♪ ♫ ♪
В бар юноша решает вернуться только к концу выступления, когда количество народу уже сократилось в два раза, а на сцене остались лишь инструменты и пара пустых бутылок из-под газировки и воды. Чонгук был бы рад остаться подольше, послушать выступление, проникнуться атмосферой… но он все ещё был на работе и должен был обслуживать гостей бара (а это совсем не то же самое, что просто слушать музыку), вдобавок к этому его пластыри, блокирующие запах, неожиданно перестали справлять со своей задачей, а продолжать работать без подавляющих средств Гук не мог. К счастью, его любимый Юнги-хён согласился отработать половину его смены, но с условием, что младший прикроет его в следующий раз. Омега охотно согласился на это и со счастливой улыбкой умчался в ближайший круглосуточный магазин. Красивые мальчики это, конечно, хорошо, но еда всё же стояла на первом месте. Первое, что Чон заметил по возвращении в бар — гомон голосов, доносящийся со стороны сцены. Перебранки и драки не были чем-то из ряда вон выходящим для вечеров в «Отступнике», поэтому крики не вызвали у бармена ни капли страха. К настоящему времени Гук успел повидать немало мордобоев, поэтому знал, как стоит вести себя, чтобы случайно не попасть под чью-то горячую руку. — Ты не можешь просто кинуть нас! — Чонгук резко затормозил прямо перед входом в главный зал, то явно было голосом милого альфы из бара. — …Хоби! — Что ж, именно это я и делаю, — завернув за угол, Чон заметил, как юноша с красными волосами стремительно шёл в его сторону, точнее говоря, в сторону выхода. Позади разъяренного парня виднелась остальная часть группы, они устало складывали оборудование в сумки, в то время как альфа-блондин прожигал взглядом дыру в спине красноволосого. — О, да брось! Ты же не серьезно? — солист разочарованно всплеснул руками, когда его собеседник упрямо продолжил игнорировать его. — Хосок? Парень резко разворачивается посреди бара, его тело напряжено, но лицо остаётся удивительно спокойным, он прищуривает глаза на блондина и произносит сквозь зубы: — Да ладно, Чим? Мы будем говорить серьезно, когда ты прекратишь принижать суб-пол из-за одного единственного неудачного опыта, — его слова, по-видимому, бьют в самую точку, потому что меньший альфа обиженно поджимает губы и больше не спешит продолжать им же начатый диалог. — Хосок, — в разговор вклинивается чей-то третий голос. Тон его низкий, и Чон вдруг припоминает, что именно этот голос отсчитывал ритм в начале выступления. — Прекрати, — омега еле заметно вздрагивает от колющего холода в словах говорящего и спешит ретироваться в безопасное место, к Юнги-хёну за стойку. Будучи в безопасности Чонгук с интересом выглядывает из-за своего импровизированного укрытия, в то время, как Юнги сверху насмехается над его ребячеством и ерошит волосы на тёмной Чоновой макушке. Гук переводит взгляд на сцену, чтобы заметить рядом с блондином ещё одного человека: он на несколько сантиметров выше альфы рядом с ним, его волосы тёмные и очень кудрявые, выглядят так, словно он недавно вышел из душа. Чон наконец переводит взгляд на лицо… явно альфы, его выдаёт то, как он ведёт себя, защищая близкого ему человека. Его лицо искажено яростью, тёмные брови сердито сведены к переносице, глаза горят красным, а аккуратные губы слегка приоткрыты (Чонгук уверен, что если чуть приблизится, то сможет услышать предупреждающее рычание брюнета). И если Чон чувствует, как у него бегут мурашки от тона второго альфы, то красноволосый явно не разделяет того ужаса, что испытывает омега. Он разочарованно возводит глаза к потолку, а потом переводит взор карих глаз на двух альф на сцене, его серьезное лицо молниеносно превращается в агрессивный оскал, он рычит достаточно громко, чтобы брюнет удивлённо отшатнулся назад. — Отъебись от меня, Ви! Я не сказал ничего такого. Вам обоим просто давно пора