Сезон золотых ковров

      Весь следующий день Диппер провёл в раздумьях. Вчерашнее открытие было как снег на голову среди июльского неба. Чувства как в блендере крутились, мешались. Было что-то противное, горькое, в то же время сладкое, нежное, и даже солёное. Весь этот винегрет мыслей и чувств мешал на уроках, забивая всю голову, как пыль в механизме с шестерёнками. Он нехотя избегал Вирта. Когда Диппер видел друга, весь этот коктейль начинал бурлить. Он смущался и быстрым шагом уходил в другую сторону, даже если нужный ему кабинет находился совсем в другом месте. Мэйбл это ясно видела и даже чувствовала себя несколько виноватой. Но только несколько, а потому продолжала болтать с подругами, рисовать и фантазировать о своём будущем парне…       Когда уроки закончились, Диппер схватил сестру за руку и выскользнул из школы так быстро, как только можно, стараясь не встречаться взглядом с другом. Уйдя на достаточное расстояние от школы, он сбавил ход. — Ты куда спешишь? — спросила Мэйбл. — Да так… Устал очень. — По тебе не скажешь. Кстати, я такую штуку нашла…        Мэйбл начала балаболить о чём-то своём, пока Диппер вспоминал вчерашнюю переписку с Виртом. В голове пронёсся образ дико неловкой посиделки, в которой ручки падают из рук, разговоры с длинными тяжёлыми паузами и такая давящая атмосфера, что кажется, что вот-вот под ногами обвалится пол. В голову полезли разного рода отмазки, но все они разбивались о стыд. Все-таки он уже второй раз подряд отмазывается. А вдруг Вирт обидится? Мысли сливались в одну огромную кашу, в которой было странное слепое пятно. Что-то знакомое, но непонятное. Усталость после уроков тоже делу не помогала. — Диппер! — наконец докричалась до брата Мэйбл. — А? Что? — Ты меня вообще слушал? — …Нет. Извини, я устал. Давай как-нибудь потом? — Всё о Вирте думаешь? — Нееет! — вскрикнул Диппер, сильно покраснев. — Ага, значит угадала. Помощь нужна? Если что-то беспокоит, можешь рассказать мне.        Диппер промолчал, но, спустя минуты две, всё же рассказал сестре о переписке прошлым вечером. Мэйбл спокойно его выслушала. — И в чём проблема? — Я нервничаю. Мы ведь наверняка одни будем. И будет очень неловко, а я и так очень неловкий. — Хочешь, составлю вам компанию? — Мы там не о мальчиковых группах говорить будем, а про искусство. И, возможно, тайны будем разгадывать. Сложные тайны. — Ты сейчас серьёзно? Мы всё позапрошлое лето разгадывали тайны целого города, а ты не хочешь подпускать меня к тайнам обычных кассет? — …Ладно. Только надо сообщить Вирту… — Это мы мигом!        Мэйбл тут же достала из кармана обвешанного значками и декоративными нашивками портфеля мобильник, и начала набирать номер Вирта. Раздались гудки. Не прошло и минуты, как трубку взяли. Неожиданно послышался детский голос. — Привет, Мэйбл! — Привет. Это ты, Грэг? — Да. — Вирт рядом? — Нет, он возле полок с Бенджамином Франклином. — Передай ему мобильник. — Угу.        Голос мальчика исчез. Вместо него послышались шаги по деревянному полу, музыка ветра от открывающихся дверей и редкие перешептывания, хихиканье. Наконец, телефон попал в руки, и из трубки донёсся приглушенный голос парня. — Алло? — Привет, Вирт! Есть дело. — Какое? — Вы куда-то сегодня собирались сегодня с Диппером. Могу и я с вами? — Уверена? — На все сто! — Я не против, но ты у брата спроси… — Он тоже не против! — прервала его Мэйбл. — Тогда жду. Вы всё так же в четыре придёте? — Да, думаю да. — Хорошо, до встречи. — Пока! — девушка убрала телефон. —Я иду с вами. Вирт не против. — Что ж, будь, что будет.       Близилось время Х. Двойняшки подошли к крыльцу старого дома. Солнце медленно скатывалось за горизонт, тени, так же медленно, бежали, тянулись к детям, деревьям и тротуарам. Диппер от нервов покусывал губы. Мэйбл, в отличие от брата, была в хорошем настроении и готова к приключениям. Поднявшись по маленькой лестнице, она потянулась и нажала на красную кнопку. На весь дом раздался звонок. Тишина. Затем постепенно слышались шаги, щелчок замка. Дверь открылась, за ней стоял Вирт в домашнем свитере цвета пшеницы и серых штанах. Увидев друзей, он улыбнулся и открыл дверь пошире. Диппер, смущенно поправив кепку, вошёл в старый дом. — Привет. Проходите наверх в мою комнату. Будете чай? Кофе? Какао? — Какао! — воскликнула Мэйбл. — Чай, — прокашлявшись, сказал Диппер.        Парень кивнул и исчез за коридором. Двойняшки вышли в главный коридор, и по скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. В доме было прохладно. Немного тепла исходило только из спален братьев и гостиной, в которой наслаждалась телевизионной программой и чаем с печеньями старуха, сидящая в старомодном коричневом кресле.        