Сезон золотых ковров

      Зима, подобно хищному зверю, напала на город. По улицам разогналась вьюга, на влажную, не успевшую отогреться, мёрзлую землю посыпались хлопья снега, постепенно обретая форму сугробов. Люди вновь укутались в тёплые куртки, достали сапоги, перчатки, шарфы, включили на максимум печки, спасаясь от ледяного холода. Дороги замело так, что пришлось вызывать специальные машины. Многие ворчали, жаловались на погоду. Кто-то высказывал теории о глобальном похолодании, кто-то созванивался с родными из других городов, штатов, стран. Только дети в эту пору были счастливы. Наполнив желудки горячим чаем или какао, они бежали на улицу и устраивали снежные баталии, пулялись снежками при помощи рогаток, строили стены и измазывали друг друга снегом, пока носы, щёки и иногда пальцы не краснели как помидоры.        Только мальчик-медведь страдал от холода, проникающего в его душу, но не столько от одиночества, сколько от того, что ему приходилось сидеть на одном уроке с рыжеволосой подругой. Беатрис мозолила ему глаза, и парень невольно начинал сравнивать себя с ней. Высокая, острая на язык, уверенная в себе, умная, отличница, одна из старших детей в семье, помогает родителям по дому и на работе, симпатичная, хоть и холодная. Парень вспоминал свои качества. Сразу всплывали негативные: робость, неуверенность, заикание (особенно когда рядом возлюбленный). Он отгонял эти мысли, у Диппера много хороших качеств: смелость, ум, умение играть в шахматы. «Я не хуже неё», — думал он, —«даже лучше».        Но все эти мысли разбивались о нервозность Вирта перед девушкой, о его влюбленный взгляд, который Диппер то и дело замечал на уроках, о слова самого Вирта, о будущем любовное послании, о неловкость самого Диппера в конце концов. От мыслей о том, что его возлюбленный со дня на день признается любимой и они начнут встречаться или о выражении омерзения, которое может возникнуть у того, когда узнает, что Диппер гей, сердце подростка кололось, как колется героиновый наркоман. Всё это давило на него, давило на его плечи и решимость. Естественно, при друзьях и родных он прятал всю тягомотину за натянутой улыбкой, заваливая себя работой и изматывая до такой степени, чтобы больно было даже думать.        В один из дней чрезмерная учеба ярко дала о себе знать. У парня ныли голова и глаза, стало сложно следить за уроком. На переменах было ещё хуже, от шума и покалывания в голове подростка перед глазами плыли стены, потолки и шкафы, а желудок скручивало и выворачивало. Мэйбл сразу заметила плохое состояние брата и предложила пойти в медпункт. Тот не возражал.       Дорога в заведомую комнату казалась парню бесконечно длинной. Но вот наконец вместо дерева под ногами оказалась плитка, его уложили, и меньше, чем через минуту, его унесло в мир спокойствия, тело расслабилось, наступила тишина.        Оставив брата, девушка вернулась в класс, опоздав на урок. Ей повезло, учитель не стал перед ней распинаться о её возмутительном поведении, а быстро впустил и, даже не подняв на неё голову, продолжил заполнять журнал. Было тихо, только иногда шептались и хихикали ребята, цокали ручки, присутствовал еле уловимый шорох от передающихся через парты бумажек. Рыжеволосая сразу заметила пустующую соседнюю парту и огляделась. В классе не было пятерых, в число которых входил и Диппер. Беатрис тихонько вырвала кусок бумаги от черновика, сделала запись, сложила, и, засунув в небольшую щель между резинкой и картонной упаковкой, как можно незаметнее передала её подруге. Мэйбл повертела в руках ластик и вытащила записку, пряча её в ладонях. «Диппер не пришел?» — гласила записка.       Мэйбл повторила те же действия, и вскоре на столе рыжеволосой был ответ «Пришел, но ему стало плохо». Продолжить разговор они не смогли, поскольку мистер Бронкс захлопнул журнал, раздраженно обозначил отсутствующих, и начал урок.       