***
— Уйди от меня! Луи бежал по чёрному и узкому коридору, сшибая всё, что попадало ему под ноги. За ним гналась чёрная тень огромных размеров. Где-то слышалось карканье ворон, шум волн, собачий лай и скрежет когтей. Было страшно, душно и мерзко на душе. Казалось, будто тень может выпрыгнуть из любого тёмного угла и утащить с собой Луи. — Ты опоздал. Единственная фраза, которая звенела в ушах и заставляла дрожать всем телом. Нет, это был не Чёрный человек, это было что-то более могущественнее и опаснее. Луэллин не знал, чего ожидать, поэтому спрятался в какой-то комнате, которая появилась из ниоткуда. — Ты опоздал. Они столкнулись лицом к лицу, а при лунном свете Дак смог рассмотреть безликую тень. Парня разбудил звонок в дверь. Луэллин вскочил с криком с кровати, схватившись за сердце. В дверь настойчиво звонили, порой и вовсе были слышны стуки. Он взял телефон с тумбы и… Рука задрожала, а сердце забарабанило, как ненормальное. На телефоне Лу было пятьдесят пропущенных звонков от всех писателей, с которыми он ходил на литературные вечера, однако одного номера он всё-таки не обнаружил. Сообщения он не читал, было дико страшно, ведь их было тридцать с чем-то. В дверь продолжали звонить и барабанить. Лу спрыгнул с кровати и побежал к двери. Даже не посмотрев в глазок, блондин распахнул дверь. На пороге стояли Скрудж и Госалин. Дак сразу понял, что что-то не так. — Что случилось? Проходите! — затараторил Дак, пропуская ребят в квартиру. Макдак и Гос тяжело дышали, совершенно не зная, как сообщить Даку об одном происшествии. — Что случилось, вы мне можете сказать? Мне пятьдесят раз звонили и писали! — не унимался Лу. Госалин лишь подошла и обняла Лу. Сердце Луэллина готово было выпрыгнуть прямо на пол. Так страшно парню было в последний раз тогда, когда он впервые в жизни встретился с Чёрным человеком. — Скрудж, ну, может быть, ты мне скажешь? — он уже был на грани от истерики. — Луи, — начал Макдак, сняв шляпу, — Дьюи умер. Писк в ушах оглушал, сухость во рту вызывала уже рвотный позыв, а эта фраза резала сердце острым ножом, не пропуская ни одного места. Дак упал на колени, пялясь в одну точку, которой были коричневые кроссовки Госалин. Она не стала падать к нему, прекрасно понимая, что сейчас будет истерика, а то и нервный срыв. — Вы шутите? — прохрипел Лу, схватившись за голову. — Нам всем очень жаль, но нет, — уныло произнесла рыжеволосая, закрыв лицо руками, чтобы слёз не было никому видно. — То есть, — у Луи дёрнулся глаз, а кулаком правой руки он ударил по полу, — вы хотите сказать, что этот весёлый и лучезарный парнишка умер? Вы хотите сказать, что мой лучший друг, ради которого такой ублюдок как я, был готов на всё, умер? Дьюи больше нет? Слёзы градом начали сыпаться из глаз Луи, а позже он перешёл на вопль и самые настоящие рыдания. Госалин, смотря на эту картину, и сама разревелась, спрятавшись в ванной парня. Одинокая слеза скатилась по щеке Скруджа, когда он наклонился к Даку. — Этого не может быть, слышите?! Вас обманули, Дьюи не мог умереть, нет! — истерил Лу, вырываясь из объятий Макдака. Селезень попытался успокоить Лу, но прекрасно понимал, что ничего у него не выйдет. — Дьюи жив, слышите, жив! ОН ЖИВ, — у Луи летал рой мушек перед глазами, а красный сюртук Скруджа уже был весь мокрым от солёных слёз Дака. Лу стучал кулаками по спине селезня и одновременно с этим пытался вырваться. Он сходил с ума, был на грани от сумасшествия. Скрудж обнял со всей силы парня, который маленьким котёнком сжался, уткнувшись ему в грудь. — Луи, это ужасно, да, но не теряй голову, пожалуйста, — громко, чётко