***
— Эх, когда там, кстати, начинаются занятия в школе? — спросил Какаши, не отрываясь от книги, во время завтрака у него в квартире. — То есть, в университете… Колледже. Пофиг, короче. — Завтра. — Чёрт. Я думал, они только на следующей неделе, — Какаши надулся и глотнул уже остывший чай. — Какаши? — М? — Как вчера прошло? Какаши неловко улыбнулся и почесал шею, наконец отрывая взгляд от книги. Он надеялся на то, что Гай не вспомнит об этом. — Ну… Не очень. — В каком смысле? — Он не стал со мной разговаривать, — Какаши вновь опустил взгляд в книгу и вернулся к месту, на котором остановился. — Думаю, я должен дать ему немного времени, а потом ещё раз попробовать поговорить с ним. Гай не стал больше ничего спрашивать, видимо поняв, что разговор окончен. Какаши же углубился в книгу, отгораживаясь её сомнительным содержанием от более утомительных и огорчающих мыслей. После завтрака они принялись за уборку. Сегодня Гай собирался показать ему город, но у Какаши не было привычки уходить, оставляя беспорядок, так что лучшим вариантом было убраться вместе и потом уже отправиться на прогулку. К тому же, Гай знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что Какаши, будь у него возможность, протянул бы с уборкой до самого вечера — лишь бы остаться дома и никуда не ходить. А если бы Гай вымыл за него всю посуду, Какаши не только потерял бы всякие поводы на то, чтобы остаться дома, но и почувствовал бы некую толику вины в связи с тем, что друг помог ему — а он отказался от простой прогулки. И это сработало. И через несколько минут Гай тащил Какаши уже в свою квартиру. Она была всего в четырех минутах езды. Или, по словам Гая, всего в двадцати минутах ходьбы (если бы бег можно было назвать ходьбой). На месте Гай достал один из запасных ключей и радостно протянул его Какаши. Он пытался отказаться, но в конце концов сдался и тоже отдал другу свой запасной ключ. Всё же лучшим вариантом было, если бы Гай заходил сам, а не с грохотом ломился к нему в двери, наплевав и на спящего Какаши, и на его соседей. После, Гай потащил его уже по городу. Показал парки, тренажерные залы и другие, крайне важные, по его мнению, места, о которых Какаши должен был обязательно знать. Это продолжалось до тех пор, пока в пять часов вечера не открылся клуб дзюдо. Гай заставил его записаться, конечно же, ради того, чтобы они продолжали свои совместные тренировки и дальше. Когда Какаши вошёл в додзё, знакомый запах окутал его нос. Все додзё безусловно были разными, но в каждом Какаши чувствовал себя как дома. Дзюдо всегда было частью его жизни. Он мало что помнил о собственном отце. Но он знал, что тот был Чемпионом Штата. Какаши провёл большую часть своего детства в местах вроде этого, и практически все те воспоминания о Сакумо, что ещё не успели затеряться в памяти, так или иначе были связаны с дзюдо. Он всегда прибегал посмотреть на тренировки отца и, как только ему разрешили, сам начал тренироваться с самой младшей группой, но даже в ней он был младше всех остальных, по крайней мере на несколько лет. Когда же Сакумо понял, что Какаши действительно интересуется борьбой, а не просто пытается подражать любимому отцу — он и сам стал терпеливо его тренировать. У Сакумо никогда не стоял выбор, и между собственными тренировками и временем проведенным с сыном — он всегда выбирал второе. Но тем не менее, он не считал, что пять лет — подходящий возраст для дзюдо, поэтому так или иначе всё обращалось в игру. Игра — было бы лучшим описанием их занятий. И лишь через несколько лет после смерти отца Какаши стал достаточно взрослым, чтобы действительно начать изучать что-то серьезное. Пребывание здесь, даже несмотря на то, что Какаши никогда не был в этом месте раньше, было что-то сродни возвращению домой. Когда он переехал в Коноху, дзюдо стало для него главной отдушиной. Он подавал большие надежды и даже несколько лет боролся на профессиональном уровне. Но в конце концов, всё же решил, что подобная слава не для него. Он участвовал в дружеских спаррингах и иногда в небольших соревнования, чтобы представить свой клуб и, быть может, получить небольшой выброс адреналина. Но никогда не собирался становиться каким-то супер-профессионалом или целиком посвящать себя одним лишь тренировкам, и, если была возможность, он всегда держался подальше от крупных соревнований, которые так часто освещались