Отличная причина, чтобы умереть

      Тарталья почувствовал нападение не иначе как затылком: уж больно вовремя он увернулся от крупной льдины, которая прилетела бы ему в голову, если бы он не пригнулся. Он обернулся, на ходу призывая водные клинки, и был вынужден уходить от копья, метившего промеж глаз.       Клинок чиркнул по наконечнику, в лицо брызнуло водой, Тарталья прищурился. Он ушел от удара ногой в плечо, отскочил, разрывая дистанцию с целью все-таки оценить своего противника. Всполох черного и лилового передышку делать не захотел: тут же крутанул копье и снова устремился в бой. Везло же Тарталье на копейщиков в последнее время!       Краем глаза он уловил, как Злат дернулся, порываясь помочь, но осекся и практически растворился в воздухе, уходя в невидимость. Судя по всему, решил не помогать, но Тарталью это не волновало: он был бы куда больше зол, если бы Злат влез в его бой. Пока что он не чувствовал исходящей от противницы – а это была именно она, – подавляющей мощи, однако такой небольшой поединок мог бы помочь сбросить пар и немного проветрить голову, доверху забитую напряжением и подозрениями ко всему живому.       Нацелившееся в горло копье Тарталья отбил хлестким движением, последовавший за ним ворох ледяных игл смазал в сторону потоком воды. Он пошел в атаку: первым клинком наметил в шею, уходя от взмаха копьем, вторым приготовился добивать или парировать, а зависимости от ситуации. В лицо дохнуло холодом, кончики бровей и ресницы окрасились в белый, когда из-под земли неожиданно стремительно выросла глыба.       Тарталья соединил клинки в водное копье и мимолетным движением рассек льдину, а после, разрушив осколки плечом, вслепую кинулся вперед, чувствуя, что противница рядом. Но лезвие не встретилось с чужой шеей, как Тарталья ожидал, а рассекло пустоту. Цокнув языком, Тарталья отскочил в сторону, пытаясь понять, куда делся враг.       Девушка в черном была быстрой, подвижной и очень ловкой, владела стихией крио и наносила точные, смертоносные атаки копьем. Поразительно, что кто-то вообще осмелился напасть на целого Предвестника Фатуи и не остановился на первом провале после засады. Тарталья был не лыком шит, ему было очень интересно, насколько далеко решится зайти противница и уж тем более – чем она руководствуется.       Возможно, она просто не знала, с кем имеет дело. Или просто партизанка, которая очень хочет подорвать отношения между Мондштадтом и Снежной, напав не столько на Предвестника или дипломата, сколько на снежнийца, гражданина Снежной.       В любом случае, Тарталье было не столь важно, чего там эта девица хочет и чего на самом деле добивается. Она очень ловко попалась ему под руку и, судя по всему, что-то все же да умела, раз продолжала сопротивляться. Ну, или просто была или сумасшедшей, или донельзя отчаянной, другого не дано.       Давненько на Тарталью не нападали в открытую, лоб в лоб, пытаясь убить. Это даже… поднимало настроение, что ли.       Белоснежный силуэт мелькнул у Тартальи перед носом, он сфокусировался в ожидании прямой атаки, однако девушка вдруг исчезла, рассыпавшись ворохом снежинок, плюнувших в лицо холодом. Чутье истерично завопило, и Тарталья торопливо пригнулся, уворачиваясь от тычка копьем, а затем и вовсе скакнул вбок, уходя от удара ногой. Он развернулся на ходу, принимая следующий взмах на водные клинки, и с силой сбил атаку в сторону, заставляя противницу потерять равновесие и запнуться, чуть не полетев на землю.       Настал его черед атаковать, и Тарталья своего шанса не упустил. Девушка, в последний момент восстановив равновесие, с трудом отклонилась от взмаха клинком, едва не распоровшим ей горло, и, крутанув копье в руках, попыталась подсесть и сделать подсечку, чтобы сбить Тарталью с ног. Но не тут-то было: Тарталья, предвидев такой исход, отшагнул в сторону, а после мощным пинком по ноге заставил противницу потерять баланс и все-таки повалиться на землю.       