— …всё идёт по плану, не парься, тебе главное познакомиться с той рыжеволосой и дело ещё быстрее пойдёт, — говорил по телефону Хью, где-то за кулисами. — Прошу, не обложайся.
Прошло, в общем, две недели после смерти Дьюи. Все решили вновь собраться в зале, но всё уже было не так, как раньше: никто не хотел делать из Хьюи главного, он сам себя назначил, никто не хотел терять товарища, который всем так нравился. Никто не хотел писать про смерть, ну, кроме Лины.
Скрудж, грустный и недовольный последними событиями, стоял у окна, скрестив руки на груди. На его левой брови красовался большой пластырь, пряча розоватую царапину. Никто не знал, когда и где он успел её заработать, но никто и не спрашивал.
— …почему ты вечно меня обо всём спрашиваешь? Эта девчонка уже в сотый раз ходит на свидания — и всё безуспешно, ты не напугаешь её! Я тебе отвечаю.
Единственный, кто всё ещё не пришёл, был Луи. Макдак это конечно же заметил, но чувствовал ли беспокойство внутри? К сожалению, да. Селезень не мог просто так выкинуть и забыть того, кого давно любил, он был не в состоянии это сделать. Пусть они сейчас в ссоре, но Скрудж каждый день хотел навестить его, спросить о самочувствии.
Вдруг на сцену вышел Хьюберт вместе с Вайолет, которая хищно улыбалась. Скрудж просто не мог смотреть на эту девушку, она вызывала у него сплошной негатив и, как и у Луи, отвращение, Колибри в чёрном платье поклонилась, всем в зале подмигнув. Хьюи натянуто улыбнулся, глядя на неё, но через пару секунд обратился к залу:
— Приветствую вас, друзья! Мы с вами так давно не виделись из-за одного очень страшного известия. Оказывается, наш дорогой Дьюи Дак — погиб, — с театральной печалью говорил Хьюи, смотря в окно, — все мы прекрасно понимаем, что это всё дело рук его парня-водителя, который решил его покатать ночью по дороге. Ах, жаль паренька, таким талантливым был.
Только Госалин принялась вытирать слёзы носовым платком, а Скрудж рычать от ярости, как раздался звук открывающейся двери. В зал вошёл Луэллин. Все ахнули, не ожидая такого возвращения. Они думали, что парень ещё долго будет сидеть дома и скорбеть. Макдак сразу же обратил внимание на перебинтованную правую руку Дака. Даже вокруг головы было перебинтовано. Скрудж был в недоумении, но и спрашивать не хотел, ведь Луи был в гневе и настроен на что-то крайне решительно. Дак, подойдя к сцене чуть ближе, заголосил:
— Господи, неужели вы все такие тупые? Очевидно же, что это он убил Дьюи!
Все запаниковали, а Джайро и Фентон мигом подбежали к Макдаку, у которого челюсть отвисла от столь неожиданного поворота событий.
-Эй, Скрудж, ты ему что, рассказал о своих подозрениях? — начал ворчать Джи.
— Да его же сейчас за дурака примут! — запаниковал Фентон, дёргая свой галстук.
Скрудж растерянно смотрел на мужчин, пожимая плечами.
— Я даже не знал, что он сегодня пр… — он замолк, услышав следующее предложение от Луи.
— Ты! Это всё ты! Ты убил Дьюи! И только ты!
Луэллин кричал, тыча пальцем на Хьюи, который и сам, честно говоря, был в шоке. Вайолет решила заступиться за своего любимого.
— Луэллин, шёл бы ты домой! Не смей обвинять в смерти Дьюи, — она замялась, покраснев, — чудесного человека.
Луи выходил из себя, совсем не зная, что говорить и делать, но язык работал быстрее, чем мозги.
— Рот закрыла, подстилка! Я не с тобой вообще разговариваю.
Да, это было лишним, ведь после этого все стали бурно шушукаться, а Хьюи, зловеще улыбнувшись, выдал резкое, но понятное:
— И вы поверите человеку, что лежал в дурдоме? Вы хоть знаете, с кем вообще сотрудничаете? Луи Дак несколько месяцев назад лежал в психушке!
Луи застыл, чувствуя дикий ужас, ком в горле и предобморочное состояние. Было чертовски страшно. Все за спиной обсуждали слова, сказанные Хьюбертом.
— Откуда ты… — сухо выдавил из себя Лу, но не смог договорить из-за зловещей улыбки красного.