в СМИ. Было приятно вернуться. Звук, запах, даже сам воздух. Какаши любил всё это не меньше Гая, хоть и старался не показывать так открыто. Неожиданно к ним подошёл ещё один парень. — Какаши-семпай, — произнес он, уважительно кланяясь. Какаши в замешательстве поклонился в ответ, тут же бросая взгляд на Гая в поисках подсказки. Он был практически уверен, что раньше не видел этого человека, но, опять же, не мог сказать наверняка. — Это Тензо, — представил его Гай. — У него родственники живут в Конохе, и в прошлом году он видел твое выступление на соревнованиях по боевым искусствам. С тех пор он поклонник твоей силы юности! — Приятно познакомиться, пацан. — Вообще-то, он не такой мелкий, каким кажется. Он поступил в тот же колледж, что и мы в этом году, хоть и младше на год. — Вот как, — левая бровь Какаши приподнялась, помимо этого, удивление на его лице едва ли было заметно. — Круто. Тензо, не поднимая взгляда, улыбнулся. — Ничего особенного, просто родители отправили меня в школу на год раньше, вот и весь секрет. — Скромный гений, — поддел его Какаши, не без удовольствия подмечая, как легко смутился и покраснел парень. Он ему нравился. Какаши всегда нравились люди, которых ему удавалось изводить. Вынуждать платить по счету, создавать атмосферу неловкости, потрахивать мозги и веселиться. Просто так. Тензо выглядел одним из подобных людей. А что насчет Какаши? Что ж, иногда он просто был немного… мудаковатым. Злым человеком. — Какаши… — начал было Гай, но Какаши слишком хорошо знал этот тон друга, так что оборвал фразу быстрее, чем тот успел договорить: — Всё в порядке, не в этот раз, Гай, — сказал Какаши, отмечая, что лицо друга тут же стало более спокойным. Хоть это и было забавно, даже сейчас, когда он вырос (всё же, он полагал, что останется мудаком до конца жизни в той или иной степени), но Какаши все равно не мог вести себя так слишком уж долго. Не в присутствии Гая. Он усмехнулся. — В этот раз я бросаю тебе вызов. Гай воссиял. И не то чтобы Какаши было дело, но когда он развернулся и пошел к одному из свободных татами — Тензо последовал за ним. Губы скривились в ухмылке. Улыбка не исчезла с его лица, и когда они встали друг напротив друга. Всё потому, что Гай был не из тех, кого было легко победить. Какаши терпеть не мог большие соревнования, но это совсем не значило, что ему не нравились сильные соперники. Как и у Какаши, у Гая были все возможности зайти в своем мастерстве достаточно далеко (конечно, больше из-за упорства и тяжелых тренировок, нежели из-за прирожденного таланта), и его знали и опасались и в самой Конохе, и за ее пределами. Его звали «Зеленым зверем» за его невероятную силу и скорость, хотя это и было придуманное им самим прозвище, он объявил о нём так громко и произвел такое неизгладимое впечатление, что несмотря на то, что в официальных соревнованиях по дзюдо допускались только белые и синие цвета дзюдоги — у всех он ассоциоровался именно с зеленым. Какаши же друзья-дзюдоисты в шутку прозвали «Копирующим», за его пугающий талант к быстрому освоению новых техник. Его отличали быстрые рефлексы, совершенство отточенности техник и способность предугадывать движения своего противника. На татами Гай и Какаши были примерно равны. Гай был сильнее, выносливее, быстрее. Какаши же мог предсказывать следующий ход, и техники его были на лучшем уровне. За это лето Какаши сильно вытянулся, и он с нетерпением ждал этой тренировки, чтобы испытать себя вновь. Несколько тренирующихся остановились, бросая заинтересованные взгляды на новичков. Некоторые подошли ближе, видимо решив сделать перерыв, привалившись к стене с бутылкой воды в руках. — Хаджимэ! — крикнул Тензо. Они двигались быстро. Быстро. Но ещё недостаточно. Сначала нужно было разогреться, к тому же, они едва ли хотели, чтобы спарринг прошел поспешно. Рука — блок. Толкнуть, потянуть — дернуть за кимоно, сменить стойку. Споткнуться, упасть. Балансировать. Атаковать — поворот, поворот, бросок. Два тяжелых вздоха. Свист, аплодисменты. Какаши — бросил через спину, но позволил снова встать. Гай — взял в удушающий, но отпустил. Это была тренировка, а не соревнование. И если они и соревновались, то безмолвно, только для себя. Ошибка, взгляд. Он заметил. Блеск темных глаз. Гай улыбался, но выглядел как никогда серьезным. Собранным. Спокойным. Какаши пропустил атаку, и Гай бросил его