«Мое место здесь. Я никуда не пойду».
***
Цин Сюн небрежно стащил Хунцзюня со своей спины, а затем слегка пощекотал его. Под звонкий смех мужчина помог ему подняться и спросил: — Опять что-то натворил? Хунцзюнь мазнул грязью по щеке Цин Сюна. При виде такого забавного вида, юноша безудержно захохотал. Цин Сюн все еще ждал ответ, поэтому Хунцзюнь начал рассказывать ему о произошедшем во всех подробностях. Узнав о потере самообладания Чун Мина, он тоже не смог сдержать смех. Они некоторое время смеялись, прежде чем Хунцзюнь резко сменил тему: — Что ты принес для меня на этот раз? Показывай! — У меня ничего нет, — ответил мужчина. Хунцзюнь не поверил ему и тут же принялся его обыскивать. Цин Сюн обычно был обнажен по пояс, поэтому у него было всего два места в одеждах, в которые можно было что-то положить. Юноша отказывался сдаваться, и пытался выудить что-нибудь из них, но Цин Сюн с серьёзным видом ответил: — У меня действительно ничего нет. — Ни книг, ни еды, — лицо юноши вытянулось. Цин Сюн рассмеялся: — В прошлый раз я принес тебе несколько сборников легенд, неужели ты их уже прочел? — Зачитал их до дыр, — ответил Хунцзюнь. Увидев наполненное искренним разочарованием выражение лица юноши, Цин Сюн не мог не подразнить его, поэтому спросил: — Где твой Чжао Цзылун? — Он здесь, — Хунцзюнь позвал его, и демон-карп тут же прибежал. Около пяти лет назад юноша нашел этого демона, чья попытка стать человеком не увенчалась успехом, в горах Тайханшань. Из жалости он приютил его. Позже Цин Сюн принес легенды о героях Трех Королевств. Хунцзюнь был в восторге настолько, что даже назвал демона-карпа «Чжао Цзылун» и объявил, что он непременно перепрыгнет через драконьи врата и превратится в золотого дракона. С помощью магии Цин Сюн выудил из ниоткуда золотую цепочку и зажал ее между пальцами, позволяя Хунцзюню рассмотреть вещицу. Из ладони мужчины выпало и повисло на цепочке, раскачиваясь из стороны в сторону, украшение. — Что это? — удивленно спросил Хунцзюнь. Кулон был очень маленьким, оттого выглядел изысканно. Сделан он был из золота и драгоценных камней, а внутри, окруженная сложным механизмом, находилась хрустальная сфера, источавшая мягкий белый свет. Когда Цин Сюн протянул ему кулон, двор осветило сияние, великолепие которого не уступало палящему солнцу. — Ненадолго оставлю его под твою ответственность, — мужчина вложил кулон в ладонь Хунцзюня и с улыбкой взглянул на золотую цепочку. — Я больше не буду безрассудно учить тебя пользоваться волшебными артефактами, иначе твой отец меня прибьет. Получив такую изящную игрушку, Хунцзюнь сразу же захотел поподробнее ее изучить, поэтому нетерпеливо кивнул. Цин Сюн продолжал: — Только не разбей — этот кристалл очень хрупкий. Я расскажу тебе, как его использовать, но чуть позже. Юноша поспешно что-то пробубнил, прежде чем уйти с кулоном в руке.***
— Ему уже шестнадцать. Когда Цин Сюн вошел в боковой зал дворца, Чун Мин пил чай. Мужчина сел за стол и взглянул на феникса. — Сегодня он снова доставил неприятности и был строго наказан, — равнодушно сказал Чун Мин. — Молодые люди, как правило, всегда доставляют неприятности. В прошлом ты, я и Кун Сюань тоже часто безобразничали. Чун Мин фыркнул, приподняв бровь: — Он еще не готов. Цин Сюн не стал ходить вокруг да около, поэтому сразу рассказал о причине своего прибытия: — Я получил это письмо вчера вечером. Оно было разослано Департаментом экзорцизма по всему свету. Осталось меньше четырех лет до того, как Мара снова вернется в этот мир. В письме содержится призыв к молодым талантам вернуться в Чанъань, и, как мне думается, они собираются для того, чтобы подготовиться к появлению Мары… Цин Сюн протянул Чун Мину письмо, но тот даже не взглянул на него. Он растер пальцы между собой, и из кончика указательного вырвался обжигающий сгусток пламени, нацеленный на бумагу. Пэн не хотел пока сжигать письмо, поэтому тут же притянул его обратно к себе. — Чун Мин, демоны вышли из-под контроля. Таланты Тан в упадке, а время на исходе. Чун Мин повернул голову набок, чтобы прямо взглянуть в зеленые глаза мужчины, а затем четко выделил каждое слово: — Не забывай, мы тоже демоны. — Вы все еще помните? — мужчина нахмурился. — Я думал, Вы уже давно забыли об этом, Ваше Величество Король Демонов. Чун Мин мгновенно грозно выдохнул, как будто внутри него вспыхнуло бушующее пламя. Его брови нахмурились, взгляд обжигал, и весь его вид говорил о том, насколько сильно его разозлили слова Цин Сюна.***
