Отличная причина, чтобы умереть

      Проверка документов всегда занимала много времени, а проверка документов гостей из Снежной – тем более. Если обыкновенных снежнийцев мутузили, но не так сильно, как могли бы, то всех, кто как минимум косвенно имел отношение к организации, старательно пропускали через бюрократическую мясорубку, придираясь ко всему, к чему только можно было придраться. Наверное, для того, чтобы выискать хотя бы малейший недостаток, благодаря которому можно было на законных основаниях вышвырнуть из Мондштадта неприятных гостей.       Ситуация осложнялась тем, что Тарталья, помимо всего прочего, также являлся Предвестником – страшной, неизвестной переменной, которая в любой момент могла отчебучить что-нибудь из ряда вон выходящее, что нарушило бы блаженный покой города.       Мондштадт слыл городом без Архонта: Барбатос, архонт ветров, проповедовал свободу и возвел ее в абсолют до такой степени, что предпочел и вовсе не вмешиваться в дела своего народа. Что ж, Тарталья мог его понять: ему тоже не особо нравилось взваливать на себя ответственность, но, в отличие от свободолюбивого божества, у него как такового выбора не было.       Дожили. Настолько сильно переживает, что завидует богу. Уму непостижимо.       В Мондштадте фатуи не любили. Не то чтобы, конечно, хоть где-то их встречали с распростертыми объятиями, но у Мондштадта были свои причины, чтобы не любить их особенно сильно. Злат, уделив мгновение, по секрету шепнул, что в прошлый раз здесь отличился Иль Дотторе, благодаря чему претензий к Фатуи, отношение к которым и так было далеко от положительного, стало еще больше.       Вот спасибо, Дотторе, удружил. Что ж тебе на месте не сиделось?       Тарталья смерил взглядом стражников, которые воевали со Златом, придирчиво разглядывая каждую запятую в бумагах, проехавших с ними весь путь от Снежной до Мондштадта. Там было прописано, кто они такие, зачем приехали, с какой целью, где остановятся, сколько пробудут, что будут делать и все в таком духе. Когда Тарталья путешествовал по Тейвату в свите Изабеллы, за официальные документы всегда отвечал кто-то другой, а он просто стоял в сторонке; теперь же ситуация не изменилась, разве что это Тарталью сопровождали, а не он сопровождал кого-то другого.       Стражников, откровенно говоря, было жаль. Тарталья мысленно посочувствовал им, потому что знал, насколько въедливым может быть Злат и как хорошо умеет капать на мозг, чтобы добиваться своего. Справедливости ради, Тартальей Злат манипулировать не пытался, хотя из раза в раз загонял в словесные ловушки и радостно наблюдал за тем, как Тарталья выкручивается. Говорил, что это полезно в контексте переговоров: заранее нащупывать второе дно и вскрывать его или же старательно игнорировать – в зависимости от ситуации, как и все в этом чертовом мире.       Ну почему, почему нельзя было просто вызвать оппонента на дуэль, по итогам которой прав оказывался тот, кто побеждал?       Пока Злат старательно убеждал рыцарей Ордо Фавониус в том, что с их документами все в порядке, они официально заверены, и вообще это стражники дураки, а Злат молодец, Тарталья со скучающим видом стоял в стороне, наблюдая за цирком. Лейяти отошла чуть в сторону и теперь вдохновленно пялилась на одуванчики, растущие в траве неподалеку. За Лейяти ненавязчиво следили: если Тарталья вместе со Златом находились в зоне видимости рыцарей, то Лейяти ненамеренно, но вышла из поля зрения.       Наверное, стоило ее окликнуть, но Тарталья не стал. Он злорадно подумал, что лишний напряг для рыцарей Ордо Фавониус не помешает. Прикапывались бы они меньше, заставляя их торчать у входа в город как последних позорников, Тарталья, быть может, и приказал бы Лейяти вернуться. А так пусть мучаются в догадках, что же там задумали большие и ужасные фатуи в количестве три штуки, какую пакость собираются сделать из семян одуванчика и каким образом ее использовать.       