***
В разговоре за столом участвовали только Серёжа и Махмуд. Айла, хозяйка дома, в основном суетилась по хозяйству, время от времени шикая на детей, чтобы они не мешали гостям, а Паша, помимо того, что не знал арабского, был ещё и в явном шоке от окружающего его национального колорита, и Серёжа предпочёл лишний раз его не трогать. Обстановка вокруг, в отличии от богатого, абсолютно европейского дома Влада, была совершенно мавританская. Голые стены, минимум мебели, если не считать многочисленных матрасиков разной степени ветхости, тяжёлая, разномастная посуда. Однако, работа на богатого иностранца Влада явно имела свои преимущества - в доме был неплохой (во всяком случае не очень шумный) электрогенератор, а в плове было много мяса. Айла, впрочем, всё равно обрадовалась, когда в качестве благодарности за обед, Серёжа вручил ей пачку сенегальского печенья, которое вдали от границы было не достать. А потом Махмуд стал священнодействовать над чаем, и Серёжа тихо шепнул Паше, чтобы тот приготовился ждать, потому что мавританский чай - это развлечение для терпеливых. Сначала чай нужно было долго кипятить в чайнике. Потом разлить из чайника по большим стаканам, потом перелить из этих стаканов в другие стаканы, и так несколько раз, чтобы остудить. Затем вылить примерно половину, чтобы остался всего один большой стакан, и снова вылить его в чайник, чтобы в этот раз прокипятить уже вместе с мятой и сахаром. И только потом, чай можно разливать по маленьким кружечкам, не больше водочного шота. Когда Паше вручили его порцию, его брови были уже так высоко на лбу, что почти сливались с чёлкой. - Лицо попроще, - напомнил Серёжа. Паша бросил на него убийственный взгляд.***
- Не, ну чай, конечно, был сильный, - сказал Паша, когда они вернулись в машину - уже вдвоём, - Как русский человек, я решительно протестую. - Порции реально комариные. Но ведь вкусно же. - Вкусно, - вздохнул Паша, - Ладно, проехали. Скажи лучше, о чём вы так увлечённо трепались за обедом? Я всё хотел спросить, но как-то, ну, паузы не было. - Махмуд в прошлом году ездил в Хадж, а в этом году поедут его брат с женой. Оба очень волнуются. Они выехали из города на очередное бесконечное шоссе через пустыню. Дорожный знак на обочине гласил “Атар - 50 км, Нуакшот - 500 км”. Серёжа позволил себе усталый вдох. - А “Хадж” - это? - Это паломничество в Мекку. Супер важная штука в исламе. - А, - отозвался Паша, - Я не знал, что есть прям термин… А что, даже те, кто живёт, ну, сильно не рядом с Меккой, должны ездить? - Да все должны. Это такая же обязаловка, как посты и намазы, на самом деле, только технически сложнее. И в целом, её достаточно один раз в жизни совершить. - А если денег нет? - Бля, спроси чё попроще. У все как-то по разному этот вопрос решается. Конкретно здесь… И я бы никогда это не узнал, если бы Махмуд не протрепал мне оба уха! Короче, конкретно в Мавритании, поскольку, ну, страна мусульманская, государство каждый год спонсирует несколько тысяч поездок в Хадж. И все, кто несколько последних лет не ездил, участвуют в лотерее. - О как продумано, - заметил Паша, - Прикольно. Наверное во всех мусульманских странах так? - Не ебу, - признался Серёжа, - Погугли. - Ну, это будет нескоро. Твой мобильный работает только в городе, а до гостиничного вайфая нам надо ещё дожить… Кстати, а сколько нам ехать? - Часов шесть, в идеале. Если ничего не случится, то как раз успеем заселиться. - А если нет, то что? - Если приедем позже десяти, хуй нам чё уже сдадут. Придётся спать в машине. - Будем надеяться, что до этого не дойдёт. Он достал из рюкзака планшет и принялся выбирать новую аудиокнижку.***