через плечо. Падение на спину. Ауч. Иппон — максимальный балл. В реальных соревнованиях этого было бы достаточно для победы, но здесь и сейчас Какаши просто встал. С новыми силами, с новой решимостью. Отчасти потому, что ему в любом случае нужно было тренироваться, а шоу должно было продолжаться. Какаши ухватил Гая за дзюдоги, откинулся назад, проводя бросок через голову, и в следующую секунду услышал, как тело сильно ударилось об пол. — Ты в норме? — Да! Какаши никогда не использовал весь арсенал своих техник во время тренировок, если не представлялось должной необходимости. Конечно, он тренировался с разными людьми, но Гай был уже достаточно опытным, и однажды они вполне вероятно могли столкнуться на настоящих соревнованиях — Какаши не собирался раскрывать всех карт. У каждого были и ошибки, и удачные ходы, что-то было замечено окружающими, а что-то нет — и в конце концов их бой выглядел так, будто определённого победителя и вовсе не было. Настоящие соревнования всегда были ограничены по времени пятью минутами, подобные же спарринги могли продолжаться намного дольше. Когда они разошлись, всё было понятно и без слов — они достаточно хорошо друг друга знали и достаточно долго тренировались вместе. Какаши все ещё нужно было стать сильнее и быстрее. Гаю — поработать над своим слабым местом в качестве исполнения техник. Они усмехнулись друг другу и поклонились — это была одна из традиций — прежде, чем сойти с татами. Другие дзюдоисты говорили им вслед что-то одобрительное. — Великолепная работа ногами, — сказал их новый тренер Гаю и тут же, улыбнувшись, повернулся к Какаши и продолжил: — Чистый бросок. Будто и вовсе без усилий. Мы рады, что вы оба присоединились к нашему клубу! — Спасибо! — Спасибо, сенсей! Какаши, не сильно любивший болтовню с малознакомыми людьми, быстро ускользнул в сторону душевых. Ему всё равно уже нужно было собираться домой, надо было пораньше лечь спать. Первая настоящая тренировка по дзюдо намечалась в следующую среду, а завтра же его ждал колледж. Гай и Тензо вскоре последовали за ним. — Это было невероятно! — воскликнул Тензо, когда они наконец сели на скамейке в раздевалке. — Мне нужно идти тренироваться сейчас, но эй! мы же устроим с вами спарринг как-нибудь? Гай? Какаши-семпай? Он улыбнулся им на прощание и убежал на тренировку, оставляя Гая и Какаши тихо посмеиваться в пустой раздевалке.***
Какаши ещё никогда не был так рад пробуждению по будильнику. В семь утра. Это могло значить только то, что Гай оказался настолько щедрым, что не выбрал понедельник днём их совместных тренировок. И благодарность Какаши не знала границ. Он спокойно принял душ, оделся, позавтракал и, сев на автобус, отправился в колледж. Через пару остановок зашёл Гай, и Какаши пересел к окну, чтобы освободить для него место. У них совпадала большая часть лекций. Так же, к удивлению, было и с парнишкой, которого они встретили вчера вечером в додзё, Тензо. Мысль о том, что Тензо был их сокурсником, до сих пор не осела в голове Какаши, и желание взъерошить его волосы и назвать его «пацаном» не переставало обуревать. И хоть ему удавалось сдержать в себе этот глупый порыв, он не мог не признать, что ему было приятно, когда Тензо звал его семпаем. Этот парнишка действительно был очень милым… И это было именно тем, о чем Какаши старался не думать. Помимо Тензо и Гая, Какаши знал ещё нескольких. Например, Асуму, с которым они учились вместе в старшей школе Конохи. Ежедневно у них совпадали всего пара-тройка занятий. Также были Куренай и Генма — тоже из его выпуска в старшей школе, но из другого профиля. С Генмой у них совпадала одна пара по литературе в неделю. Остальные же однокурсники были ему незнакомы. — Куренай учится на иллюстратора, — сообщил ему Асума. В целом Какаши понравились его одногруппники, ведь, в конце концов, в таком большом университете как этот, вероятность попасть на абсолютно идентичный курс с кем-то из своих бывших одноклассников — а уж тем более сразу с тремя — практически равнялась нулю. Рейнбрукский* университет вообще производил очень и очень приятное впечатление. Здание было достаточно старым, но всё же совсем недавно отремонтированным. С открытыми площадками, большими окнами, высокими потолками и выкрашенными в белый цвет стенами — всё это создавало ощущение невероятного простора. На территории находились небольшая библиотека, а