Тарталья поймал взгляд излишне серьезной синеволосой девушки, одетой в стандартную униформу рыцарей Ордо Фавониус, и благостно ей улыбнулся. К его изумлению, девушка коротко улыбнулась в ответ, и ее лиловые глаза вспыхнули весельем.       Некоторое время он непонимающе смотрел на девушку-рыцаря, затем встряхнул головой и поднял бровь, не отводя взгляда. Девушка, стоявшая поодаль от своих коллег и как раз-таки занимающаяся наблюдением за Лейяти, пожала плечом и снова дернула уголком губ, затем кинула быстрый взгляд на сборище, страдающее над бумагами, и закатила глаза.       Ага, подумал Тарталья, не только его одного раздражает, сколько времени занимают попытки найти возможность придраться. Хоть какое-то утешение. Еще бы это что-то меняло.       Тарталья вздохнул и бросил взгляд на Злата. Тот, невозмутимо задрав подбородок и выпрямившись так, будто проглотил жердь, стоял и тыкал в бумаги затянутым в перчатку пальцем, и нудел своим излюбленным тоном «сейчас я расскажу тебе, почему ты идиот». Несмотря на то что Тарталья – главная причина того, почему их входные документы вообще так старательно облизывали, – стоял в трех шагах от Злата, на него никто не обращал ровным счетом никакого внимания.       Это было даже… в какой-то степени забавно. Неслышно фыркнув, Тарталья покачал головой. Вот ведь парадокс: рыжий, шумный и с громким именем, обычно он служил приманкой, отвлечением внимания, но сейчас поглощенные спором люди просто игнорировали сам факт его существования.       Так, вероятно, ощущал себя Злат, когда находился рядом? Тарталья сияет, Злат прячется в его тени – и наоборот, как, например, сейчас.       Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Тарталья резко вскинул голову, и его внезапность тут же привлекла к нему нежелательное внимание. Рыцари замолкли, Злат обернулся и – Тарталья был в этом уверен – одарил его недовольным взглядом, но Тарталью это особо не волновало.       Все беспокойство, которое он испытывал в поездке, едва-едва улеглось, а теперь с удвоенной силой вернулось вновь, стоило Тарталье ощутить недоброжелательное скрытое намерение в свою сторону. Это ощущалось на уровне животных инстинктов, чего-то бессознательного и неконтролируемого – это чувство, понимание опасности ни единожды выручало его как в Бездне, так и после выхода из нее.       Стоило ему только-только расслабиться, как Тарталье моментально напомнили, почему расслабляться не стоит. Покрутившись на месте, он попытался найти источник недоброжелательности, но не преуспел. Взгляд пропал прежде, чем Тарталья успел отследить его направление. Зверь внутри ощерил клыки, Тарталья напрягся, прищурившись, следом за ним напряглись и рыцари, хватаясь за эфесы мечей…       Лейяти, невесть как оказавшаяся рядом, осторожно положила ладонь на предплечье Тартальи и сжала, не причиняя вреда, но как бы намекая, что стоит расслабиться. Тарталья смерил ее взглядом и с удивлением обнаружил, что она побледнела и теперь смотрела излишне сосредоточенно, поджав тонкие губы.       – Господин Тарталья, – едва слышно шепнула она, не отводя от Тартальи сосредоточенного взгляда, и намекающе стукнула по предплечью указательным и средним пальцем. – Пожалуйста.       Что именно «пожалуйста», Тарталья не понял. Что-то пребольно ударило его под колено, и Тарталья охнул от неожиданности, уязвленно поджимая под себя ногу. Мелькнули горящие алым прорези маски, пахнуло костром и сандалом, но Злат уже оказался там, где стоял изначально, и его спина выглядела еще более прямой, чем до этого, хотя, казалось бы, куда еще прямее.       