20 декабря (день) До Атара добрались без приключений. Выпили на двоих одну бутылку воды, обогнали потёртый автобус и прослушали кусок “В дороге” Керуака, которую Паша, по его словам, уже несколько лет откладывал, потому что ждал подходящего случая. Случай представился. Вульгарный, язвительный, ужасно американский “В дороге” мало вязался с пейзажами Атара - маленькими белыми домами, горами мусора и козами на проезжей части. То там, то здесь встречались одномастные зелёные велосипеды - видимо, когда-то в страну завезли большую партию, - а вот головные платки у женщин были самых разных узоров и расцветок, от нежно-голубых до ярко-оранжевых. У продуктового магазина серьёзного вида мальчик читал книжку - рядом копошились двое ребят помельче, в одинаковых футболках “манчестер юнайтед”. Своими силами заправку найти не удалось - Серёже пришлось нацепить солнечные очки и выбраться в оживлённый рынок, чтобы спросить у местных совета. В итоге, помимо подробного маршрута и неплохой, пусть и старенькой туристической карты, он обзавёлся ещё двумя лепёшками и тремя спелыми апельсинами. Вылазку можно было считать удачной. Когда они остановились на заправке, один из героев “В дороге” как раз заканчивал весёлую историю о том, как его тётушке отрубили палец, чтобы украсть кольцо с бриллиантом. Здесь Паша поставил книжку на паузу и, пока Серёжа заправлял машину, молчал, напряжённо о чём-то размышляя. Серёжа тоже воспользовался паузой, чтобы подумать о своём. Они приедут в Нуакшот к ночи, а завтра у них будет день, ещё один день, только теперь им никуда не нужно бежать. Можно расслабиться и… Подышать, что ли. Отойти от марафона, который начался тем утром, когда они встретились в дакарском аэропорту. Всё это для Паши, конечно. Сам Серёжа сможет вздохнуть полной грудью только тогда, когда Паша благополучно отбудет на своё Кабо-Верде, а оттуда в Париж, в Москву, куда угодно, а Арс переведёт деньги за дело и попрощается с ним до следующего раза. Серёжа всегда предвкушал этот момент, стремился к нему, но в этот раз к нетерпению примешивалась ещё и глухая, затаённая тоска. И он решительно отказывался думать о том, откуда она взялась. Серёжа бросил взгляд на Пашу, который рассеянно теребил лямку на своём рюкзаке. О чём он думает? Мечтает свалить из чёртовой пустыни домой, к хорошей машине и быстрому мобильному интернету? Хвалит себя за хорошо проделанную работу, или всё ещё ругает за то, что вообще на неё согласился? И грызёт ли его изнутри такое же, нежданное и неправильное? - Серый, - сказал Паша, когда Серёжа вернулся в машину, - Мне вот одна штука покоя не даёт. Если вот отрезать палец, чтобы спиздить кольцо… В каком месте его надо резать? - Чего, прости? - Ну типа, - Паша вытянул вперёд руки, и Серёжа машинально отметил след от кольца у него на безымянном пальце, - Кольца, они же низко сидят на пальцах. Ну, обычные, не те, которые, типа, на фалангах. Обычное кольцо, оно прям у самой ладони. Вот мне интересно, а как отрезать палец тогда, если кольцо, ну, в самом низу? - Эм… - Серёжа решительно задвинул всякую хрень подальше в голову и задумался над ответом, - Окей, а на каком пальце было кольцо? - Ну ты спросил, конечно, - пробормотал Паша, - Сейчас отмотаем. “- ...она была с группой туристов, и у них был гид. А у нее на мизинце - кольцо с брильянтом. Она оперлась о стенку, чтобы минутку передохнуть, как вдруг какой-то ай-раб бросился к ней и отхватил у нее кольцо вместе с мизинцем, не успела она и рта раскрыть, бедняжка.” - бодро выдал полуразряженный планшет. - На мизинце можно кость перерубить, вообще, - заметил Серёжа и завёл машину, - Если достаточно сильно ебануть ножом… Можно костяшку раздробить, да. Но чтобы прям так, как описывается, это надо прям верную руку иметь. - Ты бы смог? - Конечно, - сказал Серёжа с уверенностью, которой не ощущал. - Хвастун, - фыркнул Паша, и снова включил аудиокнижку.***
