***
За две недели многое изменилось и у друзей-литераторов. Скрудж был готов уже просто лезть в петлю от незнания, куда Хьюи упрятал Луэллина. Он каждый день звонил в различные психбольницы, даже в больницы соседних городов — безрезультатно. На него накатывала такая ярость, что он, не боясь за последствия, разбивал камнями окна школ, университетов, магазинов и даже в порыве ярости умудрился переломать кучу тяжёлых веток на деревьях, которые после безжалостно повыкидывал в реку. За разбитые окна школ ему влетело пару штрафов, а в газетах то и дело писали о патологическом гневе Макдака, который нужно лечить. До слёз было больно и обидно, что писатель не мог найти того, кого любил. Он не один раз уже прижимал Хьюберта к стенке, держа у горла лезвие канцелярского ножа. Нет, Скрудж ничего уже не боялся, ему уже просто было нечего бояться, пока рядом с ним не было Лу. Хьюи отбрыкивался, отталкивал Макдака, просил убрать лезвие, а иначе вызовет полицию. Он каждый раз говорил, что с Луи всё в порядке, но в один из дней селезень не стерпел после одного диалога с Хьюи.***
Скрудж стоял на балконе литературного здания, сминая в руках газету с ложной информацией по поводу патологического гнева писателя. Он смотрел на луну, в которой мечтал увидеть хоть какую-то зацепку в поисках Лу. К тому времени Фентон стал единственным человеком, с кем контактировал Макдак. Кабрера также, как и Скрудж, сходил с ума от неизвестности. Они оба потеряли своих любимых, совершенно не зная, где их искать, куда бежать, кого молить о помощи. Вдруг со спины послышались шаги, которые Макдака слегка напрягли, поскольку все уже давно должны были разойтись. Повернув голову на источнику звука, селезень увидел парня в красной кепке: он смотрел на Скруджа с какой-то издёвкой, надменно улыбаясь и держа руки за головой. Макдак резко отвернулся, зашипев немного от злобы. — Луна сегодня красивая, правда? — прошептал Хьюи, подойдя к Скруджу. Он стоял у него за спиной, пока мужчина в цилиндре в недоумении сминал в руках газету, а глазами бегал по небу. Атмосфера была странной, даже неприятной. Хотелось молча покинуть здание и уйти домой. Если бы сейчас рядом с ним находился Луи, вряд ли бы Макдак чувствовал себя странно в компании Хью. Было что-то странное и нестандартное в поведении Дака. Нет, он всегда разговаривал со Скруджем не так, как со всеми, как будто выделял на фоне остальных. Ну, конечно, двоих убил, а с ним любезничает. Максимально странно. Но сейчас, под лунным светом, всё казалось не таким, как раньше. — Луна как луна, ничего особенного, — выдохнул Скрудж, даже не думая поворачиваться к Хьюи. Дак усмехнулся, не удивляясь такому равнодушному ответу. Он подошёл к нему вплотную, из-за чего Скрудж встрепенулся, почувствовав чужое дыхание на своей шее. Он резко развернулся к парню лицом и скрестил руки на груди. — Чего ты хочешь? Поиздеваться пришёл? — уже заводился Макдак, прожигая Хьюберта разгневанным взглядом. — Я потратил две недели на поиски Луи, я его так и не нашёл, а ты смеешь мне на глаза попадаться? Да я тебя убить готов прямо здесь и сейчас, если ты сейчас же не скажешь, где он. Хью в очередной раз усмехнулся, похлопав Скруджа по плечу. Мужчине этот жест максимально не понравился, отчего он и перехватил ладонь Дака, сильно её сжав. Хьюи же даже не пискнул, лишь зажмурил сильно глаза от внезапного действия. — Он в надёжном месте, не парься, я всего лишь… — договорить ему не дали, сжав руку в два раза сильнее. — Пусти-пусти-пусти. — Говори, тварь: где Луи? — по слогам выпалил Скрудж. Дак пытался выдернуть руку, но всё было тщетно. — Ты каждый день пытаешься у меня узнать всю правду, но я каждый раз её не озвучиваю, так с чего ты взял, что я расскажу её сейчас? — ядовито ухмыльнулся Хьюи, заигрывающе играя бровями. Макдак резко и быстро согнул мизинец Хьюберта, хрустнув им, отчего