Тарталья качнулся, недовольно поджал губы и сдавленно выругался, потирая шею. Доверия к Мондштадту как к городу у него не прибавилось, к доблестной страже – лишь уменьшилось, зато Тарталья понял, где допустил ошибку, за которую ему предстоит долго и упорно отбывать наказание в виде старательно полощущего мозги Злата.       – Вы продолжайте, продолжайте, – невозмутимо сообщил Тарталья, словно не он пришиб окружающих жаждой крови, пропитанной темными эманациями Бездны. Зверь под ребрами ворчал, недовольно заползая в свою конуру, а Тарталья отвесил себе мысленный подзатыльник: он столько времени учился контролю, чтобы сейчас под давлением обстоятельств сорваться из-за какой-то ерунды, когда все и так висит на волоске.       Стало немного стыдно, но виду Тарталья не подал.       Словно нехотя, рыцари вернулись к своим делам. Злат уже был тут как тут; и не скажешь, что выступление Тартальи на него как-то повлияло. Теперь на Тарталью закономерно стали обращать внимание в несколько раз чаще: кто-нибудь из стражи то и дело бросал на него быстрый взгляд, чтобы убедиться, что Тарталья не собирается что-нибудь выкинуть.       Не то чтобы его кто-то смог остановить, впрочем, захоти он по-настоящему что-то сделать. Но Тарталья и так не по-своему желанию оказался в городе под перекрестным прицелом и самих мондштадтцев, и кого-то из Фатуи, кому нужна была его голова.       Лейяти, вероятно, осознав, что Тарталья пришел в себя, шумно выдохнула, тряхнула головой и отступила на шаг, отводя взгляд, затем, осознав, что Тарталья до сих пор на нее смотрит, сделала страшные глаза, прижимая ладонь к щеке. Тарталья недобро зыркнул на Лейяти, но та не испугалась и легко улыбнулась в ответ, словно это не она несколько мгновений назад таращилась на Тарталью как на исчадие Бездны.       Ха-ха, очень иронично.       Дело с проверкой документов наконец-то сдвинулось с места: это Тарталья понял по тому, что рыцари поставили на несколько листов штампы. Злат споро свернул бумаги и засунул их к себе за пазуху, хотя Тарталья был практически уверен, что в итоге они оказались в подпространстве Глаза Бога. Злат не любил раскрывать свои секреты, а потому постоянно притворялся проще, чем был на самом деле.       Понять его Тарталья мог, но принимать причины и следствия его действий не очень хотел. Впрочем, выбора как такового у него не оставалось, потому что Злата – упертого засранца – уже было не изменить.       Злат развернулся на пятках и сделал приглашающий жест в сторону главных ворот. Лейяти тут же подскочила к нему, Тарталья неспешно последовал за нею. Высокие, каменные ворота возвышались над приезжими неумолимой глыбой, давящей и тяжелой. Не очень приятное первое впечатление произвел как город на Тарталью, так и Тарталья на город – что-то ему подсказывало, что в дальнейшем они не смогут поладить.       Учитывая, что Тарталье здесь предстоит провести неизвестное количество времени, – перспектива так себе.       – Добро пожаловать в Мондштадт, и хорошего вам дня, – пожелал один из рыцарей, коротко кивнув Злату, и смерил Тарталью подозрительным взглядом. – Надеюсь, вам у нас понравится.       – Ага, я тоже на это надеюсь, – пробормотал Тарталья, удрученно рассматривая серые камни. – Понравится…       – Спасибо! – радостно воскликнула Лейяти, едва ли не подпрыгивая от восторга. Вот уж кого точно не волновало, куда там они идут и зачем, что их может ждать впереди и какова вероятность после такой потрясающей в своей спонтанности командировки выжить.       Синеволосая смуглая девушка, подобравшаяся поближе к своим коллегам, буравила Тарталью мрачным взглядом: видимо, ее тоже шибануло жаждой крови, что ей, разумеется, не понравилось. Если Тарталья обретет в этом городе некую незавидную славу, он ей даже не удивится.       