— Может, у него шизофрения? — задала вопрос Лина.
— Я боюсь, что он всех нас убьёт! — взвыла Вебби, обняв себя.
Дак стоял как вкопанный, смотря растерянно на зал: все шептались с недовольными лицами. Слова, которые кричали его товарищи-поэты, разрывали его сердце на части, а к глазам подступали слёзы. Он был раздавлен.
Скрудж не мог стоять столбом, он пробирался через толпу, наблюдая за действиями Луэллина. Луи побрёл к выходу, но обратил своё внимание на дальний угол: там стоял…
Светлый человек.
— Ч-что? — прошептал Дак, смотря в дальний угол.
К сожалению, Хьюи, заметив ступор Луи, воскликнул:
— Я вам отвечаю: он сейчас словил галлюцинацию!
После столь мерзкой фразы, Лу ушёл, громко хлопнув дверью. Светлый человек просто стоял, не двигаясь.
Луи бежал по коридору, то и дело вытирая слёзы рукавом своей зелёной толстовки. Что вообще происходило с его жизнью, он не понимал. Так много всего навалилось, вся жизнь просто сущий кошмар, а смысла он так в ней и не видел. Забежав в тёмный коридор, он сел на деревянную скамейку, обнял свои колени и зарыдал ещё сильнее.
Никого не было, никто не приходил помочь или утешить. Не было просто ни души. Даже того, кого случайно увидел Луи, не пришёл (кто это был, Дак не понимал уже вообще). Да и Чёрного человека не было. Дак без шуток подумывал над тем, чтобы закончить это всё раз и навсегда. Страдал не только он, но и остальные.
Послышались тихие шаги, из-за которых Лу съёжился и сразу же замолк. Он не хотел, чтобы его кто-то таким видел. Видеть никого, в принципе, не хотелось. Когда шаги послышались уже совсем близко, блондин закрыл глаза, тяжело дыша.
— Луи, ты здесь? — это был всего лишь Скрудж.
Дак, дёрнувшись, уставился на мужчину своими заплаканными глазами. Макдак сел рядом, но ничего не говорил, иногда постукивал пальцами по скамейке и болтал ногами. Луи раздражала такая давящая тишина.
— Зачем ты пришёл? — невероятно глупый вопрос.
Скрудж тяжело вздохнул, ответив:
— Ты знаешь.
И правда, Луи знал, но продолжал вести себя, как мудак. Он посмотрел Макдаку в лицо и, увидев на брови пластырь, поинтересовался всё ещё сиплым голосом:
— С кем это ты подрался?
— С котом, — усмехнулся писатель.
Луи был крайне удивлён ответом.
— У тебя же нет кота, — прищурившись, заявил младший.
Скрудж улыбался, растерянно отвечая:
— После нашей с тобой ссоры я пошёл домой, но наткнулся на кота возле твоего же подъезда. Мне стало его жаль, и я забрал его к себе. Я дал ему имя Дон.
Луи криво, но улыбнулся, ведь животных он очень любил и всегда себе кого-нибудь хотел, но после воспоминания о их ссоре, снова взгрустнул.
— А с тобой-то что? — обеспокоенно поинтересовался Скрудж.
— После нашей с тобой ссоры я разбил зеркало, вся моя рука была в крови и порезах, а один из осколков поцарапал мне ещё и лоб.
Повисло неловкое молчание.
— И стоило нам тогда ссориться? — Макдак был очень осторожен и мягок.
Дак пожал плечами, резко вспомнив слова Хьюберта.
— Так, Скрудж, а теперь признавайся, откуда Хьюи узнал о том, что я был в психушке? Кроме тебя и Дьюи никто не знал!
Юный писатель снова не по-детски заводился, чем в очередной раз огорчал Скруджа.
— Ты правда думаешь, что я на такое способен? Ты правда в это веришь? — голос селезня был печальным, как никогда.
Луи передёрнуло от такого грустного лица собеседника.
— Н-не знаю, — единственное, что смог выдавить из себя Лу.
Макдак так и думал.
— Что ж, я не удивлён твоим ответом. Сам не знаю, зачем пришёл, но лучше пойду, — голос селезня вдруг стал строже. — Твои проблемы невозможно решить вместе, ты не раскрываешься и не доверяешь мне. Чего я вообще
всё ещё жду?
