***
Комната наполнялась тихими стонами и громкими скрипами старой кровати. Луи смотрел затуманенными глазами в потолок, проклиная свою ужасную жизнь. Нечто вдалбливалось в парня, оставляя на его спине синяки и царапины. Лу было ужасно и противно; мерзко и страшно; холодно и тоскливо. Он знал, что прямо сейчас, прямо на его кровати, его насиловал Чёрный Человек. Дак вскочил с кровати, громко заорав на всю квартиру. Луэллин схватился за сердце, а второй рукой зарылся в спутанных волосах, тяжело дыша. То, что произошло в его сне, он никак не ожидал. Луи просто не ожидал, что Чёрный человек дойдёт до такого. — Кошмар, — тяжело прошептал Луи, шагая в ванную комнату. Включив свет, он подошёл к зеркалу и задрал пижаму, дабы убедиться, что это и правда был сон. Увидев белую спину без единой царапины, парень улыбнулся и успокоился, но от самого сна его воротило. Сон как рукой сняло, хоть на часах и было шесть часов утра, но спать он больше не желал. Сделав себе кофе, Луэллин пошёл в свою комнату и сел за стол. — Господи, сегодня же читать продолжение своей книги, а я ещё ничего не доделал, — ворчал Дак, беря в руку ручку. Как бы он ни старался продолжить писать, все его мысли были забиты сегодняшним сном. Даже поцелуй в подъезде на пару минут вылетел из головы писателя. Луи просто положил голову на стол, закрыв глаза. Он больше так не мог, ему хотелось спасения. Но, всё же вспомнив о поцелуе со Скруджем, Луи поднял голову и посмотрел в окно, на утреннее солнце. Луэллин должен был признать, что его безумно смутила вчерашняя ситуация. Он был уверен, что Макдак будет смеяться над ним, или расскажет всем остальным. Противно не было, но сам факт того, что это произошло именно с ним — пугал. Луи не имел понятия, как теперь смотреть и разговаривать с Макдаком. Вполголоса, почесав голову, Лу спросил: — Изменятся ли наши отношения?***
Со страхом, но Луи вошёл в зал, где находилось большое количество человек. Глазами он искал Скруджа, однако встречаться взглядами он был не намерен. На сцене уже стоял Джайро, зачитывая своё новое произведение, которое он называл «изобретением». Дак попытался слиться с людьми, но его зелёный пиджак быстро заметил Дьюфорд. — Луи, привет, ты как? — задал самый обычный вопрос парень, подойдя к Лу. Луэллин, тяжело вздохнув тихо ответил: — Меня вчера чуть не убили, всё ужасно. У Дьюи округлились глаза, а на лице читался страх. — Что? Кто? Как? — бормотал Дью, не веря своим ушам. Лу притянул Дьюфорда за галстук, шепнув ему на ухо: — Но меня спас Макдак, только громко не удивляйся, я и сам не до конца в это верю. Зря Луи рассказал ему об этом, потому что Лина и Вебби, стоящие рядом, попросили заткнуться парня в синем, так как он мешал слушать Гиарлуза. — Дью, закрой рот, сейчас же! — Луэллин закрыл своей рукой его рот, сердито шипя. Дьюи отошёл, отпихнув от себя руку друга. — Прости, просто я в шоке от его поступка! — честно признался блондин с причёской. Это ещё ничего, Дьюи, ничего. Знал бы ты, что произошло в подъезде — улетел бы, а про сон я вообще молчу. Дьюфорд отвлёкся на эмоциональный вскрик Джайро, отвернувшись от Луи, а тот смог скрыться в толпе. Не хотел он ни с кем сейчас разговаривать. Безумно хотелось побыть одному, хоть он и пошёл на сегодняшний литературный вечер. Дойдя до конца зала, Луи сел на стул и стал дальше искать глазами селезня в цилиндре. Найдя красное пятно, которое сидело на подоконнике, Луэллин, почему-то, облегчённо выдохнул. Джайро, который закончил своё неимоверно интересное произведение, спрыгнул со сцены под бурные овации. Следующим на сцену пошла Лина Де Спелл, которой громко и восторженно кричала Вебби. Краем глаза Дак увидел девушку в капюшоне, которая стремительно шла в конец зала, то есть в сторону Луэллина. Луи очень удивился приходу этой девушки, поскольку никогда её здесь раньше не видел. Подойдя ближе, Лу смог разглядеть перед собой девушку в лиловой толстовке, поверх которой была накинута зелёная куртка; волосы было плохо видно, но несколько прядей вылезали из-под капюшона, отчего Дак сразу определился с рыжим