по всему телу младшего прошёлся неприятный разряд, а сама рука словно вмиг распухла. Было больно, но Хьюи больше не вырывался и не просил ослабить хватку. Он просто смотрел тому в глаза, будто пытаясь в них что-то разглядеть. — Если ты к полудню не вернёшь Луэллина, я переломаю тебе кости не только на руке, но и на ногах, ты меня услышал? — их лица были в миллиметре друг от друга, а голос тихим, но зловещим. После очередной ухмылочки Дака Скрудж не выдержал, схватив парня за воротник. Он поднёс его к краю балкона, заставив висеть в воздухе пару минут. Хьюберт и правда очень сильно испугался, это было видно по его лихорадочным движениям: его руки пытались вцепиться в руки Макдака. — Скрудж, ты что делаешь? — в голосе также была слышна дрожь. — Поклянись Аидом, что вернёшь мне Луи целым и невредимым, сегодня же! Если ты ещё раз сделаешь такой улыбальник, я без угрызения совести сброшу тебя с балкона, — Скрудж в последнее время и правда был сам не свой: вечно злой, угрюмый, постоянно лез в драки, перестал бояться опасностей и, самое главное, уголовной ответственности. — Да чё ты прицепился к этому шизофренику? И не собираюсь я клясться именем Аида! — прокричал Хью, всё ещё дёргаясь. Макдак встряхнул тело парня, честное слово, не боясь, что он выпадет у него из рук. Однако выпало из кармана Хьюи. Какая-то записная книжечка бесшумно упала вниз, скорее всего, приземлившись на асфальт. — Сейчас за своим блокнотом полетишь! — рыкнул Великий писатель. — Ладно, хорошо, сегодня же заберу Луэллина из дурдома! Клянусь собственным здоровьем, клянусь-клянусь-клянусь, только не убивай меня! — лепетал Дак. Тяжело выдохнув, Макдак отбросил Хьюи к выходу. Тот приземлился на пятую точку, громко ойкнув. — С глаз моих! — разорвав газету, заорал мужчина. Хью поднялся на ноги, отряхнулся и тихо задал вопрос: — Мне не понять, что именно тебе нравится в этом парне: в нём нет ничего особенного и сверхъестественного. Скрудж, смотря в небо, улыбнулся уголками губ, подумав о том, что как раз-таки в жизни Луи происходило так много сверхъестественного, что всё ещё вводило селезней в ступор. На вопрос он не ответил, лишь махнул на Дака рукой, давая понять, что больше он с ним вести диалог не будет.***
Эта ночь для Луи была очень тяжёлой: спалось плохо, во рту всё пересохло, знобило, было дичайшее желание выйти подышать свежим воздухом, но кто ж его выпустит на улицу? Час назад его палату покинул седовласый урод, оставив Лу в ужасной истерике. Везде мерещились тени, шорохи и лёгкие касания к щеке. Дак брыкался, то укрываясь одеялом с ног до головы, то сбрасывая одеяло на пол. Чёрный человек вновь нависал над бедным и несчастным парнем, смотря ему прямо в душу. — Хей, Луи, надоело существовать? Верно, ты не живёшь, ты существуешь! Тебя не спасёт даже свобода, потому что ты пожизненно прикован цепями к постели. Ты будешь вечно, как таракан в банке, крутиться и вертеться на месте, не имея возможности выбраться из этого ада, — Он говорил басистым и жутким голосом. По Луи прошёлся холодок от услышанного, и он, нервно сглотнув густую слюну, прошептал холодными потрескавшимися губами: — Со мной всё будет в порядке, со мной есть Свет. К слову, Светлый человек Луэллина не навещал, отчего Луи было дико грустно и больно. Чёрный переместился к окну, за которым виднелась круглая луна. — Это ты про лунный свет говоришь? — усмехнулось существо, покачав головой. — Лунного света тебе будет недостаточно, чтобы выжить в этом суровом мире. Ты сам испортил себе жизнь. Луи, лёжа на спине и смотря на силуэт, медленно моргал, стараясь держать себя в руках, чтобы не зарыдать от подступающей истерики. — Что я сделал? Ты не говоришь, а я не знаю. — Мне противно слышать от убийцы такие слова, — прорычал на всю палату Он, после чего издал собачий рык, похожий на добермана. Луи заткнул уши руками, зажмурив глаза. Было