Однако в следующее же мгновение он был вынужден уклоняться от огромного ледяного копья, с колокольным звоном обрушившегося на землю и ударившего льдом по площади примерно три на три. Увитое розами копье начало распространять вокруг себя волны холода, промораживая землю, и Тарталья отскочил в сторону, чтобы лед не выжрал его ноги.       Он взмахнул клинком, собираясь разрушить ледяное копье, но сбоку неожиданно появилась девушка, вероятно, телепортировавшись уже знакомым Тарталье приемом, и ткнула ему наконечником под ребра, намереваясь загнать в ловушку холода. Точнее, попыталась ткнуть, потому что Тарталья поймал древко одной рукой и без особого усилия вырвал копье из рук девушки, которую по инерции швырнуло на землю и протащило по ней несколько метров.       Ледяное копье с розами перестало источать промораживающий до костей холод и вскоре исчезло, второе копье – обыкновенное, но крепкое, с темно-синим древком и отливающим на свету наконечником из какого-то металла – Тарталья отбросил в сторону. Раз девушка – пользовательница Глаза бога, она все равно сможет вернуть свое оружие себе, и неважно, у нее оно в руках или у него.       Спины в районе правого плеча коснулось деликатное тепло и тут же пропало – так Злат обозначал свое присутствие, чтобы не напугать и не вызвать негативную реакцию в худшем варианте из возможных. Наученный горьким опытом Злат больше не стремился подходить к своему Предвестнику со спины, потому что теперь уже наверняка знал, чем это чревато.       Тарталья повел плечом, склоняя голову вбок. Копье, валявшееся в замерзшей увядшей траве, покрытой инеем, предсказуемо исчезло в ворохе тусклых искр. Девушка, приложив руку к плечу, шатко поднялась на ноги и уставилась на Тарталью с мрачным вызовом.       И вот попробуй пойми, дурная она или просто преследует какую-то свою непонятную цель. А может, и то, и то одновременно, потому что, судя по всему, она хотела продолжить драться. И выражение лица у нее определенно было не как у человека, которому нравятся сражения.       Только сейчас Тарталья получил возможность разглядеть ее повнимательнее. Высокая и тощая, как жердь, одетая, как ни странно… в измененное подобие костюма монахини. У нее было серое усталое лицо и короткие розовые волосы под какой-то шапкой, и смотрела она серьезно и очень цепко.       – Боевая монашка, ну надо ж так, – пробормотал Тарталья. Судя по тому, как нахмурилась девушка, она его услышала, и его слова ей не понравились. Не то чтобы его это сильно волновало, конечно же. – И часто у вас в Мондштадте так?       Девушка не ответила, поджав губы, и по впавшим нездорово-серым щекам заходили желваки. Тихо тренькнул Глаз бога, висевший у нее на поясе, и девушка прикрыла его ладонью, словно пытаясь спрятать от пытливого взгляда Тартальи.       – Уходите отсюда подобру-поздорову, – хриплым, неожиданно низким голосом произнесла она. – Это не ваша земля, вам здесь не рады. Будете возникать – мне придется…       – Ты еле стоишь на ногах, – заметил Тарталья. После короткой стычки его настроение несоизмеримо улучшилось, и ему даже стало как-то легче… дышать, что ли. Словно он сбросил если не все, то хотя бы часть оков, которые его ограничивали. – Думаешь, я поверю в то, что ты сможешь что-то со мной сделать?       – Прочь отсюда, – процедила девушка, чуть пригибая голову, как хищник, готовящийся к нападению. Смерив ее взглядом, Тарталья демонстративно покрутил в руке водный клинок, как бы демонстрируя готовность отбиваться… или атаковать. – Вы, фатуи, считаете, что можете делать все, что вашей душе угодно, в том числе и рисковать здоровьем жителей другого региона, но я не…       У Тартальи в голове что-то щелкнуло. Фатуи. Здоровье жителей другого региона. Более того, непосредственная близость к лагерю Фатуи, наводку на который дал Кэйя. Совпадение ли это, спланированное нападение или же действительно знак свыше, пусть и одетый в монашескую робу?       – Погоди-погоди-погоди, повтори-ка? Что ты до этого сказала? Ну, про Фатуи, – бесцеремонно перебил ее Тарталья, выжидающе вскинув брови. Девушка нахмурилась еще сильнее, ее напряжение можно было ощутить чуть ли не кожей.       – Ты сейчас серьезно? – мрачно спросила она. – За идиотку меня принимаешь?       – Да не то чтобы, – отозвался Тарталья, пожимая плечами, и позволил водному клинку распасться в воздухе искрами-каплями воды. Ему нравился этот прием. Демонстративно красивый. – Просто мне что-то подсказывает, что у нас с тобой общие цели.       – У меня не может быть никаких общих целей с фатуи, – выплюнула девушка, крепче стискивая челюсти.       – Да-а? – протянул Тарталья. – А если я скажу, что ищу возможность избавиться от завезенного в Мондштадт наркотика?       – Брешешь, – резко отозвалась девушка. Судя по всему, она уже успела немного оклематься и прийти в себя, раз теперь выпрямилась и чуть расправила плечи, продолжая, впрочем, придерживать раненую руку. Тарталья подозревал, что ее травмировало после того, как солидно протащило по земле. Что ж, не его проблемы, она знала, на что идет.       Он не считал женщин «слабым полом», как делали это некоторые: он знал многих девушек и женщин, которые были гораздо сильнее мужчин, а потому был начисто лишен предубеждений насчет того, что их надо защищать, потому что они слабее. Ничего подобного: некоторые женщины словно рождались с оружием в руках, и называть их беспомощными – не уважать ни их, ни самого себя.       Скирк одним ударом могла переломать Тарталье кости и тычком в лоб отправить жрать грязь. И даже когда он выбирался из чертовой Бездны, завершив свое обучение у нее, она по-прежнему использовала в бою лишь одну руку.       Ну ничего, ничего. Когда они встретятся в следующий раз, Тарталья заставит Скирк использовать и вторую руку тоже.       Так что женщин в бою он не жалел и вообще воспринимал исключительно как потенциально равных по возможностям противников, а потому свысока не смотрел. Скирк выбила из него всю дурь, когда он осмелился однажды заикнуться, что девочек надо защищать.       Кретин. Скирк с премилой улыбкой гоняла его по Бездне три дня без продыху, и Тарталья чуть не сдох трижды, причем один раз – самым позорнейшим способом, чуть не захлебнувшись в своей блевотине. Удивительно, что после такого убийственного марафона он умудрился остаться целым и невредимым хотя бы внешне.       Так что и спрос с женщин у Тартальи был… соответствующий. Тем более с тех, которые на полном серьезе пытались его убить.       – Не брешу, – покачал головой Тарталья. Он обвел быстрым взглядом округу в поисках Злата и, прищурившись, увидел легкие очертания его силуэта метрах в десяти от спины девушки. Судя по всему, он тоже был готов напасть в любой момент, и Тарталью это странным образом приободрило. – Я заинтересован в том, чтобы этот наркотик перестал существовать на территории Монда.       – Какая тебе выгода? Это же твои, – девушка бросила взгляд в сторону подножья Драконьего хребта, – коллеги в первую очередь. И ты вдруг приходишь и заявляешь, что хочешь им противостоять, разрушить все то, над чем они трудились? Так не бывает.       Тарталья не ожидал, что она ему так просто поверит, но ее недоверчивость начала порядком его раздражать, а времени у него было не так уж и много, и размениваться на всякие глупости не больно-то и хотелось. Еще раз взглянув на Злата, Тарталья покачал головой. Он не ощущал чужого присутствия, и чутье встревоженно молчало: вероятнее всего, за ними не наблюдали и не подслушивали. Или же Злат уже позаботился о тех, кто мог им помешать, такому исходу Тарталья бы не удивился.       – Слушай, у меня нет времени с тобой пререкаться, – проворчал Тарталья, чувствуя, что температура, упавшая на несколько градусов, так и не вернулась к изначальному значению: девушка с крио Глазом бога все еще была готова атаковать, хотя знала, что ей здесь нечего ловить. За это ее стоило уважать: она не бежала от него прочь сломя голову, а собиралась стоять на своем до последнего. – Либо помогай, либо уйди с дороги и не мешай.       Девушка сморщила нос, шевельнула верхней губой, слизнула каплю крови, затем вытерла ее затянутыми в перчатку пальцами, и все это не отрывая от Тартальи цепкого взгляда.       – Ты не врешь, – с недоверчивым изумлением протянула она низким хриплым голосом. – Кто ты такой?       