Токио дрифт

Одно радует — Сяо Чжань не железный. И иногда сквозь случайные трещины в его броне можно увидеть, что ему не все равно, что он тоже заинтересован. Так его взгляд становится рассеянным, когда он впервые видит пирсинг Ибо в пупке. Ибо, который до этого утирал пот с лица краем футболки, поднимает на него глаза и замирает, боясь спугнуть момент. — Где еще? — спрашивает Сяо Чжань, возможно, даже не осознавая этого. — А ты поищи, — ласково предлагает ему Ибо. Про язык Чжань-гэ точно в курсе. И не то чтобы этого пирсинга было реально много. Какую-то часть Ибо уже наигрался и снял. Но мысль, что Сяо Чжань будет думать или даже фан-та-зи-ро-вать о том, где еще на нем есть занятные находки, кажется Ибо выгодным вложением. Впрочем, он все равно инстинктивно расправляет плечи, чтобы тонкая футболка слегка натянулась на груди. Что ж он раньше прятался в своих балахонах и безразмерных рубашках? Такая каверза зря пропадала. Взгляд Сяо Чжаня, наткнувшийся на его соски, темнеет, словно грозовой фронт стремительно наползает на ясное небо. Ибо отпускает край футболки и осторожно делает к нему шаг. Утыкается сердцем в выставленную ладонь, но та не отталкивает, а словно наоборот — держит. Трепетное тепло поверх вздыбленного соска, пробитого штангой, опять делает тесно в штанах и вдобавок расчесывает мурашками от загривка до самого копчика. — Как насчет аванса, гэ? — хрипло бормочет Ибо, облизываясь. — Бо-ди, моего слова достаточно. — Не мне аванса, а тебе. Как обещание того, что ты получишь, когда я приду первым. — Если придешь. — Если понадобится, приползу. Ну же, гэ… Ибо делает последний маленький шаг и окончательно припирает Сяо Чжаня к машине. Чуть трется чувствительным соском о ладонь, зажатую между ними, и с дрожащим выдохом утыкается лбом Сяо Чжаню в плечо. — Бля, гэ, — бормочет он, — мне кажется, я скоро смогу перестать есть и спать и буду существовать на одной лишь силе спермотоксикоза. — Никто не требовал от тебя воздержания, — тихо говорит Сяо Чжань и вдруг приглаживает свободной рукой мурашки на затылке у Ибо. — Но я не хочу ничего другого. Я хочу… победить. «Тебя» и «ради тебя» звучит в его словах. Они оба прекрасно это знают. — Тогда тебе придется постараться, — говорит Сяо Чжань, и голос у него севший немилосердно. — Я постараюсь, — елозит лицом на его плече Ибо и… отстраняется. Он сам, похоже, обалдел оттого, что ему это удалось. Раскрасневшийся, тяжело дышащий, сглатывающий набегающую слюну и широко облизывающий губы, которые тут же снова пересыхают. — И кстати, — зубасто улыбается Ибо, продолжая отступать спиной, — есть еще один. — О чем ты? — хмурится Сяо Чжань. — Пирсинг, — отвечает Ибо и демонстрирует штангу, зажатую между зубов. — Остался еще один, которого ты не видел. Но тот мы прибережем до празднования моей победы. Поменявшееся лицо благовоспитанного сэмпая стоит голодного пожарища у Ибо в штанах. Под внимательным взглядом он без стеснения поправляет свой стояк и, разворачиваясь, несется к машине. Главное — на этой эйфории не улететь с причала. А там, глядишь, и до победы недалеко.