Он встал и медленными шагами, какими пришёл сюда, отправился назад. Луэллин больше не мог находиться в полном одиночестве, он больше не мог делать больно единственному человеку, который его любил, а ещё… Как бы Даку ни было трудно это всё ещё признать, но он безумно соскучился по Макдаку и его заботе. Они не виделись две недели, а мальчик успел настрадаться из-за смерти друга, Чёрного человека и из-за Скруджа. Он чувствовал обезвоживание без того, кого любил по-настоящему, но боялся это признать.
Вскочив с места, он понял, что обдумывал это слишком долго, ведь Макдак уже был в другом коридоре,
в более светлом.
— Я люблю Скруджа, верно же? — прошептал Луи, будто бы кого-то спрашивая и смотря вслед уходящему мужчине.
— Любишь!
Сейчас произошло то, чего Лу не мог никак ожидать. Ему ответил женский голос, но рядом никого не было. Он осмотрелся по сторонам, ничего не понимая.
— Кто здесь?
Ответ последовал незамедлительно:
— Я свет, которого так не хватало в твоей жизни, но ты упускаешь то, что действительно освещает твою серую и тяжёлую жизнь. Не мучай себя, иди к источнику тепла и света, не закрывайся от него. Отдайся надёжному человеку.
Впервые в своей грёбаной жизни Луи знал, что делать и как поступать. Сколько же месяцев в его голове и сердце было противоречий, но вспоминая это милое и доброе лицо, эти сильные и тёплые объятия, становилось хорошо. Скрудж миллион раз говорил, что любит Луи таким, какой он есть и не врёт. Так почему бы не поверить? Только его мучил один вопрос:
— Но кто ты?
Ответа не последовало, лишь тихий вздох. Поняв, что нужно догнать Макдака, Лу дёрнулся с места и побежал. Бежал без оглядки, прямиком к селезню. Тот свернул к лестнице и вероятно уже спускался. Дак, завернув туда же и перепрыгнув через пару ступенек, врезался в спину Великого писателя. Как же он был рад, что тот ушёл не так далеко и его можно было догнать.
Скрудж остановился, очень сильно удивившись, поскольку, обернувшись, он увидел перед собой запыхавшегося Луи.
— С-скрудж, я… — Дак не мог говорить, всё ещё приводя себя в норму.
Макдак ничего не понимал, но почему-то стал нервничать.
— Что случилось, ты в порядке? — запаниковал он, зачем-то схватив Луи за лицо.
Луэллин замолчал, прекратив попытки отдышаться, сейчас он чувствовал дикое смущение и трепет сердце. Руки обжигались о такие красные и горячие щёки.
— Прости меня, пожалуйста! — вдруг закричал Лу, накрыв ладонями его руки. — Я и правда ужасный человек, я не достоин любви и заботы, а ты достоин лучшего, но…
Луи паниковал, бегая глазами по полу, поднимать их было максимально глупо, а зря, потому что он пропускал такую нежную и искреннюю улыбку мужчины.
— Но мне с тобой так хорошо и спокойно, никакие Чёрные «человеки» не страшны. Мне безумно жаль, что потребовалось так много времени, чтобы всё это осознать и прийти к окончательному выводу, но я сейчас честен с тобой, как никогда. Мне трудно объяснить, что именно меня подтолкнуло на это откровение, но я больше не могу быть один и делать больно тебе, — тараторил Дак, всё ещё смотря в пол. — Возможно, я поступаю аморально по отношению к Дьюи, хотя, я не знаю, но я собирался скорбеть ещё долго, но не могу. Просто не могу больше тонуть в этом болоте страданий и горя. Чёрный человек меня никогда не отпустит, но появился кое-кто ещё, но я не хочу сейчас забивать этим тебе голову, не тот разговор.
Скрудж изогнул бровь после упоминания
кого-то ещё, он не понимал, о ком Луи говорил, но не стал на этом зацикливаться.
— В общем, Скрудж, я прошу у тебя ещё раз прощения, и нет, я ни в коем случае не высмеиваю тебя и твои чувства, ведь испытываю то же самое. Сколько раз я отвергал тебя? Я не помню, но сейчас, прямо в эту секунду, я хочу сказать тебе честно и от всей души: Скрудж, я люблю тебя!
Дак сделал решительный шаг вперёд, со слезами на глазах смотря на Макдака. Скруджа прошибло током, было ощущение, что он рассыпался, как песок. Воздуха катастрофически не хватало. Слова испарились, как и мысли.
