***
На полицейском посту у въезда а Акжужт они проторчали добрых полтора часа - пригодились захваченные из Атара апельсины и лепёшки. Документы у них были в порядке, один из полицейских тщательно переписал номера паспортов, пока второй меланхолично сметал песок с крыши и крыльца их небольшой дежурной будочки. Проблема была в том, что никто, включая самих Пашу и Серёжу, не знал, что с ними делать. Единственная в городе гостиница была занята рейсовиками, которые из-за бури не смогли выдвинуться в горы, а позволять туристам ночевать в машине было как-то неправильно, поэтому полицейские долго между собой что-то выясняли, пока наконец не договорились до того, что сосед одного из них может их приютить - у него сын с женой уехал на заработки в Зуерат, в доме есть пустая комната. Судя по выражению на пашином лице, он бы скорее предпочёл ночевать в машине, чем заваливаться в дом к незнакомым людям, но Серёжа легонько тронул его за локоть и заверил полицейских, что они очень благодарны за гостеприимство. В комнате, которая им досталась, были два матраса, невысокий столик со стопкой книжек и узкое окно под потолком. Едва увидев матрас Серёжа почувствовал, как от целого дня в машине у него заныла спина, ужасно захотелось прилечь, и, судя по тому, что Паша воздержался от комментариев, он думал о том же самом. Легли не раздеваясь, сняв только куртки и ботинки. Комнатка была маленькая, даже лёжа у противоположных стен они могли бы дотронуться друг до друга просто протянув руку. От пледов пахло пылью и немного козами.***
Ночь с 20 на 21 декабря - Какое сегодня число? - спросил Паша из темноты. - Двадцатое… А, нет, время заполночь. Уже двадцать первое. - Тогда поздравь меня, - голос у Паши был незнакомый, глухой и тихий, раздавленный, - Или посочувствуй. Ровно месяц назад я развёлся. Серёжа приподнялся на локтях. Про синдром попутчика он знал хорошо, иногда благодаря ему выведывал важную информацию, но конкретно от Паши каких-то откровенностей не ожидал. Может быть потому, что Паша нехило напоминал ему Арса, который свою личную жизнь и переживания держал глубоко-глубоко, далеко-далеко, за семью воротами и пятью замкáми. И всё-таки, Паша был не Арс. Да, капризный, холёный, с придурью, но совсем другой породы. Мягче, уязвимее. “Нахуя, Арс, нахуя ты разрешил ему поехать. Он же не вывозит. Или ты тоже подумал, что вы похожи, и пристальнее смотреть не стал? Какой же пизды я тебе дам, когда это всё закончится…” - И такое в жизни бывает, брат, - сказал Серёжа вслух, - Тяжело, наверное? - Да пиздец, - признался Паша, - Ты… Ты когда-нибудь был женат? Или на… Ну, на этой работе вам нельзя? - Можно, - чуть холоднее, чем планировал отозвался Серёжа, - Только не все вывозят. Да и надо не всем. Обычно-... - он прикусил язык. Чего это его потянуло на откровенности? Паша, мог быть сто раз другом Арса и чётким парнем, но это не давало повода выбалтывать ему секреты организации. Поэтому Серёжа как мог гладко завернул в общепринятую версию, - Обычно полевые агенты, вроде меня, тусят одни вплоть до пенсии… А то, сам понимаешь “А он сегодня здесь - а завтра будет в Осло”. Да и начальство не очень одобряет. - Понимаю… - отозвался Паша, но мыслями был явно далеко, - А ты… Я, может быть, лезу не в своё дело, ты скажи тогда… Ты когда-нибудь любил? Так сильно, чтобы забить хуй и на Осло, и на начальство? - Нет, - сказал Серёжа. Какое-то время в комнате было очень тихо. - Повезло, - послышался шорох покрывала, Паша приподнялся на локтях, - Повезло. Потому что любовь, это блядская мышеловка. Ты думаешь, что раз ты любишь, то миру нечего на это возразить. Думаешь, раз вы победили всех врагов, раз нацепили друг на друга кольца, дальше будет только “долго и счастливо”. Я… Блять, да Ромео повезло, что он умер юным и влюблённым, и не мог сраться со своей Джульеттой из-за какой-нибудь ипотеки. Что не ревновал её ко всяким хуеплётам на балах, не слушал о том, что он хуёвый муж, из-за того, что не поддержал её на заседании и не купил коту новый наполнитель для лотка… Этот мелкий итальянский пидор не поверил бы, если бы я ему сказал, что жениться на девушке, которую ты любишь - это самое простое, а дальше нужно или быть святым, или вешаться, - он говорил горячо, сбивчиво, явно стремясь освободиться от того, что явно думал уже долгое время, но когда он перевёл дыхание, его голос был неожиданно ровным, - Но это всё, конечно, беллетристика. Больше мы не будем об этом говорить. Спокойной ночи, Серый. - Спокойной ночи, Паш. Он чувствовал, что Паша ещё долго будет лежать без сна, глядя в темноту перед собой, думая обо всём, что сделал, и о том, что мог сделать по-другому. К тому же, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Паша уже жалеет о своей откровенности - как жалел порой и сам Серёжа. Он тоже отвернулся к стене и, засыпая, надеялся, что этой ночью, вместо богини Рати, ему приснится правда, которую он Паше не рассказал - о ячейках исполнителей, которые были крепче любой семьи. И особенно о тех, в которых воспитывались дети.***
