Расцвет расизма эпохи Цин

Спустя год. Новость разнеслась по всей округе — «Император Синьхуа скончался!». Это обсуждали от слуг до пьяниц. Кто-то боялся его восстания души, ведь он сам дьявол, кто-то радовался, еще больше было вопросов насчет нового императора — Яньлиня. Ночью в пабе «Не разделенный брак». За столом сидели мужчины, кто-то засовывал в себя чаши с вином, кто-то ел рис, но все попутно трапезе без устали спорили, стуча палочками и чавкая -Как думаете, этот выродок Синьхуа, сможет ли вообще продержаться на троне? -Да какой из него император, говорят его любой раб на мечах победит! -Вы что, придурки, он сын Синьхуа! Это дите дьявола, он нам такое устроит мало не покажется! -Верно, верно! Сказавшего начали моментально поддерживать. -Боюсь представить что придумает этот Синьхуа номер два -А может произошел сбой в системе, и он будет такой же как Ганг из Гуанмин, ха-ха, вы вообще видели чтобы Синьхуа был с женщинам? Его жена умерла после родов, а его интересовала только война, способен ли он был вообще на что-то? Ха-ха, может это не его сын даже! -Заткнитесь, придурки! Это только вы здесь способны высасывать вино Гаркнула хозяйка заведения -Вы не стыдитесь открыть свои помойные рты, только когда он мертв, посмотрела я бы на вас, чтобы вы сказали это при нем, да он бы вас расчленил, кликаете на себя беду, тупые мужланы -Барышня не кипятись -Глупая баба, чего ты вообще понимаешь, мы обсуждаем политику! Не лезь! Лучше вина еще принеси! В эту ночь светила удивительная кроваво красная Луна, все в ужасе попрятались по домам. -Он восстал из ада! Кровавая Луна Синьхуа!!! Матери с ужасом позабирали детей с улиц, и все благородные простолюдины давно спали, под красные блики лунного освещения. Еще ни разу за эпоху Цин не было такой луны. Тучи постепенно сгущались, чернота переливалась с красными отблесками луны. Дождя не было, как внезапно прозвучал оглушительный гром и столб красного света с раскатом прожег крышу паба, и пронзил самого болтливого мужчину, остальные сидевшие за столом загорелись. По сколько была ночь, в пабе были только те мужчины и хозяйка. Но вторую молния не коснулась. Она так рьяно защищала Синьхуа в разговоре потому что однажды в ее молодости, ее чуть насильно не взял замуж бедняк с характером, что возмущение нарастало на всю деревню и тот бедняк умудрился дойти до императора. Девушка уже хотела покончить с собой, если вдруг император одобрит брак, как внезапно тот лишь рассмеялся и велел убить никчемного бедняка. С тех пора она жила спокойно и даже завела свое дело, готовила и продавала еду, а позже ее дом превратился в заведение. В то стереотипное время лишь в Сунлинь женщины имели право работать кем хотят, да и вообще работать. Если у тебя нет мужа, обеспечивающего семью, ты вольна делать то что считаешь нужным. За счет работы женщин и мужчин клан Сунлинь очень хорошо обогащался, а вся грязь сыпалась не на женщин как в Гуанмин, а на белых рабов. Женщина вскинула бровь, смотря на сгоревшую дыру в крыше и на трупах вокруг стола -Я вас предупреждала. Не злитесь, император, но не прожигайте больше пожалуйста мое заведение, как только вам будет установлен мемориал, я обязательно зажгу для вас благовония! После физической смерти Синьхуа все его тело освободило ту темнейшую ауру, которая взмыла в небеса. В ту ночь горели леса, была самая сильная гроза за всю историю, дождь шел словно кровавый град. Император скончался в возрасте 50 лет, это считалось глубокой старостью в то время. Но его тело выглядело максимум на 37, зрелостью и мощью веяло даже от трупа. В ту безумную ночь Яньлинь смотрел на алтарь с телом. Сказав одно лишь слово -Отец И смотря на кроваво черные небеса, отдал приказ сжечь труп. Даже огонь приобрел багрово красный оттенок, поглощая тело Синьхуа. Рядом лежал его лук и меч. Еще при жизни он построил себе статую из чистого золота в мемориальный павильон предков. Приравнивая себя к богу, единственный среди предков. Держа урну с прахом, не уронив слезы, Яньлинь молча поставил ее к остальным потомкам, и посмотрел на табличку «Его Величество император Синьхуа Кровавый Дракон Сунлинь Эпохи Цин второго поколения» Яньлинь зажег