цветом. Незнакомка подошла ещё ближе и села на стул, который стоял рядом с Луи. Блондин чувствовал себя некомфортно, из-за чего стал хрустеть пальцами. Голова девушки была повёрнута в сторону сцены, а значит, она слушала выступление Де Спелл. Даку хотелось поздороваться, узнать её имя, но он просто не знал, с чего начинать. А должен ли он это делать первым? — Ээ, привет, я Луи Дак, не видел здесь тебя раньше, — протянув руку, весело сказал Луэллин. Рыжеволосая медленно повернула голову в сторону Дака и сняла капюшон. На юного писателя смотрели два зелёных глаза, в которых он не мог ничего прочитать. Кудрявые волосы были убраны в хвост. — Я Госалин, впервые здесь, — тихо ответила девчонка, пожав Луи руку. Дак обрадовался, что девушка сразу пошла на контакт. Лина всё ещё рассказывала отрывок из своей книги, который был про всё ту же любовь. Госалин снова устремила свой взгляд на сцену, делая вид, что внимательно слушает розоволосую, однако Лу видел, что она напряжена. — Госалин, — Дак сделал небольшую паузу, — ты нервничаешь? Обладательница зелёных глаз резко развернулась к писателю, спросив: — С чего ты взял? Луэллин не ожидал такой реакции. — Ну, ты выглядишь, будто чего-то боишься, — спокойно объяснил Дак, почесав затылок. Госалин долго не отвечала, смотря сквозь блондина. Она хотела кому-нибудь излить всю душу, но понимала, что никому нет до неё никакого дела. — Неужели тебе это интересно? Ты впервые меня видишь, но хочешь знать мои проблемы? — недовольно буркнула Госалин, спрятав руки в карманы куртки. Дак похлопал глазами, почувствовав некий стыд. Он не понимал, за что ему сейчас стыдно: то ли за то, что заставил нервничать эту девушку; то ли за своё любопытство. — Прости, если обидел, просто ты мне показалась такой… — Лу замолчал, подбирая слова, — напуганной и грустной. Рыжеволосая приоткрыла от удивления рот, быстро моргнув глазами. — Мне такого никто никогда не говорил, — прошептала девушка. Луи, испугавшись, начал махать руками, оправдываясь: — Нет-нет, я не так выразился, просто, — его перебила Госалин. — Всё нормально, это правда, не переживай, — успокаивала она своего нового собеседника. — Ты единственный, кто заметил меня вообще; ты единственный, кто увидел во мне настоящие эмоции; ты единственный, кто сразу спросил меня. Луэллин сидел с каким-то странным чувством в груди, не понимая, о чём сейчас говорит эта утка. Он, поёрзав на стуле, негромко спросил: — Э-ээ, а можешь поподробнее объяснить мне то, о чём говоришь сейчас? Госалин, помотав быстро головой, посмотрела Даку в глаза. — Извини, я сейчас просто сказала бред, не бери в голову, — отмахнулась девочка. Луи заинтересовала эта особа, и он, сохраняя спокойствие, тихо сказал: — Расскажи. Госалин дёрнулась от такого напора, но, сдавшись, доверилась этому селезню. — Я очень слабая и всего боюсь, вот даже сейчас, слушая эту девушку, я понимаю, что не могу выйти на сцену и с такими же эмоциями прочитать свои произведения. Люди эгоистичные, им нет дела до других, их не волнуют остальные, меня это так бесит, я просто не могу так, — тараторила уточка, испепеляя Луи недовольным взглядом. Луи слушал внимательно, стараясь не пропустить ни одного слова. — Тебя кто-то обидел, раз ты так думаешь? — поинтересовался парень. — Я столько раз пыталась поговорить со своими друзьями о своих проблемах, но им просто нет никакого до меня дела: они слушают, но потом, будто забыв про меня, начинают жаловаться на свою, чёрт возьми, жизнь. Разве так можно? Я так редко о себе рассказываю, но меня продолжают открыто игнорировать, рыдая в моё изношенное плечо, — рассказывала эмоционально Гос, сжав ткань куртки. — А если у меня что-то произошло хорошее, я тоже стараюсь поделиться об этом с другом, но ему просто наплевать: либо игнор, либо заезженное «понятно». Рыжеволосая была вся на эмоциях, хоть и рассказывала об этом вполголоса, дабы не отвлекать никого от прослушивания. К слову, теперь на сцене стоял Дьюи, но Луэллину сейчас было не до этого. — А про свои книги я вообще молчу. Я делюсь ими со своими друзьями, даю почитать, но