Дальнейший разговор продолжился в коридоре. — Простуда? — Скорее переутомление. Я часто натыкалась на Диппера ночью, когда шла за водой. Он сидел за учебниками и зубрил, — ответила Мэйбл, потирая руки от холода. — Наверное, к тестам готовится, — пожала плечами Беатрис. — Учитывая, что сказал мистер Хирш, учителя нас жалеть не будут. — Я хочу забрать брата домой. Возьму справку, и дам Дипперу отлежаться в тепле и уюте. — Понятно. Удачи, — она прошла вперёд и помахала рукой. Но отпускать подругу Мэйбл не была намерена. Подбежав к ней, она схватила рыжую за свитер. — Ты куда? — Как куда? Уроки ещё не закончились. — Помоги мне его дотащить. — Разберись лучше как-нибудь сама, — Беатрис убрала руку Мэйбл, но та вцепилась ей в предплечье. — Пожалуйста! А вдруг Диппер сознание потеряет сознание или его вывернет? — Это не моя забота. Вы вроде не из бедной семьи, закажите такси. — У меня нет денег на такси. Ну пожалуйста, помоги мне! Ты мне подруга или как?       Девушка недовольно вздохнула и откинула голову. — Хорошо, я помогу. — Спасибочки! — Мэйбл крепко обняла подругу. — В долгу не останусь. Дам тебе конспекты. — Ты еле-еле хорошистка. — Я что-то говорила о своих конспектах?       Беатрис ухмыльнулась. — Если у Диппера будут претензии, я не при делах. — Договорились!       Тепло. Темно. Тихо. Мягкое одеяло, от которого отдавало мятными мазями, обволакивало тело парня. Несмотря на запах, ему удалось уйти в мир грёз. Снов не было, но ничего. И без них хорошо. Головная боль отступила. Единственное, дышать порой становилось трудно. От этого ему пришлось сделать в одеяле маленькую щель чуть ниже горла. В какой-то момент он ощутил чью-то руку. Сначала она погладила его голову, затем прошлась по плечу и спине. Потом ворвалась с ледяным холодом в царство тепла и дотронулась руками-сосульками до щек и лба. — Какой теплый! — прошептал женский голос.       Диппер вылез из-под одеяла и сразу зажмурился. Протерев глаза, он увидел севшую на его койку сестру и — вот чёрт! — рыжеволосую знакомую. Вытекшая до этого боль стала вновь наполнять голову. — Ты как, Диппер? — спросила Мэйбл. — Хреново… —выпалил тот. — Боль не исчезла. — Собирайся. Я взяла справку и разрешение от учителя, чтобы пойти домой.       Он кивнул и тут же об этом пожалел. В голове стрельнуло. Медленно надев ботинки и куртку, он наконец вышел. Мэйбл шла вплотную к брату, обняв его за плечо и стараясь шагать в такт брату, Беатрис же шла в стороне. Дорога прошла без препятствий, за исключением самого выхода. Двойняшек охранник пропустил без проблем, а вот Беатрис выпускать отказался. Но упрямство девчушки не позволило отступить. А потому, пошарив в карманах сумки, она достала фантик из-под жвачки, а из волос ручку и принялась что-то писать. Завернув записку в ластик, она передала его подруге и ушла, захватив брата. Беатрис отошла в сторонку, немного расслабилась и стала вертеть в руках ластик. Развернув фантик, она остановилась. «Иди в кабинет миссис Деллуэй, она иногда отпускает через свой кабинет». Девушка вздохнула, но делать нечего.       Миссис Дэллуэй, полноватая женщина в возрасте, преподавала немецкий. Вся школа знала её как преподавателя с самым маленьким кабинетом. В кабинете, даже не так, комнатушке, с большим трудом помещалось десять учеников. Пространство также сужали один единственный шкаф и кактусы на подоконнике. Среди некоторых учеников её кабинет был возможностью вырваться из оков скучных уроков. Но пускала она далеко не всех, только единичных учеников и только два раза.       