Спальня Вирта была относительно небольшой: одна кровать, небольшой серый коврик возле кровати, обычный стол из темного дерева у окна, деревянный стул, книжные полки, один шкаф для одежды и ещё один шкаф с разного рода вещами. На нём были любимые книги, канцелярские принадлежности, много тетрадок и блокнотов с его стихами, черный футляр с кларнетом, нотные листы, проигрыватель кассет и многое другое. На окнах бордовые занавески, стены пастельно-желтые.       Диппер и Мэйбл сели на кровать Вирта и сняли куртки, шапки. Мэйбл сидит более расслабленно, а Диппер сжал кулаки и сидит, поджав колени и выпрямив спину. Сегодня вид этой комнаты и лёгкий запах сырости казались ему чем-то новым, почти что незнакомым. В уже давно знакомых вещах, углах, проглядывалось то, что он ранее не замечал, новые мелочи. Например то, какой мягкий у Вирта матрас, какой потрёпанный временем у него стул, заметил сколы в уголках стола и царапины на шкафу с одеждой. — Расслабься, братишка, — сказала Мэйбл, похлопав Диппера по спине. — Тебе легко говорить.       Спустя несколько минут, Вирт вернулся с подносом в руках. На подносе стоят три белые чашки с двумя зелёными полосками и тарелка с печеньем. Когда ребята разобрали чашки и взяли по печенью, Диппер спросил: — Ты писал о кассетах. С ними что-то не так? — А, да! Секунду.       Парень встал и подошёл к шкафу с вещами. Встав на носочки, он потянулся за коробкой цвета слоновой кости, а после взял проигрыватель для кассет и сел на пол у кровати. В коробке лежало семь аудио-кассет. Пять из них были с наклейками и написанными поверх названиями. Оставшиеся имели лишь бумажные следы. Диппер взял подписанные кассеты. Все пять были аудио-книгами малоизвестного автора. Нервозность Диппера пропала, вместо неё возникло любопытство. Покрутив безымянные кассеты в руках, Диппер спросил: — Послушаем?        Вирт кивнул, поставил кассету в проигрыватель и включил запись. Началось всё странно. Сначала было какое-то шуршание, затем пиканье. После раздалась мелодия, чем-то похожая на колыбель. Тонкий женский голос что-то напевал. Сложно было понять язык. В записи были слышны посторонние голоса, но они быстро сходили на нет. Запись закончилась спустя пару минут после окончания мелодии. Диппер задумался. — Ты не спрашивал у мамы или отчима? — Сначала поймать бы их. Мама с Ральфом последние несколько месяцев рано уходят и очень поздно возвращаются. — А бабушка? — Пытался. Но бабушкин слабый слух не позволил. А громче максимума я не могу сделать. —Может, просто запись какой-то песни? — предложила Мэйбл. — Я думал об этом, но мне почему-то не кажется, что тут всё так просто. — Давайте следующую послушаем, — предложил Диппер и поменял кассету.       Они включили другую запись. Сначала не было никаких звуков. Ребятам даже показалось, что кассета пустая, как вдруг раздался скрежет. Вдали послышался скорее всего женский голос, затем появились крики младенца. За ним последовал тихий, почти шепчущий голос. Режущие слух и душу плачь и крики младенца прекратились, а вот хрипота и шепот остались. Язык также было сложно понять. Все окружили проигрыватель. Вирт выкрутил звук на максимум и напряг уши. Хрипота и шепот, почти не прекращаясь, меняя спокойствие на почти зловещее хихиканье. Воображение подростков рисовало страшные картины: одинокий младенец в (как они поняли) деревянной люльке с железными элементами на скрипучем полу в тёмном месте. Рядом нечто непонятное, безликий дух, одинокая тень, вылезшая из подвала или из-под лестницы. От него веяло могильным холодом. Казалось, ещё немного, и малышу точно не жить. Напряжение охватило подростков, страх непонятно за что сковал, не позволяя остановить запись. Неожиданно со спины раздался скрип, и в комнату проник холод. Ребята резко развернулись и вскрикнули, напугав вошедшую в комнату женщину. Гостья взвизгнула, и чуть не ударилась головой о дверной косяк. Перед ребятами стояла испуганная худощавая женская фигура. Её длинные тонкие тёмные волосы собраны в хвост, от которого уже отходили пряди. На ней домашние свитер и штаны в бордовую клетку, на лице не смыт макияж, в том числе и с длинного прямого носа. Придя в себя, женщина вскрикнула: — Вы чего пугаете?! — Мы тебя испугались, — вздохнул Вирт.        Диппер и Мэйбл облегчённо вздохнули и невольно захихикали. Вместе с ним захихикал и младенец из записи. Запись закончилась через несколько секунд после его смеха. — Это что такое было? — спросила Мэйбл. — Вы о чём? Ужастики смотрите? спросила мама Вирта. — Скорее слушаем. Мы нашли две кассеты, и из-за одной из них такая жуть, — объяснил Диппер.        