Те люди, которые случайно знали об организации, считали, что они воруют детей, воспитывают их в строгости, превращают в идеальные машины для убийств. Мол, так и появляются исполнители, реже - кураторы. Организация, в целом, только приветствовала эти слухи - чем меньше правды, тем лучше. На самом деле же агентов организация набирала из вполне взрослых людей, небогатых, зачастую с военным прошлым. Их, как правило, находили скауты, команда, которая существовала специально для поиска новых кадров, но иногда и кому-то из агентов удавалось найти кандидата. Так Серёжу в организацию привёл начинающий куратор Арс, а Арса, в своё время привёл исполнитель, о котором Арс не любил говорить. Вроде Руслан - Серёжа не выспрашивал. Короче говоря, воспитывать детей с промытыми мозгами не было нужды - кадров хватало и так. Детей, которые воспитывались в ячейках исполнителей, как правило находили на заданиях, зачастую в неприятных, неподходящих для детей местах. Таких детей, организация принимала под своё крыло - справляла им документы и выделяла финансирование, на которое все исполнители скидывались из денег за заказы. А воспитывали их исполнители, дежурящие в наименее горячих точках, зачастую с мужьями, с жёнами и несколькими друзьями-исполнителями, которые были по соседству. До Серёжи доносились только обрывки этой жизни - сам он был агентом-одиночкой, да и работал как правило у чёрта на куличках, но сарафанное радио полевиков приносило новости. Женька, которую сняли с корабля во Владивостоке - она пыталась бежать в Японию - с отличием перешла в десятый класс, всё также увлекается химией, хочет после школы подавать документы в Москву. Янко сняли брекеты, теперь он наконец может грызть орехи, счастлив как никогда. Мариша получила красный пояс по айкидо и не планирует останавливаться. Думая об этих семьях, Серёжа всегда представлял себе одну конкретную - семью Димы Позова, ещё одного исполнителя из команды Арса. У него, помимо заданий, была ещё и нормальная работа, пусть и на полставки, жена Катя, дочка, сын и трое приёмышей организации. Со всем этим детсадом Диме и Кате помогали ещё несколько агентов, которые жили неподалёку, особенно, когда Диме приходилось отлучаться на задания. Серёжа старался вырваться к ним, хоть на денёк, каждый раз, когда бывал в России. Своей семьи у него не осталось, и всё, от возни с мелкими до помощи Кате с глажкой, грело его изнутри, заливало тёплом сердце, которого по мнению рати у него не было, и не должно быть. Нет, он не расскажет об этом Паше. И никому об этом не расскажет, потому что если есть в этой блядской организации тайна, за которую не жалко умереть, то вот она. Он прикрыл глаза.***
В эту ночь ему не приснились ни Рати, ни Париж. Вместо этого он шёл по семьдесят пятой, и ни в одном окне не горел свет. Небо над головой, ещё тёмное, бархатное, медленно начинало светлеть. Он завернул за угол и пошёл к дому, в котором снимал квартиру - откуда-то издалека слышался бубнёж радиоприёмника, где-то тихо переговаривались люди, но куда бы Серёжа не посмотрел, его встречали только темнота и безмолвие. Эта ночь была похожа на его самую первую ночь в Сенегале, когда он, усталый, с рюкзаком и единственной сумкой приехал получать смену вместо своего предшественника. Тогда он шёл по тротуару и слушал чужой, незнакомый город, привычно настороже, а Дакар, казалось, насмешливо улыбался ему темнотой своих переулков, уже зная, что они станут друзьями. Серёжа дошёл до своего пустого парковочного места - конечно, он же оставил машину в Нуадибу - и пошёл дальше, не ускоряя шаг и не оборачиваясь. Он не знал, что именно делает, знал только, что делает это правильно, и совсем не удивился, когда на ступеньках своего дома увидел Пашу. Тот поднял голову, когда он подошёл ближе, улыбнулся, кивнул, и перевёл взгляд на что-то у Серёжи за спиной. - Ты не один, я так посмотрю? - бросил он. Серёжу прошиб холод, но губы сами почему-то растянулись в непринуждённой улыбке. - Не парься, - он не знал, откуда у него этот