Нервные мои пальцы гладишь, Нежные мои губы любишь. Глубиной моря манят, Губят мои глазa…
***
Когда Мехмед впервые увидел его, то почувствовал какое-то странное волнение. Влад был красив. Красив настолько, что ни одна гаремная девица не сумела бы сравниться с ним. Статный, высокий, волосы чёрные и густые. Брови дуги. А глаза контрастом — голубые. Как небо в летний день. Взгляд яркий и пронзительный. Словно в самую душу глядят. — Моё имя Мехмед. Я — будущее этой империи.***
Мехмед любил смотреть на него. Влад был красив. Влад был ему по душе. Ни одна наложница не могла доставить ему столько наслаждения. — Ты любишь меня? — юноша не дал ответа. — Любишь? — прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Влад коснулся своими губами губ партнёра. Всегда жёсткий, сейчас Мехмед был податливым. И верно — этот поцелуй нельзя ни с чем сравнивать. Никто не мог подарить ему это удовольствие, после которого тело продолжает бить мелкая дрожь. — Так ты перестанешь сомневаться? — спросил юноша после. — Я в тебе никогда и не сомневался, — шехзаде искренне верил в это. По крайней мере, до этой самой минуты. — Я люблю тебя. Только прошу, не пытайся обманывать меня. Так ты разобьёшь мне сердце. А лев с разбитым сердцем превращается в монстра. Надеюсь, ты понимаешь? — Всегда понимал, — немного глухо. — Вот и хорошо, — в этот раз целует Мехмед. Со всей страстью, на которую только способен. Нежно провёл рукой по спине, чувствуя покалывание в пальцах. И пускай их ночи, проведённые в охотничьем домике, запомнятся такими. Страсть и нежность.***
Может, Мехмед и был отстранён от государственных дел, не значит, что он в действительности отказался от задуманного. — Ты правда так этого хочешь? — Больше, чем ты можешь себе представить. — Это будет очень трудно, — Влад посмотрел на него со всей серьёзностью. Понадобится много средств. Дорога тяжёлая, янычары к такому не привыкли. — Когда-то все нам стоит выйти из зоны комфорта, верно? — Но кому же ты доверишь возглавить их? — Ну, — на несколько мгновений лицо его приобрело задумчивое выражение, — я считаю, что правильным будет, если я сам поведу войско. — Ч-что? — Что так тебя удивило? — Ты будущий султан, это недопустимо. Твоя жизнь важна и… — Ты сам бы стал отсиживаться? — Это разное. — Так уж и разное?! Султан — родитель и правитель янычар. Не могу позволить, чтобы мои воины рисковали своей жизнью, не имея ничего взамен. Это нечестно. — Ты хороший стратег. Этого мало? — Ты что, беспокоишься? — Мехмед лукаво улыбнулся. Но Влад вновь ничего не ответил. Оба они погрузились в молчание.***
Когда пришла весть о гибели отца Влада, Мехмед поспешил навестить друга. Кажется, его видели в дворцовом саду. По крайней мере, так сказали служанки. Шехзаде будто и сам был способен прочувствовать боль товарища. Ведь и сам он когда-то потерял близкого человека. Любимую матушку. — Знаю, это больно, — дошло до него вдруг. Мехмед прислушался. Это голос Лале? Направившись к источнику звука, он стал свидетелем занимательной картины. Юноша, положив голову на плечо благородной османской хатун, молчаливо слушал её речи. — Мои родители уже давно ушли к Аллаху. Я их и не помню почти, — Влад сидел так спокойно, словно… в этом и не было ничего странного. А ведь если их увидят, беды не миновать. С шехзаде же он всегда проявлял особую осторожность, оправдывая это беспокойством за последнего. И они, кажется, так увлечены, что и его, наследника, не заметили. Но, должно быть, Мехмед слишком бурно реагирует. В конце концов, юноша потерял отца. Очевидно, что ему нужны забота и поддержка. Однако… разве Лале должна ему их дарить?***
— Сожалею о твоей утрате, — этой ночью они лишь сидели рядом. Мехмед всем видом старался дать понять — он с ним. Готов помочь и поддержать. — Если что-то нужно, я мог бы… — Нет. Не надо. Просто… — юноша взял его руку. — Просто ничего не делай. Мне нужно прийти в себя***