Пройдя к самому дальнему кабинету, рыжая открыла дверь и неожиданно увидела мистера Бронкса, учителя физики. Он сидел, склонившись к шкафу. Учитель так резко обернулся, что с его колен выпали тесты. Беатрис подбежала на помощь. Перебирая тесты, она заметила странную деталь. На множестве тестов в правом углу карандашом написана буква «*Р». Не успела она ни о чем подумать, как учитель резко вырвал из её рук бумаги. — У вас урок немецкого, мисс Блюберд? — Нет, ищу мел, — солгала девушка.       Взгляд рыжеволосой пал на одежду учителя физики, как вдруг зацепился за карман его рубашки. Оттуда торчали двадцати-долларовые купюры. Она уже хотела что-то сказать, как дверь открылась. Увидев её, некто сразу спрятался за дверью. Тучный учитель собрал бумаги, сложил в стопку и поспешно вышел. Девушка-подросток осталась недоуменно сидеть в пустом маленьком кабинете. Миссис Дэллуэй пришла довольно быстро, и дала разрешение на побег. Беатрис открыла окно, залезла на подоконник, предварительно убрав пару горшков с кактусами, перелезла на ту сторону и спрыгнула вниз. Стараясь идти как можно тише, девушка прошла вдоль школьных стен, пока не наткнулась на кусты, обросшие вокруг стен, колючки и ветки. Отодвинув их, она нашла небольшой проход, больше напоминающий щель. Будь ты круглой формы тела, то пролез бы с большим трудом. По ту сторону забора подругу ждала улыбчивая Мэйбл.       Дорога была молчаливой и холодной. То и дело мимо пробегал ветер, разрезая невидимыми лезвиями щёки, пальцы, нос, губы, иногда щиколотки у упрямых модников. Биатрис пыталась осознать увиденное и сложить пазлы. Может, тут кусочки из другого пазла? А может, просто случайность? Не понятно. В прочем, ничего серьёзного не складывалось, а потому вряд-ли у всего произошедшего есть хоть какой-то вес. — Что-то случилось? — спросила Мэйбл. — Нет, не обращай внимание. Как самочувствие, Диппер? —Бывало и лучше, — промямлил он. — Бррр, ну и холодрыга сегодня. Даже куртки не спасают, — девчушка вздрогнула от холода. — Кстати, ты часто пользовалась тем выходом? Ну, через кабинет немецкого, —спросила рыжая, поправляя шапку и прижимая края пуховика к шее. — Ага, ещё как… Ой, — не успела Мэйбл опомниться, как Диппер уже направил на сестру взгляд, в котором читалось «А вот теперь поподробнее». В этом взгляде ярко виднелись обида в перемешку с разочарованностью. Мэйбл нервно захихикала, обнажая брекиты, и, убрав руку с плеч брата попятилась назад. — Ты ведь ничего не скажешь маме с папой? — с мольбой в голосе произнесла та. — Ничего не обещаю, — равнодушие в голосе брата заставило девушку вертеться вокруг него и оправдываться.       Беатрис смотрела на двойняшек. Всё же детство не отпустило их, особенно Мэйбл. За неё это наивное сладкое розовое существо вцепилось всем чем только можно и явно не собиралось отпускать. Диппер, несмотря на разницу в минуту, казался намного старше, увереннее, более вдумчивым, ответственным за своё будущее парень. «Со своими блестящими оценками по физике и химии и аналитическим складом ума, он точно добьется успеха и хорошей жизни» думала девушка. Сам Диппер чувствовал от подруги некую отстранённость. Больная голова дорисовывала мелкие движения и слова Беатрис в самый худший сценарий. Непонятно откуда считывалось надменность и холод снежной королевы. Парень чувствовал себя неудобно, и мечтал поскорее скрыться не только от самой Беатрис, но и от ноющей боли.        Наконец они дошли до знакомого дома. Мэйбл открыла дверь и пропустила внутрь брата и подругу. Внутри было тепло, из открытой двери кухни слышалось мелодичное мычание и шкворчание сковородок. Беатрис медленно шла по коридору, то и дело заглядывая в комнаты с открытой дверью. Гостью мать двойняшек заметила не сразу. Сначала внимание женщины привлекли трепыхания дочери, которая, сняв куртку, пыталась снять верхнюю кофту, а потом и Беатрис заметила. Выглянув из кухни, она спросила: — Привет, Беатрис. Диппер, Мэйбл, чего это вы сегодня так рано? — Дипперу стало плохо и его отпустили. Я решила проводить его, Беатрис также вызвалась помочь. — Эй! — бросила Беатрис.        