страшно, казалось, что сердце выпрыгнет из груди в любую секунду. — Ты столько лет мучаешь меня, так и не объяснив причину визитов. В чём проблема всё разложить по полочкам? Или я и правда настолько сильно болен, что не могу различить галлюцинации от реальности? — рассуждал Дак, ёрзая на кровати. Существо резко подлетело к кровати Луи, слегка ударившись о неё, вызвав вибрацию по всему телу парня. Запахло сыростью. — Ты и сам прекрасно знаешь, что я никакая не галлюцинация! — грозно произнёс Он. Луи напрягся, пятясь назад. Хотелось выбежать из палаты, но страх сковал всё его тело, что даже мизинцем руки пошевелить было нельзя. — Я жду день, когда ты сам во всём догадаешься, убивец! — Я н-никого не убивал, — еле-еле выдавил из себя Луи, вжавшись в спинку кровати. Ему никто не ответил, потому что, проморгав пару раз, Он исчез, оставив Лу наедине со своими мыслями.***
Все знали, что Луи положили в психбольницу, им об этом сообщил Хьюи, однако лишь Скрудж и Фентон знали, что всё это Хьюберта рук дело. Если Крякшелл Макдаку поверил сразу же, то остальные не поверили бы и вовсе, так что смысла им о чём-то рассказывать не было никакого. Куда-то заявлять на Хьюи и его помощников также не было смысла — а где доказательства? Нынче полиция работает неправильно, арестовывает не тех, кого надо, в общем, обращают внимание на глупости, в то время как опасность дышит им самим в спину. Вайолет продолжала восхищаться и слепо обожать Дака в красном, который, в свою очередь, видел в ней лишь жертву своих злодеяний. За время отсутствия Луи, Вайолет вспомнила о нём лишь один раз, когда Хью о нём первый упомянул — больше она о своём бывшем возлюбленном старалась не вспоминать. Лежит в дурдоме — ну и лежит. Она же хвостиком бегала за Хьюбертом, в надежде на взаимность, которой, к сожалению, не видела. Был случай, когда она, ярко накрасившись и надев на себя облегающее бордовое платье, заявилась в таком виде к Хью домой. Сказать, что парень был в шоке — ничего не сказать. У него просто челюсть отвисла от увиденного. Саблекрыл переступила порог квартиры и, обняв Дака, шепнула ему на ухо: — Ты свободен сегодня вечером? Хьюи стоял столбом, не в силах пошевелиться. Он не был рад визиту колибри, но и оттолкнуть её был не в состоянии. Он отвернулся, прикусив кончик языка. Надо было что-то делать, но что, он не знал. Вай почувствовала холодность со стороны своего «парня мечты», отчего вмиг померкла и отстранилась от селезня. — Ты не рад меня видеть? — дрожащим голосом поинтересовалась Саблекрыл, чувствуя ком в горле. — Не совсем, точнее, — Хьюи старался говорить спокойно и понятно, однако выходило скомкано, — я с самого утра сегодня ношусь по своим делам, и вот, вернувшись домой, решил прилечь отдохнуть, я не ожидал, что ко мне кто-то придёт. Вайолет тут же оживилась, сделав шаг вперёд. Она положила одну руку на грудь парня, а вторую ближе к паху, начав спускать ещё ниже. Дак дёрнулся, вытаращив на неё глаза. — Давай я помогу тебе отдохнуть от дневной рутины, — слащаво протянула девушка, прожигая Хьюберта соблазнительным взглядом. Хьюи не испытывал к этой особе ничего, абсолютно ничего, порой она и вовсе его раздражала. Он оттолкнул её и, сердито на неё посмотрев, поставил руки в боки. — Что ты делаешь? — Ты не хочешь меня? — дрожащим голосом спросила Вай, нервно теребя ткань платья. Хьюи чуть не вывернуло от вопроса наизнанку. Да, Саблекрыл была ему противна, он не желал даже с ней обниматься. — А должен? — также холодно спросил он, изогнув бровь. Колибри попятилась назад, прямо к входной двери. — Неужели тебя не возбудил мой сегодняшний вид? — она была разбита. Хью хлопнул себя по лбу, тяжело вздохнув. Он не очень хотел грубить или как-то обижать Вайолет, но она нарушила его личные границы, отчего стала ещё отвратительнее. — Вайолет, я ничего к тебе не чувствую, а теперь ты можешь покинуть мою квартиру? — строгим голосом воскликнул Дак. Девушка со слезами на глазах ушла, громко хлопнув дверью. Блондин ещё раз тяжело вздохнул, вернувшись в свою комнату, будто ничего только что не было.***
