Silence 4 help

Звук тикающих на кухне часов противным эхом прокатывается по всей квартире. Большую часть сегодняшнего вечера (и всю нынешнюю неделю) альфы провели в тишине, прерываемой лишь редким постукиванием барабанных палочек Тэ. — Либо ты вытащишь из них батарейки, либо я выкину их с балкона, — Чимин наконец взрывается, откидывая тетрадь с набросками песен в сторону. Тэхён безмолвно закатывает глаза и уходит в направлении кухни. Слышно, как передвигается стул, а в следующую секунду, даже часы останавливают свой раздражающий рокот. Гнетущая тишина. — Так и продолжишь дуться до самой старости? — Чимин поднимает взгляд вверх, замечая Кима. Тот застыл в дверном проеме между спальней и коридором с нечитаемым выражением лица. — Я жду, когда вы признаете свою неправоту, вот и всё, — альфа отворачивается к рабочему столу, снова делая вид упорной деятельности. Чимин вздрагивает, когда рука Тэхёна нагло захлопывает крышку ноутбука в попытке привлечь внимание вокалиста к себе. — Блять, Тэ! — Прекрати! — темноволосый рычит, устало проводя пальцами по вьющимся волосам. Чимин хмуро глядит в глаза лучшего друга. Ким, вообще, крайне редко повышал на кого-то голос. Так уж получилось, что в последнее время он только и делал, что рычал на Пака, да клацал зубами, в попытке сдержаться и не перекусить тому горло. — Все в группе сказали, что идея Гука может вывести наши песни на новый уровень, и только ты продолжаешь цепляться просто из принципа. — Это не из принципа! Я не собираюсь слушать советы людей, у которых нет ни музыкальных навыков, ни вкуса, — Чимин кусается в ответ. Его глаза начинают сверкать красным, когда Тэхён укладывает руку ему на плечо. — Послушай меня. Чонгук — наш друг, и ты не можешь оскорблять его и его вкусы, только потому что они не совпадают с твоими. Он занимается музыкой, а ещё он её слушает, именно это вас и отличает, Чим. Он знает чего хочет аудитория. А она хочет баллад и ритмичных поп песен, под которые можно отрываться в клубах. Ты же делаешь музыку для себя, не для народа. Поэтому группа вынуждена топтаться на одном месте, с каждым днём теряя все больше фанатов. Так что? Продолжишь стоять на своём? — Мы потеряем индивидуальность если станем делать то же, что и все вокруг. Я никогда не хотел, чтобы репертуар группы подстраивался под вкусы людей. Это наша музыка, и если кому-то она не нравится, то пусть катятся к черту вместе с Чонгуком! Глаза Тэхёна горят рубиновым красным, когда его руки опускаются по обе стороны от сидящего на кресле Чимина. Пак бросает на него свой фирменный "незаинтересованный" взгляд, что злит только больше и вызывает огромное желание стереть вымораживающее выражение с физиономии альфы. Тэхён на грани того, чтобы вцепиться удлинившимися клыками в шею старшего, но барабанщик слишком уважает внутреннего волка Пака, чтобы совершать в его отношении столь оскорбительное действо. Шея — самое уязвимое место в теле волка, поэтому прикасаться к ней могут либо самые близкие люди, либо те, перед кем волк готов склонить голову в знак подчинения. Тэхён, к сожалению, не относился ни к одной из перечисленных групп людей, но он не терял надежды когда-нибудь достичь настолько доверительных отношений с Чимином, чтобы тот не боялся подставить ему даже своё горло. Ким плотно стискивает зубы, сквозь которые звучит предупреждающее рычание: — Ты не будешь так о нем говорить в моем присутствии, понятно? Ты — глупый щенок, которого прежние хозяева выбросили на помойку, а теперь, когда хорошие люди пытаются погладить тебя по голове, ты вонзаешь свои зубы в их руки. Вместо шеи под горячую руку альфы попадает кисть, которой певец скучающе подпирал свою щеку. Пальцы с нажимом впиваются в кожу и оставляют за собой след из красных меток. Только тогда Чимин наконец-то выходит из роли «бесчувственной суки». Он болезненно шипит и злобно зыркает в