они просто закрывают их, ссылаясь на то, что я слишком много пишу. Всё бы ничего, но они заставляют меня слушать, как они играют на музыкальных инструментах, однако я не люблю это всё, но ради них слушаю, — голос Госалин был таким грустным, что сердце Луи просто разрывалось. — Мне тяжело жить в прогнившем обществе, где всем наплевать друг на друга, я просто хочу исчезнуть, но умирать не хочу. Мне хоть на Луну лететь, да и там будут всякие лунатики, которым не будет до меня никакого дела, — рассказывая всё это, уточка ковыряла обивку стула, на котором сидела. — Меня не слушают, меня даже не пытаются понять, но сами бегут за помощью и поддержкой именно ко мне. Обижает. Даже сейчас, рассказывая всё это, я не уверена, что тебе есть до меня хоть какое-то дело. Луэллин понял, что сейчас его очередь успокоить эту несчастную девушку, которая устала от такого жестокого мира. — Госалин, я тебя прекрасно понимаю, у меня тоже куча проблем, но я не желаю их никому рассказывать, но не потому, что меня не поймут или не услышат, а просто не хочу, не вижу в этом смысла, — положив руку на сердце, честно признался блондин. На сцене уже успел смениться писатель. Сейчас там стоял Фентон. — Я с тобой, если честно, даже согласен: многим людям плевать на других, но не забывай, что не все такие. Тебе попались, наверное, не те люди, с которыми ты должна дружить и делиться секретами, я так считаю, — добрый взгляд. — Просто прекрати с ними общение и постарайся пустить в свою жизнь людей получше, ведь тогда ты убедишься, что не все люди такие ужасные. Дак и сам не мог поверить в то, что сейчас говорил. Ему хотелось расхохотаться на месте, но так не хотелось огорчать и без того обиженную на весь мир Госалин. Зелёноглазая взяла Луэллина за руку, крепко её сжав. — Большое спасибо, что выслушал меня, такого ещё в моей жизни не было, — искренне улыбнувшись, Гос шмыгнула носом. Блондин кивнул, ответив девушке такой же улыбкой. — Прости пожалуйста, что нагрузила тебя своими проблемами, но, знай, что я никогда себя так не веду, просто накопилось — и вот, — прошептала девочка, отпустив руку парня. — Всё хорошо, я к этому нормально отношусь, — отмахнулся Лу, всё ещё улыбаясь. Гос заметно повеселела, но задала ещё один вопрос: — А что мне делать со своими страхами? Я так боюсь выходить на сцену и делиться с людьми написанным, считая, что им не будет интересно. Но тут Луи не знал, как помочь бедолаге, ведь в какой-то степени она была права. Луи же было наплевать, что пишет Джайро. — Тут у всех всё по-разному, мне тоже много кого скучно слушать, но твои произведения я послушал бы с превеликим удовольствием, честно, — улыбнулся утёнок в зелёном. Рыжеволосая кивнула. — Итак, теперь мы просим на сцену Луэллина! — воскликнул громко мужчина в деловом костюме, спрыгивая во сцены. — Ох, чёрт, я так не хочу, — рыкнул Лу, поднявшись с места. Гос ткнула его пальцем в бок, уверенно сказав: — Не бойся, я хочу послушать. Услышав эти слова, Луи глубоко вздохнул и побежал к сцене. Он слышал крики Вайолет, которая желала ему удачи; он слышал Дьюи, который хлопал в ладоши и громко присвистывал; он слышал в голове голос Госалин; но самого главного селезня он не слышал. Запрыгнув на сцену, Дак открыл свой блокнот на нужной странице и, посмотрев на Скруджа, который всё ещё сидел на подоконнике, скрестив руки на груди, стал читать: — «Монстр схватил меня за горло, сильно сжав. Я стал задыхаться и давиться, а вместо вечернего неба я видел синие пятна. Я пытался освободиться, но всё безрезультатно — мёртвая хватка. Земля уходила из-под ног, но я не терял сознания, заставляя себя жить дальше, хотя бы ради себя. Резкая вспышка — и ОН растворился, откинув меня в сторону. Больно ударившись спиной об столб, я застонал и зашипел, схватившись за ушибленное место». Зал молчал, смотря на Луэллина серьёзным взглядом. Закрыв блокнот, Дак окинул всех самых спокойным взглядом, остановившись на Госалин, которая так и сияла от восторга. — Это было неплохо, совсем неплохо, но как-то мало, — начал Джайро, поправляя очки. Блондин, ничего