Спустя час дороги они выехали из гористой местности, где время от времени ещё встречались люди и машины, в настоящую пустыню. Жёлтая, пожухлая трава сменилась рыжеватыми дюнами, которые прорезала одинокая дорога с остатками разметки. Теперь между ними и Нуакшотом лежали четыреста киломметров шоссе, на всей длине которого был один перевалочный пункт - медный рудник Акжужт, о котором Серёжа знал только то, что он существует и что там можно разжиться водой и запасной шиной. Под указателем “Акжужт - 250 км, Нуакшот - 400 км” они остановились перекусить и размяться. Паша взял себя в руки и сделал полноценную зарядку, Серёжа просто постоял рядом, прислонившись бедром к нагретому металлу машины и прикрыв глаза. Двигаться не хотелось. Помимо привычного жара солнца, в воздухе повис странный, не свойственный зиме зной, густой и липкий как прозрачный клей. От духоты клонило в сон, но вместе с сонливостью чувствовалась и неясная тревога, подсознательное ожидание дурных вестей. Серёжа бросил взгляд на свою лепёшку, и решил, что оставит её на потом. Сейчас ему, почему-то, кусок в горло не лез. Паша, разгорячённый от упражнений, взял с заднего сиденья бутылку воды и встал рядом, фривольно устроив острый локоть у Серёжи на плече. Тот, пользуясь тем, что они наконец одни, погладил его костяшками пальцев по бедру. - Тишина-то какая, - сказал Паша задумчиво, - Обалдеть. - Да, - рассеянно отозвался Серёжа. И только потом прислушался. Тишина поражала. В пустыне, конечно, и так было немного звуков, но сейчас не было слышно ни шороха. Ни один порыв ветра не прорезал тяжёлый, душный воздух, всё замерло, затаилось - смутная тревога, которая донимала Серёжу последний час усилилась в разы. - Не нравится мне это. - Жара? Да, пиздец вообще, - Паша отпил ещё воды из бутылки, - Давай обратно в машину, там хоть кондей кое-как продувает. - Не в жаре дело… - Серёжа помолчал, собираясь с мыслями, - Когда в пустыне нет ветра, это значит, что где-то в другом месте его наоборот слишком много. - Ты о чём? - Ни о чём. Будем надеятся, что я ошибся.***
Серёжа не ошибся, но убедились они в этом только через час, когда у кромки горизонта, со стороны Нуакшота появилась тёмная полоса, которая становилась всё больше и больше. Поднялся ветер, сметая с асфальта песок и пыль. С подчёркнутым спокойствием Серёжа объяснил Паше что происходит, всем своим видом показывая, что причин для паники нет, хотя у самого сердце колотилось в горле. - Только этого нам не хватало, блять, - тоскливо заметил Паша, прижимая к груди планшет, - Почему именно здесь? Почему именно сейчас?! - Мы же в Сахаре, - сказал Серёжа, - Здесь каждую неделю по пыльной буре. Особенно в таких местах где, ну, вообще нихуя нет, кроме песка. Ты не ссы особенно. Будь это тотальный пиздец, о нём было бы известно заранее. Скорее всего локалочка - пройдёт и не заметим. - Хорошо если так... - Паша с тревогой смотрел как увеличивается тёмная полоса на горизонте, - Ладно, раз ты такой умный - говори, что нужно делать. - Да пока ничего не нужно. Едем как ехали... Может быть повезёт, и она обойдёт нас стороной... Ты не паникуй, главное. Где наша не пропадала!***
Двадцать минут спустя они потеряли колесо. Небо темнело, видимость падала - Серёжа знал, что никаких указателей “поворот” или “осторожно, яма” здесь не будет, поэтому вглядывался в дорогу с удвоенным вниманием, но это не помогло, левому переднему колесу наступила пизда. Серёжа выматерился от души и полез за головным платком, попутно обдумывая что делать дальше. Возвращаться назад в горы было уже поздно, но можно было бы попробовать добраться до Акжужта и переждать бурю там. Проблема была в том, что из-за плохой видимости им пришлось сбросить скорость, и Серёжа не мог с уверенностью сказать, сколько километров между ними и городом - десять, двадцать, или