Луэллин проснулся от ощущения, что он в палате не один. Дак не спешил открывать глаза, вслушивался, затаив дыхание. Кто-то и правда стоял возле кровати. Луи выдал себя, когда нервно сглотнул скопившуюся слюну. — А я знаю, что ты не спишь, — усмехнулся голос, который Лу слышал каждый грёбаный вечер. Резко приняв сидячее положение, Луэллин уставился на того самого седовласого попугая. Всё тело напряглось, когда лицо мужчины приблизилось к нему. — Ты был очень хорошей забавой для меня, но время пришло выписываться из этой больнички, — пропел он, взмахнув руками. Сердце Лу забилось чаще, чем когда-либо. Он не верил своим ушам, чувствовал нереальную радость, что хотелось вскочить и петь. Он две недели не выходил из палаты, поскольку считал, что там намного опаснее, однако жёлто-грязные стены и решётки на окнах палаты не успокаивали. — То есть, я могу спокойно уйти? — прошептал Дак, не показывая своей радости. — Но пообещай мне, что не забудешь меня и мою любовь к тебе, — словно чеширский кот улыбнулся мужчина. Луи понимал, что должен кивнуть: мужчина, что стоял рядом с его кроватью, неадекватный ублюдок, так что ему надо отвечать то, чего он желает, а иначе он его просто не выпустит. — Но где врач, разве не он должен меня выписать? — разведя руки в стороны, спросил Луи. — Меньше вопросов, парниша, а то останешься здесь ещё на две недели, ты ведь этого не хочешь, — он сузил глаза, снова ухмыльнувшись, — или я ошибаюсь? Дак вскочил с кровати, отрицательно помотав головой, и сказал: — Нет-нет, я без лишних вопросов покину больницу, никому ничего не сказав, а твою любовь ко мне буду ценить как зеницу ока, — от собственных слов хотелось заплакать, но когда хочешь жить — используй любые способы. — Хорошо, тогда пошли! Когда они вышли в коридор, Луи не сразу пошёл за мужчиной, он смотрел в сторону палаты, где находилась Джун. Ему хотелось с ней попрощаться, а может быть, даже попросить седовласого выпустить и её. — Чего застыл, неужели передумал? — крикнул попугай, скрестив руки на груди. — Я сейчас, — сказал Дак и побежал к палате Джун. Распахнув дверь, он никого не увидел. Палата была пуста, будто до этого здесь никого и не было. — Что за бред? — прошептал Луи, всматриваясь в палату. На плечо опустилась тяжёлая рука, и он, дёрнувшись, резко обернулся. — Кого ты тут высматриваешь, здесь давно никто не лежит! — воскликнул мужчина, уже шагая с Лу по коридору. Луэллин не стал задавать лишних вопросов, лишь судорожно теребил ткань своей ночнушки. В туалете он переоделся и вышел из больницы уже в своей зелёной толстовке. Местность была ему незнакома, но единственное, что Лу успел рассмотреть на здании больницы — это её название. «Всем нам иногда нужен психолог» Сев в машину, Лу понял, что окна заклеены чёрным скотчем, кроме лобового стекла. Понятное дело, что преступники не хотели, чтобы жертва знала, где именно находилась всё это время. Всю дорогу они молчали, лишь иногда Луэллин спрашивал, почему его отпустили, и мужчина один раз всё-таки ответил: — По приказу главного врача. Луи ничего не ответил, раскинувшись на кресле. Он помнил, что попал в эту адскую дыру по вине Хьюи Дака, но прижать его к стенке и избить до полусмерти он также не мог. Сил не хватит и страшно. Страшно, что он снова с ним что-нибудь сделает, а может и вовсе, навредит Скруджу. Лу смотрел на свои ноги и думал о том, как будет рад видеть Макдака, однако из-за того, что с ним вытворял водитель этого автомобиля, Луи будет сто процентов стыдно смотреть Скруджу в глаза.***
