Отличная причина, чтобы умереть

      Что Тарталья ожидал в последнюю очередь, так это того, что их поведут на черный рынок. Ранее во время путешествий по Тейвату в свите Изабеллы он уже бывал на черных рынках, и все они различались как по степени жестокости, так и по разнообразию предлагаемых товаров.       В Сумеру, например, в захудалом городишке неподалеку от Тисфуна располагалась так называемая «лаборатория отвергнутых ученых», куда уходили все обиженные на жизнь безумные деятели, чьи гениальные решения не приняло общество, и продавали там свои идеи и наработки. Тарталья был практически уверен, что к их числу можно было отнести и Иль Дотторе: тот со своим желанием работать над усовершенствованием человеческого тела не подходил сравнительно светлой идеологии Академии Сумеру, из которой его выперли, не став даже слушать. Зато его наработки отлично прижились в Снежной: застрельщики Фатуи были творением Иль Дотторе в первую очередь, однако, по его мнению, тем еще было далеко до совершенства.       В Фонтейне черный рынок имел свойство перемещаться по городам, этакое подобие бродячего цирка, только в торговой форме. Архонт Справедливости Фонтейна была против существования подобной организации на своих землях, но те удивительно ловко умудрялись скрываться от всевидящего ока и маскировались под порядочных граждан, поэтому отличить их от обычных людей было нереально даже богине. Вероятно, они, защищаясь от карающей длани, использовали хитроумные артефакты, которыми же и торговали: черный рынок Фонтейна являлся центром всевозможных запрещенных артефактов, которые в незнающих руках могли нанести непоправимый ущерб.       Тарталья своими глазами видел, как одно крохотное колечко заставило человека скукожиться до размера жука, который потом бездарно погиб под носком дорогой туфли. Мастерство артефакторов Фонтейна не знало себе равных, однако они предпочитали игнорировать справедливость, которую проповедовала их Архонт, и заниматься темными делишками с целью наживы.       На черном рынке Ли Юэ заключались нелегальные сделки, в основном иностранцами, которые хотели пойти в обход правил, установленных Архонтом Контрактов и группировкой Цисин. Несмотря на то что лиюэйцы поклонялись своему богу и почитали его, некоторые из них были не настолько набожны, однако умудрялись сохранять в себе важную, но опасную черту: жадность, которая толкала их к бездне. Согласно информации, которая имелась на руках у Тартальи, черный рынок Ли Юэ был близок к краху: случившаяся там в последний раз облава сильно пошатнула его позиции и обнулила больше сотни нелегальных сделок, а разбираться с возникшей проблемой отправили Нефритовое равновесие Кэ Цин – въедливую, дотошную девицу, которая запросто могла перевернуть ход дела вверх дном.       Тарталья не знал, как обстояли дела в Иназуме, хотя подозревал, что остров Ритоу не так уж прост, и не был знаком с Мондштадтом, но можно было вполне логично предположить, что в стране без Архонта незаконная торговля процветала. В Снежной же черного рынка не существовало: вступившая после Морены в роль Архонта Царица взяла его под свой контроль и вывела на официальный уровень, в силу чего приставка «черный» попросту исчезла и сменилась на «Белый».       Белый рынок Снежной пользовался спросом, поскольку многие товары, запрещенные в других странах, можно было найти на прилавках, однако цены на них, как правило, были заоблачными, и не каждый продукт приходился простому жителю по карману. Основными посетителями Белого рынка были зажиточные торговцы, влиятельные люди и наследники титулов, всегда остававшиеся при деньгах. Таким образом Снежная создавала единую сеть с иностранцами, имеющими власть, и делала им небольшое «одолжение» с возможной претензией на уплату долга – в какой бы то ни было форме – в будущем.       