Кажется, прошло достаточно времени с их последней встречи. Мехмед порядком устал в санджаке. Вернуться в столицу было приятно. Стены родного дворца встретили его с радушием. — Шехзаде мой, Мехмед, — сербская принцесса заключила его в объятия. — Матушка Мара, — тот улыбнулся. — Как прошло твоё путешествие? Устал, я полагаю? — Верно. — Я распорядилась приготовить хамам. Тебе стоит расслабиться и отдохнуть, — женщина произнесла это так, словно что-то задумала. И правда. Его сопровождали несколько прислужниц. После процедур они недвусмысленно намекнули об истинной цели своего здесь нахождения. Однако же шехзаде отказался. Хранить Владу верность было легко. Он просто не видел в женщинах предмет желаний и фантазий. Конечно, у него уже была наложницы. Но всего лишь на одну ночь. Ей повезло зачать наследника. И всё же это не меняло сути дела. Ведь теперь юноша мог не беспокоиться. У него уже есть шехзаде.***
За месяцы в разлуке Влад, кажется, окончательно пришёл в себя. Он начал смеяться, шутить. Кажется, теперь ему стало совсем уж лучше. Мехмед, конечно же, испытывал облегчение. Он действительно сильно переживал. — И мы с Лале хатун… — в этот момент сердце шехзаде пропустило удар. Что? Что он только что сказал? Лале? — Вы так сблизились с моей дорогой сестрицей?! — Ну, она очень мне помогла. Мне и Раду. — Это прекрасно. Лале такая. Милая, нежная… красивая… — говорил Мехмед одно, только в голосе была обида. — Может кто подумать, что ты влюбился?! — Мехмед, я… — шехзаде выставил ладонь перед собой, тем самым давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. — Я верю, что ты не мог совершить подобную глупость и… предать меня.***
Мехмед, который до определённого момента и не смотрел даже в сторону султанской племянницы, теперь бдительно следит за ней. Нет, к женщинам он всё ещё безразличен. Но те из них, кто способны отнять Влада, вызывают в нём бурю гнева. И всё-таки он верит, что всё как и прежде. — Отец, — обращается Мехмед, когда однажды они собираются за ужином — султан, его сын и старшая супруга. — Да? — Лале уже совсем взрослая стала. Не пора ли ей вступить в брак? — сейчас правитель, конечно же, расслаблен. И он по достоинству может оценить беспокойство сына о сестре. Всё-таки они одной крови. — Что ты думаешь об этом? — Повелитель, — Мара прячет удивление и беспокойство в натянутой улыбке, — конечно, вы лучше знаете. Но шехзаде, пожалуй, прав. В государстве много достойных беев. Хотя принцесса и поддержала наследника, всё это было лишь на словах. Весь вечер она не сводила с юноша обеспокоенного взгляда. Умной она была. Умной и проницательной. И догадывалась, что не для Лале Мехмед так старается. Но его желания были опасными. И сам пострадать мог. Поэтому днём следующего дня хатун пригласила его отобедать в личные покои. — Сколько красавиц в гареме, но ни одна не сумела растопить твоё ледяное сердце. Никто не смог. Кроме… — Мара остановилась. Изучающе на наследника посмотрела. — Я это не в упрёк. Лишь за тебя волнуюсь. Пойми, — она обхватила ладонями его тонкое лицо, — твоя страсть губительна. — Это не страсть, матушка Мара, а любовь. — У каждой любви есть свой предел. Если враги узнают правду, тяжело тогда придётся. Подумай о нём. Любишь, так отпусти. Сейчас. — И давно вы знаете? — Было лишь вопросом времени, когда столь тесная дружба перерастёт в нечто большее, — и правда. Говорила женщина спокойно. Словно давно уже смирилась с действительностью. — Влад здесь словно птица в золотой клетке. — Я никогда не принуждал его. — И всё равно… птица любит того, кто с ней добр. Но даже так она всегда мечтает покинуть клетку. И птица, которая действительно любит, всегда вернётся. Но для Мехмеда Влад не просто любимая птичка. Он всегда был нечто большим. Всегда.