Писатели вновь собрались в зале, но всё было иначе: Вайолет была одна, ни с кем не разговаривая и не прыгая вокруг Хьюи, Лина показывала Вебби почти завершённую книгу про смерть, на что Вандеркряк лишь кивала, стеклянным взглядом смотря на подругу. Фентон сидел на подоконнике, дёргая свой галстук, Скрудж ходил туда-сюда, сжав кулаки: он ждал Хьюи и Луи, но с каждой секундой всё больше и больше сомневался в том, что Лу вернётся. Кабрера выглядел очень помятым, волосы он уже давно перестал красиво укладывать, оставляя их запутанными и нерасчёсанными. Он устал ждать Джайро, надеясь на то, что он вернётся. В общем, их со Скруджем объединяло одно и то же горе. Хьюи появился на сцене со своей фирменной улыбкой, но никто, даже верная ему Вайолет, не разделяли с ним той же радости. — Приветствую вас, друзья! Хочу сообщить вам очень радостную новость: наша подруга-писательница, Лина Де Спелл, почти дописала своё великолепное произведение, от которого кровь стынет в жилах, — восклицал блондин в красном, указывая на Лину. — Прошу на сцену. Де Спелл радостно запрыгнула на сцену, помахав всем ладошкой. Все зааплодировали, но улыбок на лицах по-прежнему не было. Веббигейл и вовсе была взволнованна, не зная, почему. Саблекрыл смотрела на Лину враждебно, кажется, она стала понимать, кто её соперница. Кулаки невольно сжались, а дьявольский рык подкатил к горлу, но, сдержав порыв гнева, она выдохнула. — Итак, друзья, сейчас я вам прочитаю строки из своей новой книги, надеюсь, вам понравится, — и Де Спелл открыла свою тетрадь с записями. Макдаку было до фонаря, что там написала девушка, его волновало лишь одно: где, чёрт возьми, Луи? Он пошёл к выходу, поманив за собой пальцем Хьюи, который стоял на сцене. Они оказались в коридоре, и Макдак, уже готовясь наброситься на блондина, воскликнул: — Обещание ты не сдержал, поэтому… — Луи прибудет сегодня же, за ним поехал не я, а один из моих помощников, — улыбнувшись, ответил Хьюи. Скрудж резко остановился, как-то неверяще посмотрев на Хьюберта. — А теперь, прошу меня простить, мне нужно вернуться к прослушиванию, — помахав селезню рукой и с улыбкой закатив глаза, пропел Дак, шагая обратно к залу. Макдак не стал возвращаться, решив вообще уйти погулять, дабы привести себя в чувства. Скрудж всё ещё не мог понять действий Хьюи, не понимал, для чего он всё это делает, каким будет итог, когда Лина допишет книгу — чего вообще ждать? А можно ли ему вообще верить, может быть, он давным-давно убил Луи, а сейчас издевается, глядя мужчине в лицо. Джайро всё ещё не был найден, следующей жертвой стал Луи, но, даже если он и вернётся, то почему он положил его в психбольницу, а не убил, как, например, Дьюи и Госалин. Он всё ещё был уверен, что эти преступления совершил именно Хьюберт, но не своими руками, а с помощью своих грёбаных помощников. Прогуливаясь по парку, когда солнце уже заходило за горизонт, Макдака не покидала ещё одна мысль: странное отношение Хьюи к самому Скруджу. Он не грубил и не хамил ему, наоборот, было ощущение, словно был перед ним настоящим, без своих масок, которые надевал на сцену. Это казалось селезню подозрительным, стоило ли Скруджу опасаться Дака больше, чем остальным? Вдруг, это уловка? Вопросов с каждым днём становилось всё больше, чем ответов, отчего голова трещала не по-детски. Тут Скруджу приспичило посетить двор Луэллина, чтобы посмотреть в его окна и убедиться: вернулся или нет? На улице стемнело, а Макдак, как верный пёс, стоял под окнами Лу, в которых свет всё ещё не горел. Надежда на его возвращение трещала по швам, а желание вонзить острие ножа в спину Хьюи, возрастало с каждой секундой всё больше и больше. Он наивно смотрел в его окошко, молясь, чтобы свет вот-вот загорелся. Может, он уже спит? Может, экономит электричество? Селезень был готов впасть в истерику, наплевав на людей и на то, то уже было достаточно поздно, а завтра всем вставать рано на работу. Потеряв свою последнюю надежду, Скрудж опустил голову