На то, что Белый рынок торгует органами и иногда людьми, все послушно закрывали глаза.       Тарталья догадывался, что в каком-то из крупных натланских городов может скрываться черный рынок – это было очевидно, – но не мог предугадать, что их заведут в самое сердце. Хикарилья, как шепнул по секрету Злат, была центром незаконной торговли Натлана, однако причина, по которой их со всеми почестями встретили и чуть ли не с помпой отвели в подземный городок, который скрывался за обликом дружелюбной и приветливой Хикарильи, оставалась непонятной. Волшебное настроение, которое едва успело возникнуть во время Пляски пламени, испарилось, уступив место холодной сосредоточенности.       Пришлось приложить все усилия, чтобы держать знающий и понимающий вид. Их вели непонятно куда и незнамо зачем, а Тарталья не любил находиться в неведении. Он старательно зыркал по сторонам, строя из себя большого и страшного Предвестника, пока Злат ловко обрабатывал их сопровождающего, по крупице вытягивая из него необходимую информацию.       Как выяснилось, их приняли за некоторых проверяющих, которые появлялись в Хикарилье раз в месяц и следили за ходом поставок и продаж некоего лириума. Что это такое, пока было непонятно: очевидно, настоящие проверяющие знали, что за лириум и с чем его едят, а «проверяющие» – нет, на чем могли по-глупому спалиться. Интуиция недовольно ворочалась внутри, не спеша как расслабляться, так и трубить тревогу, и подводила она Тарталью редко.       Что-то было не так. Он нутром это чуял, однако на черном рынке Хикарильи, возможно, крылись правильные ответы.       Когда они уходили, Лейяти проводила их встревоженным взглядом. Она на мгновение прильнула ко Злату всем телом, что-то шепнула, но Тарталья не уловил, что именно. Лейяти – легкая на подъем, смешливая и свободная от макушки до кончиков пальцев – напряженно мерцала темными радужками и не отводила от Злата глаз, переполненных безмолвной мольбой. На ее коже все еще переливались смешные козодои, перекрывавшие остальные татуировки: расправлявшие крылья, пикировавшие в полете и мирно дремавшие на ветке.       Ее волнение передалось и Тарталье, но тот успешно его подавил, не дав осесть в кончиках пальцев мерзкой холодной дрожью. Глаз бога отозвался успокаивающим звоном, и Тарталья машинально погладил его по гладкому стеклу. Они шли по бесконечно длинной винтовой лестнице, и чем глубже они спускались, тем больше ассоциаций Тарталья ловил с Бездной. Здесь пахло чем-то нехорошим, темным, предвещающим опасность, и это вынуждало держать руку на пульсе без перерыва.       Стоило Злату приблизиться и попытаться что-то сказать, как Тарталья едва не оставил его без головы: первым, чем он научился в Бездне, было то, что существо не может жить без башки. Если отсечь голову от тела, опасность минует, но это не значило, что можно расслабиться; Наставница всегда говорила, что Аякс слишком легкомысленный, и это однажды может стоить ему жизни, если он не научится постоянной бдительности, и Аякс учился, не позволял сладкому ощущению победы покрывать разум и делать из него беспечного ребенка, свалившегося в Бездну по чистой случайности и не успевшего узнать базовые правила выживания, и…       – Господин Тарталья, – повторил Злат, и Тарталья встряхнулся, отгоняя наваждение. Сопровождающий косился на них с плохо скрываемым удивлением, и внутри вспыхнуло желание выдрать ему глаза, чтобы он не смел смотреть на Тарталью подобным образом. Злат приблизился – Тарталья подавил желание отшатнуться – и шепнул: – Все в порядке. Я вас защищу.       – Не нужна мне твоя защита, – возмущенно зашипел Тарталья в ответ, моментально приходя в чувства. – Сначала научись побеждать в спаррингах, а потом лезь на рожон, раз так хочется. Ишь чего удумал!       – Пожалуйста, не заставляйте меня выполнять невыполнимое, – негромко проскрежетал Злат. Мельком Тарталья обратил внимание на то, что Пиро Глаз бога, прикрепленный к черному кителю, неярко переливался алым – Злат тоже был готов обороняться. – Я вам что, машина-зверь?       – Но это же тебя воспитывали как идеального личного помощника, – ехидно заметил Тарталья, окончательно сгоняя с себя остатки кошмара наяву. – В твоих силах должно быть и уху сварить, и отчет написать, и своего Предвестника на скаку остановить. А то какой из тебя помощник?       – Вот так всегда, – отозвался Злат. Он невозмутимо шагал рядом и выглядел как всегда, но по мягкому, чуть пружинящему шагу Тарталья понимал, что тот тоже был напряженнее обычного. – Всю душу вкладываешь, чтобы вам хорошо было, а вы даже не цените.       Тарталья только фыркнул в ответ на обвинение. Злат хорошо компостировал мозг и притворялся, что вообще ни при чем, хотя все вокруг прекрасно знали, что он еще как при чем, поэтому Тарталья с уверенностью мог заявить, что «вкладывание души» Злата в первую очередь заключалось в том, что тот постоянно вился где-то неподалеку и старательно вычислял удачный момент для подъеба.       – Будьте добрее к людям, и они к вам потянутся, – добавил Злат и крякнул, когда Тарталья незаметно показал ему кулак, все же сочтя за правду то, что бить «проверяющего» на глазах у местных было неразумно.       Ему казалось странным, что местных не оповестили о смене высшего руководства, которое, правда, не имело к Хикарилье ровным счетом никакого отношения – земли Тартальи заканчивались там, где проходила граница Мекоче, поэтому власти за ее пределами у него не было. Может быть, это была стандартная процедура знакомства? Однако сам факт того, что их приняли за каких-то проверяющих, как бы намекал, что все было не так уж и просто. Какая-то мысль скреблась на задворках сознания, но Тарталья никак не мог поймать ее за хвост, чтобы рассмотреть под микроскопом.       Под Хикарильей простирался центр незаконной торговли Натлана. Жизнь здесь буквально била ключом, и людей, казалось, вообще не смущало, что они в буквальном смысле находятся под землей. Черный рынок Натлана специализировался на продаже запрещенных веществ, медикаментов и трав, поэтому любой, даже самый безобидный листочек, связки которых ушлые торговцы подвешивали под потолок, мог в считанные секунды убить лошадь, не говоря уже о человеке.       Настороженность Тартальи только возросла, когда некоторые натланцы – и не только, он успел заметить парочку представителей других стран – поприветствовали их с понимающей улыбкой. Чем занимались проверяющие-предшественники, которые были здесь до них? Тарталья в Натлане даже толком других фатуи не видел – их как будто всех до единого сняли со своих постов и вернули на родину. Обычно дипломаты Снежной появлялись практически во всех крупных городах, однако в доверие у них втираться не получалось, потому что снежнийцев – не то что рядовых членов Фатуи – разумно остерегались и заранее ждали от них подлянки. В Натлане же царило затишье, и это наводило не на самые приятные мысли.       – Смотрите по сторонам, – едва слышно бросил Злат, а после снова увлек сопровождающего в какую-то бессодержательную беседу, к которой Тарталья даже не прислушивался. Атмосфера, царившая на черном рынке, ощущалась мрачноватой, но это было совершенно логично, если учитывать, что здесь царили беззаконие и прикрытая мнимым дружелюбием жестокость.       Тарталья без особого энтузиазма провожал взглядом снующих мимо людей с бегающими глазками, сгорбившихся и прячущихся за капюшонами и просторными мантиями: никто из посетителей рынка не желал быть узнанным. Несмотря на солидный размах подземной части Хикарильи, здесь было на удивление тесно: низенькие лавочки пугливо жались друг к другу боками, а каменный потолок нависал сверху и угрожал придавить к земле всем весом. Тарталья отчетливо ощущал, как мало здесь было солнца, воздуха и ветра: работать здесь казалось невозможным. Он уже хотел поскорее выбраться наружу, пока новый поток воспоминаний о Бездне, надежно спрятанный за фасадом из умения держать свои мысли в узде, не вылился наружу.       – Сюда, пожалуйста, – услужливо пролепетал их провожающий, останавливаясь перед слегка покосившейся дверью, сделанной чуть ли не из здоровенного засушенного листа какого-то дерева.       Злат зашел первый, ничем не выдав своей напряженности, Тарталья бесстрашно шагнул следом.       Внутри было темно и сухо, неприятно пахло чем-то затхлым и кисловатым, как лимонный сок. Тарталья, привыкнув к полумраку, окинул помещение быстрым взглядом, машинально отмечая все возможные входы и выходы, а также расположение гипотетического оружия и варианты ведения боя. Удивительно, что их провожающий вообще не обращал внимание на то, что и Тарталья, и Злат находились в полной боевой готовности и могли запросто свернуть ему шею в любой момент.       Впрочем, Злат старательно забалтывал нелепого мужичка в традиционной натланской одежде, а может, тот слишком привык к тому, что Фатуи ведут себя подобным образом; факт оставался фактом – никто не замечал их состояния. Вероятно, оно и к лучшему.       Они прошли глубже, а затем очутились в пещере, образовавшейся, очевидно, искусственным путем: слишком правильную форму она имела, а гладкие обтесанные стены служили первым тому подтверждением. Теплый приглушенный свет лизал камень, за столами, расставленными в строгом порядке, сидели натланцы, все как один выглядящие изможденными и тощими. Тарталья прищурился; вероятно, их труд напропалую эксплуатировали. Не сказать, что работники излучали счастье и любовь к своему ближнему.       В глазах каждого из них сидел забитый, запуганный зверь. Именно такие животные были опаснее всего, и не важно, сколько силы прикладывал дрессировщик, чтобы их усмирить. Итог всегда был один: либо хозяин, либо питомец. Жизнь за жизнь.       Вокруг работников наворачивали круги натланцы поживее и пободрее, которые периодически пощелкивали кнутами и подпихивали тех, кто, по их мнению, отлынивал. На столах стояли какие-то корзины и пиалы, ступки и доски, что-то перетиралось, разминалось и постоянно перекладывалось. Надзиратели в длинных черных мантиях, расшитых медной нитью, перекидывались ленивыми шутками и делали работникам злые, обидные замечания, не забывая сопроводить свою речь тычком или затрещиной.       – О, а вот и вы, мы вас ждали, – жизнерадостно защебетала невысокая девушка в очках, оказавшаяся около них в два счета. У нее были умные черные глаза и широкая улыбка на губах, но Тарталья явственно ощущал исходящую от нее угрозу, поэтому улыбнулся в ответ так обольстительно, как только мог. – Пройдемте, я покажу вам, как обстоят дела с улучшенной версией лириума, я уверена, вы будете в восторге!..       В восторге – это стоять на пороге крошечной комнатке и смотреть, как под воздействием наркотика человек с блаженным выражением лица расцарапывал себе горло до мяса, выл не своим голосом, шептал что-то на непонятном языке и выгибался под нереальными углами, стремясь не то сложиться пополам, не то избавиться от мучений.       Тарталья с нейтральным выражением лица вслушивался в оживленную болтовню ученой, которая не стеснялась ходить вокруг «эксперимента» кругами, измерять ему пульс, давление, сканировать каким-то артефактом на разных частотах. Злат заинтересованно осведомлялся о каких-то аспектах работы и лириума в целом, выцепляя из разговора самое необходимое.       Что ж, в одном Тарталья был уверен точно: на территории подземного рынка Хикарильи имелась, мать ее, лаборатория по производству наркотиков, находящаяся, вероятно, под крылом кого-то из Фатуи.       Он понятия не имел, что теперь делать с этой информацией.