Тарталья подавил смешок. Она и правда не знала, кто он, хотя поняла, что он из Фатуи. Возможно, следила за ним, и это ее пристальное внимание Тарталье время от времени чувствовал. Оно и к лучшему – будет интересно посмотреть на выражение ее лица, когда она поймет, кому пыталась надрать зад.       – Это так важно? – вздохнул Тарталья, развеяв второй клинок, и упер руки в бока. Девушка, проследив его доброжелательный жест, вероятно, осознала, что он не собирается атаковать, а потому позволила себе тихо выдохнуть и слегка расслабиться, но дистанцию первой не сократила.       Он кинул быстрый взгляд на Драконий Хребет, упиравшийся в небо заснеженным пиком-копьем. Густой слой облаков укутывал каменный массив, подсвечиваясь изнутри зловещей бирюзой, то загорающейся, то погасающей, и ласково обнимал гору сероватыми лапами. По раскрашенному в белый склону сходила лавина из разлапистых елей, а где-то среди темных слов камней виднелись ускользающие наверх узкие тропинки.       Драконий Хребет… выглядел внушающе-тревожно. И вместе с этим отдаленно напоминал дом – безжалостную, жестокую Снежную, не чуравшуюся уничтожать своих людей холодами и морозами.       На мгновение Тарталья почувствовал, что вернулся на родину, но это ощущение быстро отхлынуло, как уходящая в море волна. Однако накатившую вместе с этим тоску по семье пришлось отпихнуть от себя с большим трудом: Тарталья очень неожиданно для себя понял, насколько сильно соскучился по своим близким.       За всей этой беготней и попытками разобраться, кто охотится за его головой, Тарталья напрочь забыл обо всем, кроме себя и своей безопасности.       – Важно, – вклинилась в поток его мыслей девушка. Тарталья моргнул и уставился на нее так, словно увидел впервые, она мрачно уставилась на него в ответ. – Как и твои причины, чтобы вклиниться в работу людей из твоей же организации.       «Отличная причина, чтобы умереть, – подумал Тарталья, припомнив присказку, которая периодически мелькала в речи Злата. – Влезть в дела Фатуи, членом которых я являюсь, перейти кому-то дорогу и бесславно умереть от чьего-то клинка».       Заливаться соловьем о том, что это ради жителей Монда, бедных, несчастных и искалеченных наркотиком, Тарталья не собирался, заговаривать зубы – тоже. Однако также он не хотел признаваться в том, что на него идет охота и он просто пытается спасти свою шкуру, параллельно отводя от себя все подозрения, которые могут в совокупности указать на него как на виновника.       Тарталья сделал шаг по направлению к девушке, та напряглась чуть сильнее, сжимая раненое плечо, но осталась на месте, лишь поджала губы. Серые глаза смотрели пристально и недоверчиво. Объяснимо, но Тарталья особо не расстроился, только поднял руки в знак примирения и криво улыбнулся.       Как там Злат говорил, улыбка – ключ ко всем сердцам? Так вот, улыбкой Тартальи можно было вырезать сердца из груди.       – Эти… исследования проводятся без чьего-либо ведома, – сказал Тарталья и в принципе не соврал: он действительно сомневался, что многие знали о том, что кто-то из фатуи пытается травить людей другого региона наркотиками. – Я должен это прекратить. Наркотики не то, что в принципе должно существовать. Это подлый, мерзкий и нечестный способ избавления от людей, и я с ним не согласен.       Девушка прищурилась, но задышала ровнее, глубже. Она смерила Тарталью пристальным взглядом, проворчала себе под нос что-то невнятное, встряхнула головой и ответила:       – Ты снова не врешь.       – Еще бы, – фыркнул Тарталья, и девушка мрачно поджала губы.       – Скажи своему другу, чтобы он наконец-то перестал прятаться. Это уже ни к чему, – произнесла она, скрещивая руки на груди. Тарталья заметил, что рукав монашеской рясы порван, а под ним виднеется окровавленная рана, не очень приятная даже на вид.       Тарталья бросил взгляд на Злата и кивнул. Тот вышел из невидимости, только когда очутился за плечом Тартальи. Девушка с нечитаемым выражением лица кивнула и, вздохнув, сказала:       – Хочу сесть. Полагаю, нам многое нужно обсудить.