Броненосцы и фламинго

      По крутому склону ущелья флегматично бродило десятка три коз и овец с раздутыми боками. Бог знает, что их вынуждало карабкаться на почти отвесные скалы, где не было ни клочка травы. В глубине ущелья к земляному валу лепилось какое-то селение. Это и был форт Независимый, защищающий «город» — так сказал Паганель — Тандиль. На улицах было немноголюдно: жующие табак старики провожали путешественников взглядами, а полуодетые дети прекратили пасти тощих кур и пытались что-то выклянчить.       На площади крепости происходило строевое ученье, самому старшему из солдат было лет двадцать, а самому младшему не более семи. Форменная одежда их состояла из полосатой сорочки, стянутой кожаным поясом. Ни панталон, ни бриджей и в помине не было.       — Оригинально, — заметил Гленарван. — Считается, что шотландцы чуть не до восстания якобитов воевали в одних сорочках. Вижу, это может быть правдой.       — А как же шотландские юбки? — спросил Роберт.       — Килт, — майор скривился, как будто у него заныл зуб.       — Килт, мой мальчик, — поспешно объяснил Гленарван, тревожно поглядывая на майора, — это часть большого пледа, который крепится ремнями на бедрах, а его верхнюю часть можно использовать как плащ в непогоду. А во время жаркого боя легко сбросить.       — Впрочем, в такую теплую погоду можно обойтись и сорочкой, — пробормотал майор, разглядывая строй молодых людей.       — Мудро поступает то правительство, которое не расходует государственные средства на излишнюю экипировку, — сказал Паганель. — Вы посмотрите на этих новобранцев! Все как один! Как двенадцать братьев, которых обучает строевой науке тринадцатый. И как хороши!       — Ну уж тринадцать братьев — это слишком, — пробормотал Гленарван.       — Сабли им длинны, а ружья тяжелы, — возразил в свою очередь майор. — Спасибо, я насмотрелся на Балканах на голозадых детей, учащихся убивать.       — Среднее количество детей в семье здесь обычно бывает более девяти, — заметил Паганель. — Так что они могут быть родными братьями. Но интереснее то, что они маршируют по французской системе. И капрал говорит по-французски...       И Паганель продолжил наблюдение, пока майор раздраженно не позвал его:       — Так и будете любоваться или присоединитесь к нашей беседе с комендантом?       Комендант говорил на такой смеси французского с буэнос-айнерским, что было решительно невозможно понять что-нибудь из его диалога с Паганелем. Когда Паганель с восторгом воскликнул: «Pays basque!*» — майор понял, что дела плохи, и вышел на воздух посмотреть, как многочисленные потомки коменданта Ифарагера упражняется с саблей. Прошло не менее часа, прежде, чем из глиняно-соломенной хижины, заменявшей коменданту кабинет, вышел Гленарван и сказал:       — Гарри Гранта здесь никогда не было.       — Значит, и на всем континенте, — ответил майор.       — Я негодяй. Дал несчастным детям ложную надежду, — горько сказал Гленарван. — Останемся на ужин у коменданта, он любезно предложил угостить нас каким-то баскским блюдом.       — Да.       — Вы немногословны сегодня.       — Я вообще молчун, вы же знаете.       — В последнее время нет. Вы не оставляете без ответа ни одно слово нашего ученого друга, — сказал Гленарван. — Он обладает какой-то особой способностью выводить вас из равновесия. И я рад видеть, как вы сдружились.       — Ему есть, с кем поговорить сегодня.       — Ревнуете, кузен? — приподнял бровь Гленарван.       — Конечно, нет, с какой стати? — спокойно ответил майор и вдруг понял, что последний обмен репликами заставил его облиться потом. *Страна басков.