сторону Тэхёна. — Что ты- — Чонгук не заслуживает такого отношения к себе. — А я, по-твоему, заслуживаю?! Почему его слово — закон, а я должен молчать в тряпочку, когда мне что-то не нравится? — Он просто предложил попробовать что-то новое! Боже, ну почему ты такой глупый упёртый баран, — Тэхён раздраженно воет. Ему думается, что произнесённые им слова сначала проходят через кривую призму, а потом уже попадают в уши Пака. — Раз я такой баран, то почему бы вам не взять на мое место распрекрасного Чонгука? Вы же так хорошо сдружились с ним за эту неделю! От этих слов что-то в груди Тэхёна громко ухает вниз. Вот, оказывается, в чем была вся проблема. Чимин не хочет что-то менять, потому что боится, что в случае промаха ему тут же найдётся более талантливая замена. Поэтому он изо всех сил держался за то, что у него получалось лучше всего, чтобы стабильно, на одном месте, но хотя бы на плаву, а не где-то на дне с другими затонувшими хитами-однодневками. Так он и держался, пока у его лодки не начали гнить доски. Тэхён тяжело вздыхает, когда опускается на край кровати напротив поникшего Чимина. — Мы не собираемся заменять тебя, Чимин-а. Ты сам прекрасно знаешь, что я не променяю тебя ни на кого другого. Ты важен для меня, — барабанщик выделяет последнее слово ударением, надеясь хоть так достучаться до Пака. Чимин даже не смотрит на него, его взор устремлён в пол, а руки крепко сжаты в кулаки. — Я рядом, Чимин, просто подпусти меня к себе и мы разберёмся во всем этом вместе. Умиротворенный тон действует на Пака совершенно не так, как представлял это Ким. Альфа вспыхивает, да так, будто слова друга оскорбили его до глубины души: — В чем ты хочешь разобраться, Тэхён? Что я по-твоему сделал не так? В этот раз брюнет не отвечает на прямую провокацию. Если Чимин думает, что своими взрывами агрессии сможет замять проблему, как он делал это раньше, то он очень сильно ошибается. В этот раз Тэхён не собирается отступать, он будет стоять на своём до победного, пока Пак не признает, что конкретно так облажался перед всеми, а особенно перед Чонгуком. Вообще, наличие в их конфликте Чонгука глобально меняет всю ситуацию, потому что теперь Тэхёну нужно защищать не себя, а своего близкого человека. Ему нужно защитить Чонгука. — Ты знаешь, что сделал ему больно и ты должен извиниться. — С какой такой стати? Ты сразу не понял? Так давай я разъясню тебе ещё раз, — он делает драматическую паузу, прежде чем продолжить. — Всё, что я тогда сказал Чонгуку, было правдой, и я не жалею о сказанном. — Ну почему ты такой невыносимый?! — Тэхён яростно впутывает пальцы в волосы и оттягивает темные пряди назад в попытке остыть, но это не помогает усмирить бушующий под кожей огонь. — Я больше не понимаю тебя, Чимин. Не понимаю почему ты так остро реагируешь на чужую критику, не понимаю почему ты стал так люто ненавидеть омег, не понимаю, за что ты так взъелся на Гука, когда он просто пытался помочь! Ты сам просил дать ему шанс, хотя я предупреждал тебя о блокаторах и о его странной привычке прятать кожу за длинными рукавами и высокими горловинами. Но ты все равно настоял, все равно позволил ему приблизиться к нам обоим практически вплотную. Ты показал мне, что Чонгук безопасен. И ты все ещё считаешь, что сможешь отпустить его, так ни в чём и не разобравшись? — Именно так я и думаю, — Чимин незаинтересованно отводит взгляд в сторону, Тэхёну же приходится собрать в кулак последние кусочки терпения, чтобы не задушить друга подушкой. Сердце больно сжимается в груди от слов друга. Это ощущается так, будто вся грязь, что летит в сторону Чона, ранит и его тоже. Тэхён пропускает всю боль через себя, чувствует, как несправедливость тяжело давит на его грудину, мешая дышать. Он ведь не вынесет если два его любимых человека будут ненавидеть друг друга. Так быть не должно, они не могут просто отмахнуться от