шестьдесят. Холодный ветер вперемешку с песком царапал руки и шею. Серёжа запахнул поплотнее куртку и двинулся к багажнику, где, вместе с единственной запаской, обнаружился и домкрат - не Бог весть какой, но вполне рабочий. С колесом пришлось помучиться, песок лез куда не надо, тёмные очки, которые Серёжа нацепил, чтобы уберечь глаза, при резких движениях норовили сползти на нос. Один из крепёжных болтов, который он от ума положил рядом с собой на асфальт, мгновенно засыпало песком, и Серёжа искал его добрые две минуты среди других таких же песчаных кучек. Буря, тем временем, была всё ближе и ближе - тёмные облака сливались с тёмным небом и всё сильнее нарастал низкий, зловещий гул, созданный ветром, песком и зачатками грозы. Бывалый, тренированный Серёжа чувствовал себя неуютно, а уж какого, наверное, было Паше! Он сунул пробитое колесо в багажник решив, что может быть в Акжужте ему найдут какое-нибудь применение, и вернулся в машину, с трудом пробираясь против сильного ветра. - Живём, - сказал он отплевавшись от песка, - Можем двигать дальше. - Куда двигать? - спросил Паша хриплым от волнения голосом, - Не видно ж нихуя. Пока Серёжа боролся с колесом, видимость упала ещё сильнее - дорогу было видно метров на двадцать вперёд, не больше. - Целиком дорогу не занесёт, - Серёжа постучал пальцами по рулю, - Поворотов всё равно никаких нет… Может быть успеем добраться до Акжужта, пока хоть как-то видно, что впереди. - Может тебе и разметку тоже видно? Что если кто-то будет ехать нам навстречу, а мы поймём это слишком поздно? - Все, кто могли бы ехать нам навстречу сидят в Акжужте… Что ты предлагаешь вообще? - Не быть суицидниками, для разнообразия?! Съехать на обочину, задраить люки, переждать! Не гневить Аллаха! - Это может занять время, - заметил Серёжа, - Я не знаю, какого размера эта буря, но если остановимся сейчас - скорее всего застрянем на несколько часов. Может быть до самой ночи. Не знаю, как ты, а я предпочёл бы переждать в каком-нибудь караван-сарае, а не в Рено Логане. Подозреваю, ты тоже. Несколько мгновений они молчали, слушая приближающуюся бурю. В голове Паши крутились какие-то шестерёнки - он постукивал пальцами по колену и смотрел перед собой невидящим взглядом. - Сколько у нас воды, Серый? - Три литра, плюс мой термос ещё. - А запасок сколько? - Была одна… - признался Серёжа, - Теперь - нет. - В таком случае мы, блять, ни метра больше не проедем! - рявкнул Паша, - Ты совсем ёбнулся? Хочешь здесь вообще навсегда остаться?! Съезжай в кювет, будем куковать, пока это говно не кончится!***
20 декабря (???) Солнце в последний раз показало блестящий бок и исчезло окончательно, а вместе с ним, словно смазанная чьей-то неосторожной рукой, пропала и граница между землёй и небом. Теперь вокруг, докуда хватало глаз - недалеко, на самом деле, метра два-три, - были только шум, песок и темнота. Давно-давно, по пути к Кайласу, как раз между Озером Жизни и Озером Смерти Серёжа наткнулся на палатку двух джайнов, совсем молодых ещё ребят, по двадцать с копейками. Рыжеватые флажки со свастиками на их палатке царапали взгляд, но, действительно, не менять же тысячелетнюю символику из-за того, что в своё время она приглянулась долбоёбам. Серёжа научился не обращать внимание на такие вещи. Его пригласили к костру, поделились питьевой водой и крекерами - сами не ели, джайнизм запрещал принятие пищи в ночное время. Правда, судя по их молодым, задорным лицам, в повседневной жизни они не так дотошно следовали правилам. Серёжа, который за два дня пути так устал от холода, что уже даже не мёрз, первым делом принялся греть воду, чтобы заново наполнить термос с кипятком. Ему очень повезло наткнуться на людей с костром - он не был уверен, что сможет разжечь огонь негнущимися пальцами, а до следующей