взглянуть правде в лицо, — на этих словах он разворачивается, но вместо того, чтобы пойти к выходу, альфа держит курс к пожарной лестнице, там же расположена курилка. Юнги растерянно присвистывает. — Ну что за цирк! Интересно, все альфы с приветом или это только в наш бар заносит таких? — Больше половины точно, — Чонгук выползает из-за стойки, когда голоса со стороны сцены затихают. — По крайней мере, они ничего не сломали. — Хоть что-то радует, — Мин забрасывает полотенце, которым он некоторое время назад протирал стойку, на плечо и отходит от своего рабочего места. — Пойду, проверю, как он там. Не хочу потом поднимать мусорные контейнеры, которые он распинает в порыве злости. Чонгук согласно кивает, такое уже случалось с ними не раз, так что омега знает, что это дело забирает очень много сил и времени, которое они могли бы потратить на что-то более важное (например, на дополнительные 10 минут отдыха). — Будь осторожен, — бросает младший на всякий случай. — Обязательно, булочка, — Юнги подмигивает ему и быстрым шагом направляется к пожарному выходу. Стоит только Мину покинуть его поле зрения, как взгляд Гука сам по себе возвращается к музыкантам на сцене. Их гитарист куда-то делся пару минут назад и остались только двое альф, что участвовали в ссоре. Чон не успел застать начало ссоры, а значит и её причину, и теперь любопытство неприятно скреблось внутри него, побуждая юношу узнать ответы на все вопросы как можно скорее. Чону было невероятно интересно узнать, что могло вывести из себя с виду такого спокойного человека. Да ещё и этот брюнет, будь он неладен, не давал мыслям юноши никакого покоя. «Почему он так защищал блондина? Как давно они знакомы? И почему он все никак не прекратит сверлить меня презрительным взглядом?», с каждой минутой вопросов становилось всё больше, а терпения у Чона оставалось всё меньше. Он и так старался лишний раз не пялиться на сцену, ибо желваки на лице темноволосого ходили ходуном, так и говоря: «Не лезь, убью». Чонгука, правда, одним испепеляющим взглядом не остановишь, у него вон сколько тому доказательств по всему телу. Головой он понимал, что сейчас явно не лучшее время для разговоров, но его волк яростно сопротивлялся разумной части и настаивал на том, чтобы Чонгук отважился подойти поближе. «Это может быть наш последний шанс. Мы должны поговорить с тем альфой наедине», нашёптывала омега внутри него. Ну… почти наедине. Сдавшийся Гук окидывает оставшихся посетителей бара быстрым взглядом, в попытке понять нужны ли кому-то ещё его услуги бармена. Хорошо, что к такому позднему часу в заведении уже практически никого не осталось. Оно и не удивительно, «Отступник» и улица, на которой он расположен не то чтобы имеют хорошую репутацию. Бармен замечает лишь парочку зевак, что остались стоять на выходе, и несколько человек на диванчиках. Они явно переборщили с алкоголем и вряд ли смогут покинуть это место на своих двоих. Чонгук с надеждой выглядывает на входе охрану, но тех и след простыл, они всегда работали спустив рукава и старались убраться прочь, как только толпа немного рассосётся. А это может означать лишь одно: Чону придётся самостоятельно вытаскивать перебравших посетителей на улицу. Он устало трёт лицо и решительно направляется к сцене, это даже не входит в его обязанности, так что он может решить проблему чуть позже. Все альфы славятся обострёнными органами чувств, это ни для кого не секрет, поэтому крайне странно, что те двое на сцене могли его не заметить. Либо они намеренно игнорировали его приближение, либо были слишком поглощены чувством злости, чтобы обратить внимание на что-то ещё. Ни один из вариантов не сулил ничего хорошего, но омега уже стоял посреди зала, а резко повернуть назад было бы, как минимум, странно. Он собирает последнюю решимость в кулак и говорит достаточно громко, чтобы его точно услышали: — Извините? Альфы мгновенно устремляют все своё внимание на него. И если блондин, с которым он уже виделся у бара, одаривает его удивленным взглядом, медленно перетекающим в радостную ухмылочку, то брюнет щурит глаза в подозрении и даже не пытается казаться дружелюбным. — Мальчик из бара, не думал, что ты подойдёшь первым, — солист опирается руками о стойку микрофона, чтобы продолжить диалог в более удобной позе. Он пробегает изучающим взглядом по всему телу Чона, но взгляд его задерживается не на обтянутых джинсой ногах и даже не на подкаченной груди, а на руках. Тщательно прикрытых тканью руках. Чон отчаянно пытается собраться с мыслями, чтобы отвести внимание альфы от своего неподходящего выбора одежды. Не дай Бог, блондин захочет спросить, почему Чон носит кофту с рукавами, тогда как в помещении так жарко. — Я… в общем, я подумал, может вам понадобится помощь в упаковке музыкальных инструментов? Если что у нас есть грузовая машина, которую вы можете использовать для перевозки всего необходимого, — юноша нервно заламывает пальцы и уводит глаза в пол. От обоих парней исходит подавляющая энергия, и впервые за вечер Чону становится действительно страшно находиться рядом с ними. Его пугает сама мысль поднять глаза и встретиться с прожигающими насквозь взглядами. — Тебе восемнадцать-то хоть есть? — спрашивает темноволосый. Чонгук уже привык врать про свой возраст, но тот же вопрос от человека старше его всего на пару лет ставит его в тупик. Он открывает и закрывает рот, как рыба. Пытается выдать давно заученную комбинацию ответов, но язык словно перестаёт его слушаться. В поражении Гук опускает голову и стыдливо покачивает ею. — Разве ты можешь находиться в таком заведении? — не унимается высокий. — Тэхён! Чего ты пристал к нему? — блондин хмурит свои аккуратные брови, выступая на защиту и без того пристыженной омеги. На удивление, этот небольшой жест поддержки даёт Чонгуку силу ответить на выпады угрюмого парня: — Если я работник данного заведения, то наверняка могу и находиться в нем, Вы так не считаете? — он вопросительно склоняет голову на бок и широко открытыми глазами сверлит лицо альфы напротив. Тот фыркает в недовольстве, но больше не заваливает вопросами. Заметив, что его друг потерял интерес к разговору, блондин с охотой спешит перетянуть одеяло на себя: — Так что ты говорил, Чонгук-и? — он сладко тянет последнюю гласную, и Чон непроизвольно вздрагивает от противоречивых чувств, которые вызывает его собственное имя. — Откуда Вы… — он прерывается, когда музыкант указывает на его бейджик, омеге приходится смущенно прикрыть тот рукой. «Вовремя» вспоминается, что когда-то давно пририсовал рядом со своим именем пару кривых сердечек и звёздочек. Юнги же до сих пор ходил с бейджем, украшенным маленькими котиками. Чонгуку унылые усатые мордочки казались невероятно подходящим дизайнерским решением. — Я кстати Чимин, а этого буку зовут Тэхён. — Можешь не запоминать, мы вряд ли ещё когда-нибудь будем разговаривать, — Тэхён складывает последнюю гитару в чехол, потом приступает к барабанной установке. — О, и ещё, нам не нужна помощь в транспортировке, справимся и без помощи бет-… — он неожиданно прерывается, чтобы обвести Чона взглядом. Чем-то походит на сканирование, помогающее найти причину ошибки в системе. — И без твоей помощи, — альфа быстро поправляет себя. Чонгук напряжённо обхватывает себя руками, глядя на тот, как Тэхён возвращается к упаковке барабанов, а Чимин извиняюще улыбается ему. Каким-то образом его желание помочь превратилось в полный провал, который к тому же настроил против него возможно будущих работников бара (если группа, конечно, ещё захочет выступать здесь). Волк внутри него негодует и сердито рычит, виня во всем социальную неуклюжесть парня, но Чон же просто хотел как лучше, почему все так получилось? Омега прикусывает нижнюю