей, трепыхаясь на ветру, словно маленькие флаги. Место для учителя отвели самое лучшее, прямо перед сценой. Никого больше не было, только Шэнь Цинцю и его ученики. Забыв все личные ссоры и обиды, возникающие постоянно во процессе обучения, юные заклинатели устроили настоящий праздник. Они играли на музыкальных инструментах, демонстрируя то, чему так упорно учились все это время. Некоторые адепты пели, пересказывая истории, вычитанные в книгах и услышанные от учителя. Несколько человек танцевали с мечами — этот вид искусства считался самым завораживающим и опасным. Ученики редко собирались все в одном месте без прямого приказа учителя, поэтому Шэнь Цинцю впервые за несколько лет смог оценить, как же все изменились. Когда-то пришедшие сюда малышами, большинство уже могло составить конкуренцию взрослым адептам. Переведя взгляд в сторону, Шэнь Цинцю посмотрел на Шэнь Юаня, ждущего своей очереди, чтобы выступить. Рядом с братом сидел Ло Бинхэ, чьи руки все еще были испачканы в чем-то сладком. Именно он готовил закуски для праздника. Чуть в стороне Цзян Шэнхо последний раз наставлял Нин Инъин перед тем, как девочка выйдет со своим номером. Шэнь Цинцю ненавидел свой день рождения, но в тот год чуточку слабее.***
пятый С Собрания Союза Бессмертных прошло два месяца. Хребет Цанцюн еще официально не снял траур, поэтому на всем пике наблюдалось угрюмое настроение. Шэнь Цинцю продолжал носить траурный белый слой под своим основным зеленым и даже в день рождения не намеревался его снимать. Сегодня горный лорд должен был дать урок на гуцине, но уже для младших учеников, которые, впрочем, давно не дети. Даже Нин Инъин язык не поворачивается называть «маленькой девочкой». В этом году осень вступала в свои права как-то нехотя, не спеша раскрашивать пик в красно-желтые тона. Даже клен, росший перед входом в учебный класс, обычно самым первым меняющим крону, оставался зеленым лишь с небольшими вкраплениями красноватого. Ученики давно выросли и прекратили попытки покорить могучее дерево. Шэнь Цинцю снова остановился перед входом. Горный лорд поймал себя на мысли, что был бы не против снова снимать кого-то с веток и ругать за ободранные ладони. Ученики встретили учителя еще в дверях. — С днем рождения, учитель, — хором воскликнули они. Прошло несколько лет, а традиция так и не поменялась. Сев за свой стол во главе класса, Шэнь Цинцю невольно задержал взгляд на пустующем месте в первом ряду. Там обычно сидел Ло Бинхэ, но после Собрания Союза Бессмертных никто не захотел садиться туда вместо него. Каждый раз, когда Шэнь Цинцю видел пустое место, которое раньше занимал улыбчивый, светлый мальчик, противное чувство вины кололо сердце тонкой иголкой. Если зайти в класс, где занимаются старшие, можно найти точно такое же пустое место, принадлежащее Шэнь Юаню. Шэнь Цинцю не хотел на это смотреть, но не мог найти в себе силы приказать убрать лишние столы. У Шэнь Цинцю было свободное время после занятий, которое он намеревался провести наедине с собой в бамбуковой хижине. Но у самого домика его поджидал сюрприз. Сюрприз в одеждах Байчжань под именем Лю Цингэ. — Зачем шиди Лю пришел сюда? — без лишних церемоний задал вопрос Шэнь Цицню, только сейчас заметив, что у Бога Войны в руках лежал сверток. — Этот шиди услышал, что у шисюна день рождения, поэтому пришел поздравить. С днем рождения, шисюн, — обычно немного грубый голос Лю Цингэ звучал уважительно и мягко. Лорд Байчжань протянул сверток Шэнь Цинцю. Внутри оказался большой, расписанный заморскими чудовищами и растениями, веер. Лю Цингэ наверняка привез его из очередного путешествия. У Шэнь Цинцю было много вееров, а подарок шиди не отличался особой красотой, но упрекать Бога Войны лорд не стал. Всем известно, что Лю Цингэ плохо разбирается в людских взаимоотношениях и не может похвастаться изысканным вкусом и манерами. Но вот искренности у лорда Байчжань было не занимать. Если он ненавидел человека, то не скрывал этого. Шэнь Цинцю познал эту сторону шиди в первые годы ученичества, теперь настал черед другой стороны. Если Лю Цингэ уважал человека, то ему было наплевать, что говорят другие. Шэнь Цинцю принял подарок, но ничего не сказал. Лю Цингэ не любил долгих разговоров, поэтому быстро покинул пик Цинцзин, оставив его хозяина в задумчивости раскрывать и закрывать новый веер. Лю Цингэ не стал бы дарить подарок, тем более такой, просто из-за чувства долга. Нужно было как минимум найти этот веер в путешествии и привести обратно, так еще и не забыть про него за все время. Пребывая в смятении, Шэнь Цинцю зашел в бамбуковую хижину и обнаружил еще несколько подарков. Очевидно, тот, кто рассказал Лю Цингэ о дне рождении Шэнь Цинцю, одним лордом Байчжань не ограничился. Из всех подарков самыми запоминающимися были два: от Му Цинфана пришла книга и большое письмо с рассуждениями на ее тему, разбавленными рекомендациями для «слишком бледного» шисюна, и второй от Ци Цинци. Леди Сяньшу в своей любимой манере дразнила своего шисюна, но с радостью рекомендовала прочесть одну из работ ее любимой ученицы, чтобы развеять скуку и печаль. Лорды и леди подарили стоящие, дорогие, хорошо сделанные подарки, но только Лю Цингэ, Му Цинфан и Ци Цинци, казалось, подбирали подарок конкретно для Шэнь Цинцю. В тот вечер, сидя вместе с Юэ Цинъюанем на организованном учениками концерте, Шэнь Цинцю думал, что ненавидит свой день рождения, ведь если бы не он, было бы не так горько замечать отсутствие двух пропавших учеников.***
шестой Когда поколение «Гуан» взяло власть в свои руки, Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань получили возможность осуществить давнюю мечту. Еще детьми они мечтали путешествовать по свету. У горных лордов слишком много обязанностей, поэтому постоянно покидать школу они не могли, но теперь весь мир лежал у их ног. Той осенью Юэ предложил остановиться в небольшом домике возле живописных гор. Шэнь Цинцю не был против. Впервые за долгие годы ему не приходилось рано вставать, чтобы учить адептов или заполнять отчеты. Никакие обязанности больше не сковывали его. Еще стояло ранее утро, но на первом этаже слышался шум. Лю Цингэ обещал навестить их в скором времени, но он один не мог создать так много шума. Шэнь Цинцю оделся и хотел было начать ругаться на Юэ Цинъюаня, но застыл на половине лестницы. На первом этаже собрались молодые заклинатели. Многие приехали из дальних концов Поднебесной, оставив прочие дела. Молодые люди, талантливые мастера. Некоторые только начали набирать известность, другие уже покрыты славой. И все такие сильные, могущественные и красивые. Такие взрослые. Мин Фань и Цзао Чунь, отправившиеся служить на корабль, специально отложили поездку к дальним землям. Нин Инъин остановила свою исследовательскую экспедицию на границах Царства демонов, чтобы приехать сюда. Цзян Шэнхо пришлось оставить своих учеников на шиди, чтобы спокойно навестить учителя. Шэнь Юань с Ло Бинхэ и вовсе пересекли границу двух Царств и покинули императорский двор ради этой встречи. — С днем рождения, учитель! Шэнь Цинцю впервые радовался своему дню рождения. Но вслух он этого бы никогда не признал.