Отличная причина, чтобы умереть

      Когда в каюту скользнула тень, зацепив каблуком порог, Тарталья уже не спал. Корабль был погружен в сон – за окном властвовала ночь, и все нормальные люди лежали по койкам. Тарталья к нормальным людям себя по объяснимой причине не относил – иногда он мог не спать несколько ночей подряд и чувствовать себя бодрячком, потому что Глаз бога помогал поддерживать тело в нужной кондиции и не заваливаться спать на ходу.       Да и не любил он спать с некоторых пор, хотя понимал, что это необходимо. Бездна вообще лишила его не одной человеческой радости, но и в обмен дала немало.       Дыхание Тартальи было глубоким, а поза – расслабленной; до этого времени он лежал и пялился в потолок, а после почувствовал, что что-то не так. Своему чутью Тарталья доверял – оно не раз выручало его в сложные моменты, выручило и теперь. Именно поэтому во мраке каюты он сквозь ресницы с интересом наблюдал за тем, как некто в черных одеждах, прокравшийся внутрь, огляделся и недовольно фыркнул, а после дошел до стула, на который Тарталья повесил рубашку, поднял ее… и понюхал.       О Архонты, ему достался убийца-фетишист. В том, что незнакомый человек не посвистеть вышел, а намеривался совершить убийство, Тарталья не сомневался. Нормальные люди должны были сопеть в обе дырки и видеть десятый сон, а не шататься по чужим каютам без спросу, удерживая в руке клинок. Сосредоточившись, Тарталья попытался припомнить политическую ситуацию в Фонтейне – кажется, в этом регионе властвовала Изабелла, не иначе как нытьем оттяпавшая себе солидный кусок земли и устроившаяся там на всем готовеньком.       Тарталья подумал, что надеяться на то, что по его душу пришли не по вине Изабеллы, было глупо – исключительно конфликтная, обладающая замашками первоклассной истерички Изабелла мастерски умела давить на больное и выносить мозг. Эти ее умения Тарталья испытал на себе во время путешествий в ее свите и был искренне рад, когда покинул эти ряды. Ему было жаль фатуи, которые остались с ней, – служить такой идиотке Тарталья и врагу бы не пожелал.       Конечно же люди не видели разницы между тем, кто был первопричиной, а кто просто мимо проходил. Проплывал, в случае Тартальи – на корабль, видимо, проникли особо недовольные политикой Изабеллы повстанцы, узнав о том, что некие фатуи возвращаются домой, в Снежную, и под шумок решили почикать им задницы.       Недалекие кретины. Тарталья терпеть не мог людей, играющих в ассасинов и совершающих тайные убийства, – такие люди, по его мнению, не заслуживали права на жизнь. Для него, носителя кредо вечного воина, было унизительно наносить удар исподтишка.       Поэтому, когда недальновидный идиот подошел к койке и склонился над Тартальей, то встретил бесславную кончину – водный клинок полоснул по беззащитному горлу, и тело, щедро облив его кровью, свалилось мешком. Тарталья с отвращением поморщился, протер глаза и сел, затем засунул ноги в сапоги, притулившиеся около кровати.       Определенно, резать шею склонившемуся над ним противнику было ни разу не шикарной идеей, потому что теперь он весь был в чужой крови. Пришлось вытираться стянутой со столика тоненькой скатертью, которая быстро пришла в негодность. Обыскав взглядом комнату, Тарталья обнаружил свою рубашку на полу – ткань уже напитывалась кровью, и из горла вырвался возмущенный рык.       От неудачников-ассасинов одни проблемы!       Почему-то вспомнился Злат, который тоже не брезговал атаковать исподтишка, прячась в невидимости, а потом совершал мощный, красивый рывок в сторону противника, и только было улегшиеся чувства вновь встрепенулись, поднимаясь со дна мутным осадком. Тарталья постарался прочистить мысли – не должен был его волновать Злат в данный момент, не должен.       