губу стараясь не показывать, как сильно слова Тэхёна его задели. — Так… из-за чего весь сыр-бор разгорелся? — теперь, когда непробиваемая стена в виде Тэхёна чуть ослабила оборону, он снова пробует завязать диалог с милым альфой. Тэхён недовольно фыркает где-то с краю, тогда как притихший пожар Чимина снова разгорается. — Ничего серьёзного, правда. Просто одна особа была слишком навязчивой, и я решил поставить её на место, — Чимин легкомысленно пожимает плечами, словно подобное у него в порядке вещей. — А поссорились вы, потому что… Чимин подозрительно молчит на попытку Чона направить диалог в нужное русло. Ну не был Чон терпеливым, не любил когда собеседник растягивает пятисекундный рассказ на целый час, разве его можно за это винить? В действительности час ждать не приходится, так как всего через минуту напряженной тишины Тэхён встает со своего места, чтобы расставить все точки над «i»: — Какой-то парень-омега попросил у Чимина номер телефона, а этот, — пренебрежительный кивок в сторону затихшего Пака. — Отказал ему, причём в очень грубой и оскорбительной форме. — Прошу прощения? — спрашивая, Гук сам не до конца осознаёт, что имеет в виду, но альфа его, кажется, понимает. — Нахуй он его послал, если кратко. Чонгук хоть химию знал и плохо, но в осадок выпал не хуже любого мелкодисперсного* вещества. В голове, сказанное Тэхёном, укладывается не сразу, Чон ведь до последнего надеялся, что Чиминов священный образ так и останется незапятнанным, идеальным, а оказалось вот как. — А что мне ещё оставалось делать? Он домогался до меня, цеплялся своими острыми ноготками за плечо и тёрся задницей о пах. — Ты мог просто попросить его уйти, а не обзывать продажной шкурой и запрещать приходить на наши концерты. — Я же сказал- — Всё, Чим, брейк. Я не Хосок, чтобы передо мной оправдываться. Я всё понимаю, мы все устали и хотим домой. В следующий раз… просто веди себя чуть сдержаннее с омегами, хорошо? — Не обещаю. Чонгук ощущает, как атмосфера вокруг них буквально пульсирует, становясь гнетущей, давящей со всех сторон. Холодный пот скатывается по спине, когда их с Чимином взгляды встречаются: в глазах напротив больше не было той улыбки, что он видел раньше. Сейчас там была темнота. Глубокая пропасть полная мрака отражалась в этом взгляде, и Чон осознавал, что погрузившись туда однажды, обратной дороги уже не будет. У пропасти не было дна, она тянула тебя вниз-вниз-вниз, пока в один момент ты не почувствуешь, что та затекает в нос и горло, лишая возможности дышать. В похожей пропасти Чон тонул всю свою осознанную жизнь, но это было не его выбором, ведь та была в глубине отцовских глаз. Вспомнив о нём, всё существо Гука содрогнулось, а его омега испуганно зашипела. Дальше мозг сам спроецировал отцовский образ на новом незнакомце, и тогда Чон действительно испугался. Это было несравнимо с колкими фразами и угрожающими взглядами, перед ним был его самый главный страх искусно скрытый под красивой маской дружелюбия. «Он такой же, он обидит, он сделает больно. Нужно уходить», его омега уже вовсю била тревогу, сердце вдруг забилось быстрее, подгоняемое желанием сбежать отсюда к чертям собачьим. Чонгук правда пытался обуздать страх, но не смог побороть внезапное желание отшатнуться назад. Словно Чимин был опасным чудовищем, готовым наброситься на него в любую секунду. Единственным верным решением почему-то кажется бегство. Вероятнее всего, потому что бегство ещё никогда его не подводило, а лишний раз рисковать не хочется. Поэтому, скомкано извинившись, Чонгук бросается прочь от сцены. До подсобного помещения он добирается быстрым шагом и только в момент, когда дверь в комнату для персонала захлопывается за его спиной, он, наконец, может сделать судорожный вздох. Разве Чимин тоже был чудовищем?♪ ♫ ♪