Чонгука. Он не замечает, как негнущимися пальцами сжимает ткань в районе груди. Его сердце болит так сильно, так сильно, что хочется кричать. — Тэхён?.. что с тоб- — Почему? — Тэхёну приходится сделать несколько попыток, чтобы его голос перестал дрожать. — Почему ты поступаешь так с ним? Почему ты поступаешь так со мной? Это больно, Мин. Мне больно слышать, как ты оскорбляешь его. — Почему тебя вообще колышет, что я говорю о нем? — Пак фыркает со своего места. — Да, потому что вы оба мне нравитесь, ясно! У меня сердце разрывается, когда ты заявляешь, что не хочешь его видеть. А я просто хочу, чтобы все было как раньше, хочу видеть, как вы обнимаетесь при встрече или как ты треплешь его по волосам во время перерыва между репетициями. Возможно, это прозвучит эгоистично, но я просто хочу вас обоих обратно! Старший снова смотрит на него, глаза в глаза, красный в красный, теперь здесь не только Тэхён и Чимин, но и их альфы, которым надоело слушать бесконечные препирательства и терпеть игру в молчанку. Они знают все наперёд и просто ждут, когда их человеческие «Я», наконец-то придут к решению проблемы. — Я… тебе нравлюсь? — Чимин запинается о собственные слова, а его голос предательски дрожит на самом конце предложения. — Нравишься, с самой первой встречи нравишься. Глаза Чимина заметно округляются, но он продолжает хранить молчание, то ли не хочет перебивать монолог Тэ, то ли сам ещё не нашел подходящих слов. — Я не лез к тебе со своими чувствами раньше, потому что на горизонте все ещё маячили твои прошлые отношения… а потом появился Чонгук, и все так быстро закрутилось, что я не заметил, как влюбился и в него. И теперь я должен скрываться не только от тебя, но и от Гука. Он на мгновение замолкает, чтобы перевести дух и оценить реакцию старшего на свои слова. Чимин долгое время молчит, уставившись в одну точку на стене, но стоит только Тэхёну поднять взгляд, как глаза Чимина ловят его собственные. Немая просьба продолжить начатое. — Я не могу выбирать между вами. При одной мысли, что я оставлю кого-то из вас позади, мой волк истошно завывает, заглушая все мысли в голове, а потом начинает драть грудную клетку так, будто сам хочет выйти и забрать своё. Ему вы оба нужны, он не примет только одного. Чимина пробивает крупной дрожью, когда до него доходит истинный смысл слов: «Тэхён его любит. Вернее, их обоих». Раньше он и подумать об этом не мог, но теперь, когда все карты были раскрыты, странное чувство удовлетворение распространяется по его венам. Он сам не понимает, почему прокручивает эти слова на повторе, ещё раз и ещё раз, пока кожа не начинает возбужденно гореть, а губы не растягиваются в нервной улыбке. «Нравишься с самой первой встречи». Оказывается, его волк всегда мечтал услышать эту фразу и именно из уст Тэхёна. С плеч Чимина снимается десятитонный груз, когда он понимает, что Ким останется рядом с ним несмотря ни на что. Что ему не придётся снова бороться со всем в одиночку, Тэ будет рядом, он не бросит, как это сделала она. В один момент Чонгук и Тэ начали сближаться так быстро, что Чимин даже не успел заметить, как остался где-то позади, на самой периферии круга общения Тэхёна. Он знал, что Тэхён стал больше общаться с младшим, будь то простые СМСки или затянувшиеся разговоры за чонгуковой барной стойкой. Они всегда находили время поговорить наедине, в то время как Чимину оставалось довольствоваться душащим его одиночеством. Поначалу Гук действительно нравился Чимину. Старшего умиляла его юношеская застенчивость, нежность и трогательная забота. Он хотел бы вернуть их общение на стартовую точку, когда все ещё было нормально, а они вместе рассказывали Соку и Джуну про их неудачный побег от полицейского. Но старая рана, оставшаяся после прошлого разрыва, вдруг начала давать о себе знать. Одно лишь присутствие Чонгука разрывало зашитую рану по швам