В город они зашли без эксцессов, и хвала архонтам. Если бы им еще что-то воспрепятствовало, Тарталья, возможно, не обошелся бы без рукоприкладства.       Мондштадт дышал жизнью – это сравнение первым пришло Тарталье на ум. Вокруг то и дело сновали люди, галдели, пихались, смеялись; одетые в простые штаны, рубахи, юбки и платья, мондштадцы выглядели как воплощение всех заветов своего архонта. Они постоянно двигались, прикасались друг к другу, не стеснялись повышать голос и в открытую смотреть по сторонам, словно были готовы упорхнуть с места в любой момент, когда вздумается.       Город утопал в зелени, камне и дереве. Построенные домики были невысокими, но добротно сделанными, с большими окнами и скатными крышами. Стены украшали цветы и вьющиеся декоративные растения, на окнах стояли горшочки с какой-то зеленью или рассадой, не то чтобы Тарталья разбирался. Посреди улицы стояли деревянные клумбы, где-то на главной площади виднелся бьющий в небо фонтан, а далеко-далеко – крутящиеся лопасти мельницы.       Здесь было тепло и красочно, пахло свежей выпечкой, травой и вином. Невольно набрав полную грудь воздуха, Тарталья для себя отметил, что атмосфера ему не нравилась. Уж слишком непривычным казалось разноцветье города, уж слишком сильно напрягало множество людей вокруг, ведь Тарталья знал, что любой из них в самый подходящий момент может вынуть из кармана нож и вонзить в беззащитно подставленную спину.       Он, так и не научившийся в свое время доверию, никак не мог понять, почему же люди Мондштадта были настолько открытыми. Подобная открытость для Тартальи казалась практически дикой, ненормальной: в Снежной каждый держал свои мысли, намерения и жизнь при себе и старательно оберегал от любых возможных посягательств, потому что любой просчет мог стоить тебе головы.       Тарталья просчитался. И оказался в Мондштадте – городе, который во многом был противоположным Снежной, во многом противоречил мировоззрению самого Тартальи.       Тарталье здесь не нравилось, и находиться здесь он не хотел. Но выбора как такового у него не было.       Кто-то схватил Тарталью за руку и потянул в сторону, и Тарталья с трудом удержал инстинкты, в один голос потребовавшие скрутить наглого вторженца в личное пространство в бараний рог. Тарталья поднял взгляд, позволяя отвести себя с дороги, и увидел горящие алым прорези маски.       «О нет, – обреченно подумал Тарталья, краем глаза уловив веселое выражение лица Лейяти. – Если кого-то и скрутят в бараний рог, то меня. Не физически, конечно, но морально так точно».       Одно дело – наблюдать за тем, как методично Злат кому-то полощет мозг, совсем другое – испытать это на себе. Но неужели Злат не мог выбрать другого места, чтобы отчитывать своего Предвестника, над имиджем которого он постоянно так трясся?       – Господин Тарталья, – тихо проскрежетал Злат, когда они отошли под сень ветвистого дерева. – Я не буду сейчас читать вам лекции в надежде на то, что вы хоть что-то запомните, потому что знаю, что это бесполезно.       – Вот спасибо.       – Но не надейтесь, что вы отвертитесь по возвращении в Снежную, – безжалостно продолжил Злат. – Но один вопрос все же попробую задать. Знаете, что с наибольшей вероятностью обезоружит ожидающего от вас неприятностей человека?       – Кулаки? – предположил Тарталья.       – Улыбка, – отрезал Злат. – Улыбайтесь почаще, господин Тарталья. Тогда случится одно из двух: либо вас примут за последнего идиота, либо снизят градус подозрительности по отношению к вам, ведь что взять с дурачка?       – Не вижу разницы между первым и вторым, – проворчал Тарталья. – Тебя послушай, так я кругом идиот.       