Уже стоя за баром после небольшого срыва, Чон продолжает возвращаться к началу их диалога: «Справимся и без помощи бет-…». К чему была та заминка в его словах? Неужели Тэхён целенаправленно не хотел указывать на его суб-пол, чтобы не обидеть? Такая догадка могла бы сойти за правду, если бы альфа не был отрицательно настроен с самого начала разговора. Тогда что же могло послужить причиной смены обращения? Чонгук с усталым вздохом пробегается пальцами по волосам, его мозг гудит от непрекращающейся мыслительной деятельности. Навряд ли он когда-нибудь сможет узнать истинную причину. Вдобавок ко всему прочему, омега внутри него сходит с ума и это напрягает ещё больше. Он просто хочет поскорее уйти домой, а уже потом, лёжа в своём уютном гнезде, он помолится о том, чтобы выступление данной группы было первым и последним для их бара. Чонгук не сразу замечает, что рядом с баром объявился кто-то кроме уныло отмывающего столы Юнги. Омега испуганно подпрыгивает, когда Тэхён громко хлопает рукой по столу, чтобы привлечь его внимание: — Мы закончили и уезжаем, — он кивает в сторону сцены в подтверждение своих слов. Чонгук молча качает головой, боясь сказать что-то лишнее. Он и так исчерпал свой лимит общения на неделю вперёд. Только Тэхён все равно остаётся недоволен его ответом, снова хмурит брови и напряжённо складывает руки на груди. — Послушай, Чон, я знаю, что не должен лезть не в своё дело, но я не собираюсь притворяться, будто не вижу твой четко выстроенный образ, — он неопределенно вертит рукой, тем самым обрисовывая фигуру юноши. Чонгук хлопает широко раскрытыми глазами и понятия не имеет, что стоит говорить в такой ситуации. Четко выстроенный образ? Что он несёт? — Так вот, раз уж я не лезу срывать твои маски, то и ты не тяни руки к нашим, Окей? — Я не понимаю о чем ты- — Ой, брось, все ты прекрасно понимаешь. Все это, то, как ты разговариваешь, как ведёшь себя, всё — фальшивка. А я не люблю тратить время на подделки, когда могу получить ни с чем не сравнимые оригиналы, сечёшь? Я просто хотел предупредить тебя заранее, чтобы ты не пытался откусить больше, чем сможешь прожевать, — альфа даже не смотрит на собеседника, вместо этого он скучающе осматривает полки позади Чона. — Я всего лишь хотел предложить вам помощь, — Чонгук не отрываясь следит за тем, как темные глаза парня медленно фокусируются на нем и задумчиво выискивают в его выражении лица признаки лжи, но так ничего и не найдя, снова отводятся куда-то в сторону. — Может быть и так, но ты сделал это не из доброй воли, не правда ли? — темноволосый победно ухмыляется, когда замечает, как Чон невольно поджимает губы. — Вот видишь. Ты просто поверь мне, Волчонок… тебе, — тонкий палец осторожно утыкается в грудь бармена. — В это болото, — указывает куда-то за спину, предположительно на сцену. — Лезть ни к чему. С этими словами альфа отталкивается от стойки, чтобы покинуть бар вслед за всеми остальными участниками группы. Чонгук стойко проглатывает поражение, наблюдая за тем, как быстро отдаляется от стойки фигура альфы. Вот только… у него всё еще есть, что сказать, и он не простит себе, если не скажет вслух слова, крутящиеся на его языке вот уже последние несколько минут. Когда альфа находится уже на полпути к выходу, Чон набирает в легкие воздуха и кричит: — Не у каждого есть силы, чтобы снять маску, Тэхён-ши. Альфа оборачивается уже стоя в дверях, и Чонгук может поклясться, что на секунду в глазах юноши проскальзывает искра удивления, прежде чем снова смениться привычным прищуром. Он стоит там несколько секунд, что кажется Чонгуку вечностью. За это время он успевает сто раз пожалеть о сказанном. Но все переживания отходят на задний план, когда темноволосый отвечает: — Советую поискать новый источник. Оно того стоит. Он ускользает за двери бара с дразнящей ухмылкой на лице, а Гуку только и остаётся думать о том, где же найти эти самые силы, если их уже больше неоткуда черпать.