также кафетерий, где каждый мог купить себе полноценный обед или же быстрый перекус. Но всё же главным отличием от других колледжей являлось полное отсутствие общежитий — многим приходилось снимать что-то недорогое недалеко от университета или же и вовсе ютиться у друзей и родственников. И хотя студентов было немногим больше тысячи, а классы для занятий были небольших размеров — едва ли когда колледж выглядел переполненным. Преподаватели в большинстве своем соответствовали престижу заведения, практически всех можно было назвать действительно профессионалами своего дела. Хоть это и не было заметно так сильно, как в старших классах, но большинство студентов всё так же можно было разделить на две большие группы: те, кто пришёл сюда за знаниями и те, кто пришёл сюда чтобы повеселиться. Генма был одним из немногих, кто в этом плане всегда сохранял нейтралитет. Он был достаточно умён, чтобы сачковать время от времени без какого-либо негативного влияния на оценки. И хоть он и не был заядлым тусовщиком, всё же продолжал оставаться самым общительным человеком в окружении Какаши. Гай любил общение, но большинство людей сбегали практически сразу же, как понимали, с кем имеют дело. Тензо оказался достаточно застенчивым, хоть это и несколько удивило Какаши, ведь именно он был первым, кто подошел для знакомства вчера в додзё. Асума был менее социальным чем Генма, но всё же не таким интровертом как Какаши или Тензо, и хоть он и завел несколько новых знакомств в колледже, всё же больше продолжал общаться со своими старыми товарищами из Конохи, между лекциями временами сбегая к Куренай. Также за неделю Какаши встретил Изумо и Котецу — они тоже были из старшей школы Конохи, хоть никогда и не были друзьями, но тем не менее, это не мешало им временами тусоваться вместе на переменах. Анко и все остальные одноклассники Какаши подали документы в другие учебные заведения — в основном в университет Суны, ближайший к Конохе. Но он слышал, некоторые разъехались и куда-то совсем далеко. Из-за отсутствия кампуса, каждому студенту полагался собственный шкафчик, в который можно было сложить ненужные учебники между лекциями, чтобы каждый раз не таскать всё с собой. В среднем, каждый проводил на занятиях около четырех часов в день, точнее около двух-трех пар. Но из-за того, что лекции редко шли одна за одной, студенты всё чаще ошивались или в кафетерии, или в библиотеке (собственно, некоторые и после занятий оставались в ней, продолжая свои исследования и выполняя домашние задания). В зависимости от расписания Какаши возвращался домой по-разному: то ещё до обеда, то уже ближе к ужину.***
Прошло какое-то время, прежде чем до Какаши дошли слухи о них. Акацуки. Это была уличная банда, которую очевидно побаивались, если не сказать боялись до дрожи в коленях. И в этом году представлена в колледже она была своими участникам сильнее, чем когда-либо прежде. Нет, конечно, он и раньше о них слышал. Невозможно было посетить Амегакуре и ничего о них не услышать, тем более, что последнее время новости о них распространялись далеко за пределы города, если и вовсе не по всей стране. Их называли самой безжалостной бандой в округе, и едва ли кто-то был способен просто игнорировать их существование по соседству. Они носили черный и красный, а их символы — красные с белой каймой облака — можно было найти практически везде. У самих же участников группировки, помимо цвета одежды, не имелось больше никаких отличительных черт, заявляющие об их принадлежности к банде — и это даже можно было назвать, в каком-то роде, умным ходом. И пускай, Какаши раньше и слышал о них — до этого он и понятия не имел о том, как сильно эта банда связана с Рейнбрукским университетом. И не то чтобы он сильно беспокоился из-за этого, — в конце концов, банды сражаются с другими бандами, а не с обычными прохожими — ему просто оставалось держаться подальше от каких-либо столкновений и соблюдать маломальскую осторожность. Прошла ещё целая неделя, прежде чем Какаши заметил кое-что ещё. Точнее, кое-кого ещё. Обито. Сначала Какаши расплылся в удивленной и искренней улыбке — ему с трудом верилось, что Обито все же поступил в один колледж с ним. И он даже снова попытался с ним заговорить, но Обито, даже не подняв на бывшего друга взгляда, лишь прошёл мимо. Друзья, что шли рядом с ним, раздражённо посмотрели на Какаши и словно