и внятно воскликнул Макдак, поглаживая Луи по голове. Госалин, выйдя из ванной, не удивилась увиденным, ведь понимала, что всех сейчас надо так успокаивать. У самой только что была тихая истерика. — Я не хочу в это верить, нет, — мямлил Лу куда-то в грудную клетку писателя, шмыгая носом и тяжело дыша. — Мы тоже не хотим. Когда все более-менее успокоились, то оказались на кухне. На небе, как обычно, были тучи, пасмурная погода бесила, но с природой ругаться никто не станет. Макдак держал Луи за руку, пока Гос разговаривала с Фентоном по телефону, сидя напротив. Дак был раздавленным и убитым, взгляд был стеклянным, казалось, будто он фарфоровая кукла, которую случайно уронили, разбив. Стоило Гос положить трубку, как на Луи накатила дикая ярость. Сжав руку Скруджа, Дак процедил сквозь зубы: — Как он умер? Кто это сделал? — Разбился на машине, — прошептал селезень в шляпе, зная, что сейчас произойдёт нечто ужасное. Оказался прав. — Что, он разбился? Что? Что? Его убил тот мудак таксист? Да? — орал Лу, сбрасывая с кухонного стола всё на пол. Гос зажмурилась, чтобы ничего случайно в глаза не попало. — Он специально убил его, я спрашиваю? — Что ты несёшь, Луи? Конечно же нет, он сейчас сам в больнице, — воскликнул Скрудж, немного встряхнув юного писателя. Дак схватил три пустых стакана и со всей силы бросил их в сторону раковины и холодильника. Они с грохотом разбивались одна за другой. Макдак и Гос не знали, как успокоить убитого горем Луи, но и запрещать бить вещи в его собственной квартире они не имели права. — Ах, значит эта сука осталась живой, верно? Ну я его размажу по стенке, да так, что мозги на той самой стене останутся, — орал блондин, уже желая опрокинуть стол, да только Скрудж не дал ему этого сделать, в очередной раз взяв его за руку. Рыжеволосая снова стала плакать, уже не зная, какие подобрать к этой ситуации слова. — Вчера всё было замечательно, Дьюи улыбался и смеялся, он был счастливым, так что же он сделал не так, раз его жизнь забрали на тот свет? — продолжал задыхаться в собственных слезах блондин, извиваясь, как уж. — Когда похороны? — Завтра в час дня, — шмыгнув носом, ответила Госалин. В голове сразу стали всплывать воспоминания, связанные с Дьюфордом, который был так дорог Луэллину все эти годы. Он обожал его всем сердцем и считал ярким солнышком в этом бренном мире. Сразу же всплыли воспоминания их знакомства. Луи вышел из зала, захлопнув со всей силы дверь, даже не обращая внимания на чужие взгляды. Опять поцапался с Макдаком. Как же надоело, сил никаких уже нет. — Луи, это было потрясающе, — вслед за ним побежал парень в синей кофточке. Лу остановился, развернувшись и недоверчиво уставившись на блондина напротив него, который улыбался во все тридцать два зуба. — Прости, что ты сказал? — переспросил Луэллин. — Это был потрясающий кусочек из твоей книги, мне так понравилось, — схватив Луи за руку и тряся её, тараторил Дью. — На Скруджа внимания не обращай, мы же все знаем, какой он высокомерный, хотя, буду честен, его произведения меня вдохновляют и заставляют смотреть на мир немного иначе. Лу смутился таким откровением однофамильца, но вырывать руку и отталкивать не стал. Ему было очень приятно. — Спасибо, Дьюи Дак, — улыбнулся ему в ответ зелёный. — Я был бы очень рад, если бы мы с тобой сегодня вечером пошли гулять, я покажу тебе свою коллекцию фантиков и пару стихов, правда, они такие глупые, аж стыдно. Луи усмехнулся: — С удовольствием. Этой ночью Лу не спал, лишь изредка проваливаясь в пятиминутный сон. Он сидел на полу, в дальнем углу своей комнаты, в кромешной