не ответив, кивнул. — Очень интересно, правда, — воскликнула Вандеркряк, улыбнувшись. — Ты самый талантливый, Лу, — схватившись за своё лицо, пропищала Вайолет. Каждый высказал своё мнение, но, не услышав голоса Скруджа, напряглись, решив развернуться в его сторону. — Эй, Скрудж, а ты что скажешь? — довольно громко задал вопрос Фентон, скрестив руки на груди. Макдак сидел на подоконнике, подперев голову рукой. Он лениво посмотрел на селезня, который его спросил, и тихо, почти шепотом ответил: — Как обычно. Тихо, но Луи услышал мужчину, из-за чего его передёрнуло от такого ответа. Нет, он знал, что Скрудж ненавидит его литературу, но сейчас парень прекрасно видел, что Макдак совсем не хочет с ним спорить и поливать грязью. Не один Луи это заметил. — Макдак, чего такой молчаливый, неужели не обольёшь Луэллина грязью? — зло хихикнув, поинтересовалась Саблекрыл. Скрудж лишь недовольно цокнул языком, поднявшись с нагретого места. После вчерашнего он слишком странно себя ощущал, почему и не желал ни с кем разговаривать, а критиковать Дака, тем более. Прямо как Луи. — Да-да, странно, что он ни слова не сказал, — поддакнул зал. Селезень в шляпе, закатив глаза, скрестил руки на груди и облокотился о стену. Лу тоже не проронил ни слова, спрыгнув со сцены. Проходя мимо остальных, он слышал типа таких вопросов: «Почему Скрудж ничего ему не сказал?», «Луэллин тоже молчал, так странно, на них не похоже», «Они будто изменились». Дойдя до конца зала, Луи плюхнулся на стул, рядом с Госалин. — Это было так круто, ты очень интересно пишешь! — воскликнула рыжеволосая, подняв руки вверх. Уголки губ Луэллина приподнялись. — Благодарю, — поблагодарил мальчик. — Теперь твоя очередь. Гос засунула руки в карманы куртки, прижавшись к стулу. Она так боялась, что готова была убежать у всех на глазах из зала. — Я не смогу, я не смогу, я боюсь, — затараторила зелёноглазая, закрыв лицо руками. Лу, вскочив на стул, заорал на весь зал: — Дорогие товарищи, у нас новенькая! Сказать, что Госалин испугалась и удивилась, — ничего не сказать. Девушка схватила Луи за ткань пиджака, потянув вниз, шипя: — Луи, что ты делаешь, зачем? Все развернулись в сторону юных писателей, удивлённо уставившись на Гос. — Ой, а ты кто и как тебя зовут? — налетела с расспросами Вебби. — Ты нам сегодня что-нибудь почитаешь? — поинтересовался Гиарлуз. Рыжеволосая стояла как вкопанная, не веря в происходящее. Это было единственное место, где она могла поделиться с людьми своим творчеством, хоть и не была уверена, что её станет кто-нибудь слушать. — Я Госалин, — нервно ответила девушку, шагая в сторону сцены. Лу не сводил взгляда с её «первых шагов», широко улыбаясь. Гос, запрыгнув на сцену, посмотрела на каждого, кто находился в этом зале, и открыла свой ярко-синий блокнот. — Я-яя…извините, я очень стесняюсь, — краснея от стыда, пробубнила Госалин. Все по-доброму рассмеялись, уверяя Гос в том, что здесь все добрые и дружелюбные. — Только Луи со Скруджем враждуют уже который год, — сказал Фентон, хлопнув в ладоши. Макдак и Луэллин на это отреагировали совсем не так, как это могло бы произойти вчера: Скрудж прикрыл глаза, покачав головой; а Луи просто продолжал смотреть на сцену, стараясь не забивать голову лишними мыслями. — Ладненько, я, наверное начну читать, да? — робко спросила зелёноглазая. Все кивнули, а Луи аж присвистнул. — «От жизни я пытаюсь убежать, Сшибаю горы на своём пути, Мне до черты не добежать, Но я отчаянно ищу ходы. Железа вкус на языке смолкаю, Своё лицо царапаю ногтями, И, к сожалению, из ямы бед не вылезаю, Я еле-еле шевелю холодными губами». Только Гос закончила читать, как зал бурно зааплодировал, крича девушке самые добрые слова, которые она никогда слышала в своей жизни. Не сдержав слёз радости и счастья, рыжеволосая прикрыла лицо рукой, прослезившись. — У нас ещё никто стихов не писал, молодец! — неожиданно для всех, воскликнул Макдак. Услышав до боли родной голос, Дак с облегчением вздохнув, но его немного расстроило, что стихотворение Госалин ему понравилось, а его отрывки он совсем не