Полностью погруженный в исследование, Хунцзюнь подцепил кулон двумя метательными ножами, затем задействовал ножницы, но у него не получалось раскрыть металлические шестерни вокруг самой сферы. В конце концов, он стукнул украшение молотком, но даже после такого сильного удара, от которого лоб взмок от пота, ничего не вышло, и хрустальная сфера осталась целой. Терпение лопнуло, и юноша с громким криком взял бронзовую бутыль, чтобы разбить им кулон. — Почему ты так мучаешься? — спросил стоявший неподалеку Чжао Цзылун. — Его Величество Цин Сюн же сказал тебе не ломать кулон. — Я просто хочу вынуть шар, — ответил Хунцзюнь, — и прикрепить его к рукояти моего ножа. Забравшись на стол, демон-карп лег животом на книгу. Сияющий свет кулона отражался в его рыбьих глазах. — Свет внутри определенно необычный. — Это светится магическая энергия, — еще раз осмотрев артефакт, констатировал юноша. — Что это за магия? Запечатывающий барьер? Он выглядит крепким. — Я чувствую тепло, даже просто смотря на него, — сказал Чжао Цзылун. — И чувствую себя намного лучше. Поднявшись на ноги, Хунцзюнь отряхнулся. — Пойдем и спросим Цин Сюна. — Твое наказание еще не закончилось! — напомнил демон-карп, но юноша уже ускакал к дворцу с кулоном в руках. Кроваво-красный закат раскинулся над горными вершинами, с которых эхом разносились крики птиц. Когда Хунцзюнь подошел к боковому дворцу, он внезапно услышал отголоски ожесточенного спора в зале. Испугавшись быть обнаруженным, он притаился за столбом. — Этот черный цзяо не заслужил своего статуса, ему никогда не быть Королем Демонов! Он всего лишь рептилия из сточной канавы, как он может быть достоин этого?! — Но мы проиграли войну, это неоспоримая правда! — сказал Цин Сюн спокойным голосом. — Если мы не вернемся в человеческий мир и не уничтожим его, то, когда Мара возродится и будет повелевать демонами, мир погрузится в пучину страданий! — Какое это имеет отношение ко мне, даже если мир действительно будет страдать?! — взорвался Чун Мин. — Люди пренебрегают моралью ради прибыли, все они неблагодарные уроды! Они использовали Ляосаня, затем подбросили его сына от какого-то человека мне, чтобы я растил его двенадцать лет! Сироту, в чьих жилах течет человеческая кровь! — Он все еще ребенок Кун Сюаня! — хоть голос Цин Сюна был тихим, отголоски упрека в нем чувствовался отчетливо. — Когда Кун Сюань скончался, разве ты не почувствовал хоть каплю раскаяния? — Какое к черту раскаяние? — Чун Мин практически рычал. — Если бы всего этого не было, тот человек не стал бы причиной смерти Кун Сюаня, а Хунцзюню не пришлось бы теперь жить без отца и матери! — Есть неблагодарные люди, которые пренебрегают всем ради выгоды, но ведь также есть и добросовестные друзья, такие как Ди Жэньцзе. — Друг?! — мужчина усмехнулся. — Он не должен ничего делать для людского рода! Определенно нет! Голос Цин Сюна задрожал: — Кун Сюань был одним из Священных Дьяволов. Хунцзюнь унаследовал Священный Пятицветный Свет, он сможет искоренить Чёрного Дракона ради демонов, отомстить за своего отца и уничтожить воскресшего Мару. Тем более, если ты пожизненно заточишь его здесь, он рано или поздно узнает правду! — В тот день, когда я покинул Центральные равнины, — Чун Мин понизил голос, — я сказал, что меня больше не будет заботить, выживут демоны или умрут. Мара? Я только надеюсь, что Мара возродится как можно