Они едва ли разговаривали остаток вчерашнего дня – даже подчиненным Тартальи Злат уделял больше внимания, чем ему самому. Это злило – Тарталья не любил, когда с ним обращались как с пустым местом, а Злат, несмотря на вежливые формулировки и идеальную исполнительность, по ощущениям обращался с ним именно так. Когда Тарталья собрался выцепить Злата, чтобы задать ему трепку – так, чтобы не зазнавался, – Злат ответил какой-то явно надуманной причиной, но так, чтобы было не подкопаться, и Тарталья, скрипя зубами, отступил.       Злат жил в паре номеров от него и соседствовал с еще одним фатуи – это великому и ужасному Одиннадцатому Предвестнику полагалась каюта люкс, пол которой теперь был залит кровью, вытекающей из разрезанной шеи. Тарталья вспомнил, что убираться за ним – или, по крайней мере, собачиться с командой зачистки – все равно придется Злату, и ощутил легкий приступ злорадства, который, впрочем, быстро схлынул, уступив место настороженности и предвкушению.       В коридор он, накинув заляпанную кровью рубашку на плечи, вышел летящей походкой, не переставая воодушевленно скалиться. Правда, неприятное чувство, застрявшее где-то в горле, слегка мешалось, однако Тарталья усердно его игнорировал. Тем не менее, он злился – на себя, на Злата, на дурацкую жару и дебилов-начальников. Как бы он ни старался изображать невозмутимость, внутри все бурлило и кипело, и Тарталья ощущал себя не на своем месте, что заставляло его нервничать.       Поддаться нервяку означало собственноручно положить голову в пасть одному из чудовищ Бездны – тот, кто начинал беспричинно дергаться из-за всяких пустяков, первым шел на корм монстрам. Эта мысль отрезвила Тарталью, и он выкинул всю чушь из головы. Да, он был сильным, возможно, сильнее многих, но вероятность того, что даже нищий повстанец из Фонтейна сможет пырнуть его под ребро, все еще существовала.       В конце концов, разобраться со Златом можно было и позже, равно как и решить, что дальше с ним делать. А пока на повестке ночи стояла другая первоочередная задача – зачистить корабль от крыс и проследить, чтобы честь Фатуи никто не посрамил. С этими мыслями Тарталья направился в каюту, где жили Алексей и Владимир, сопровождающие фатуи из одиннадцатого отряда, и, прижавшись ухом к двери и прислушавшись, не уловил никаких звуков.       Дверь была приоткрыта, на светлом полу краснел отпечаток ботинка. Сосредоточившись, Тарталья заглянул в каюту, готовясь к поединку, и не обнаружил ничего, кроме трупов своих подчиненных. Выругавшись, он поспешил к двери, за которой жили Злат и Владлен, и с непонятным облегчением услышал голоса.       Злат, склонившийся над трупом повстанца, методично обшаривал его одежду, Владлен стоял рядом – именно он был первым, кто заметил появление Тартальи и поприветствовал его. Злат поднял голову и высказал свое почтение следом, а после отряхнул руки и спросил, глядя на Тарталью:       – Алексей и Владимир?       Тарталья качнул головой. Владлен сдавленно вздохнул – кажется, все трое неплохо общались между собой, – а Злат досадливо цокнул языком и поднялся на ноги. Оба встали плечом к плечу, привычно заведя руки за спину и выпрямившись, – их поза означала, что они были готовы следовать дальнейшим указаниям.       – До границы между Фонтейном и Снежной еще плыть и плыть, – недовольно произнес Тарталья. Владлен повел плечом, Злат даже не шевельнулся. – Я предлагаю самый простой вариант – устранить повстанцев.       – По возможности нам необходимо выведать сведения об их… организации, – сухо добавил Злат, немного запнувшись на последнем слове. В Фатуи знали о происходящем, и бурления недовольных фонтейнцев, объединившихся ради расплывчатой цели, назвать «организацией» было сложно. – Нужно взять одного из повстанцев в плен.       – Кишка не тонка пытать кого-то? – постарался поддеть Тарталья Злата, но тот, ожидаемо, на подначку не повелся.       – Смею надеяться, что моих навыков хватит, – ответил он, и Тарталья фыркнул, безмолвно высказывая свое мнение об «одаренности» Злата. Владлен напрягся. Злат продолжил: – Даже если не хватит, повстанца всегда можно доставить на ближайшую базу и допросить уже там.       – Уж всяко лучше, чем полагаться на тебя, – раздраженно заметил Тарталья. Злат не отреагировал. – В любом случае, вы двое отправляетесь на палубу, а я в трюм. Корабль маленький, мы посреди реки – им никуда не деться. Если среди них, конечно, нет носителей Глаз бога.       Злат приподнял подбородок, собираясь, кажется, что-то сказать, но вместо этого лишь кивнул и снова вытянулся в струнку. Тарталья одарил его презрительной ухмылкой и куда более доброжелательно посмотрел на Владлена, который тут же подобрался под ласковым взглядом. Тарталья припомнил, что на общих тренировках Владлен показывал неплохие результаты в ближнем бою, несмотря на то что специализировался на управлении Гео посохом и ведении дальнего боя, и этому факту неожиданно обрадовался, углядев в этом возможность зацепить Злата.       – Полагаюсь на тебя, Владлен, – намеренно ласково произнес Тарталья и с улыбкой похлопал по задеревеневшему плечу, а затем перевел взгляд на Злата и жестко припечатал: – Выполнять.       – Есть, – хором отозвались подчиненные, и Тарталья, крутанувшись на пятках, вылетел из каюты. Внутри вновь разгоралась злость, которую ему с таким трудом удалось подавить в прошлый раз, – невозмутимость Злата выводила из себя. Хотелось вывернуться наизнанку, но заставить Злата вскипеть, разозлиться, взбеситься; именно поэтому Тарталья пытался задеть его словесно, но вместо этого все больше распалял себя. Взорвись Злат, наори в ответ, и Тарталья почувствовал бы облегчение, осознав, что не его одного волнует случившаяся безобразная ссора.       Но Злат молчал, и от этого становилось лишь хуже.       На палубе было темно, пахло речной водой и немного рыбой. Тарталья волевым усилием заставил злость утихнуть; с трудом, но у него получилось – голову требовалось держать холодной. Он выскользнул в вязкий мрак ночи, ступая тихо и грациозно, как кошка. Корабль засыпает, просыпаются злые коварные фатуи – так это можно было назвать, да?       На него напали, как только он сделал третий шаг. Где находился трюм, Тарталья не знал, и эта мысль пришла к нему отнюдь не сразу. Впрочем, больше у него не было времени размышлять: нападавших оказалось несколько, и отбиваться пришлось от всех и сразу. Не сказать, что они были сильными – их действия были нескоординированными и медленными, даже не посражаешься толком и в полную силу.       В Фатуи их учили чувствовать ритм боя и подстраиваться под союзников – так, чтобы команда из трех-четырех человек работала как единый механизм, являющийся щитом и мечом одновременно. Тарталья искренне восхищался слаженными боевыми триадами, и личные предпочтения – одиночные сражения – не умаляли его восторга. Многорукая, многоногая машина, не ведающая жалости, истинное олицетворение непреодолимой мощи Фатуи – он своими глазами видел, как триады с легкостью размазывали тонким слоем целые вооруженные отряды даже не запыхавшись.       А этих повстанцев – неловких, безграмотных в науке ведения боя, полуслепых из-за темноты и ни капли не готовых к противостоянию с целым Предвестником Фатуи – даже бойцами назвать было нельзя. Ни сработанности, ни нормального оружия, ни стóящей жажды крови – курам на смех, да и только. Озлобившиеся крестьяне, чья чаша терпения переполнилась из-за неосмотрительных действий Изабеллы, – вот кем эти повстанцы были.       Одному Тарталья играючи пронзил сердце, другому снес голову, еще двоим перерезал шеи – он находился прямо в центре желанной схватки и не получал удовлетворения. Последний повстанец неловко запнулся нога об ногу и рухнул на палубу, начал поспешно отползать, не сводя с Тартальи перепуганного, ненавидящего взгляда. От него отчетливо фонило отчаянием и страхом – мужчина совсем не хотел умирать, но почему-то все равно оказался в числе тупиц, возомнивших о себе слишком много.       – Последние слова? – милосердно спросил Тарталья, демонстративно закинув водное копье на плечо. Глаза мужчины вспыхнули злобой, и он неожиданно подскочил на ноги, в безумном выпаде целясь скрытым клинком в шею, но так и не достал – вновь упал, подвывая от боли.       Опустив взгляд, Тарталья увидел растекающееся на холщовых штанах кровавое пятно и живописно торчащий из бедра кинжал подозрительно знакомой формы. Кажется, с такими кинжалами, покрытыми пиро, он сталкивался на тренировочных полигонах базы.       – Не убивайте его, господин Тарталья, – окликнул его Злат. Тарталья выразительно вскинул брови, обнаружив своего личного помощника и Владлена на входе на палубу. Последний выглядел куда более целым – даже посох на плече еще выдавал солидный уровень заряда, – но несдерживаемым беспокойством от него так и перло. – Его надо допросить.       – А что же вы не оставили в живых никого из тех, кто пришел по ваши души? – едко спросил Тарталья и от души пнул повстанца в раненое бедро. Тот взвыл не своим голосом, но тут же получил донельзя доброжелательный совет заткнуться по-хорошему и закрылся.       – Не предоставилось возможности, – обтекаемо ответил Злат и, отстранившись от Владлена, поковылял в сторону повстанца, припадая на правую ногу.       – Ну а зацепили-то тебя каким образом? – и не думал униматься Тарталья. Он скучающе оперся на копье, наблюдая за тем, как Злат, вернувший себе кинжал, с помощью Владлена тащит повстанца по направлению к каютам, и цепким взглядом окинул округу в поисках любопытных глаз, которых, к счастью, не было. Удивительно, но они не перебудили всех пассажиров своими разборками.       Уже в каюте Владлен связал повстанца, усаженного на невесть откуда и зачем найденный стул, и почтительно отошел в сторону. Линия его плеч была напряженной, закаменевшей, и Тарталья лениво подумал, что для бойца Фатуи он как-то слабоват в ментальном плане. Злат оттолкнулся от стены, слегка качнувшись в сторону, но тут же быстро нашел равновесие и воткнул повстанцу в рот своеобразный кляп из какого-то веревочного узла. Он старался не опираться на правую ногу и как можно меньше шевелил правой рукой.       – Владлен, зачисти каюты и палубу, – коротко приказал Злат, вытаскивая откуда-то из внутреннего кармана куртки небольшой футляр. На вопрос Тартальи – риторический, возможно, – он так и не ответил. Владлен нехотя кивнул и, постоянно оглядываясь на Злата, выскользнул наружу.       Тарталья невесело усмехнулся, представив, что было бы, увидь их кто-нибудь из простых гражданских: одно дело – убивать людей, сознательно решивших оспорить власть и методы Фатуи, и совсем другое – убивать свидетелей, виновных только в том, что они оказались не в том месте не в то время. Оставлять за спиной свидетелей было нельзя – поэтому он бдил.       Ему не хотелось лишать жизни какую-нибудь наивную девочку, вышедшую подышать воздухом и случайно спалившую разборки.       Злат что-то вынул из узкого тряпичного футляра – только подойдя поближе, Тарталья увидел, что это были какие-то иглы. Зачем он вообще таскал их с собой? Тарталья ни разу не видел, чтобы Злат использовал их в бою, если только не…       – Давайте вы расскажете мне все по своей воле: где ваша база, сколько вас, насколько хорошо вы вооружены и что планируете, и мы разойдемся как в море корабли, – почти миролюбиво предложил Злат. Он прерывисто, часто дышал, но делал это так тихо, что его было невозможно услышать не прислушиваясь.       Злат потянулся и развязал кляп, но в ответ услышал поток отборной ругани и спешно вернул кляп на законное место. Безвыходное положение неожиданно подарило повстанцу неприятную смелость, за которую он огреб удар в нос. Тарталья вскинул брови и издевательски присвистнул, но Злат не отреагировал. Повстанец испуганно смотрел исподлобья, но пытался храбриться и угрожающе рычал; Владлен, видимо, успевший за это время закончить зачистку, беспокойно мялся неподалеку.       – Зафиксируй ему руку, – отдал приказ Злат. Владлен подскочил и взмахнул посохом – сформировавшиеся под чужими руками гео конструкции опутали ладони так, чтобы они располагались на подлокотниках стула, а растопыренные пальцы лежали на дисках, туго прижатые к поверхности гео кольцами. Злат вздохнул, затем склонился к повстанцу и, схватив его за один из пальцев, медленно, вдумчиво вогнал иглу под ноготь.       Повстанец задергался, попытался засучить ногами, привязанным к ножкам стула, но не преуспел. Он страшно выкатил глаза и замычал в кляп, покраснел, на шее и висках вздулись вены; тонкая струйка крови скользнула по пальцам, а вскоре капнула с подлокотника на пол. Владлен отвернулся, прижимая руку там, где под маской располагался рот; Тарталья проводил его беглым взглядом и снова уставился на Злата, который, выпрямившись, склонился над повстанцем.       – Пальцев много, – проскрежетал Злат. Его голос слегка скакал, и Тарталья грешным делом подумал, что неумелые, криворукие повстанцы умудрились серьезно зацепить целого агента Фатуи. – Времени до прибытия тоже много.       Повстанец упрямо замотал головой, смаргивая пелену слез, и Злат, качнувшись вперед, жестко перехватил второй палец и неуловимым движением загнал иглу под ноготь. Жертва забилась, но веревки держали крепко; Злат даже не вздрогнул, хоть его немного шатало. Повстанец оказался крепким орешком – ему понадобилось целых четыре иглы под ногтями, чтобы наконец-то начать говорить. Сбивающимся голосом, непослушными губами он один за другим ответил на все вопросы, которые ему задали. За процессом допроса Тарталья наблюдал затаив дыхание – был здесь какой-то особый завораживающий шарм. По учебному плану, составленному Златом, методы добычи информации шли позже, и добраться до них Тарталья еще не успел.       Тарталья любил сражения, и каждая битва несла с собой боль – для него ли, для других ли людей, неважно. Допрос, особенно состряпанный на коленке, тоже был своего рода полем боя, правда, другого характера – кто-то один окажется сильнее морально, кто-то другой сдастся первым.       – Владлен, избавься от него, – слабо кивнул на повстанца Злат, развернулся к Тарталье и, сгорбившись, проскрежетал: – Господин Тарталья, я закончил допрос. Полагаю, дальше нам…       Он неожиданно замолчал, а после стал заваливаться вперед – Тарталья едва успел подхватить Злата прежде, чем тот рухнул на грязный пол. Злат осел в руках Тартальи и безвольно уткнулся носом в грудь. Его бил озноб – это остро чувствовалось даже сквозь многочисленные слои униформы, – и от него остро пахло кровью.       – Эй, эй, эй, очнись, кретин, – торопливо проговорил Тарталья и встряхнул Злата за плечи. Его голова безвольно мотнулась вперед-назад, но Злат не очнулся. Тарталья повторил движение, но желаемого результата оно не принесло, и это вызвало неподдельное беспокойство. – Ты чего это удумал?       – Злат закрыл меня собой, – чуть не плача выпалил Владлен. Он обеспокоенно мялся рядом, нервно заламывая руки. Тарталья вскинул на него острый взгляд, и Владлен испуганно шарахнулся в сторону. – Его ранили куда-то в бок, я не знаю, куда именно!       Тарталья замер, осоловело моргая. На него напало какое-то оцепенение, мешающее нормально думать, будто все это происходило не с ним и не сейчас. Владлен рухнул на колени и, вцепившись Тарталье в штанину, жалко проскулил:       – Господин Предвестник, сделайте же что-нибудь!       Скрюченные пальцы, с неожиданной силой впившиеся в бедро, прогнали по ноге слабую вспышку боли, выгнавшую из головы туман. Брезгливо отпихнув Владлена в сторону, Тарталья процедил сквозь зубы:       – Избавься от тела вместе со всеми уликами, живо, и не попадайся никому на глаза!       Владлен судорожно закивал и, неловко подскочив на ноги и едва не рухнув на пол, подхватил бездыханного повстанца вместе со стулом и потащил его наружу. Тарталья кинул быстрый взгляд в крошечный иллюминатор, прикидывая, сколько времени у него есть – солнце лениво занималось на горизонте, а им оставалось всего ничего до порта, недалеко от которого располагалась ближайшая база Фатуи.       