спокойный тон и эта уверенность, - Он немного потусуется и уйдёт. Просто не обращай на него внимание, окей? - Без проблем, Серый, - сказал Паша, - Посидишь со мной? - Разве что чуть-чуть, - отозвался Серёжа и присел рядом, помня, что не должен оборачиваться, - А как твой… Друган себя чувствует? - Я знаю что ли? - Паша махнул рукой, - Моего здесь нет, он дома меня ждёт. Чё он, дурак, через океан за мной таскаться? Серёжа внимательно оглядел темный двор за Пашиной спиной и, для верности, взял Пашу за плечо, чтобы удержать его в случае, если он захочет обернуться. - Паш, ты придуриваешься? Или ты реально не в курсе, что он всё это время за тобой таскался? Паша дёрнулся и Серёже пришлось обеими руками взять его за плечи. - Врёшь! - выдохнул он. Серёжа помотал головой. - Да не может быть такого! Я же специально… А нахер я припёрся сюда тогда, если он всё равно со мной?! - Не ебу, Паш. Мне тебя отпустить? Или ты будешь вертеться? - Отпусти, - Паша действительно не стал поворачиваться. Вместо этого он опёрся локтями на колени и спрятал лицо в ладонях, - Вот ведь блядство… Какое-то время они сидели бок о бок молча - достаточно долго, чтобы Серёжа понял, что солнце, на самом деле не встаёт, что серое, потустороннее мгновение перед самым рассветом всё длится и длится, без конца. Радио в соседнем доме всё играло и играло, люди в доме напротив всё шептались и шептались, а окна оставались тёмными, только занавески иногда едва-заметно колыхались. - Может, не так это всё и тупо, - сказал наконец Паша, и голос у него был собранный и решительный, - В конце концов, если бы от этих ребят было так просто избавиться, у людей вообще проблем бы не было… Хер с ним! Хочет со мной таскаться - пусть таскается! Я продолжу делать вид, что его здесь нет, до тех пор, пока мне не придётся притворяться. И это-... - не поднимая головы он ткнул пальцем ровно туда, где у стены дома особенно плотно сгущались тени, - Угроза! Ты у меня ещё взвоешь. Захлебнёшься в бухле, траванёшься самолётной едой, выгоришь под африканским солнцем… Где ебаное солнце, блять? - Не знаю, - Серёжа посмотрел на часы, - Должно бы уже быть на месте. Пошли поищем? - Пошли, - Паша встал и с мрачноватой решимостью протянул Серёже руку, - Если гора не идёт к Магомету, то Магомету придётся пойти к горе. Надо бы ещё сиг купить по дороге…***
21 декабря (день) Они выехали из города после утреннего намаза и доехали до Нуакшота под музыку с Серёжиного телефона - Пашин планшет разрядился ещё вчера, а просить хозяина дома включить генератор, чтобы подключиться к розетке, обоим было неловко. Из живописных видов дорога Акжужт-Нуакшот могла порадовать только редкими деревеньками с неожиданными признаками цивилизации, вроде фонарей и ветряков, в окружении коз и чахлых кустиков, а также отходящими от шоссе протоптанными дорогами без указателей, о которых Серёжа не говорил, а Паша не спрашивал. Триста километров полицейских участков не было вовсе, зато на подъезде к Нуакшоту они стабильно встречались каждые полчаса. Одному, особенно дотошному, Серёжа оставил последнюю припасённую пачку сенегальского печенья. В гостинице им без вопросов выдали комнату, где Паша со стоном удовольствия сунул голову под кран с водой, а Серёжа выпросил у управляющего тройник, чтобы зарядить сразу оба телефона и планшет. - И всё-таки я не верю, что это столица, - признался Паша, пока вытирал волосы полотенцем, - Чё, блин, такое - ни тротуаров, ни многоэтажек… Я, если честно, побаиваюсь даже завтра в аэропорт идти. Меня точно не на бумажном самолётике в Прайу отправлять будут? - Не ссы, - отозвался Серёжа, который уже отчитался Арсу о том, что они прибыли в Нуакшот, и теперь просто лежал на спине с закрытыми глазами, - Бумажные самолётики далеко летают. - Мне не надо далеко! Мне бы одним куском. Ну и живым, по возможности. - Блин, Паш, ну у тебя и требования, конечно, - Серёжа приоткрыл один глаз, чтобы наградить Пашу укоризненным взглядом, - И целым, и живым… Лети и не выёбывайся! на всё воля Божья! - Пошёл ты, - Паша сел на его кровать и небрежно погладил Серёжу по руке, - Слушай, а может прям вместе куда-нибудь пойдём? Всё равно делать нехер до завтра. А ты говорил, тут Ашан есть. - Через часик давай? - Через полчаса, как у меня волосы досохнут. Серёжа вздохнул, но не стал спорить.***