Злат некоторое время молчал, и прорези его маски зловеще светились алым. Не надо было быть экстрасенсом, чтобы понять, что он хотел сказать, но так и не решился. Знал Тарталья, знал, что накосячил, но кто бы его в этом обвинил? Учитывая их шаткое положение, ему с каждой секундой становилось все труднее и труднее держать себя в руках, а первая же угроза – даже не со стороны проверяющих рыцарей – заставила его напрячься и встать в стойку.       Самоконтроль трещал по швам, но Тарталья притворялся, что все нормально, даже несмотря на то, что где-то под ребрами ворочалось что-то неприятное удобное. Он никогда не умел признавать вину, а теперь это ему и вовсе не полагалось по статусу. Тем более перед Златом, да пропади он пропадью.       Вздохнув, Злат резко развернулся и осмотрел улицу. Судя по тому, что он кого-то выискивал в толпе, они кого-то ждали.       – Вы так жаждой крови шарахнули, что у меня чуть земля из-под ног не ушла, – хихикнула Лейяти, которой, судя по всему, вообще все было нипочем. Одетая в униформу посла Фатуи, она бросала по сторонам взгляды, любопытство которых не скрывала даже резная полумаска, и весело притопывала ногой какой-то ритм. – Не удивлюсь, если кто-то из рыцарей напрудил в штаны. Было бы забавно.       Злат повернул голову к Лейяти, и та отступила на шаг, поднимая руки в знак поражения, но улыбаться не перестала. Возникал вопрос, и кто тут наименее нормальный: один из Предвестников Фатуи, его помощник, ведущий себя как курица-наседка, или их подопечная, у которой буквально на лбу написано «я понятия не имею, что происходит, но мне как-то без разницы»?       Впрочем, что-то Тарталье подсказывало, что из родных земель Лейяти могла привести с собой что-то не особо законное и довольно-таки галлюциногенное. Не могла же она вечно ходить такой веселой без наркотических препаратов, не так ли?       Неуютно поведя плечом, Тарталья скрестил руки на груди и нахохлился. Злат по-птичьи склонил голову к плечу, Тарталья ощутил на себе его взгляд.       – Что еще? – буркнул он, вперившись взглядом в Злата в ответ.       – Улыбочку, – невозмутимым голосом протянул Злат и указал на приподнятые уголки своих губ пальцами с обеих сторон. Тарталью неожиданно пробрало жутковатой дрожью: он мог по пальцам одной руки пересчитать, когда видел улыбку Злата, и от того, какой она сейчас вышла естественной, становилось не по себе. – Важность самоконтроля мы обсудим позже. Я искренне надеюсь, что вы больше никого не заставите, как выразилась Лейяти, напрудить в штаны. Боюсь, наши командировочные не покроют стоимость стирки всех штанов Мондштадта.       – Я понял, понял, хватит уже! – возмутился Тарталья.       – Одиннадцатый Предвестник, повелитель мокрых штанов? – вдруг произнесла Лейяти, показательно приложив палец и подбородку и уставившись в небо.       – Одиннадцатый Предвестник, единственный и неповторимый, жуткий настолько, что враги писаются от ужаса, когда его видят, – подыграл Злат.       Тарталья все же не выдержал: врезал ему локтем под ребра, и Злат полузадушенно крякнул, потирая бок. Выпрямившись, он снова нацепил свое излюбленное невозмутимое выражение лица, и Тарталья немного успокоился.       – Завали, – фыркнул он. Совместные попытки разрядить атмосферу сработали на ура. Тарталья посмотрел на Лейяти и добавил: – Ты тоже завали.       Когда лицо Злата ничего не выражало, Тарталья чувствовал себя спокойнее. Увереннее как-то, что ли, будто при нем было маленькое зло, но зло свое, родное, приученное к рукам. Несмотря на то что большую часть времени Злат скрывал лицо под маской, следуя за своим Предвестником безликой тенью, Тарталья привык к тому, что Злат всегда спокоен, собран и невозмутим, редко проявляет эмоции и в большинстве случаев разговаривает на языке сарказма.       