Глава 107
1 марта 2023 г. в 04:22
— Напельмешу пельмешек — целую большу кастрюльку! Я народик накормлю! Сытно спать их уложу! Для Кисяндрия мясцо! Штоб потрескалось лицо! — пропел Лаимм и ну сам же хихикать над своей глупой песенкой.
Присутствующие на концерте Кристан и Иллиан переглянулись и пожали плечами. Первый сам улыбался над нелепыми рифмами, а второй задавался вопросами: «Что значит напельмешить?», «Как можно сытно укладывать спать?», да и в целом, зачем спать, если утро? И почему с утра пельмени?! И как лицо может треснуть? Оно же мягкое! Да ещё и от мяса! Ладно бы там, скажем, по этому лицу кулаком прилетело. Но нет же!
— Ты чего загрузился? — спросил Кристан, глянув на брата: мельком, потому что шинковал копчённую куриную грудку для салата.
— Да мапа со своими причудами, — проворчал Иллиан, стараясь не отрезать себе палец, пока нарезал колбасу для бутербродов.
— Тиво я опять не так сделал?! — с возмущением завопил Лаимм, оборачиваясь и упирая кулачки в бока.
— Да песни твои странные! — так же отозвался Иллиан, махнув рукой с ножом, от которой Кристан шарахнулся в сторону, чуть не брякнувшись на пол. — Ой, извини.
— Братец! — красноречиво протянул Кристан, и тот нервно хихикнул.
— Дарова, семья! — радостно улыбаясь, на кухню вошли Хестан и Хэльмир. Второй не улыбался. Он был недоволен. Даже зол! Если бы не слова Агела, что он тоже хочет, никуда бы Хэльмир не поехал, даже если бы отец начал ему угрожать.
Лаимм сначала приветливо заулыбался в ответ, а потом навострил ушки, пялясь, как Хестан достаёт из большого пакета сначала одну большую коробку, а следом вторую. Затем он отобрал один пакет у сына, — Хэльмир тут же торпедой умчал к своему ангелочку. Махнув на старшего рукой, Хестан начал доставать маленькие контейнеры с пироженками всяких разных видов. А чего ему мучиться? Он взял всех по две, что если кому надо, они разрежут и поделятся. Вот ещё, будет стоять возле лавки и тупить, соображая, кому и что надо. Зря он два торта, что ли, взял?
От приятного сладкого запаха, разнёсшегося по кухне, Лаимм громко облизнулся, чмокая губёшками. А потом, делая невинный вид, спрыгнул со скамеечки, специально усиленно шлёпая ногами в ярких оранжевых носках, пришлёпал к коробкам. Сделавшись милахой-скромняхой, он позырил на посмеивающегося Хестана и всё-таки сунул нос в верхнюю коробку: а где мапа, там и сынули — ни Кристан, ни Иллиан не справились с любопытством. А в коробке! Любимый Лаиммкин кремовый тортик с кокосовой стружкой. Лаимм даже запищал от восторга. И как отшвырнёт крышку! Хестан еле успел коробку схватить, чтобы любимка прямо руками его нямкать не начал.
— Низя? — Лаимм тут же стал грустненьким.
— Нельзя! — подтвердил Хестан, отходя подальше от любимки. И не то чтобы прям от любимки, скорее, к шкафам на противоположной стороне кухни, где этот самый любимка хранил всякие ненужно-нужные штуковины.
Под обижено-подозрительный взгляд своего Пиражуни Хестан достал крутящуюся подставку для тортов — сразу две. Поставив их рядом, он, с деловым видом разорвав картонную коробку, поставил торт на подставку, сходил за ножом и под сияющие взгляды супруга и сыновей быстро нарезал торт. Проходя мимо светящегося от восторга Пиражуньки, послал ему воздушный поцелуй и утопал в столовую. А Лаимм следом… пока Кристан в панике не завопил, что там, на плите что-то убежать пытается.
— Издеваешься над супругом как хочешь, — пожурил друга Олимп, косясь на тортик: так и хотелось сожрать половину!
— Как же без этого! — со смешком отозвался Хестан, вытаскивая из серванта трёхъярусную вазу. Сразу две взять не получилось из-за неудобных конструкций: если не придерживать, то они могли и развалиться.
А на кухне картина маслом. Стоят три засранца и жрут пироженки. Лаимм, испуганно округлив глаза, начал спешно заталкивать в рот недоеденную сладость, грозясь подавиться: вдруг отберут! Хестан, обведя родных суровым взглядом, выкатил столик из-под тумбы, поставил подставку на неё и переложил пироженки, а какие не влезли, поставил на вторую полку столика: опасно оставлять без присмотра. То же самое он сделал и со вторым тортом. И Лаимм тут же принялся хныкать:
— Ирод! Раздразнил кусняшками и не даёт! Сё попрятал!
— Вот поешь нормально, а потом и за десерт берись, — поучительным тоном произнёс Хестан, а потом сердито добавил: — к тому же, по одной вы вне очереди уже сметелили, — позыркав на всех, он удалился в столовую, где отдал Айкену шефство над сладостями. То бишь дал ему всё разложить и нарезать. Айкен сначала не понял, чего такое происходит, а когда Хестан пожаловался на своего несдержанного Пиражуню, всё стало предельно ясно.