Мать подошла к сыну и уложила в ладони холодное лицо сына с красноватыми ледяными щеками. — Ты как, Диппер? Что-то болит? — Голова сильно болит и кружится. Подташнивает. — Бедняжка. Иди ложись, я принесу лекарств. — Я тогда, пожалуй, уйду, — рыжая попятилась назад. — Останься. Я чай налью. На улице ведь холод собачий, хотя бы отогрейся. — Да, Беатрис, останься на чай.       Обе с воодушевлением посмотрели на девушку, ожидая ответа. «Так вот откуда это у неё», — пронеслось у Беатрис в голове. Отказаться от чаепития не удалось, и та невольно согласилась. Тем временем Диппер скрылся за лестницей, ведущей на верхний этаж. Сама Беатрис уселась в гостиной в мятном кресле. Гостиная Пайнсов была современной, не сказать, что изысканной, но очень уютной и минималистичной. Бледные стены, мятные кресла и небольшой диван, на них однотонные подушки с одной широкой полосой цвета шоколада. Ковер под ногами мягкий и пушистый, на таком хочется полежать и даже заснуть. Пару минималистичных картин, семейное фото, шкаф с побрякушками и плоский телевизор. Это место сильно отличалось от той гостиной, где всю жизнь, толкаясь на диване, воевала с братьями и сестрами за пульт рыжая девушка. Спустя пару минут Мэйбл принесла горячий чай, а на кофейный столик поставила деревянную изящную миску с сахарными кубиками и вазочку с конфетами. Мать двойняшек то и дело поднималась наверх, то с аптечкой, то со стаканом воды. В конце спустилась и предупредила, что Диппер сейчас отдыхает, поэтому не нужно беспокоить его. Подруги кивнули и продолжили пить чай. Когда женщина ушла на кухню, Мэйбл достала припрятанные за спиной тетради. — Я успела взять только по математике и физике, так что прости. — Ничего.       Беатрис взяла тетрадки и пролистала. Как и ожидалось, конспекты написаны грамотно, четко. Что-то обведено красным, что-то подчеркнуто черным. Никакого бардака, хоть сейчас продавай его как учебник. В душе рыжей притаилась зависть. Почему не её рукой всё это написано? Почему не она понимает математику, физику и химию как дважды два? Бесит. Положив тетради на колени, она поблагодарила подругу. — Спасибо. — Тебе спасибо, что помогла. — Я ничего не сделала. — Но тем, что ты пошла со мной, мне стало спокойнее, и я знала: чуть что, мне помогут.       Рыжая не смогла сдержать улыбку. — Согрелась? — спросила девчушка, глотнув чаю. — Да. Я одолжу конспекты? — Делай, что хочешь. В крайнем случае объясню Дипперу или как-нибудь выкручусь. — Кстати, ты решила, на кого идти? — Ты о чём? — Я про университет. — …Нет, не думала, — призадумавшись, ответила девчушка. — Через три года экзамены. Надо бы поскорее решить, на кого идти. — Блииин, теперь и ты. Не знаю я, кем хочу быть! Я хочу быть милым хомячком, которому только и нужно чтобы быть милым, пухленьким, много есть, пить и бегать в колёсике. Я смирилась с тем, что детство не вечно, но перейти на новый уровень мне сложно. Это тебе не романтическую новеллу со всеми героями за ночь пройти. — Даже примерных мыслей нет? — Нет, говорю же. А ты? — Хочу в университет, на юриста. Но оценки по многим предметам у меня так себе. Это при условии, что я хочу поступить на бюджет. — Не жирно? — девушка уперла голову руками. — Жирно. Но, как мои родители, я жить не хочу. Да и оплатить учебу ни они, ни я, даже если пойду на работу, не смогу. — Может, снизишь планку? — За колледж тоже нужно не мало отдать, — отрезала девушка. — Но всё же колледж дешевле. — Я залезу в долговую яму, сначала пытаясь оплатить обучение в колледже, а потом в универе. — Да, тут ты права, — хмыкнула Мэйбл.       Девушки глотнули чаю, съели по конфете и продолжили разговор. Беатрис расслабилась и, незаметно для себя, провела в доме Пайнсов чуть больше часа.        