темноте, и царапал стену кухонным ножом. Скрудж хотел остаться, чтобы поддерживать Дака, но Лу каким-то образом убедил его в том, что одному ему будет лучше, а ещё дал обещание, что ничего с собой не сделает, разве что квартиру разгромит. Блондин не жалел обои, отковыривая и вырезая их, как душе было угодно. Дак наглотался успокоительных, но результата не видел, поскольку мог в любую секунду вонзить тот самый нож себе в грудь. Настолько сильно был потрясён и убит Лу известием о смерти своего лучшего друга. Гос и Скрудж подробностей не знали, поэтому Лу мог только предполагать о том, что Лончпад убил Дьюи специально. Подойдя к окну, Луэллин стал смотреть на Луну. Она была единственной, кто сейчас мог вразумить Луи не делать нехорошие вещи, поэтому, смотря на неё, Дак плакал, вспоминая самые лучшие моменты с Дьюи. Как они вместе катались летом на велосипедах по лесу, как собирали грибы и ягоды в деревне у бабушки Дьюфорда, как вместе писали у Дьюи дома, как смотрели мультфильмы и сериалы на маленьком смартфоне Дью перед сном. Был случай, когда ребята решили ночью посетить заброшенный дом. Бежали оттуда они белыми и седыми от дичайшего ужаса. После того случая парни написали два коротких стиха про приведений. К слову, у Луи вышло намного страшнее. Они всегда были вместе, им было хорошо в компании друг друга, не хотелось расставаться даже на день. Дьюи всегда, когда Луи становилось страшно или грустно, был рядом. Дак ценил такого друга. — Дьюи, мой ты хороший, зачем ты только стал общаться с этим таксистом? — схватившись за батарею, как за спасательный круг, простонал Лу.***
Писатели решили, что залом прощания будет именно их писательский зал. Луи был не против, стоя за Скруджем и тихо плача ему в спину. Макдак не поворачивался, его взгляд был устремлён на гроб, который располагался на сцене. Тишина в зале давила, а всхлипы Луи, Госалин, Лины и Вебби заставляли сердце Скруджа обливаться кровью. Ему и самому было чертовски грустно, но он держался из последних сил. Вайолет стояла у двери, голова её была опущена, а глаза, наверное, тоже были на мокром месте. Единственный, кого не было, так это Хьюи. Луэллин не заметил этого, поскольку мысли были заняты Дьюфордом, а вот Макдак заметил и даже заподозрил что-то неладное. На кладбище было холодно, дул сильный ветер, даже чёрная лента Госалин улетела в неизвестном ей направлении: гнаться за ней она не стала. Луи единственный, к слову, кто был не в чёрном, а в своей зелёной толстовке. Дьюи любил зелёный цвет, особенно толстовку Луэллина, поэтому Дак не стал надевать на себя чёрный пиджак и рубашку. — Ваши последние слова покойнику? — вдруг сказал гробовщик, смотря на каждого, кто здесь находился. Луи сделал шаг вперёд и громко, с зарёванным лицом, сказал: — Мы любим тебя Дьюи, ты всегда будешь моим лучшим другом, твои книги были лучшими. Надеюсь, встретимся ещё во снах. Сделав шаг назад, Дак закрыл лицо руками. Ему было больно и горько. Когда на могиле образовалась горочка земли, тогда-то Лу и смог открыть глаза и взглянуть на имя, которое было написано на надгробии. Макдак приобнял Луи, ничего ему не говоря. — Надеюсь, мы ещё встретимся, Дьюи, — прошептал Лу, смахнув с глаз последние слезинки.***