— Л-луи, я ошарашен услышанным, правда, я очень рад слышать эти слова, мне приятно наконец-то услышать правду, но, — он замялся, — ты точно не разыгрываешь меня? Не пойми меня неправильно, но после всего, что между нами произошло, я могу не поверить.
Лу растерялся, не ожидая такого ответа, но понимал, что отвергнутым тоже может быть. Ведь поступал он с ним не хуже, чем сам Скрудж. Но Луи был жёстче.
— Я не вру, — отпустив руки Макдака и сделав шаг назад, пробубнил Лу.
Скрудж знал, что Луэллин никогда бы не стал так жестоко над ним шутить или издеваться, поэтому не поверить ему он не мог. Подойдя к Луи ближе, писатель крепко его обнял. Дак обнял в ответ сразу же, уткнувшись тому в грудь. Говорить ничего не хотелось. Луэллин растворялся в этих долгожданных объятиях Скруджа. Он чувствовал себя самым счастливым и мысленно благодарил ту, если можно так сказать, женщину. В здании почти никого не было, после того инцидента с Луи, все решили уйти, чтобы обдумать слова, сказанные Хьюбертом. Луи уже и забыл про это, поскольку с ним теперь был Макдак, которого в жизни больше не обидит.
— Прости, — сжав Макдака крепче, ещё раз прошептал юноша, шмыгнув носом.
***
Селезни сидели в комнате Луи, на кровати, мирно беседуя о последних событиях.
— Отходя от темы, откуда Хьюи узнал, что я лежал в психбольнице? — смотря на Макдака с надеждой, спрашивал Дак.
Скрудж пожал плечами и покачал головой. Они и правда даже предположить не могли, кто бы мог так жёстко выдать Луэллина.
— Я правда не знаю, но мне по-прежнему кажется, что это всё сам Хьюи. И в убийстве я его тоже подозреваю, — последнее предложение он прошептал, не зная, вызовет ли оно у Луи триггер.
Лу, что сидел у изголовья кровати, в то время как Макдак сидел ближе к центру кровати, задумчиво протянул:
— Да вот и я о том же думаю.
Вдруг Скруджа пронзила сумасшедшая мысль, озвучивать её было немного боязно, но он рискнул:
— Слушай, а может, кто-то из нас предатель? Ну, в плане, кто-то из наших товарищей-писателей ещё до того, как случился пожар, пробрался в библиотеку, спёр все наши данные из личной биографии, а потом отнёс Хьюберту? Я сейчас не беру в пример тебя и дурку. Просто Хьюи, когда явился к нам, уже знал наши имена и характеры, даже то, что мы с тобой постоянно цапались. Заметь, мы все ещё не такие популярные, чтобы нас и в других странах знали.
Луи вскочил, выпучив глаза. Идея была и правда ужасной, но Даку она почему-то очень даже понравилась.
— Господи, Скрудж, ты что, полицейским был в прошлой жизни? — искренне изумлялся блондин в зелёном.
Макдак усмехнулся, а потом задумчиво посмотрел в окно:
— Даже если это и так, то кто предатель?
Лу сел, приняв позу лотоса, и стал, загибая пальцы, перечислять:
— Ну, смотри: это точно не мы с тобой, точно не Дьюи и точно не Госалин.
Скрудж, загнув Даку ещё два пальца, добавил:
— И точно не Джайро с Фентоном.
Лу смутился, отвернув голову в сторону окна, и порозовел. Скрудж, что сидел прямо впритык к Луи, улыбнулся уголками губ. Тут Лу резко вспомнил про женский голос в том коридоре и силуэт Светлого человека. Он решил этим поделиться с мужчиной в шляпе.
— Скрудж, ты ведь мне веришь, да? — на что Макдак ему кивнул. — Что ж, сегодня в том коридоре, когда ты ушёл, я услышал женский голос. Я хотел пойти за тобой, но не знал, точно ли должен, тогда-то мне тот голос и сказал, чтобы я шёл к тому, кого действительно, — Луэллин прикусил кончик языка, опять не желая говорить это слово, — л-люблю.
Отчего-то стало душно, но Луи продолжил краснеть дальше и заставлять своё сердце биться чаще. Скруджа эта история удивила, даже очень. Только он хотел что-то сказать, как Луи продолжил:
— Скрудж, теперь есть не только Чёрный человек, но и Светлый. Я видел его, или даже её, он стоял в зале, он был белым, местами даже золотистым. Я чувствую от него тепло и защиту, я уверен, что он мне точно не навредит.