и возвращало отголоски давно забытой боли. Поначалу это было терпимо, у него даже получалось заглушить иллюзорную боль музыкой. И Чимин бы справился, он бы подавил противное чувство тревоги, если бы Чон не начал критиковать его творчество. Как это когда-то делала она. В тот день Чимин потерял контроль над реальностью и воспоминаниями. Он не видел перед собой темные локоны и большие карие глаза, перед ним тогда было темное каре по плечи и ее хмурый лисий взгляд. В его ушах звучали не безобидные замечания Чонгука, а злостные оскорбления его бывшей, что называла его бездарным автором и недоразумением, которое никто не подпустит к сцене. По ее мнению, написанные им песни были не больше, чем мусорные отходы… Постойте-ка. В памяти Чимина резко всплывают те самые слова, что он вывалил на Чонгука неделю назад: «Их песни — это мусорные отходы». «Единственной твоей ошибкой было подпустить это недоразумение к сцене». Он крепко хватается за ручки кресла, пытаются удержать себя в вертикальном положении. Чимина начинает колотить от одной только мысли, что он говорил с Чонгуком её словами. Он оскорблял и насмехался, так же как и она. Его защитной реакцией на нападки стала бесконтрольная злоба, а с его уст теперь сыпались оскорбления, которые когда-то принесли ему больше всего боли. Неудивительно, что все вокруг начали относиться к нему совершенно иначе, ведь он сам заслужил злобу и страх со стороны самых близких для него людей. Чимин выныривает из мыслей, когда свет лампы над его головой перекрывается лохматой головой Тэхёна. Ким в замешательстве притягивает лицо другого альфы ближе к себе и быстрым движением смахивает слёзы с его щёк. В знакомых глазах напротив Пак видит непередаваемый калейдоскоп чувств и эмоций, где главное место занимает забота и беспокойство. — Эй, ну ты чего? — Тэхён вопрошает в растерянности, на что Пак молчаливо тянется ближе к другу. — Я так облажался, Тэ. Я всё испортил между нами тремя. Всё, Тэтэ, абсолютно всё! К удивлению Чимина, по комнате разливается весёлый смех Тэхёна, а его руки крепче сжимаются вокруг плеч старшего: — Ничего ты не испортил, глупый! Да, может, немного напортачил… с кем не бывает. Я уверен, если ты искренне извинишься перед Гуком, то он сразу же тебя простит, — барабанщик придвигается к нему чуть ближе с заговорщицкой улыбкой на лице и шепчет, словно рассказывает самый большой секрет. — Скажу тебе по секрету: Гук питает слабость к слегка туповатым, но милым вокалистам, прямо как ты, — после сказанного Тэхён с весельем отпрыгивает от альфы в другой конец комнаты, так, от греха подальше. Но Чимин не реагирует на поддразнивание ответным огнём, вместо этого блондин тихо прикрывает улыбку рукой и снова погружается в раздумья. «Этот альфа любит нас, он нас не бросит», эхом слышится голос волка в голове, и Чимин с ним соглашается. Глупо отрицать очевидное. Тэхён хочет, чтобы они втроём были вместе, и эта мысль почему-то не вызывает в Чимине отторжения. Словно все так и должно быть. Словно это правильно. Чем больше Чимин об этом думает, тем больше ему хочется, чтобы это стало явью. Внутренний волк все это время тянул его прямо к парням, но его человеческая часть постоянно находила причины, почему он не должен позволить этому случиться. Чимин думал, что одиночество поможет ему огородить себя от новой боли, в то время как его альфа знал к кому нужно пойти, чтобы его избавили от старой. На самом деле, Тэ и Гук сделали бы для него больше, намного больше, чем помощь с залатыванием старых ран. Чимин уверен в этом, потому что сделал бы для них тоже самое. Он почувствовал это, когда впервые встретил Гука. Тогда в его груди что-то вспыхнуло, что-то инстинктивное, приказавшее защитить мальчика любой ценой. От чего или кого, оставалось загадкой, но Чимин не раздумывая пообещал защитить этот лучик света. Теперь он был обязан выполнить данное обещание. Оставался только один вопрос: «Согласится ли Чонгук на это?». Ответ не заставляет себя долго ждать - в дверь сильно и быстро стучат. Тэхён подрывается с места, будто уже знает, кто стоит по ту сторону. Через пару секунд входная дверь открывается, впуская вместе с холодным воздухом тонкий запах кислых персиков. Запах омеги. Еле заметный запах тревоги и страха. — Волчонок? Что ты здесь делаешь? — в ответ слышатся только всхлипы и прерывистое дыхание. Чимин остаётся сидеть неподвижно, он навострил свой альфа-слух, чтобы услышать больше деталей, прежде чем осмелиться выйти из комнаты. Но как бы он ни старался напрячь слух, ничего не было слышно. Пак улавливает только прерывистое дыхание и скверную комбинацию запахов: горелая хвоя и сгнившие персики. Чимин знает каждый оттенок запаха своего друга и то, что он чувствует сейчас, не сулило ничего хорошего. Его инстинкты альфы сходят с ума, ведь помимо его расстроенного друга в квартире был кто-то ещё, кто-то ослабший и ищущий убежище в их скромном логове. — Тэхён сказал «волчонок», неужели это… — Чимин не успевает закончить мысль, его альфа подаёт свой голос как раз вовремя. «Ты обещал защитить», упрекает волк, и Чимин молчаливо кивает, признавая, что побоялся выйти сразу. И почему внутренний альфа всегда вынужден подталкивать его на совершение важных поступков?

♪ ♫ ♪

Чонгука омывает волна облегчения, когда на третью попытку ему все же удаётся найти нужную дверь. Она распахивается через пару секунд после стука и это даёт Чону понять, что здесь живут именно его альфы. Тэхён встречает его испуганным взглядом и горьким запахом сожжённого леса, стремительно расползающимся по всей квартире. Это зловоние навряд ли помогло бы Гуку почувствовать себя лучше, поэтому альфа быстро переключается на успокаивающие феромоны. Музыкант безропотно пропускает Чона внутрь, даже не услышав причину позднего визита. Чонгук, стоит ему только пересечь порог, а двери за его спиной закрыться на замок, разваливается по частям. Он оседает на пол, все ещё не понимая, как смог добраться до этого места практически целым и невредимым, и наконец-то решает дать волю эмоциям. Он плачет громко и некрасиво, больше не в силах держать лицо собранным и привлекательным, к тому же, весь его макияж уже размазан, так что ему особо нечего терять. Парализованный Тэхён ловит взгляд Чимина в дверях их спальни и, прежде чем он успеет что-то сказать, старший альфа выплывает из тени, беря все в свои руки: — Набери нам стакан воды, Тэхён-а. А я пока перенесу его в зал и найду тёплую одежду. Всхлипывания Чона постепенно притихают, а когда Пак кидает на заплаканного мальчика встревоженный взгляд, тот уже и вовсе не плачет. Его все ещё потряхивает от долгого плача, но глаза больше не покрыты мутной пленкой, теперь они внимательно следят за каждым действием Чимина, осторожно, изучающе, словно маленький зверёк, впервые увидевший хищника. — Ч-чимин-хён? — Чонгук наконец-то выходит из состояния коматоза, быстро смаргивает слёзы с глаз и спешно приподнимается с пола. Он хотел бы извиниться за свои слова, сказанные тогда в клубе. Вообще, он собирался помириться с Паком в конце недели, когда пришёл бы в гости к альфам, как положено нормальным людям: с тортиком и лицом не измазанным в чёрной подводке, но лучше же раньше, чем позже, верно? Стоит только юноше подняться на ноги, как он оказывается крепко прижат к часто вздымающейся груди старшего. — Не надо, Кук-а. Мы поговорим об этом позже, хорошо? Чонгук неуверенно кивает, не спешит вырваться из тёплого плена рук. Они стоят неподвижно в течении некоторого времени, Чимин про себя замечает, как младший в его руках заметно расслабляется, его плечи плавно опускаются вниз, осмелевшие руки обнимают спину альфы, а нос притирается к шее блондина и глубоко вдыхает запах свежей клубники. Как же они оба соскучились