А Пиражуня, весь такой из себя недовольный — сладкое же отобрали! — пришлёпал в столовую, отобрал столик и, вздёрнув носик, ушлёпал обратно. Хестан над этим только посмеялся, но ничего говорить не стал. Потому что не просто же так он с утра пораньше вместе со старшим сыном рванул в кондитерский магазин — да хранят его хозяина всякие Сущности, потому что работает он с семи утра. А в магазине работа кипела! Хестану повезло, что от любимого Лаиммкиного торта отказались, иначе бы вернулись без него. Хозяин кондитерской сам на Хестана молиться начал, когда он весь прилавок смёл. Ну а как любимок своих сладким не побаловать? Вернулись же все! Надо отпраздновать. Так бы чего-нибудь выпить, но плодоносяшкам нельзя.
Когда с утра Хестан поднимался под вопилки-кричалки своего Пиражуни, что нужно вставать и всё такое, поймал себя на том, что смотрит на его животик. На животик, где подрастал их малявочка. Уже четвёртый! И внутри опять зашевелилось беспокойство: вдруг бросит? За это себя убить хотелось. Ну или как минимум вмазать посильнее. А Пиражуня из угла в угол ходит, бельишко собирает, складывает да перекладывает. И никуда без ворчунишек на мужа родного. А этот муж сидит на постели и ни шиша же не делает! Пришлось Хестану оторвать жопу и отнести грязное бельё в прачечную. Заработал за это «спасибо» и тьмок. Ох уж эти тьмоки! Хестан его всего зацеловал, посмеиваясь на его пищалки и несменяемое «уди-и-и!».
Как подметил не только Хестан, беременность плодоносящим шла. Они прям преобразились. Вроде те же мальчишки, а чувствовалось в них что-то иное. Лаимм, Иллиан и Айкен заметно округлились во всех местах. Кристана и Агела это затронуло в меньшей степени. Казалось, что Сяо и Вэйлан вообще не менялись и какие фигурки у них были, такими они и остались. Понятное дело, что от мускулатуры Вэйлана ничего не осталось почти, но в целом остался прежним. У Олимпа был замечен только увеличившийся нижний живот, но на этом всё. Он даже переживал, что толком не набрал веса. Немножечко хотелось! Сяо предложил, само собой в шутку, у него забрать с десяток кило… И тут Волкан взвыл, чтобы не смели обворовывать его Кексика. Сяо ещё на него наворчал, что он с демонами не поехал за вкусняшками: заказал бы ему чего-нибудь конкретного. Горя сколько!
От воспоминаний Хестана отвлёк ворчащий Пирожок: всё никак не угомонится со своими сладостями. Отнятыми сладостями! А десерты на двух подставках и трёх трёхъярусных вазах стояли на столе в ожидании, когда их съедят. Прикатив столик с едой, Лаимм быстро поставил красивые тарелки с пельмешками, вторую партию — с мантами, третью — с мясом в подливе, как любит Кисичка — очень вредный Кисичка! Следом были поставлены — в отдельных чашках — запечённая курица и картошка.
— Как будто празднуем что-то, — задумчиво протянул Хестан.
— Дык хто вернулси-то? — Лаимм развёл руками и, плюхнувшись на своё место, потянулся к торту. И тут же получил по кисти. — Ты тиво?! — заверещал Лаимм, вылупившись на сурово свёдшего брови к переносице мужа.
— Сначала нормально поешь, потом уже за десерт хватайся, — сказал как отрезал Хестан.
Тихо сетуя на мужика нерадивого, Лаимм навалил себе пельмешек, утопив их в сметане. Напихав полный рот, он неотрывно зырил на пирожные, точно если он отвернётся, то их кто-то слямзиет. Например, вредный Кисичка.
Поняв, что любимый Пиражуня не будет прыгать вокруг него и накладывать поесть, предлагая всё подряд, Хестан так тяжко вздохнул, будто его заставляли что-то делать и он весь такой уставший. Своим вздохом он заслужил укоризненный взгляд младшего сына. Сидящий рядом с ним, Маркус предусмотрительно промолчал, накладывая себе картошки и курицы. Потыкав пальцем Кристана в бок, он вежливо полюбопытствовал, что наложить ему.
— Да лана, — быстро прожевав, Лаимм махнул на мужа лапкой и, спрыгнув со стула, навалил ему полную тарелку мяса, а на отдельную и плоскую — дольки картофеля. Поставив обе тарелочки перед мужем, с чувством выполненного долга Лаимм забрался обратно на место, попутно сцапав пару пироженок. Заслужил!
— А де пожелание? — заканючил Хестан, наклоняясь в сторону любимки и смотря жалобным взглядом.
— Кисичка, кушенькай и никаво не слушенькай! — пожелал Лаимм, чмокнув мужа в губы, когда тот, весь такой довольный, потянулся за поцелуем.
— Чего? — Хестан вопросительно глянул на посмеивающийся народ. — Отвяжитесь!