21 декабря (день) Ашан встретил их прохладой и запахом лимонного мыла. Это был такой контраст с пыльной улицей, что Серёжа даже остановился в дверях, вбирая в себя атмосферу совершенно обычного супермаркета, который после нескольких дней в горах и в пустыне казался совсем нездешним и даже каким-то потусторонним. Время было неходовое - после обеда и перед ужином. В Ашане закупался в основном обеспеченный средний класс: продавцы автомобилей, держатели ресторанов и посольские служащие-иностранцы. - Алкашку, я так понимаю, мы тут не найдём, но может хоть йогурт купим? Я ничего молочного не видел с тех пор, как прилетел. - У меня две тыщи угий наликом осталось. На пятьсот можешь развлечься, но остальное мне нужно на обратную дорогу… Ебал я тут искать обменник, знаешь ли. - Окей, - Паша окинул внимательным взглядом ближайшую к ним полку, изучая ценники, - А какой тут курс… Ну, к доллару, хотя бы? Чтобы понимать? - Паш, я ебу что ли? Я франки менял. Одна угия - пятнадцать франков. Тебе это что-нибудь говорит? - Никакой от тебя пользы, - Паша картинно вздохнул, - Хорошо хоть кормишь. - Кормлю, ебу и отвожу с места на место, - поправил Серёжа, - Полный сервис, только для самых изъёбистых клиентов. Ладно, пиздуй в йогурты, я тебя сейчас догоню… Молочка вот там, если что. - Я в курсе, Серый. Тут вывески на французском. - Ну, мало ли. Он проводил Пашу взглядом и, дождавшись, пока тот скроется в молочном ряду, подошёл к полкам с мелким медицинским скрабом. Он надеялся, что плечо пройдёт само. но оно упорно давало о себе знать при каждом резком движении, а перед сном противно ныло, словно больной зуб. Стоило прекратить заниматься хуйнёй и наложить нормальную повязку. В идеале уже после пашиного отъезда, чтобы избежать ненужных вопросов. Серёжа снял с полки пачку эластичных повязок и повертел в руках, думая о своём. Он знал - по Пашиной кривой улыбке, по его тону, по наклону головы, - что когда они вернутся в номер, то закроют дверь на ключ, задёрнут занавески и займутся любовью - без хуйни, как взрослые люди, которым друг с другом классно. И Паша никогда не узнает, что Серёжа убил для него человека. Мимо, воровато оглядываясь, прошёл молодой парень в камуфляжной куртке и бейсболке GTA - таких в городе было довольно много, видимо пару лет назад где-то удачно списали партию-другую. Серёжа сделал вид, что не заметил его - пацан явно собирался что-то спереть. такие вещи для Серёжи были в порядке вещей, что-то вроде закона джунглей, и если это не касалось заказа напрямую - он не вмешивался. Пацан бросил взгляд на скучающего охранника, который бродил в кондитерском отделе, и двинулся дальше, мимо мясного ряда к молочному. У Серёжи мигом пропало лирическое настроение. Он вернул пачку на место и последовал за парнем по параллельному ряду, мысленно радуясь тому, что гудение хреновых морозильных камер заглушает скрип его подошв по резиновому покрытию пола. Но парень неожиданно свернул в мясной ряд и там остановился, изучая что-то на полке, и Серёжа почувствовал себя дураком. Ну да, парень просто мелкий воришка, ну пошёл к молочному отделу, это же не значит, что-... Парень достал из кармана телефон и принялся что-то в нём листать, а Серёжа привычным взглядом отметил, как одна пола его куртки оттягивается вниз, явно под весом чего-то тяжёлого. Украденная пачка каких-нибудь крекеров? Или пистолет? Что бы там ни было, Серёжа был не в настроении рисковать. Он вышел из-за полок с чистящими средствами и безмятежно прошёл мимо мясного ряда как раз тогда, когда парень сунул телефон обратно в карман джинс и снова стал лихорадочно оглядываться. “Была не была,” подумал Серёжа и шагнул к нему. - Хей, приятель. - сказал он на арабском как мог дружелюбно и расслабленно, - Не знаешь, где тут молоко? Несколько мгновений парень - ему, кажется, не было и двадцати, - смотрел на Серёжу испуганными глазами, затем очухался, пробормотал что-то вроде “вот-туда-дальше-и-направо” и поспешно сделал вид, что очень заинтересован упакованной под вакуумом бараниной. - Спасибо, приятель, - отозвался Серёжа и, не торопясь, двинулся в сторону молочного отдела. Этих тридцати с чем-то секунд Серёже с лихвой хватило, чтобы сделать выводы. Вот уж где многолетний опыт исполнителя показывал себя во всей красе - он уже знал, что не ошибся, как знал и то, что будет с этим делать. В молочном отделе он тронул Пашу за плечо и приложил палец к губам. Затем встал рядом и, делая вид, что рассматривает йогурты, тихо заговорил. - Сейчас сюда придёт пацан. Он по твою голову. Хочет, видимо, забрать контракт, которого у тебя уже нет. - Что будем делать? - так же тихо отозвался Паша. - Посмотри наверх, вправо. - Камеры? - У парня пистолет. Нам нужно, чтобы он его