невзначай оттолкнули к стене. После, Какаши ещё несколько раз пытался заговорить, но Обито каждый раз просто игнорировал его, а что же касается его друзей… Если честно, они выглядели угрожающими. Даже способными на какое-то насилие. К тому же, было кое-что ещё… что едва ли облегчало возможность сближения с Обито. Слухи. Они доносились отовсюду. И пусть Какаши и знал, что не стоит доверять всему, что слышишь в чужих перешептываниях, он также знал, что в любой шутке есть доля шутки. И то, что рассказывали про Обито — едва ли можно было назвать чем-то веселым. Говорили, что именно он являлся лидером Акацуки. Какаши чуть не упал, когда понял, что над ним не шутят. Потом он рассмеялся. Конечно, Обито в последние годы попал в плохую компанию, но он просто не мог быть частью чего-то подобного, тем более лидером Акацуки. Это было просто абсурдом. Однако слухи лишь набирали обороты. Что он был манипулятором, что он был настоящим уличным бойцом, что он убил людей больше, чем можно было пересчитать по пальцам рук и ног и, тем не менее, каждое убийство каким-то образом сходило ему с рук. Разные истории крутились в стенах университета не переставая. Некоторые из них рассказывали люди, заслуживающие доверие и ставшие всему свидетелями, но некоторые были просто безумными сказками, превращавишими Обито разве что не в какое-то мифическое зверье типа Бигфута или чего пострашнее. И Какаши, смеясь, не поверил им сначала. Ему понадобилось какое-то время, чтобы усомниться в собственной вере в Обито. Это было в мелочах. В том, как все расступались перед ним и его друзьями, когда они шли по забитому коридору. В том, как учителя даже не пытались осадить их хамское поведение (точнее был один, новенький, но после этого его никто не видел). В том, как какой-то парень, что-то сказавший Обито, на следующий день вернулся в колледж со сломанной рукой и парочкой свежих синяков на лице. В том, как его так называемые друзья безоговорочно и с щенячьей преданностью в глазах подчинялись каждому его щелчку. В том, как… все в университете смотрели на Какаши, каждый раз, когда он пытался приблизиться к Обито. В том, как каждый советовал ему не лезть на рожон, отодвинуться, спрятаться. И это далеко не всегда были лишь его знакомые и одногруппники. Хлопок по плечу. — Привет, не стоит тебе подходить к ним так близко. Шепот на ухо. — Слушай, ты же в курсе, что он убийца. Воздух вокруг, казалось, трещал от напряжения. И каждый раз, когда Обито проходил мимо — все будто задерживали дыхание. Обито и его банда управляли этим местом. Какаши быстро усвоил: имя Обито всегда стояло в одной строчке со словом «проблема». И ему всё меньше хотелось иметь с бывшим другом хоть что-то общее, и, пускай, это и ранило, Какаши просто не знал, как он вообще мог что-либо изменить. Это была невыполнимая задача. И ему нужно было хотя бы застать его где-то одного, наконец поговорить лицом к лицу, лишь вдвоем… Но Обито всегда был недосягаем. Ближе всего Какаши подобрался к признанию другом его существования лишь к концу первого месяца обучения. Обито поднял вверх руку, чтобы остановить одного из своих друзей, явно уставшего от преследований Какаши и, наконец, решившего разобраться с ним по-своему. Собственно говоря, даже ничего не успело произойти. Парень с ярко-фиолетовыми глазами зажал его у стены. Судя по всему, он был кем-то вроде альбиноса — его радужка была настолько светло-голубой, что через нее с легкостью просвечивали красные сосудики, а волосы были такими же светлыми, как и у самого Какаши — хоть и не было понятно, был ли это натуральный цвет или просто результат хорошего окрашивания. Обито просто поднял руку, даже ничего не произнёс и тут же, не теряя ни секунды, отправился дальше. Второй друг, сопровождавший Обито — с длиными темными волосами и ярко-зелеными глазами — обернулся на мгновение и раздраженно взглянул на напавшего на Какаши парня. — Хидан. Хидан закатил глаза, но тут же выпустил ткань чужой рубашки из рук. Когда он уходил, попутно проклиная несправедливость жизни, из его рукава выскользнул небольшой перочинный нож. Лезвие звонко щелкнуло и опасно блеснуло в свете ламп. По губам Хидана расползлась веселая усмешка. Он подбросил нож в воздух на несколько сантиметров и тут же ловко поймал кончиками пальцев. И Какаши старался не думать о том, как еще мгновение назад эти пальцы сжимали его горло.