Злат что-то невнятно забормотал, мотнул головой и попытался встать на ноги, но у него не получилось, и он снова обмяк. Тарталья уложил его на койку и навис сверху, слабо представляя, что можно сделать в этой ситуации. Наставница всегда говорила, что удел владельцев Гидро Глаза бога – исцеление и поддержка, но Тарталья пошел по пути воина, поэтому у него не было никаких представлений о том, что должны делать врачеватели.       Первым делом он снял глубокий капюшон, затем отстегнул крепления маски и скользнул взглядом по мраморно-белому лицу, покрытому испариной, коснулся холодной щеки и нащупал ненормально быстро бьющуюся венку на шее. Мысленно воззвав к Глазу бога, неукротимая мощь которого отозвалась прошедшейся по телу волной, Тарталья разрезал водным клинком мешающие слои одежды. Он поморщился из-за чавканья прилипшей влажной ткани и металлического запаха и, отодвинув края в стороны, уставился на красные разводы на коже, обрамлявшие невинный с виду порез.       Будь он на самом деле неглубоким и небольшим, столько крови бы не было. В красный уже успело окраситься белоснежное постельное белье – видимо, кровь пропитала не только куртку, но и большую часть штанины.       Тарталья чертыхнулся и приложил объятую гидро аурой ладонь к холодной коже, концентрируясь на анализе ранения.       – Ты не можешь умереть, – пробормотал он, отчаянно пытаясь вспомнить хоть какие-то уроки первой помощи, которые им усердно втолковывали преподаватели. Тарталья тогда ничего толком не запомнил, а теперь отчаянно об этом жалел. – Гибель еще одного подчиненного негативно скажется на моей репутации. Я тебя из-под земли достану, сволочь, только попробуй подохнуть!       Энергия гидро покорно, невероятно осторожно объяла рану, словно невзначай скользнула внутрь, изучая и сканируя, а затем медленно, неповоротливо начала сращивать стенки сосудов и поврежденные ткани. Это было непривычное, нестандартное для Тартальи занятие, и ему едва удавалось удерживать концентрацию – он не был целителем от слова совсем, и процесс давался ему с огромным трудом.       Он даже не знал, сколько времени прошло. Когда гидро аура на ладонях исчезла и Тарталья ощутил, что сделал все, что было в его силах – в противном случае он бы просто вырубился прямо на месте, – то едва сумел продрать глаза и сморгнуть пелену. Голова болела, из-за усталости перед глазами плясали мушки, и тело казалось налитым свинцом; тем не менее, рана была покрыта тонким слоем кожицы, а Гидро Глаз бога удовлетворенно гудел после проделанной работы.       Из угла каюты раздался тихий всхлип, и Тарталья моментально повернулся на звук. Сидевший в углу Владлен трясся, его руки дрожали. Тарталья лениво задумался – откуда такая преданность, зачем столько беспокойства? – но вскоре эту мысль отмел за ненадобностью.       – Иди на палубу. Не прозевай момент, когда на горизонте появится порт, – бросил Тарталья, потирая переносицу. Головная боль не унималась, а Глаз бога не откликался – видимо, все внутренние ресурсы организма он исчерпал и теперь был сам по себе. Владлен шмыгнул носом и тихо скользнул наружу, а Тарталья утомленно прикрыл глаза, обещая себе, что только на секундочку.       Очнулся он от осторожного «господин Предвестник?» и тут же на инстинктах вскинул перед собой руку. Едва сформировавшийся в ней водный клинок почти моментально распался моросью, и Тарталья чертыхнулся – он не любил оставаться беззащитным. Порт приближался, но корабль все еще спал, и это играло на руку – вдвоем с Владленом они вытащили бессознательного Злата наружу, а после остановки в порту, игнорируя непонимающие и испуганные взгляды гражданских, спустились по трапу и спешно добрались до первого же поста Фатуи.       Утомленно оседая на стул и не обращая внимание на боязливые вопросы какой-то девушки-мага цицинов, Тарталья измученно подумал: чтоб он еще раз сунулся в сраный Сумеру.