засветил, шаришь? Поэтому я спрячусь, чтобы он подумал, что ты тут один, и выйду потом. Он поймёт, что перевес не в его пользу и достанет пестик. - И? - И всё. Заорём, позовём охрану… Тут посольский район, за незаконное ношение оружия ему знатной пизды дадут, - он помолчал и добавил, - Нам нужно от него сейчас избавиться, Паш. Тебе завтра нужно на самолёт, мы не можем позволить себе оставлять хвосты. - Я понимаю, - отозвался Паша, - Я готов. - Я не дам тебя в обиду, - пообещал Серёжа, стараясь не думать о том, как глупо это звучит. - Ты уж постарайся, - слабо улыбнулся Паша, - А то что же, зря целую неделю таскал меня по Сахаре?.. Серёжа взял с полки пакет молока и пошёл в сторону детского питания, считая шаги, чтобы если что, знать, сколько времени у него займёт добежать до Паши. Он зашёл за угол и затаился. Все его рефлексы и ощущения обострились, к сожалению и неприятные тоже: теперь он с удвоенной силой чувствовал, как рюкзак сковывает движения, а ключ от их комнаты в кармане брюк царапает ногу. Что же, нас это огорчит, но не остановит. Парнишка появился спустя минут пять-семь, когда Серёжа уже подустал упираться коленом в железную полку, чтобы незаметно выглядывать между коробками, а Паша, наверное, совсем замёрз у холодильников с молочкой. Он окинул ряд взглядом и, убедившись, что никого рядом нет, шагнул к Паше. - Puis-je vous aider? - равнодушно бросил Паша. Серёжа мысленно похлопал его выдержке. Теперь нужно было только додавить парня до того, чтобы он доста-... При всей своей юности и неопытности, удивлять парень умел. Потому что вместо того, чтобы зайти издалека и начать с угроз, он вытащил пистолет и, не говоря ни слова, наставил его на Пашу. Серёжа замер, натянутый как струна. Ему нужно было шесть секунд, чтобы добежать до Паши, всего шесть - но пуля летит быстрее. Нужно было убедиться, что перепуганный пацан не выстрелит случайно, заметив постороннего. - C'est un peu trop, - заметил Паша, светским тоном прожжёной мрази. Обескураженный такой реакцией пацан немного опустил руку с пистолетом, а Серёжа, не дожидаясь, пока он соберётся с мыслями, вылетел из-за угла как пробка из бутылки. Первым делом он вышиб у парня из руки пистолет - тот с грохотом отлетел куда-то к полкам с хлопьями, - затем от души ударил по колену и повалил на пол. Борьба была бы короткой и удовлетворительной, если бы пацан, извивающийся как угорь, не заехал ему со всей дури локтем по больному плечу. Серёжа взвыл и едва не свалился сам, но всё-таки пришёл в себя и заломил пацану руку простецким болевым, из которого уже не подёргаешься. - Зови охрану, - бросил он Паше, стараясь проморгаться - перед глазами плясали тёмные пятна. Судя по скулежу пацана, болевой получился немного слишком болевым, но Серёже было не до сострадания. - Les voici, ici! - послышался Пашин голос, и дальше, быстро-быстро и возмущённо. О том, что он, турист, спокойно выбирал продукты, когда этот юноша - слово “le jeune” Паша произнёс как-то особенно презрительно, - подошёл к нему и наставил пистолет. Видимо, заметил туриста-европейца и решил обокрасть. И где! Прямо в супермаркете! И если бы не этот месье, то обокрал бы, потому что охрана явно занимается не тем, чем нужно. Серёжа баюкал плечо и кивал в нужных местах.***
- Ты молодец, - сказал он, когда они наконец вернулись в машину. - Сам знаю! - огрызнулся Паша, - От тебя помощи, кстати, никакой. Сидел, блин, молчал как рыба, пока я себе язык пиздежём счёсывал-... Серёжа потянулся и накрыл его руку своей. Пашины пальцы были холодными, несмотря на тёплый день, и мелко дрожали. - Паш, ты молодец. Всё закончилось, мы справились… И даже денег не потратили. Паша через силу улыбнулся. Управляющий уговорил их взять бесплатно всё, что они собирались купить, в качестве извинений. Так что Серёжины две тысячи угий остались нетронутыми, а они разжились пачкой повязок, мазью и несколькими пачками йогурта. - Я знатно пересрал, - признался Паша, когда они отъехали от магазина, - Стою, блин, как дурак перед ним, давлю лыбу, а сам только и думаю: успею отпрыгнуть, если он решит меня угрохать? - Это нормально. Бояться - это вообще нормально. Полезно даже. Бесстрашные долго не живут.***