благовония, и оглянулся на улицу, в которую внезапно выстрелило 5 кровавых молний. -Даже твоя смерть слишком самовлюблена, ладно, я зажгу больше благовоний, только не злись. Если бы мы проводили публичные похороны, ты бы всех сжег до дотла С нахмуренными бровями Яньлинь пытался удовлетворить пожелания покойного отца, тем временем как его оружие налилось багровым светом, и под раскаты молний и грома, начало дребезжать. Тяжело выдохнув Яньлинь посмотрел на свои руки, его мрачное лицо освещали фонарики, и бесконечные молнии красных оттенков, время было близ рассвета, но солнце казалось забылось или заснуло. В знак уважения Яньлинь должен стоять до рассвета почитая отца, желательно на коленях. Он пытался молиться за его упокой, но небо не прекращало бушевать, даже солнце казалось светить под сгущавшимися тучам цвета смоли. Красные блики весело перекатывались по лицу Яньлиня, будто специально светя ему в глаза, это исходило от оружия Синьхуа. За год он успел взять себя в руки мощно тренироваться. Его подпитывала обида на предательство Бао, и расставание с Юймином, дикое желание показать кто лучше всех, когда снова увидятся. Наконец он решился взять оружие и посмотреть, стал ли он достоин, не смотря на бесконечные порицания, исходящие от отца всю его жизнь, он знал, что все что говорит Синьхуа — это какие-то язвительные издевательства. Взяв лук в руки тут же взмыли вверх столбы голубого и красного света, переплетаясь и словно борясь друг с другом, две кровные ауры наконец встретились. Пробив столб света аж до небес, те кто не спал увидели это в окнах, а кто не спал тут же выбежал к мемориальному павильону, не смотря на бушующую стихию. Ветер не медленно пронзил павильон и все в округе, волосы Яньлиня бешено трепетали, что вся его прическа распустилась и теперь сине черные пряди волос колыхались на ветру, как и его одежды, он с мертвенно бледным видом и закрытыми глазами держал оружие, сидя на коленях, духовная сила заполнила все вокруг, красный и серебряный дракон пытались нападать друг на друга, как казалось визуально, но они лишь пытались договориться. Наконец дракон опустил голову в знак согласия и разрешил себя поглотить. Серебряного Дракона пронзило багровое свечение, с которым исчезли тысяча криков мертвых душ, которых за жизнь убил дух Синьхуа, то есть Кровавый Дракон. Достигнув не реальных размеров метка серебряного Дракона сверкнула в ночи и весь павильон окружило его гигантское тело, толпа смотрела с открытыми ртами, Луна стала серебристого цвета, чернота облаков рассеялась, вместо этого пошел серебряный иней. А небо глубоко синего оттенка как волосы Яньлиня веяло ледяным спокойствием. Серебряный Дракон угрожающе фыркнув пустил вместо кровавого огненного пламени, леденящий душу иней, маленькие серебряные частички оседали на землю и наконец Дракон взмыл вихрем в небо и со всей силы полета обрушился прямиком в душу Яньлиня. Он наконец открыл глаза, безразлично зажав меч в одной руке, и закинув лук за спину встал, оглядел толпу ледяным взглядом. Тихо сказал слугам -Приберитесь здесь Бушующие драконы затушили все благовония и ураган обрушил все поминальные фигурки и чаши. Выйдя на порог храма, серебряная Луна освещала холодно спокойное лицо Яньлиня. Кто-то из слуг в голос объявил -Его Величество император Поднебесной Яньлинь Лунный Дракон Сунлинь! Толпа взревела с диким восторгом, не смотря на очень строгое и сдержанное лицо нового императора. Ведь те, кто днем кличили его бестолковым, сами видели, как он устранил Кровавую Луну Синьхуа и все бедствия его темной ауры. Захвативший оружие покойного императора может быть только действительно сильнейший из сильнейших. Казалось толпа боялась дышать, когда Яньлинь начал спускаться, все боялись что от одного его взгляда можно превратиться в статую. Он развернулся и поклонился перед павильоном думая: «Ты так старался поработить всех белых, но один из них стал мне другом, так что же мне делать?» И казалось, ухмыльнувшись в глубине души он спокойными шагами удалился. А мемориальный павильон наполнился людьми, которые молились покойному императору, чтобы тот больше не устраивал стихийных бедствий со своих «Кровавых небес».