Макдак помотал головой в разные стороны, нахмурив брови. Вот чего-чего, а этого он ожидать не мог.
— Что, Светлый человек? Луи, серьёзно? Да кто же они такие? Почему я их не вижу? — задавался вопросами селезень, поправляя шляпу.
Дак пожал плечами, немного даже усмехнувшись.
— Я не знаю, я столько страдал от Чёрного, что теперь не могу поверить, что появился Светлый, добрый! — Лу явно не соображал, что говорит, но по какой-то причине улыбался, смотря своими большими глазами на Макдака, в которых отражалась Луна.
Писатель нервно сглотнул, отведя взгляд в сторону. Столь резкая смена настроения Дака немного напрягала и удивляла Скруджа. Он привык, что Лу вечно смурной и с враждебностью смотрит на него, а сейчас эти глаза казались Макдаку настоящим самородком.
Луи был для него самородком. Но он понимал, прекрасно понимал, что Лу боялся дать слабину своим чувствам, боялся выпустить, как пойманных бабочек из банки, боялся быть высмеянным, но когда душу заполнила пустота, а сердце постоянно изнывало от отсутствия родного человека, чувства вырвались из сетей навстречу дороге любви.
Макдак приблизился к лицу Луи, на что тот отреагировал всё тем же ребяческим смущением. Он обхватил парня за плечи и коснулся губами губ Луэллина.
***
Госалин, после происшествия в зале, пошла в кафе, в котором заказала себе карамельный латте, и села в самый дальний угол. У неё было так много мыслей по поводу Луэллина, однако собрать их все, как пазл, она никак не могла. Слова, сказанные Хьюи, то и дело крутились в голове рыжеволосой. Долго долго крутились, что она и не заметила чужого присутствия. Напротив неё сидел селезень в фиолетовой рубашке и с чёрным галстуком. Он нервно поправлял свои белёсые волосы. Гос изогнула бровь, скептически окинув его взглядом.
— Тебе чего надо? — грубо прорычала девчушка в спортивном костюме.
Парень не ожидал такой реакции, но быстро придумал, что сказать.
— Меня зовут Дрейк Маллард, я малоизвестный художник. Подсел я к тебе, чтобы нарисовать чудесный портрет столь милой дамы, как ты! — воскликнул Дрейк, натянуто улыбнувшись.
Госалин скривила лицо, всё ещё не доверяя незнакомцу.
— Ну типа, эээ, я Госалин, денег мало, платить за картину не буду, — снова с губ слетела грубость.
Дрейк отмахнулся, не забыв при этом дёрнуть себя ещё и за галстук.
— Какие деньги, милая леди? — улыбнулся он. — Забудь про деньги, всё за бесплатно.
Бесплатный сыр только в мышеловке! Это знала не только Гос, но и сам Маллард.
— Ну же, соглашайся, я ни цента не возьму.
Зеленоглазая заёрзала на месте, думая над ответом.
— Ну, рисуй, я пока никуда не спешу, — с ноткой волнения ответила девушка.
Дрейк стал медленно доставать из рюкзака скетчбук и простой карандаш с ластиком. Гос всё это казалось каким-то подозрительным. Не была улыбка Дрейка искренней с самого начала, но она решила рискнуть, думая, что у неё просто разыгралось воображение.
— Сядь как-нибудь красиво и улыбнись, — открыв скетчбук, сказал блондин.
— Может, ещё на шпагат тебе сесть? — рыкнула Госалин, отказавшись улыбаться.
Дрейк закатил глаза, недовольно ответив:
— Ладно, тогда я буду рисовать тебя злой.
— Мне всё равно, я же не буду за эти каракули платить, — отхлебнув ещё немного латте и поставив стаканчик на стол, съязвила Гос.
Маллард злился, но старался держать себя в руках. У него было задание, которое он не должен был завалить. Госалин чувствовала некую опасность, а ночь за окнами только дополняла панику и подозрения. Кто в такое время суток будет рисовать какую-то девушку в кафе, когда через полчаса оно закроется? Ну очень странно и подозрительно.
— Слушай, наверное, я пойду, поздно уже, — проговорила рыжеволосая, выбросив в мусорное ведро свой недопитый латте.
