Расцвет расизма эпохи Цин

Что будет с голым телом, привязанным целую неделю к столбу самыми прочными веревками клана? Оно станет парализованным и бесполезным. Организм Бао был человеческим, и на 7й день пыток просто сдался. Под натиском сильной боли, полу живого кровообращения, и отвратительным месивом, «заботливо» нанесенным на тело узника стражем, он весь горел и хотел чесаться. Страж с таким удовольствием и презрением наносил не жалея, и даже во все интимные места, что Бао буквально хотелось выть от боли не человеческим голосом, но он издавал лишь тихое мычание и его глаза уже были цвета рубинов императора, от пролитых слез. После пережитой ночи под ливнем, и ночными стужами, он заболел, и теперь тело отдало последние силы на противостояние жгущей мази, которая казалось разъедала кожу, Бао потерял сознание и больше не мог прийти в себя. -Веселья сегодня не будет? Томно сказал Синьхуа. -Ладно, отвяжите его, пока его заживо не сожрали насекомые, подлечите и когда он придет в себя сообщите Бао словно окоченевший труп упал лицом в землю, когда его отвязали от столба, и в некоторых местах его тела слез тонкий слой кожи, и от мази, и от обгорания на солнце. Благо была осень, и солнце было не таким частым и жгучим. Но из-за прохлады он все-таки простудился. Пролежав в целительных покоях он пришел в сознание только через 3 дня. Слуги разминали ему конечности. И от такого резкого прилива крови во все части тела, у него помутился рассудок. Он не мог шевелить телом. Но ему смутно виделась его названная жена, и он не переставал улыбаться, словно реальности больше не существовало. Он стал вспоминать как она работая на кухне, пыталась достать что-то вкусное для него, и когда в его рот насильно заливали суп, ему казалось будто это она его кормит. Даже когда пришел Синьхуа, он был готов взорваться от гнева, видя бесконечную улыбку Бао -Ах ты шут поганый, мне сказали что ты чуть ли не при смерти, а я вижу улыбку на твоем лице, зря только отвязали тебя. Все-таки война и правда закаляет. Но ничего, пыток много, а ты один. Когда Бао восстановил рассудок, его заставили стоять на стиральной доске днями и ночами. И опять голым. Это было дикое унижение. И на этот раз не в императорском дворце, а ближе к домам слуг, которые могли «полюбоваться» и накидать насмешек, и даже камней. Кто-то пинал его. Он был отдан на волю судьбы и гнусного народа, чтобы те преподали ему урок. Дети весело тянули его за волосы, взрослые душили и кидались в него мусором, и все тот же страж следил, чтобы Бао не покончил с собой и держал позу раком. В Китае было принято выставленных на позор мучать по максимуму и не жалеть, провинился? Отвечай за проступок по полной. Бао лишь оставалось свесив голову ронять слезы в землю. Его колени и локти, ладони буквально посинели от снова нарушенного кровообращения и почернели от грязи. Его пороли каждый день при людях, это было утреннее развлечение для простолюдинов. Его могли выпороть 10 раз в день, когда уже буквально кровь лилась с его ягодиц, и каждый раз все находили потешным слушать его мычание и видеть, как он вжимается в свои плечи, все еще не теряя позорной позы. Дети находили бамбуковые пруты и секли его по ступням, а чем тоньше прут — тем больнее. Словно разрез от кинжала. Синьхуа приходил поздно, под ночь, в это время было мало народу, который весь день слонялся мимо позорно стоящего в позе Бао. И в один день император нашел ключ к душе Бао. Томно похватав того за окровавленный зад, он понял что смысла избивать его уже нет, его плоть и так порвана. Он уже был в неком отчаянии, даже дотрагиваясь до разорванной кожи на нежных участках тела, Бао сдерживал всхлипы боли где-то внутри себя, и только трясся. Как внезапно императору пришла очень порочная идея, запустить пальцы в узника, а у Бао в этот момент сердце почти что остановилось. После смерти названной жены он пообещал сохранить верность своей души ей до самой смерти, это значило что он отказывается от отношений и плотских утех, чтобы быть чистым после смерти и встретить свою супругу. Он не планировал больше чтобы кто-то даже мог его обнять, а император его буквально осквернил только что. Это было единственное у Бао, что он мог сделать для покойной любимой, и теперь и последнюю честь его тела отнял Синьхуа. Бао в первые в жизни очень сильно расплакался и впал в полу истерику, слезы покатились бесконечными реками и он начал умолять -Не надо, прекрати, прошу тебя, ты и так все забрал у меня, мою семью, честь, достоинство, волосы, теперь и верность, остановись, хватит! НЕТ Синьхуа словно озарило и он расплылся в дикой язвительной усмешки, буквально от восхищения увиденным -Как я мог быть так глуп, ты же хранил поцелуй и тело для нее при жизни, хахаха, как я мог забыть что и после того как ее труп сожрут черви ты будешь ей верен и чист телом до конца жизни. Как я мог забыть… Император дико залился хохотом, не вынимая пальцев из Бао -Это же так нелепо, я тратил столько дней на то чтобы покорить тебя, а всего лишь надо было начать откуда корни растут ХАХАХАХАХАХАХ Заливистый смех раскатился по всей округе, под горький плач. Под мольбы Бао, Синьхуа казалось хотел вытащить и расцарапать органы изнутри. Резко всунув пальцы прямо с огромными перстнями на них Синьхуа довольно сказал -Молись, на рассвете ты усвоишь урок