скорее, а затем убьет всех этих проклятых людей! — Почему ты не можешь быть честнее?! Чун Мин! Цин Сюн внезапно приблизился к нему. Из его тела вырвалась мощная аура, отчего дворец вмиг наполнился угрожающей атмосферой. Пока демоны стояли и прожигали друг друга взглядами, казалось, даже чашки с чаем на столе начинали дребезжать, ровно как и оконные стекла. Снаружи послышались шаги. Цин Сюн и Чун Мин одновременно отозвали свои убийственные ауры и резко повернули головы в сторону звука. Пэн сделал несколько шагов, чтобы броситься в погоню, но остановился, так как увидел спину Хунцзюня. — Если бы ты хоть раз попросил Кун Сюаня остаться, когда он уходил, обстояло бы все также, как сейчас? — Цин Сюн вздохнул. — Твоим последним словом для него было — «исчезни», и с тех пор живые и мертвые навсегда разделены небесами. Когда последнее слово слетело с его губ, Цин Сюн молча вышел из бокового дворца, оставив оцепеневшего Чун Мина одного лицом к лицу с сумерками.***
Ночное небо было сплошь усыпано звездами, и Серебряная река над вершиной гор Тайханшань казалась водопадом. Звук шагов доносился откуда-то издалека, а Хунцзюнь неподвижно лежал на куске плоского камня на «Жертвенной скале». Она была под наклоном к обрыву; если не быть осторожным, то в любой момент можно поскользнуться и упасть в бездонную пропасть. Цин Сюн поднялся и лёг рядом с ним. Оба сохраняли молчание, погруженные в свои мысли, всматриваясь в сиявшую над ними Серебряную реку. — Это правда? — внезапно спросил юноша. — Правда это или нет, но ответ уже есть в твоем сердце. Хунцзюнь не мог перестать плакать, и мужчина протянул руку к его лицу, но тот перехватил ее и сам вытер о нее крупицы слез. — Отец ненавидит меня? — всхлипнул он. — То, что он говорит, часто отличается от того, что думает, — сказал Цин Сюн, словно погруженный в транс. — Не вини его за сказанные слова. Если он действительно чего-то не хочет, то ничего в этом мире не сможет его заставить. Кулон еще при тебе? Хунцзюнь протянул кулон дрожащими руками. — Разве ты не хотел попасть в человеческий мир? — мужчина принял кулон. Мягкий свет сферы вместе с сиянием звезд мгновенно осветил половину горы. Глядя на этот свет, юноша постепенно перестал дрожать и плакать. — Когда бы я ни приходил, ты всегда просил, чтобы я взял тебя с собой. Теперь ты вырос, и я говорю тебе — «давай, вперед»! Чего же ты боишься? Хунцзюнь было хотел порадоваться, но сразу же вспомнил о Чун Мине, и выражение его лица снова стало мрачным. Он в растерянности взглянул на мужчину. Цин Сюн смотрел на сверкающий свет в кристалле и продолжал бормотать: — В человеческом мире полно вкусной еды, много интересных занятий. Там прекрасные женщины, друзья, с которыми можно выпить, музыка, что будет слышна даже на расстоянии в десять ли, фонари, не гаснущие ни днем, ни ночью. Давай. Иди в безграничный мир смертных, и ты не будешь жалеть об этом.***
На следующий день в боковом дворце уже было убрано. Хунцзюнь вошел в зал, куда были перенесены три трона — Чун Мин восседал посередине, а Цин Сюн слева от него. Выражение лица феникса было как всегда равнодушным, и даже когда юноша позвал его ласковым «отец», тот продолжал упорно разглядывать что-то в углу. — Я не твой отец, — его голос казался бесчувственным. Юноша продолжал стоять, ощущая неловкость. — Нет, ты мой отец. Взгляд мужчины наконец переместился и остановился на третьем пустующем троне. — Твоего отца звали Кун Сюань, — произнес он негромким голосом. — Так же, как я и Цин Сюн, он был одним из мудрецов дворца Яоцзинь. Ты спрашивал меня раньше, чей это трон, и теперь я могу тебе ответить. Тот, кто когда-то на нем сидел, был твоим родным отцом. После того, как он умер, Цин Сюн принес тебя во дворец. Теперь, когда ты вырос, тебе пора вернуться. — Куда мне возвращаться? — спросил Хунцзюнь. — Туда, откуда ты пришел, — легкомысленно ответил Чун Мин. — Мое место здесь, — юноша добавил: — Я никуда не пойду.