по этому. — Давай, детка, мне нужно найти тебе сухую одежду, — Чимин отодвигает Гука на расстояние вытянутой руки, чтобы оценить общее состояние юноши. Несдержанный вздох вырывается из груди, до того как альфа успевает остановить себя. Всему виной был красный отпечаток ладони на левой щеке хрупкого мальчика. «Нашего мальчика», грозно скалится его волк, «Кто-то посмел тронуть то, что по праву принадлежит нам». Стоит словам пробраться глубже в мозг музыканта, как черты его лица начинают искажаться, приобретая звериные нотки. Чонгук тоже это замечает, он наблюдает за тем, как Пак, словно по щелчку пальцев, превращается в совершенно другого человека. Верх над ним берет что-то необузданное, дикое; глаза вспыхивают всеми оттенками красного, между бровей прорисовывается глубокая складка, из-под верхней губы вырастают острые клыки, готовые в любой момент вонзиться в живую плоть. Альфа в бешенстве, и Чонгук очень надеется, что виной тому является не он сам. Он больше не может продолжать прятаться и бояться, что за поворотом его встретят люди отца и увезут куда подальше от цивилизации, так сказать "воспитывать правильного омегу". Чонгук не сможет продолжить бороться, его силы уже на исходе, но хуже всего то, что его отец тоже об этом знает. Омеге нужна защита и крыша над головой, чтобы восстановить силы, но если и Чимин с Тэхёном выгонят его с мерзкими замечаниями, брошенными прямо в спину, то он… Он не знает сколько ещё сможет выдержать, прежде чем окончательно сломается. — Чонгук-а? Гук? Детка, пожалуйста, прекрати извиняться, ты ничего не сделал, — голос слышится словно через множество слоев ваты, а вскоре и вовсе затихает. Чонгук бы рад сделать то, что его просят, но все вдруг стало таким тяжелым и медленным, он чувствует, как что-то притягивает его конечности к земле, не давая пошевелиться. Он бы хотел сказать, что с ним все в порядке, но рот и глаза почему-то так тяжело открыть, удивительно, как он все ещё может исправно дышать. Возможно, он так и продолжил бы тонуть в этой «тяжести», если бы не неожиданный выплеск воды, направленный прямо в его лицо. Глаза широко раскрываются и хлопают быстро-быстро пытаясь согнать с ресниц лишнюю воду. Расправившись с задачей, Чонгук понимает, что снова оказался сидящим на полу, только теперь перед ним расположился очень напуганный Чимин, а сзади него стоял Тэхён с пустым стаканом в руке. Чон смотрит на всю эту картину с непониманием, пока его глаза сами не опускаются на собственные руки. Те сильно прижаты друг к другу, будто он кому-то только что молился… или не будто. Кусочки пазла медленно, но верно складываются в голове, приводя его к осознанию произошедшего. Воспоминания мелькают кадрами, он словно смотрит кино от третьего лица, только вот это совсем не кино и даже не разыгравшееся воображение, он действительно делал это, он извинялся перед Альфой на коленях. Чон не помнит как делал это, просто в один момент свет в его сознании погас, а в другой он уже сидел на полу с облитым лицом. Казалось, что во время его отсутствия тело перешло в режим автопилота и двигалось само по себе. Но на самом деле это Омега взяла над ним контроль, когда силы окончательно покинули его. Она попросила альфу о защите, параллельно плача и извиняясь за инцидент в баре. Тихие «прости» все ещё срываются с губ младшего, когда Чимин, чьё сердце за этот вечер успело разбиться на миллионы осколков, затаскивает Чонгука к себе на колени и крепко прижимает подрагивающее тельце к себе. — Тихо-тихо, все хорошо, слышишь? Здесь никто тебя не обидит, ты в безопасности, Омега. Чонгук вскидывает голову еще до того, как Пак успеет договорить последнее слово. «Он все знает», мысль вспыхивает перед глазами красным светом, как табличка «Выход», что весит над пожарной дверью в баре. А Чонгуку и вправду бы сейчас не помешало взять свои вещички и с ними же направиться