вниз, почувствовав влагу на глазах, а позже и вовсе на щеках. Именно, Макдак плакал, в очередной раз понимая, что проиграл этому фанатику, который его обманул. Но вдруг Макдак услышал за своей спиной шаги. Он напрягся всем телом, но как только услышал голос, не поверил собственным ушам. — Скрудж? Всё верно, это был Луи Дак. Скрудж, резко обернувшись, и глазам своим не поверил. Перед ним стоял Лу в своей стандартной одежде, держа руки за спиной. Парень выглядел взволнованным, а глаза нервно бегали по лицу Макдака, у которого всё лицо было влажным от слёз. — Луи? — дрожащим голосом прошептал Скрудж, чуть не упав, оступившись. Они оба впали в ступор, не в силах выйти из него. Скрудж и вовсе стал думать, что это его галлюцинация, но, похлопав себя по лицу, осознал, что нет, это не сон и не глюки — это реальность, о которой он так давно мечтал. Он рванул с места и, оказавшись в миллиметре от Луи, снова заплакал, со всей силы обняв Дака. Тот тоже, обняв Макдака в ответ, заревел, как израненный дикий зверь. Он прижимался к Скруджу всем своим телом, утыкаясь ему в грудь, а ручонки предательски дрожали, обхватив спину селезня. Макдак убаюкивающе гладил Луэллина по спине, бормоча себе под нос: — Всё хорошо, я рядом, Луи. Сюртук Скруджа уже весь пропитался слезами Луи, а пенсне немного съехало на нос. Он был так счастлив видеть Дака, чувствовать его, слышать, — всё это было, как мираж, но блондин не исчезал из рук Великого писателя, а значит, сомневаться в том, что это правда, больше не нужно. — Скрудж, я так скучал, я так скучал, я думал, сойду с ума без тебя, я скуча-а-а-л, — последнее слово Луи прокричал на весь двор. Макдак, шмыгнув носом, стал зацеловывать каждый участок лица Луи, пока тот рыдал и тараторил одно и тоже. Им было всё равно на жителей дома, они наслаждались присутствием друг друга, ведь их так жестоко и надолго разлучили. Они всё ещё не верили, что воссоединились, особенно Луи. Ему казалось, что он спит, а когда проснётся, окажется в кошмарной палате, а за дверью будут слышны шаркающие шаги того самого незнакомца, который вызывает у Дака приступы паники. — Луи, мой дорогой, ты не представляешь, что я испытывал все эти дни, — тихо говорил Макдак, смотря Луи в глаза, в которых отражалась луна. — Я места себе не находил, я безумно скучал и тосковал. Луи, схватив Скруджа за лицо, приблизился к нему. — Господи, поверить не могу, что ты — не сон, — после чего поцеловал его в губы. Оба соскучились по прикосновениям друг друга, а про горячие и наполненные любовью поцелуи и вовсе позабыли. Они целовались так, словно не виделись год, а то и два. Сминая губы Дака, Скрудж мысленно кричал от радости, хотелось, чтобы все открыли окна, и увидели настоящую любовь. Разорвав поцелуй, но, не отстранившись друг от друга, Луи пробубнил писателю в губы: — Мне так наплевать на то, что мы у меня во дворе обжимаемся, тут всё равно фонарь тусклый, вряд ли из окон кому-то будет видно. Скрудж рассмеялся, соскучившись по шутейкам парня. — Мне тоже, потому что я слишком рад тебя видеть, я не стал бы ждать, пока мы дойдём до квартиры, потому что это выше моих сил, — искренне улыбнулся мужчина, обняв Лу ещё крепче. Луи давно не испытывал такой радости, да он и не подумал бы никогда, что будет любить Скруджа Макдака, что будет с ним встречаться и что так адски сильно будет нуждаться в его объятиях и поцелуях. Глаза Дака вновь наполнились слезами. Скрудж прикоснулся ладонью к его щеке, и Луэллин, не стыдясь того, что он любит ластиться к рукам селезня, потёрся об неё, как кот. К лицу Скруджа прилила кровь, а дышалось тяжело. Эмоций было просто море. — Ты ведь зайдёшь ко мне? — между делом спросил Луи, с надеждой посмотрев на мужчину. — Да я готов хоть сегодня к тебе переехать, — весело воскликнул Макдак, а после реально задумался. Луи тоже улыбнулся, ещё раз поцеловав Скруджа.