деревеньки было ещё добрых три часа пути. За неимением пенки - она порвалась ещё два дня назад, - он сел на собственный рюкзак и, в ожидании, пока немного отогреются руки и можно будет поставить палатку, завёл разговор со своими новыми знакомыми. Разговор состоялся весьма возвышенный, какой и подобает вести в паломничестве, даже если причина твоего похода не вера, а неуёмное любопытство. Ребята оказались начитанные и разговорчивые - Серёжа, который и сам считал себя таким, быстро понял, что в именах и названиях ему с ними не тягаться, поэтому говорил в основном про себя. Когда звёзды начали бледнеть, а у самого горизонта появилась полоска света, заговорили о времени. Серёжа, к тому моменту, не спал две ночи, а ребята раскурили на двоих припасённый косяк - почва для философского разговора была прекрасная. В одном сошлись сразу - время лежит в основе всего. Не существует такого “до”, которое было бы до времени, и не существует такого “после”, которое пришло бы после, потому что у времени нет конца, нет начала и нет хозяина.***
- Я слишком трезвый для такого, - сказал Паша, поудобнее устраивая голову у Серёжи на плече, - Давай к сути… Хотя нет, погоди, вопрос. У тебя там было задание? Прям на Кайласе? Я не буду спрашивать детали, просто… - Нет, это было не задание, - честно сказал Серёжа, - Наоборот, пришлось выкроить время между заданиями… Всё-таки не на выходные развлечение, а на неделю-другую. - А ты, ну… - Паша отстранился и сел ровнее - фиговая лампочка в потолке машины делала его лицо желтоватым, углубляла тени под глазами и ртом, - Ты там тоже был как паломник? Ну, в смысле, ты сам - буддист, или, как это, джайн-... Джайнист? Блять, как сложно… - Я не верующий, если ты об этом, - сказал Серёжа. - Я об этом, - с облегчением подтвердил Паша, - Окей… Если это не, эм, акт чистой веры и не задание… То нахуя ты туда попёрся вообще? Шум бури снаружи заставлял их говорить громко и разборчиво. - Мне говорили, там ужасно красивые закаты, - сказал Серёжа, - И что в Дарчене китайские пограничники приглашают всех желающих сыграть в бильярд… А на стоянке у Гаури Кунд продают отличные пледы. Они, кстати, реально классные - яркие, мягкие-мягкие и почти ничего не весят. - Ага… И ты за закатами, пледами и бильярдом попёрся в Тибет из… Где ты там был? В Индии? - Ещё флажки, конечно, - сказал Серёжа, стараясь не улыбаться, - Паломники там оставляют красивые цветные флажки… Летом, когда самый сезон, вся гора в них утопает. Паша помолчал, затем вздохнул, видимо поняв, что правды не дождётся, и снова устроил голову у Серёжи на плече. - Ладно, давай дальше рассказывай, что вы там такого гениального поняли про время… Товарищи Сократ, Главкон и Полемарх. - Какие ты страшные слова знаешь, Паша, - Серёжа обнял его за плечи, - Короче, мы начали с Калы…***
Потому что если уж начинать, так с Калы - бога времени. Недолго и беззлобно поспорили о том, чьё же он воплощение - Шивы или Ямы, а потом Серёжа вспомнил историю, вычитанную когда-то в рекламной брошюрке. Она звучала так. Однажды змея укусила человека и укус этот оказался для него смертельным. Родственники человека привели змею в суд, но та объявила, что невиновна, так как всего лишь стала орудием в руках Мритью, бога смерти. Тогда в суд вызвали Мритью, но и тот заявил, что невиновен, так как подчиняется Кале, состоящему из дней, ночей и тысячелетий, поглощающему человеческие судьбы. Вызвать Калу, разумеется, никто не решился. Уже немного подкуреным ребятам-паломникам история очень зашла. А палатку Серёжа ставил под бойкий пересказ какого-то текста Гиты, из которого запомнил только страстное: “Я - время, великий разрушитель миров, несущий гибель всему живому.” А потом, когда уже поднялся холодный, предрассветный ветер, старший из ребят (парень? девчонка?) бросил окурок в костёр и встал, вглядываясь в занимающийся рассвет. Серёжа помнил его силуэт на фоне светло-серого неба, тёмный, зыбкий по краям - может от дыма, может от Серёжиного недосыпа. - И всё-таки я не понимаю, - сказал он, - Если образ Брахмана существует по две стороны Солнца… По нашу - где время есть, и по ту - где времени нет… Есть ли у времени власть над Ним? - он повернулся к Серёже, - Что если время для Него - всё равно, что для нас цвет? Или запах? Не сила, не измерение, а… Ощущение? Серёжа молчал, но ответ пареньку (или это, всё-таки, была девчонка?) был не нужен. Он тяжело опустился на своё место, вымотанный речью, уронил голову на плечо своего спутника и прикрыл глаза. - Вот ведь разобрало, - тихо сказал Серёжа, - Сразу видно, трава хорошая. Где брали? - Где взяли, там больше нет, - так же тихо рассмеялся младший, - Но если к утру не передумаешь - спроси ещё раз, может быть я расскажу что-нибудь интересное.***
- Я думал, ты не куришь. - Я и не курю, - отозвался Серёжа, - Но травка в рюкзаке никогда не лишняя. Её можно попутчикам предлагать, можно отсыпать как взятку… Да и в подарок друзьям, в конце концов! Я когда ехал в Тибет у меня просили две вещи: пледы и траву. - Прикольно, наверное, - протянул Паша, - Я вот из отпуска привожу только вино и магниты на холодильник. - Есть подозрение, что мы, ну, малость в разные места ездим. - Это точно. Моя-... - он вдруг замолчал на полуслове и, спустя пару секунд, продолжил уже тише, - Мы с женой в основном тусили у друзей и на всяких фестах моднявых… Из этого всего ты, пожалуй, только Бёрнинг Мэн оценил бы. Грязь, пустыня, ебанутые костюмы… Алкашку везде наливают! Ах да, ты же не пьёшь. В любом случае, там очень круто. особенно если у тебя в трейлере есть душ, и можно раз в пару дней всё-таки выскребать из волос песок. - Про Бёрнинг Мэн много хорошего рассказывают. Там реально все обдалбываются в сопли, или это у меня выборка не очень? - спросил Серёжа, которому простая человечность не дала задать вопрос, который действительно интересовал. А именно - куда Паша девал жену, которая явно была, причём совсем недавно? Настолько недавно, что на безымянном пальце до сих пор белеет след от обручального кольца. Но это, всё-таки, были уже не шутки. Одно дело, спать с человеком, держаться за его ладную задницу, царапать бородой, а другое - лезть в душу, докапываться до действительно важного. Этого Серёжа позволить себе не мог. В конце концов - напоминать об этом самому себе становилось всё труднее - Паша ему не напарник, не брат и даже не друг. Паша просто прижимался к его плечу во время песчаной бури. А Серёжа просто гладил его по плечу.***
- И всё-таки, - сказал младший из ребят, когда они с Серёжей в четыре руки тушили костёр, прежде, чем отойти ко сну, - Это неправда, что времени нет только по ту сторону солнца. - Это как же? - Да просто, - у младшего, наверное, зрачки были как плошки, но в сероватом свете раннего утра было не разглядеть, - Время оно же… Оно как вода. Кажется - вот широкая река, течёт и течёт… Но ведь торчат из неё каменные пороги? И коряги… И корни прибрежных деревьев… Обычно время идёт и идёт - никакого с ним сладу. А иногда, очень редко - перестаёт. Бывает же такое, что ты бежишь, бежишь, и время дышит тебе в затылок, а потом вдруг - раз, и нет его… Ненадолго, совсем ненадолго, но ведь бывает. - Например? - вежливо уточнил Серёжа, который с трудом держал глаза открытыми. - Например?.. - переспросил младший, - Ну… Например, во время молитвы. Или… - он провёл рукой по волосам, - Или в центре бури. Короче, когда ты остаёшься один на один с богами. Тогда даже время уважительно отходит в сторону. - А, - сказал Серёжа, - Что ж, в следующий раз, когда окажусь в центре бури - обязательно вспомню твои слова.