на выход, но руки альфы крепче сжимаются на талии, не давая двинуться с места. Глаза Чона смотрят куда угодно, но только не на Чимина, что прижимает его только крепче к себе, боясь, что если отпустит, то Чон рассыпется, исчезнет навсегда. Взгляд Гука в панике перескакивает на Тэхёна, в глазах омеги читается мольба о помощи, вот только Ким, кажется, не спешит вытаскивать младшего из затруднительной ситуации. Неужели после всех разговоров по душам альфа оставит его на растерзание Чимину? Тэхён замечает, как по телу Чона прокатывается волна дрожи. Он так напуган неизвестностью, скрывающейся под действиями Пака, что его то и дело неконтролируемо потряхивает, а из горла доносится тихий скулёж. «Бедный малыш, он совсем запутался», волк Тэхёна недовольно фыркает, когда барабанщик остаётся неподвижно стоять на своём месте. Он хотел бы подойти и успокоить, обнять и приласкать потерянного волчонка, но нежелание прерывать сцену перед ним было сильнее. По крепкой хватке Чимина на талии Гука, становилось предельно ясно, как сильно тот скучал по младшему, по его компании и просто по ощущению тёплого тела рядом. Тэхён спокойно улыбается, глядя на взъерошенного омегу, а потом, не выдержав резко вспыхнувшего желания быть рядом, подходит к паре чуть ближе и нежно вплетает пальцы в волосы двух волков. — Не бойся, — произносится так тихо, что будь Тэхён на пару шагов дальше — слов совсем было бы не расслышать. — Э-это была плохая идея, мне нужно уйти, — сердце Чона больно сжимается от собственных слов, но по-другому просто нельзя. Он сейчас такой уязвимый и глупый в своих решениях, вымаливает помощь и поддержку, как глупый щенок, но ничего ведь не даётся просто так, потом придётся отдать двойную сумму за оказанную заботу. Ещё и эти так не вовремя проснувшиеся чувства… Чонгук уж думал, что окончательно усыпил в себе привязанность к Паку, но оказалось все совсем иначе. Мягкие слова и прикосновения Тэхёна также совершенно не помогают сосредоточиться на самой главной проблеме. Ему, вообще-то, грозит Институт Омег, а он тут о своих чувствах к альфам переживает. — Ты никуда не пойдёшь, — незамедлительная реакция в виде рычания вырывается из горла Чимина и превращает конечности омеги в желеподобное вещество. Чонгук расплывается безвольной массой на коленях Пака, а его повелительный тон практически насильно заставляет омегу Чона обнажить шею в повиновении. Чонгук встряхивает головой - пытается отогнать навязчивые мысли и сконцентрироваться на словах музыканта. — По крайней мере, пока не взойдёт солнце, — как бы невзначай подмечает Тэхён. Его широкие ладони покровительственно накрывают плечи младшего и Чон запоздало понимает, что ему перекрыли все возможные пути отступления. — Твой волк просил нашей защиты, он доверяет нам. Доверие волка намного сложнее заполучить, чем доверие человека, — возвышающийся над ними Тэхён согласно мычит, не переставая водить руками от плеч до макушки. Кончики его пальцев невесомо проскальзывают по шее до загривка и несмело тянут его за волосы, тем самым обнажая золотистую кожу горла с родинкой сбоку. Чимин сразу замечает красные следы от пальцев на нежной коже, но в этот раз он перебарывает свою агрессию, не поднимает насущную тему раньше времени, чтобы не напугать омегу. Они поговорят, но чуть позже. Чонгук гулко сглатывает, видя, как глаза альфы напротив отливают красным, вероятнее всего, глаза Тэхёна тоже мерцают пламенем, но Чон слишком боится поднять взгляд и встретиться с ними напрямую. Он остаётся в том же положении, с выставленной на показ шеей и запрокинутой головой, когда вопрос сам срывается с его губ: — Откуда вы узнали, что я…? — Чонгук колеблется, боясь признать вслух то, что скрывал уже несколько месяцев. Он наконец-то получил возможность поговорить с альфами наедине, без лишних ушей, и теперь вынужден потерять такой шанс из-за собственной