Этот Злат был другим. Одетый в форму посла Фатуи, как и Лейяти, он носил маску, которая оставляла непокрытой нижнюю часть лица, из-за чего его голос звучал чисто, без искажений, создаваемых маской агента, а еще было видно рот. И если Злат так улыбался рыцарям, когда те проверяли документы, Тарталья не удивился, если бы они обделались именно из-за него.       В улыбке Злата не было ничего зловещего, наоборот, она максимально располагала, заставляла невольно почувствовать толику симпатии к нему, позволяла выйти на диалог. Этакий психологический трюк: если человек проникается, то им будет несколько проще манипулировать, направляя диалог в нужную сторону и выцепляя нужные для себя подробности. Разумеется, работало это не со всеми, но, как Злат и говорил, улыбка определенно воспринималась в более положительном ключе, чем жажда крови.       Но Злат не улыбался обычно. Не улыбался. И эта мысль не давала Тарталье покоя.       Если Злат так виртуозно умел управлять своими эмоциями, почему он предпочитал маску невозмутимости той же улыбке? Где гарантии, что Злат не манипулировал и Тартальей?       А еще у Злата появлялась ямочка на правой щеке, когда он улыбался. Почему Тарталья вообще это заметил?       – О, неужели, – едва слышно пробормотал Злат, уставившись в толпу, и выпрямился, принимая стандартную позу помощника Предвестника: расправленные плечи, сведенные за спиной руки. – Что-то они не торопились.       Проследив за взглядом Злата, Тарталья увидел высокую светловолосую девушку и плечистого смуглого парня, целенаправленно приближающихся к ним. Оба были одеты в форму рыцарей Ордо Фавониус. Они параллельно здоровались с горожанами, однако все же шли к ним. Вот кого, видимо, они ждали на этом месте. Ну конечно, прибытие в город Предвестника не могло обойтись без сопровождающих. Кажется, Злат предупреждал о таком исходе еще в повозке, но Тарталья тогда с трудом мог его слушать.       Лейяти восторженно подпрыгнула. Ну точно что-то курила, пока никто не видел.       – Здравствуйте, просим прощения за ожидание, – произнесла девушка, окидывая их компанию взглядом, и сдержанно улыбнулась. – Добро пожаловать в Мондштадт. Меня зовут Джин, а это мой напарник, Кэйя.       – Приветствую, – вкрадчивым бархатным голосом произнес названный Кэйей, прищуривая единственный целый глаз: второй был скрыт за повязкой. – Надеюсь, вы не успели заскучать, пока ждали.       Несмотря на благостную улыбку и явное довольство, Кэйя казался отнюдь уж не таким добреньким, каким хотел предстать. Тарталье он не понравился с первого взгляда: скользких типов он не любил, ему с головой хватало Злата. А вот девушка, Джин, ему приглянулась больше: по крайней мере, она не строила из себя невесть что, смотрела спокойно и открыто, и явной враждебности от нее не исходило.       Впрочем, чутье подсказывало Тарталье, что оба их сопровождающих были одинаково опасными. Они стояли уверенно: Джин – поставив локоть правой руки на ладонь левой, сложенной под грудью, и перенеся вес на правую ногу, Кэйя – широко расставив ноги и по-раздолбайски засунув большие пальцы за ремень форменных штанов. Оба смотрели изучающе, излучали готовность действовать, а еще определенно являлись тренированными бойцами.       Тарталья склонил голову, мысленно задержал дыхание и выдохнул. Что ж, время вспомнить все советы и просьбы Злата, собраться с духом и продемонстрировать этим мондштадцам, из какого теста сделан Одиннадцатый Предвестник.       Притвориться дурачком, да?       – Приветствую вас. Что вы, поверьте, пока вас не было, мы с моими спутниками замечательно провели время, нам определенно было что обсудить, – сказал Тарталья, улыбаясь, и чуть прищурился. – Меня зовут Тарталья, а это мои спутники: Злат и Лейяти. Полагаю, сегодня вы, наши дражайшие сопровождающие, устроите нам тур по вашему замечательному городу?