оценивает. — Как же со смыслом, — прошептал Гиарлуз, опустив голову. Девушка, спрыгнув со сцены, побежала к Луи. — Спасибо тебе огромное, теперь я чувствую себя намного лучше! — радовалась Гос, прыгая на одном месте. Все смотрели на радостную девчонку, не сдерживая улыбок. — Ты сама себя должна благодарить, Госалин, — тихо ответил Дак. Радовалась рыжеволосая недолго, поскольку в ней стремительно шла колибри в фиолетовом платье. Как назло, на сцену вышел Скрудж. Луэллин напряг слух, стараясь не слышать Вайолет, но пришлось. — Так, я не поняла, почему ты так спокойно общаешься с Луи? — схватив Гос за плечо, заорала Саблекрыл, из-за чего даже Макдак закрыл резко рот, стоя на сцене. Зелёноглазая дёрнулась, посмотрев в сердитые глаза колибри. — Стихи она тут пишет, посмотрите на неё! Найди себе другого парня, а Луи не трогай — он мой! — кричала Вай, всё ещё держа Госалин за плечо. Луэллин, подбежав к девушкам, взял Гос за руку, отдёрнув от Саблекрыл. — Совсем сдурела? Я не твой! — агрессивно воскликнул Лу, смотря злым взглядом на девушку. — А чей тогда? — скрестив руки на груди, недовольно рыкнула Вайолет. Сам, не зная зачем, Дак посмотрел на Скруджа, который был в некой растерянности, собственно, как и Лу. Смотрел так на него он секунд тридцать, но казалось, что прошла целая вечность. Повернувшись обратно к Вай, он прошипел ей в лицо: — Но точно не твой! У девушки покраснели от злости щёки, и она, совсем потеряв над собой контроль, накинулась на Госалин, повалив ту на пол. Рыжеволосая совсем не умела драться, она лишь прикрывала лицо руками, дабы Саблекрыл не нанесла ей серьёзных ранений. Мужчины, которые были в зале, принялись разнимать совсем беззащитную девушку с озверевшей Вайолет. Луэллин, оттащив от неё Гос, попытался успокоить её. — Госалин, скажи, что ты в порядке, — повторял селезень в зелёном, поглаживая Гос по плечу. Она, нервно сглотнув, кивнула, ошарашенно смотря на бешеную колибри. — Вайолет, ты совсем с ума сошла, что ли? — не выдержал уже Дьюи, дёргая девушку за хвост волос. Та, будто придя в себя, оттолкнула всех от себя и подошла к Луи, прошипев: — Тогда чей? Терпению Луэллина пришёл конец, он был готов лопнуть, как воздушный шарик. — Ты больная, тебе лечиться надо, — выплюнул блондин, помогая Гос подняться на ноги. Рыжеволосая, обняв себя за плечи, стала тихо идти к выходу, чувствуя нереальную обиду. — Гос! — протянув руку в сторону девушки, воскликнул Луи. — Простите, что пришла, я уже ухожу, — в её голосе слышалась такая боль, что её сложно описать даже самому талантливому писателю. Когда дверь закрылась, в душе Луи что-то оборвалось: Госалин только стала принимать себя и общество, стараться вливаться в коллектив, как Вайолет всё испортила. — Да ты хоть знаешь, какая у неё тонкая душа, что ты натворила? — взвыл Лу, схватившись за голову. Зал был в полном шоке и оцепенении. Никто такого поворота событий не ожидал. Скрудж, спрыгнув со сцены, решил закончить сегодняшний вечер: — Ты меня разочаровала Вайолет, я совсем от тебя такого не ожидал. Ладно, раз вечер испорчен, можем уходить. Согласившись с мужчиной, все стали собираться, перешёптываясь между собой. Луи стал шагать к двери, но неудачно столкнулся с Макдаком, который был таким же печальным, как и все остальные. Дак взялся за ручку двери, за которую в этот же момент схватился и Скрудж. Оба коснулись друг друга, что обоих немного смутило. Первым руку убрал Макдак и Лу смог открыть дверь, чтобы выбежать из такого душного зала. Забежав за угол, утёнок сел на пол, обняв колени. Ему было так грустно, проблемы росли как снежный ком: появления Чёрного человека, непонятные отношения со Скруджем, приставучая Вайолет и Госалин, к которой Дак так проникся. — Луи, во всём виноват только ты! Тело передёрнуло и покрылось мурашками. Голос принадлежал Чёрному человеку. — Ну нет, ну только не ты, кусок дерьма, — прорычал сквозь зубы Луэллин, схватившись рукой за батарею под подоконником. — С каких пор я стал куском дерьма? — спокойный голос Скруджа и сигаретный дым, который тут же уловил Луи, сильно испугавшись.