нерешительности? Вместо устного ответа Чонгук получает аккуратные прикосновения: одно в чувствительное место за ухом, а другое у самого края челюсти. Тэхён сразу проводит губами возле уха, трется носом и щекой, пытаясь пропитаться запахом спелых персиков. Чонгук тяжело выдыхает через нос, стойко принимает неожиданные ласки. Каскад спокойствия рушится, стоит только Чимину мягко прижаться носом к месту чуть ниже подбородка, он глубоко и с наслаждение вдыхает в себя стремительно распространяющийся запах сладких фруктов. Губы Чона распахиваются в надежде получить больше кислорода, но получается только тихо постанывать от наслаждения. В ответ ему вторит довольное рычание, разносящееся с обеих сторон и эхом разливающееся по пустой квартире. Несмотря на интимность выбранных мест, альфы не дотрагиваются до самой шеи, потому что ещё не получили должного разрешения от омеги. Шея = уязвимость, оголить её перед кем-то - значит показать свою слабость. Только вот с омегами все совершенно по-другому, для них подставить шею это все равно что сделать предложение руки и сердца, только вместо сердца они предлагают себя. Предлагают сделать их своими, поставить метку и наполнить щенками. Поэтому-то парни, как бы сильно им не хотелось наплевать на правила приличия, вынуждены оторваться от напитанной сладостью кожи. Должны держать себя в руках, пусть нос и забивает манящий запах молодой половозрелой омеги. Этого небольшого контакта было достаточно, чтобы Гук осознал, где допустил фатальную ошибку. Он не выпил таблетки, блокирующие запах. — Я-я, мне так жаль, я совсем забыл выпить… Чонгук моментально затыкается, услышав недовольное гудение, теперь уже от двух альф, он нервно кусает обветренные губы и старается сделаться как можно меньше, чтобы больше не расстраивать хёнов своими глупыми высказываниями. — Ты чудесно пахнешь, Волчонок. Омега Чона мгновенно прихорашивается от этих слов, распространяя ещё больше естественного запаха юноши. Сам же Чонгук пытается прекратить так сильно смущаться, но в итоге получается только спрятать красное лицо за стеной из рук. — Прекрасный, — шепотом прямо возле красного уха. Чонгук все ещё ничего не видит от чего мягкое дыхание кажется в два раза интимнее, чем обычно. Ни Чимин ни Чонгук не собираются обсуждать тот факт, что от одного лишь сказанного шёпотом слова, младшему пришлось плотнее сжать коленями ноги Пака. — Кажется, мы собирались переодеть его в сухую одежду? — невзначай тянет Ким. Младший альфа первым отстраняется от омеги, тот тянется к комоду, чтобы передать абсолютно красному Чону сменную одежду. Он весело хихикает, когда сталкивает с помутневшем от похоти взглядом младшего, глаза барабанщика бесцеремонно скользят по розоватой коже щек, румянец оттуда растекается по всей шее и скрывается за свободным воротом толстовки Чонгука. Глаза скользят вниз, проходясь по узкой талии и плотно сжатым бёдрам юноши. Он хмыкает, продолжая: — Могу принести сменное белье если ты- — Не надо! Со мной все в порядке, — Чонгук вскакивает так резко, что чуть не падает обратно, запутавшись в собственных ногах. Он выхватывает одолженные вещи из рук Кима и молниеносно уносится в ванную комнату. Парни переглядываются между собой, когда дверь в ванну с шумом захлопывается. Они молчат первые пары секунду, но вскоре комната наполняется звонким смехом музыкантов. — Такой невинный, — тон Пака пропитан незнакомым Киму обожанием. Внутренний волк Тэхёна радостно рычит, довольный положительной реакцией Пака на омегу. Неужто Тэхён смог достучаться до друга? — Скорее просто неопытный. Дадим ему немного времени привыкнуть и он сам раскроется, — сладкая улыбка расплывается по губам барабанщика, Чимин зеркалит ее с задержкой в две секунды. В глазах обоих альф мелькает огонёк заинтересованности, который теперь не так просто будет потушить, Чон сам выжег первую искру.