Броненосцы и фламинго

      Третьего сентября Паганель сидел на чемоданах в кают-компании, готовясь высадиться в порту Прая. Снаружи бушевала буря, дождь лил стеной. Элен была зеленовата и от попыток сойти на берег отказалась. Было ли это намеком? Разумеется! Эдуард запугал Паганеля многомесячным бездельем в этой... весьма отдаленной точке земного шара. Паганель завел светский разговор о погоде, который сводился к тому, что инструменты и натура ученого географа слишком хрупки для такого всемирного потопа. Он запнулся и поправился, что хрупки только инструменты и багаж. Мак-Наббс, услышав о багаже, затосковал о своих рубашках, одолженных Паганелю. Когда разговор окончательно завяз в скудном ландшафте островов Зеленого мыса, майор решился дать приказ о наступлении. Или об отступлении — разобрать было непросто:       — Я бы подождал с высадкой, — равнодушно заметил он.       Гленарван немедленно перехватил инициативу атаки и забросал противника заранее сочиненными в лучших традициях английского абсурда аргументами, как то: «”Дункан” после мыса Горн будет не отдаляться от Индии, а приближаться к ней». Или: «индейцы и индийцы — вы с вашей рассеянностью, мсье Паганель, даже и не заметите разницы!» Элен выступила не дипломатично и даже рискованно: «Ваше участие в экспедиции прославит Францию наравне с Шотландией!» (Этого-то майор и опасался, что прославит). А он еще боялся, что географ будет строить глазки Элен, и дело кончится дуэлью. Однако Паганель уже перенес свое внимание с леди Гленарван на самого Гленарвана и, стоило тому объявить, что «Дункан» пройдет Магеллановым проливом, воскликнул:       — Сэр, вы искуситель! — и шутливо погрозил члену Парламента длинным пальцем, как погрозил бы деревенскому мальчишке, застав его за овином в непристойном виде. Майор мастерски скрыл приступ хохота за кашлем и похлопал Паганеля по плечу.