Женщина подошла к подросткам и села возле аппарата. Когда плёнка вернулась на своё прежнее положение, запись снова начала проигрываться. Спустя несколько минут раздалось протяжное «Ааааа», только что понявшей абсолютно всё женщины. — Это твоя бабушка записала за пару дней до своего отбывания в больницу. Тебе тогда было всего пару месяцев и она хотела записать твой смех. Эту кассету она прослушивала чуть ли не каждый день во время госпитализации. Я то думала эта штука давно на помойке. — Что?.. А это? — сын протянул матери другую безымянную кассету.        Они вновь прослушали прежнюю кассету. На удивление школьников, и этой записи нашлось довольно простое объяснение. — Просто запись песни? — разочарованно протянул Вирт. — Да. Если не ошибаюсь, эта песня была на моей второй свадьбе.       Подростки переглянулись. На их лицах было разочарование. — Где ты их нашёл? — спросила женщина, осматривая кассеты. — На чердаке. -Понятно. Я к чему пришла… Я купила тортик по дороге домой. Кто хочет кусочек? — Я! — воскликнула Мэйбл. — Нет, спасибо, — отказался Диппер.       Вирт помотал головой. Мэйбл с женщиной вышли из комнаты и спустились вниз. Мальчики остались одни. Волнение вновь вернулось к Дипперу, закрыв ему доступ к речи. Он хотел было начать разговор, но всё не мог подступиться и найти конкретную тему для разговора. Пока он думал, сидящий рядом парень глотнул кофе из чашки. — Обидно, — вздохнул тот. — Что? — Ну, то, что в этих кассетах что-то обычное, а не таинственное. — А если бы эти кассеты таили в себе какую-нибудь тайну, ты бы решился на раскрытие?        Вирт подумал, а затем со смешком ответил. — Нет. Я слишком труслив для этого. — Да ладно, ты не трус. — Нет, трус, и не спорь с этим. Я настолько труслив, что даже Беатрис в любви признаться не могу.       Тут в сердце что-то закололо. Вот оно. Слепое пятно исчезло, за ним стоял облик рыжеволосой знакомой. Настроение сразу стало паршивым, но Диппер не давал этому проявиться и натянул маску готового помочь со всеми невзгодами друга. — Пробовал писать стихи? Ты в них очень хорош. — Пробовал. Но каждый раз получается что-то не то. Слишком ванильно, или прилагательных не хватает, или ещё чего-то. — А что на счет песни? Звучит ванильно, знаю, но можно попробовать.       Вирт задумался, пока его друг допивал немного остывший чай. Идея казалась приторной и клишированной. Но что, если оформить клише в необычную обёртку и поиграться с ним? Парень резко встал, подошёл к шкафу, взял блокнот и карандаш и, не садясь за стол, начал что-то записывать. Диппер посмотрел на парня взглядом, изобразившем непонимание. А тем временем Вирт исписал один лист новыми рифмами, начёркал вид будущей песни. Достав пару цветных карандашей, он добавил к своим записям цвета. — Вирт?.. — Мне пришла идея! Спасибо, Диппер!       Он подбежал к другу и радостно обнял. Щеки и уши Диппера загорелись, умение говорить выбросилось в окно, а сердце пыталось сбежать из грудной клетки, разнося что-то теплое и приятное по телу. Он отчетливо чувствовал тепло длинных рук, нежную щеку своим багровым ухом, запах шампуня и корицы. Все горькие мысли вылились из его тела и руки сами поползли по спине, сливаясь в объятия.       Остаток вечера друзья провели за игрой в карты, разговорами об архитектуре, изредка касались темы школы и предстоящих тестах. Вся неловкость испарилась, все трое шутили, подкалывали друг друга и иногда размышляли о самых дурацких идеях. Ближе к семи вечера энергия подростков поубавилась. Мэйбл вспомнила о ненаписанной домашке, и стала быстро собираться. Вирт проводил друзей до выхода. У двери Мэйбл крепко обняла Вирта на прощанье, что слегка смутило его. — Диппер, давай с нами, — позвала его сестра.       Диппер смущённо подошёл и обнялся с ними. Вирт улыбнулся друзьям, и, когда те были у соседнего дома, закрыл дверь. На улице было темно. Мимо брата и сестры проезжали машины со слепящими глаза фарами. Холодный ветер то и дело завывал под ушами подростков, но им он не мешал. В душе парня витало что-то тёпленькое и расслабленное, как спящий в клубочке кот. Но от некоторых воспоминаний коготки этого кота, если не впивались в грудь, то точно цеплялись и не могли без чужой помощи вылезти. Поправив шапку, Диппер посмотрел ближайший прогноз погоды. Похоже зима пытается отвоевать ещё пару дней у весны. Он вздохнул и убрал телефон в карман. Всё-таки ничего ни в природе, ни в человеческом бытие не бывает без сучков и заноз.