— Кисичка такой Кисичка, — заржал Кентрис, чуть не подавившись своей порцией пельменей.
— Любимый, перестань! — шикнул на него Олимп и с важным видом разрезал мант на четыре части.
— Немного можно, — подмигнул Кентрис.
Ели почти что молча. Иногда кто-то что-то спрашивал, ему отвечали, и на этом разговор угасал. И так несколько раз. Словно между доминантами и плодоносящими возник барьер. Барьер, который спадёт через какое-то время. Сейчас все просто осознавали, что их половинки вновь сидят рядом или что они вернулись и теперь можно не волноваться. Это смотря с чьей стороны посмотреть.
У Хестана складывалось впечатление, что Лаимм единственный, кто вёл себя так же. Периодами возмущенски возмущался. А толком не говорил… потому что с набитым ртом это сложно делать: сладость сама себя не сожрёт, надо ей в этом помочь! Нет, он пытался что-то спрашивать, но когда Хестан в десятый раз шикнул, чтобы не говорил с набитым ртом, прекратил эти потуги и просто нямкал.
— Хачу энегетик! — неожиданно заявил Лаимм и сразу надулся.
— А чего губёшки надул? — посмеиваясь, спросил Хестан.
— Так ты ни разрешишь!
— А зачем тебе? Ты и так очень активный! Энергетик он потому и энергетик, чтобы давать энергию и отгонять сонливость. Ты с ним будешь как электровеник.
— Но он же кусненький! — пробурчал Лаимм, надувая хомячьи щёки.
— Так попей сок.
— Нихатю сок! Хатю энегетик! — Лаимм отрицательно мотнул головой. — Он такой кусненький! Шипелковый! А потом буду делать вот так: буэ! — он своеобразно изобразил рыгание, озадачив народ за столом и невинно захлопав ресничками. — Тиво?
— Какое тебе «буэ» ещё?! — возмутился Хестан.
— После шипелки, — напомнил Лаимм.
— Я к тому, что тебе вообще такое нельзя сейчас! — Хестан упёр кулаки в бока.
— Ну, так нам и сладкого в таком количестве нельзя, — как бы между прочим сказал Агел.
В столовой повисла тишина. Хестан посмотрел на почти отсутствующий десерт, на два куска торта на тарелке любимого, на больше десятка блюдец с пирожными, стоящими возле каждого плодоносящего, и на то, как с видом, что его тут нет, Агел, вилкой распиливает кусок фруктового торта, а затем отправляет в рот. Хэльмир на него посматривал с таким видом, будто ему на копыто наступили. Действительно, как можно столько сладкого жрать?!
— Хорошо, с завтрашнего дня садимся на диету, — уверенно сказал Хестан и тут же подорвался на ноги, когда услышавший это Лаимм подавился очередным куском торта. — Пиражунь?!
— Что доминанты с честными плодоносящими делают, — покачал головой Агел, возвращаясь к своей сладости.
— Пиражунь? — подав стакан с водой, Хестан помог любимке напиться.
— Ты шо такое говоришь-то хоть?! — возмущённо захрипел Лаимм. — Не хочу я диету! Она не вкусная! Там тортиков нет! И мороженок нет! Нитиво вкусного нет! Как ты так можешь со мной поступить?! Ира-ад!
— И почему Лаимм реально не пошёл в театр или кино? — тихо спросил Вэйлан. В отличие от других плодоносящих ел он своеобразно: макал пелеменькой в крем торта и отправлял в рот, откусывал от манта и тут же от пироженки. Карас на него смотрел огромными глазами, поражаясь, как он так ест. Ест и не толстеет. Да ещё и так странно ест!
— Не говори ему об этом только, — так же отозвался Агел. — Он же уже говорил, что ему важнее дома уют создать, а не вот это всё, — он с любопытством смотрел, как фенек макает пельмешкой в кремовый цветочек, а потом съедает. — Тебе норм?
— Чего? — от неожиданного вопроса Вэйлан даже замер. Он глянул на вилку и фыркнул: — мне вкусно! Этот вот, — он потыкал Караса в щёку, — тоже зырит с таким отвращением, будто я дерьмо ем! А мне вкусно! — повторил Вэйлан, демонстративно запихав в рот и кусок манта, и остатки кремового цветочка.
— Как ты вес не набираешь? Даже я начал набирать! А я же слежу за собой, — Агел потыкал себя в ляжку.
— Я стараюсь придерживаться гимнастики для беременных! А ещё в туалет по-большому два раза хожу. А всё эти Лаиммкины колдовские варева, — Вэйлан задумчиво посмотрел на последнюю пельмешку в тарелке.
— А давай, — проговорил Хестан, прижимая к себе распсиховавшегося Пиражуню к себе, чтобы тот ему не вмазал, — мы вас на фитнес для беременных запишем?
От исказившей мордашку Лаиммки эмоции все мысленно с Хестаном попрощались. А Агел подумал, что это было бы интересно, хотя бы попробовать, а то из-за беременности все кости ломит, будто ему за восемь сотен лет перевалило…