- Чё с плечом у тебя? - спросил Паша, когда они вернулись в номер и Серёжа, морщась стащил с себя куртку. - Хер знает. Вряд ли вывих, видимо просто связки повредил… Но всё-равно стоит перевязать, - Серёжа помолчал и, собравшись с духом, добавил, - Поможешь? Одному немного не с руки. - Я, ну… Не на сто процентов уверен, что знаю, как это правильно делается. Руководи тогда. - Конечно. Паша помог ему снять рубашку. Между бровей у него пролегла усталая складка, губы сосредоточенно сжаты, а самого Серёжу покинул весь остаточный адреналин драки, оставив после себя противный, липкий холод. - Обвяжи мне руку вот здесь… Да, можно чуть потуже. А теперь сделай полоску через плечо… Давай двойной слой, это опорная. Ага. Когда всего пару дней назад они касались друг друга, и воздух вокруг искрился как бенгальские огни, Серёжа думал, что это разовая акция. Сложились обстоятельства, совпали желание, одиночество и душевный надрыв - на один вечер, на один час. И действительно - теперь, вокруг них ничего не искрилось, в голове не мутнело. Но почему-то Серёжа чувствовал в себе странное спокойствие, от которого изрядно отвык. Словно он не сам по себе. - Теперь от одной до другой сделай две полоски крест накрест… Да, вот так, чтобы они по середине плеча сходились. Чуть-чуть потуже. - Не больно? - Нет. У Паши согрелись руки - видимо нудная работа немного успокоила нервы. - Теперь возьми длинную ленту… Да, можно такую, похуй. Один конец прикрепи вот сюда, а другой через плечо, потом вокруг руки, и ещё два-три раза просто вокруг руки оберни, насколько длины хватит. Только не затягивай сильно… - Да, сам бы ты такое точно не сделал, - пробормотал Паша, тщательно закрепляя конец повязки. - Не сделал бы. Спасибо, Паш.***
22 декабря (утро) Серёжа проснулся от крика муэдзина, снял телефон с зарядки, проверил почту и вернулся в постель, но заснуть обратно уже не смог. Судьба подарила им с Пашей это утро - это первое и последнее спокойное утро, и он не собирался потратить его впустую. А на то чтобы отоспаться у него будет ещё целая жизнь - жизнь, в которой Паша не будет под боком, тёплый и доступный, только руку протяни. Со сна Паша был ещё рассеянный и податливый. Смотрел бездонными глазами из-под ресниц, шею подставлял под поцелуи, за плечи серёжины цеплялся, словно тот мог в любую минуту куда-то исчезнуть. В полутьме спальни его грудь и плечи отливали золотом. Серёжа широко лизнул тёмный затвердевший сосок - Паша тихо охнул - затем накрыл его губами. Рукой же залез Паше в пижамные штаны и взял в руку начавший наливаться член. - И тебя с добрым утром, - прохрипел Паша, который, наконец, проснулся достаточно, чтобы складывать слова в предложения, - Еба-ать, как же… Серёжа дрочил ему не торопясь, всей ладонью, посильнее сжимая у основания и расслабляя пальцы у головки, сладко, но недостаточно. А сам изучал губами острые ключицы и красивые плечи. Кончиками пальцев ласкал кожу на бёдрах и под коленками. Паша запустил пальцы ему в волосы и, подержав секунду, словно раздумывая, притянул ближе и поцеловал. И целовал. И целовал. “Мальчики ничего не знают.” Серёжа отстранился первым. - Выебать тебя? - Да! - выдохнул Паша. - Мой хороший, - Серёжа погладил его по щеке - он чувствовал себя пьяным и счастливым до безумия, - Давай на четвереньки. Паша молча сделал так, как он сказал, и от этой его красивой покорности у Серёжи башню сносило. - Где вас делают таких? - спросил он тихо. Паша пробормотал что-то язвительное про Пензу, которая покруче Москвы и определённо круче Армавира - Серёжа не слушал. Он дотянулся до смазки, размазал её между пальцев и положил свободную руку Паше на поясницу. Тот сбился на полуслове и прогнулся в спине. Особенно растягивать его было не нужно, но Серёжа всё равно убедился, что в него легко входят три пальца, а потом ими же нашёл правильную точку внутри. Вторую руку положил Паше на член. - Б-блять… - проскулил Паша и вцепился зубами в подушку, чтобы не издавать лишних звуков. Паша сам насаживался ему на пальцы, сам толкался в сложенную ладонь - от томной сонливости не осталось и следа. Красивая, худая спина блестела от пота - Серёжа чувствовал соль на губах, когда наклонялся вперёд, чтобы оставить на ней быстрый поцелуй. - Серый, - просипел Паша, оторвавшись от подушки, - Я кончу сейчас. - Кончай, - тихо сказал Серёжа, - Давай, не сдерживайся. Через несколько движений Пашу скрутило судорогой и он обмяк у Серёжи в руках, тяжело дыша. Серёжа дал ему отдохнуть с минуту, вынул пальцы и приладил на их место свой член. Он знал, что не продержится долго - слишком давно ждал, слишком сильно хотел, слишком жарким и мягким Паша был внутри и слишком сладко постанывал на каждом толчке. После оргазма его тело было гиперчувствительным и на каждое прикосновение отзывалось дрожью. - Хочу на спину, - сказал Паша, - Хочу увидеть, как ты кончаешь. - Окей, - отозвался