Француженка

Шесть лет назад мне приснился Париж. Весь целиком, с его запахами, умытыми центральными улицами, ремонтом, всеми людьми и разговорами, погодой, метро, пригородами. Мне он приснился сразу четырнадцатого и двадцатого июля и седьмого октября, и отчаянное лето во сне легко уживалось с тоскливой осенью. Я проснулась с головной болью. Мужчина во сне очень долго говорил мне что-то на французском, я не могла понять ни слова, но запомнила всё — и его слова, и все улицы, и упавший забор, и пригороды на юге, Рамбуйе и Шатийон… Я сидела на краю кровати в короткой розовой пижаме, прижимала к себе своё главное сокровище — куклу Мари, у которой сгибались локти и коленки,— и записывала русскими буквами всё то, что он мне наговорил, не понимая ни слова. Вернувшись из школы, я упросила родителей отдать меня в класс французского языка — тогда ещё родители жили вместе. Мне казалось, тут есть какая-то тайна. Но листочек с записями потерялся, и слова расстроенного мужчины я так и не смогла вспомнить, хотя Париж и его улицы помнила так, как будто прожила там лет пятьдесят. Даже о том, что на улице Сент-Антуан булочная по средам не работает, и о несимметричной плитке на Сен-Дени я тоже помнила. Париж остался в моей голове навсегда, и это было странно. Я могла детально рассказывать, как откуда и куда добраться. Где обычно бывают пробки, на каких станциях метро лучше следить за карманами. Я бы с легкостью могла работать в Париже таксисткой, если бы жила там и если бы умела водить машину. И я терпеть не могла этот город, и от всей души радовалась, что я живу здесь, а не там. Но язык меня захватил, и я стала читать книги на французском, переписываться с ребятами из разных городов Франции, изучать историю... Конечно, я бы предпочла Токио или Шанхай. Но мне достался Париж. И поскольку за шесть лет я не забыла ничего, кроме слов, обращённых ко мне, я смирилась с этим городом в своей голове.