Следующий день был менее холодным, но более грязным. Снег таял, оставляя после себя ручейки, на небесном покрывале проглядывались голубые просветы. Родители с большой неохотой пускали детей в школу, прогнозы погоды говорили о возможном снижении температуры. Мать двойняшек также не решалась отправлять детей в школу. На зло Мэйбл, Диппер уговорил маму пустить их в школу, хоть и с большим трудом. Долго отлёживаться парень не хотел, а потому, приняв болеутоляющее, витамины и хорошенько поспав, уже с утра торопился на уроки. Собираться пришлось рано утром, многие вещи он не нашёл, в том числе тетрадь с конспектами по математике. Ну, ничего, возможно дома где-то потерялась, или в школьном шкафчике. На первом уроке парень навёрстывал упущенное за прошлый день, делал записи, активно работал у доски, задавал много уточняющих вопросов. Учителя с улыбкой помогали и за труды парня одаривали пятерками. Всё возвращалось на круги своя, прошедший ранее день Дипперу казался мутным пятном, за котором вновь явилось четкое виденье. Но было что-то не так. Что-то необычное, словно одна деталь в пазле его буднего дня отличалось. На нескольких уроках он чувствовал на себе чей-то взгляд, но никак не мог его поймать. Может, Вирт? Хотя стоп, во-первых, на кой ему это, во-вторых его уже вторые сутки не видно на уроках. Мэйбл даже на доску не смотрела, что уж говорить о поглядывании на одноклассников. Ответ появился неожиданно.        Близился последний урок. Диппер перебирал тетради в шкафчике, пытаясь найти пропавшую тетрадь. Парень недовольно бормотал, осматривал книги, приподнимал пенал с дополнительными канцелярскими принадлежностями, как вдруг конспекты повисли у него перед носом. — Это ищешь? — спросил знакомый голос.       Диппер повернулся. Рядом стояла Беатрис, держа его тетради в руках. Он забрал их и недоумённо покосился на знакомую. «Неужели украла?» пронеслось у него в голове. Та, словно прочтя его мысли, добавила: — Мне Мэйбл дала, взамен на то, что я в каком-то смысле помогла вам. — А… Ну, спасибо. — Дипп, ты не занят после уроков? — Нет. А что?       Девушка отвернул голову и, наступив на горло гордости, спросила: — Можешь меня подтянуть по точным наукам? Я хочу подготовиться к будущим экзаменам, а у меня с ними большие проблемы. Денег на репетитора нет, а ты довольно хорошо всё это дело понимаешь. — Может, попросишь Вирта? У него тоже хорошие оценки. — При чём тут он? Да и у него тройки по физике. А у тебя все пятёрки. Если ты занят, я пойму. — Нет-нет, я могу помочь. Просто с твоей стороны это было… неожиданно что ли… — Я тебе монстр? — девушка раздраженно посмотрела на друга. — Нет-нет-нет-нет, что ты, — парень замахал руками. — Просто ты и помогаешь не всем, и сама помощь не часто принимаешь. — Ну да, тут есть доля правды, — сказала Беатрис, немного помолчав. — Во всяком случае, большого выбора у меня нет. Самостоятельно эти дурацкие химию, физику и математику я и через триста лет не пойму. После уроков не сложно будет? — Нет, не сложно. В библиотеке. Три раза в неделю сойдёт? Дни сообщу чуть позже. — Думаю да. Спасибо, что решил помочь. — Без проблем, — Диппер взял в руки учебники. — Мы же друзья. — Всё-таки ты хороший парень, — девушка похлопала его по плечу. — За то, что помогаю с уроками? — Не только. Ты умный, не только в плане уроков, здраво мыслишь, адекватный, а это самое главное в наше время.       Затрезвонил звонок. Рыжая попрощалась и поспешила на урок. Диппер неспешно двинулся в нужный кабинет. В голове крутились слова подруги, и тот невольно улыбнулся. Ноющее сердце немного отпустило. «Что ж, — подумал тот, — эта борьба или поражение будет легче, чем я думал». Коридор опустел, из окон разлился долгожданный тёплый солнечный свет. Но долго ли он будет греть? Долго ли будет сиять на небе?