Серёжа, который сейчас ни в чём не мог ему отказать, - Окей… Давай, вот так… Он помог Паше перевернуться на спину и снова вошёл, одним движением на всю длину. Подождал, пока Паша сцепит щиколотки у него за спиной и откинется на подушку, и задал быстрый, жёсткий темп, вколачивая его в кровать. Кожей он чувствовал чужой внимательный взгляд, но это, вместо того, чтобы смущать, распаляло ещё сильнее. Паша тихо постанывал в такт его движениям, царапал ногтями между лопаток, где завтра наверняка будет саднить, но какая к чёрту разница, если сегодня так хорошо. Он кончил внутрь, пусть и в резинку, и несколько секунд чистого кайфа думал о том, что мог бы проводить так каждое утро. Просыпаться рядом с Пашей, трогать его - тёплого и рассеянного, нежить губами и пальцами, трахать, пока не пройдёт хотя бы первый голод, пока не появятся силы подумать о чём-то ещё. - Я не знаю, в курсе ты, или нет… - начал Паша. - М? Серёжа завязал резинку узлом, спустил в туалет - таких штук здесь лучше не оставлять, - и вернулся в кровать, к Паше под бок. - Ты когда кончаешь, у тебя лицо прям… Хищное такое. Как-будто у тигра, который вот сейчас прям прыгнет на антилопу и бошку ей отгрызёт. Жуть. - Прыгнул на одну уже, - отозвался Серёжа и погладил Пашу по бедру, - И все бошки пока на месте. Но за тигра спасибо. - Не за что. Не хочешь сгонять за кофе? - Хочу, - отозвался Серёжа, который, вообще, хотел подремать ещё полчасика, - Через десять минут, ок? - Через пять, - ласково сказал Паша и широко зевнул, культурно прикрыв рот ладонью, - А то я обратно усну. С двойными сливками, без сахара.***
22 декабря (день) На парковке перед аэропортом Нуакшота Паша вытащил из рюкзака свои авиаторы и с удивлённой улыбкой повертел в руках. Затем, словно что-то вспомнив, провёл рукой по груди. - Я так и не переоделся из твоего, - сказал он тихо, - А надо бы. - Уже можно, - согласился Серёжа, - Лезь на заднее сиденье тогда, там места больше. У нас есть ещё минут двадцать точно в запасе. Он не стал смотреть в зеркало заднего вида, потому что и без этого прекрасно представлял, как за его спиной Паша, долбоёб, путешественник и паук-долгоножка превращается обратно в Павла Волю, богатого мудака с проблемным разводом и невероятными, заоблачными связями на уровнями босса арсова босса. В птицу совершенно другого полёта. Попрощались у паспортного контроля. Серёжа протянул руку, Паша её пожал. Несколько мгновений молчали. - Хорошего полёта, Паш. Ни пуха. - К чёрту. - Всё помнишь, что с доками делать? - Конечно… Ты три раза повторил. Я не тупой. - Ну, это как посмотреть. Паша слегка улыбнулся и поправил чёлку. - Мы когда впервые увиделись… - медленно сказал он, - Ты сказал, что я быстро разгоняюсь с нуля до сотни. Ты, конечно, помедленнее, но всё равно… Я обычно такие скорости другим не позволяю. - Вот и я твою вишенку сорвал, - хмыкнул Серёжа, - Теперь мы квиты, - и, поддавшись порыву, добавил, - Береги себя. - Ты тоже береги себя. Серёжа проводил взглядом Пашину спину в кожаной куртке до тех пор, пока тот не скрылся за стойками паспортного контроля. Затем провёл рукой по волосам и медленно пошёл к выходу.***
25 декабря (день) Из бакалейной лавки на углу семьдесят пятой Серёжа вышел с десятком яиц, пакетом риса и килограммом свежих помидоров. После возвращения из Мавритании он двое суток только ел и спал, в результате чего в доме не осталось свежих продуктов, а трогать аварийный фонд консервов, которые остались ещё от предыдущего владельца, как-то не хотелось. Плечо шло на поправку - Джамиль сказал, что вывиха всё-таки нет, выдал мазь и похвалил повязку. Серёжа тогда только коротко кивнул и быстро сменил тему. Джамиль ничего не заметил. Уже завтра ему предстояло вернуться к подставной работе, в ожидании следующего задания, но сегодня он ещё мог позволить себе пойти гулять к океану, а потом вернуться домой, сделать омлет с помидорами и съесть его под первый сезон “Рычага давления”. Солнце приятно пригревало. Всё-таки сенегальская зима приятнее сенегальского лета. Телефон пиликнул новым сообщением, и на Серёжу накатило тоскливое чувство, что ни сериал, ни омлет ему в ближайшем будущем не светят. Потому что смски, тем более в половину девятого утра по местному времени, ему писал только Арс. “звоню через полчаса.” - Жопе своей позвони, - пробормотал Серёжа и двинулся в сторону дома. Соседские мелкие на лестнице яростно лупили друг друга портфелями, Серёжа шикнул на них и мотнул головой в сторону, где по его представлениям находилась школа. Мелкие