Француженка

Лика стоит за дубовой стойкой в «Рыжей ирландской ведьме» и почти на автомате готовит кофе для посетителей. Ей тепло от закатных красок, ей холодно от встречи в электричке, ей сложно от звенящего колокольчика на входе, её успокаивает громоздкая кофе-машина. В утренней электричке было уютно — весеннее солнце, почти пустой вагон, книга и полный рюкзак провизии. Пока не зашёл Ру, напряжённо кивнул в знак приветствия и прошёл в дальний конец вагона. Было заметно, что Руслан с удовольствием не узнал бы её совсем, но это было бы чрезвычайно глупо, поэтому неожиданная холодность во взгляде и отстранённость обескуражили. Настроение тут же испортилось, и остаток пути хотелось пройти пешком. Но двадцать три километра по размокшему снегу и скользкой насыпи вдоль путей не вдохновляли. Ей даже показалось, что Ру попытался улыбнуться, но это выглядело слишком скованно, как будто он с облегчением понял, что можно просто пройти мимо. Боже, как же раздражают посетители, которые говорят «латте» с ударением на последнем слоге, а не на первом. Всем так хочется показать французскую утончённость, даже если слово итальянское. Лика пытается взять себя в руки и с улыбкой разносит заказы. К счастью, сегодня публика в основном доброжелательная, и даже её мелкие ошибки прощают и не устраивают драматических сцен. Среди посетителей один довольно приятный молодой человек, который каждый раз оставляет хорошие чаевые — незаметно, как будто стесняясь этого,— и всё время что-то пишет на своём маленьком ноутбуке. Лика знает, что она ему нравится,— он тайком фотографирует её на телефон. Ей хочется думать, что он писатель. Это всё немного примиряет с неоднозначным вечером. Посетители словно чувствуют, что Лика гарпией способна воспарить под потолком и обрушиться стихией; а может, они просто хорошие. Им можно и «латте» с ударением на последний слог простить. Поздно вечером все расходятся, и молодой человек с ноутбуком собирается и уходит последним, перед самым закрытием. Лика провожает его взглядом, убирает посуду и кладёт в карман привычные чаевые. Окна покрыты каплями дождя, но всё равно видно, что писатель — ей очень хочется думать, что он писатель,— садится в небольшую сиреневую машину и уезжает. Лика вспоминает, что волосы его курчавые, и он часто забирает их в хвост; он с усами в пиратском стиле и небольшой бородкой. Нужно в следующий раз проверить, его машина — не тот же самый «пежо»? Девушка чувствует возбуждение в кончиках пальцев, и настроение у неё приподнятое. Убираясь в кафе, она включает музыку погромче и танцует со шваброй, которая мастерски изображает микрофонную стойку. Хорошо, что в этот момент Лику никто не видит. По крайней мере, она так думает, что никто.