Она поднялась изо стола, но Дрейк схватил её за руку.
— Тебя проводить? А рисунок?
Голос показался до безумия хищным и страшным. Гос отдёрнула руку и поспешила покинуть кафе. Выйдя на улицу, она вдохнула уже прохладный воздух и поспешила отсюда убраться. Она пошла по тёмной дороге, наивно полагая, что так её никто не увидит. Дрейк прекрасно видел свою жертву, поэтому поспешил за ней. В самую неожиданную секунду он схватил Гос за руку, а другой рукой зажал ей рот.
Девушка стала мычать, а от осознания, что сейчас произойдёт, у неё произошла паническая атака. Из глаз полились слёзы, и она, упав на колени, стала пытаться вырваться из мёртвой хватки, мыча и кусая руку парню. Дрейк не соображал, что делает, но у него было задание. Людей поблизости не было, поэтому какие-то мычания девушки слышно не было. Селезень расстегнул ей кофту, повалив на землю. Она заорала во всё горло, пытаясь отбиться. Когда она зарядила Дрейку ногой по челюсти, тот, ойкнув, отпустил её, схватившись за ушибленное место.
Госалин, поднявшись на ноги, рванула в сторону, где были люди и свет. Пока она бежала, мысли путались, а слёзы так и лились из её глаз.
— За что? Почему теперь я? — кричала она, выдёргивая из себя клочья волос и ударяя свои щёки ладонями.
Когда Госалин жила со своей мамой в общежитии, она стала свидетельницей того, как незнакомый ей мужик, насиловал её мать. После того инцидента у Госалин совсем сломалась психика, а сейчас старая боль вернулась. Гос мечтала о парне, но каждый раз натыкалась только на тех, кому нужен был лишь секс. Старая рана раскрылась в её двадцать один год, но казалось, что жизнь уже сломана. Поступок со стороны Дрейка очернил рыжеволосую, отчего хотелось утопиться в какой-нибудь реке прямо здесь и сейчас. Ей было гадко.
***
Комната наполнялась тихими вздохами и стонами. Не сказать, что кровать очень сильно скрипела, скорее поскрипывала, а вот душно было, даже очень. Если бы Луи сказали во время его вражды со Скруджем, что он будет лежать под ним и постанывать от каждого толчка и покусывания кожи, зарядил бы без угрызения совести по челюсти, даже если бы это сказал Дьюи. Но сейчас, закатив глаза и закусив губу, Лу сминал простыни, пытаясь отогнать различные мысли из головы.
Даже во время
этого он пытался понять, кто же всё-таки такие Чёрный человек и Светлый. Его просто мучили эти мысли, однако нежность и аккуратность Макдака отвлекали и сводили с ума.
— Л-луи, всё хорошо? — обжигая горячим дыханием ухо Дака, спросил Скрудж, подавляя в себе различные звуки.
Луэллин посмотрел ему в глаза. Такими сонными и уставшими, но наполненными настоящими чувствами.
— Да, не парься, я не принцес… — глаза полезли на лоб, а слово потонуло в сладостном стоне, от которого по телу Макдака прошла дрожь, а сам Лу выгнулся дугой. — М-можешь сделать так ещё раз?
Скрудж ухмыльнулся, не отказывая Даку. Пару толчков хватило, чтобы Лу кончил, а за ним и Макдак. Упав на Луэллина, оба пытались отдышаться, а юный писатель пытался переварить всё, что только что произошло. Нет, против он не был, только за, но почему-то верилось во всё это с трудом. Ещё две недели назад грызли друг другу глотки, а теперь утробно рычат в кровати, сбивая простыни.
— Знаешь, а я всего этого и не ожидал, — обняв Скруджа, вдруг произнёс Луи.
— Для меня это сон, полагаю. Сейчас проснусь, а я один в постели, — поставив подбородок на грудь Лу и посмотрев на него исподлобья, прошептал селезень.
Луэллину было крайне неприятно слышать такие слова, но он прекрасно понимал, что после такого поведения, Скрудж ещё не скоро поверит в происходящее.
— Когда ты проснёшься, то всё ещё будешь на мне, — посмеялся Дак, поглаживая писателя по голове.
Макдак уткнулся тому в грудь, пытаясь уснуть, а вот Лу всё размышлял о Чёрном и Белом. В чём, мать его, связь и грань?
***
— Тело Госалин было найдено в реке поздней ночью.