понятливо ретировались, видимо чтобы продолжить драку уже на улице. Серёжа закрыл за собой дверь и пошёл проверять заряжен ли у него ноутбук. - Привет, Серёжа, - вместо привычной профессиональной улыбки, на лице у Арса было взволнованное удивление, - По-моему, нам нужно о чём-то поговорить. - О чём же? - Ну, даже не знаю, - Арс откинулся на спинку стула, - Может быть о том, что у тебя было с Пашей Волей? И почему я об этом не знал? Серёжа пожал плечами. - Ты сам говорил, что не хочешь знать про мои блядки. - С посторонними - не хочу! Но Паша - клиент, заказчик. Это буквально касается работы! - Ты звонишь мне по рабочему каналу, чтобы спросить, трахал я ли заказчика? Может ещё скажешь, что это неэтично? - Я тебе много чего могу сказать, - пригрозил Арс, - Но звоню и правда не за этим. Со мной сегодня утром связался Воля. Не буду пересказывать, что он мне говорил… Да тебя это и не касается. Короче, в конце разговора, он спросил, нет ли возможности перевести тебя на постоянку в Париж. К нему. Бодигардом, типа. Серёжа молча воззрился на экран, где Арс раздражающе спокойно продолжал. - Ну, я ему объяснил, мол, ты у нас кадр ценный, опытный, задания сам себе выбираешь. К тому же в Дакаре ты на смене… Да и вообще, полевой агент - это не бодигард, тут и навыки другие, и образования специального никакого… А он послушал-послушал, и говорит: я бодигарда себе любого могу позволить, хоть с образованием, хоть без, а Матвиенко мне для жизни нужен, классный он. Это вольный пересказ, сам понимаешь. Будь это кто другой, я понятно, и слушать бы не стал, но у Воли есть… Влияние, для него можно и пересменку лишнюю провести. Так что, видимо, предлагаю тебе задание. Смена в Париже, неопределённый срок. Что думаешь? Серёжа глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Происходящее не укладывалось у него в голове. - Какой в жопу Париж, Арс, - сказал он, просто чтобы что-то сказать, - Я же востоковед. Моим французским только детей пугать. - Ты ему, по ходу, реально в душу запал, - Арс проигнорировал его реплику, - Паша он, ну, с припиздью конечно мужик, но такими вещами не швыряется. Мы ведь с тобой оба понимаем, что он тебе не работу предлагает, а отношения. - Мне не нужны отношения, - резко сказал Серёжа, - Больше скажу, ему тоже не нужны отношения! Ему нужен мозгоправ. Я тоже умею складывать два и два. Он долго был женат, это плохо закончилось, а жить в одиночку он не умеет, и теперь цепляется за любую возможность быть с кем-то. Только вот это хорошим не закончится. И вообще, какая пересменка перед новым годом? Не неси пургу. - Значит, отказываешься? - Отказываюсь. Арс медленно кивнул и некоторое время молчал, барабаня пальцами по кромке стола. - Ты отказываешься потому, что считаешь, что просто попался ему под руку? Или?.. - Я отказываюсь, потому что мне это не надо, - устало сказал Серёжа, - Если бы я хотел с ним быть… Чёрт, да если бы я хоть с кем-то хотел быть - тогда меня бы, наверное, ебало, что он там думает про меня, нужен ли я ему, и если нужен, то зачем, но я этого не хочу. - Хорошо, что ты это понимаешь, - заметил Арс, - Многие уже после брака до таких вещей допирают. Хотя, с твоим-то опытом… Короче, я всё понял. Я-... - он потёр переносицу, - Я не в восторге, конечно, что мне придётся ему всё вот это сейчас объяснять… Но я рад, что ты думаешь о себе. У вас исполнителей с этим часто бывают проблемы… Короче, не ссы, Серёж, я на твоей стороне. Уберегу твою нежную жопу от посягательств Паши Воли. - Главное мою нежную душевную организацию убереги, - попросил Серёжа. - Сделаю всё возможное, - отозвался Арс. Соврал, конечно. Потому что весь день Серёжа не находил себе места, начинал дела и бросал их, раздражался по пустякам, а вечером ему позвонил Паша. На рабочий номер. - Значит, мне нужен мозгоправ? - голос у него был хриплый и нетвёрдый. - Нужен, Паш, - подтвердил Серёжа. - Блять, вот возьму, и заведу себе! Хоть десять! Ты хоть знаешь сколько-... Серёжа слушал его с улыбкой и не перебивал, чувствуя, как отпускает, проходит это тугое, неправильное, что держало его как клещами последнюю неделю. А в дыру в сердце привычно задувает холодный ветер - скоро заживёт, если он не будет ковырять. - Иди спать, Паш, - сказал он, когда тот выдохся и умолк, - Ночь на дворе. - И пойду! - Иди. Паша повесил трубку. Серёжа отложил телефон и подошёл к окну. В небе догорал закат - кое где уже виднелись первые звёзды. День подходил к концу, следующий уже ждал своей очереди. Ни Рати, ни её попугая нигде не было видно.