Через день, после похорон, Луи бежал в белом халате по больнице, толкая врачей и пациентов. От коллег он узнал, что Лончпад выжил, отделавшись синяками, царапинами и сломанной рукой. Лу хотелось придушить этого парня, хотя он даже не знал, как он выглядит, но по цвету волос он точно его мог узнать. Макдак бежал за Луи, крича что-то о том, чтобы Лу не надел глупостей. Распахнув дверь в палату, Дак увидел кровать у стены, на которой лежал рыжеволосый парень, крупного телосложения. На столике стояла ваза с цветами, кружка с водой и пару пачек таблеток. Парень выглядел ужасно: синяк под глазом, куча царапин и пластырей, правая рука в гипсе. Рыжеволосый, увидев гостя, немного напрягся, совсем не ожидая увидеть его, лучшего друга Дьюфорда. — Ну что, сволочь, ты добился своего, да? Ты убил Дьюи, а сам остался жив? Не кажется ли тебе это несправедливым? — у Луэллина буквально начинала ехать крыша, он был готов убить, именно, убить Лончпада прямо тут, в больнице. — Ты… Я не убивал Дьюи, это был несчастный случай! — оправдывался Маккряк, но Лу уже был близко, его взгляд пугал. — Эй, руки убрал, а! Не трогай меня, что ты делаешь? Помогите! Луэллин схватил больного за горло, немного надавив на него, но Лончпад стал брыкаться и кричать. В палату влетел Скрудж и, увидев, что Дак окончательно сошёл с ума, схватил его со спины, оттащив к выходу. — Пусти меня, я ещё не закончил начатое! Я не позволю этому уроду вот так вот просто жить. Он убил Дьюи! — орал Лу, пытаясь освободиться от мёртвой хватки Макдака. — С чего ты вообще взял, что он убивал его? — спросил селезень в шляпе. — Ты ищешь виноватых, даже не зная всей правды, давай лучше его спросим. Лу прекратил брыкаться, когда в палату вошёл врач. — Так, я не понял, что здесь происходит? Мистер Маккряк, мне вызвать полицию? — поправив свой белоснежный халат, задал вопрос врач. — Нет, это друзья моего покойного парня, я хочу разобраться со всем сам, так что оставьте нас, — врач послушно ушёл, закрыв за собой дверь. Скрудж обнял Дака со спины, успокаивающе похлопывая его по плечу. — Рассказывай, что произошло в ту ночь! — потребовал Луи, чуть ли не рыча. — Мы ехали по ночной дороге, не было ни машин, ни людей, мы были одни, поэтому скорость была бешеной, но вдруг из леса выбежал какой-то высокий и худой силуэт, я завернул, но мы со всей силы врезались в дерево. Я не знаю, кто спас мне жизнь, но спасибо ему, — рассказал Лончпад, размахивая здоровой рукой. — Я не убивал Дьюи, это бред, я любил его, мне больно точно также, как и тебе, Луи. Из глаз снова брызнули слёзы, Дак совсем уже запутался. — Так значит, ты правда его любил и делал его счастливее? Ты правда не убивал его? — Нет, не убивал, — тихо ответил рыжеволосый. — Любил. Покинув палату, Луи забежал в туалет. В обычной больнице было не так отвратительно и страшно, как в психушке, поэтому Лу смог спокойно умыться и посмотреть в зеркало. Красные глаза и синяки под глазами от усталости пугали Скруджа, который стоял сзади и смотрел на сломленного внутри писателя. Дак медленно осел на пол под раковинами и обнял себя. — Я так больше не могу, это невыносимо, — прошептал Лу, прожигая мёртвым взглядом дверную щель. К слову, Чёрный человек, со дня смерти Дьюи, Луэллина не мучил и во снах даже не являлся. Луи вообще все эти дни плохо спал, мало ел и просто мучился от ужасных чувств внутри. — Луи, ты должен жить ради Дьюи, слышишь? — воскликнул Макдак, присев на корточки рядом с Лу. — Он будет расстроен, если ты решишься на отчаянный шаг. Парень в зелёном поднял заплаканные глаза на того, кто всё это время был рядом с такой нужной ему поддержкой. — Я буду рядом, — после этих слов Луи снова зарыдал, уткнувшись в собственные колени. Пока никто из писателей не посещает литературные вечера, у всех траур и горе, особенно у Луи. У Макдака есть несколько теорий по поводу смерти Дьюи. В душе селезень был уверен, что это всё неспроста, однако своими мыслями он поделится с Луэллином чуть позже.