Радио волн

—д…а…—никого не было, кроме них. Так можно было говорить о чём угодно. Не умалчивая. И, в целом, что либо умалчивать, когда такая хуйня—глупо. Надежда аккуратно и тихо села на подоконник. Благо, они не сразу её увидели. Не только Озаки могла её видеть. —предлагаю походить к психиатру, ибо это просто галюны, —кладя кусок банана в рот, предложил Дазай. —а нас не отправят в психушку то? Очень, как мне кажется, большая вероятность. —ух, ну, не знаю, думаю, на Красную Луну я здесь не останусь. А ты как? —тоже…—она сглотнула. Мысль о Красной Луне подгоняла кровь в жилах. На столько противное мероприятие. И вообще, это не мероприятие! Это просто… Развлечение?.. Такок противное, жуткое, жестокое. Почему бы его не запретить? Может, шантажировать Огая? Как вариант! Несколько детей умерло…ух. И как здесь, до сих пор, врачей не вызвали? И психиатров и простых. Врач, который на посту—гоняет чаи. За то Акико впахивает то как! —думаю, пора принимать меры, на счёт этого недоразумения. —какого именно? —с интересом спросил Дазай. —оба решать. Что наши галюны, что этот праздник. Если его так можно назвать. —ой, да, полностью согласен! Столько слухов ходит противных, что в этих стенах столько детей умерло. —это не слухи, солнце, —Осаму подавился бананом.—это истинная правда! Сложно верить, правда? —нет, что ты, —он отложил шкурку банана.—пока не попал сюда, и не такое вытворял. —смысле? —не поняла Коё. —ну, как бы сказать, —он начал дрыгать ногами.—я доводил людей до самоубийства, —Коё невольно отодвинулась от него.—не бойся, сейчас, именно в данную минуту всё хорошо, —Дазай спустил её с небес на землю.—плохо верится, да? —очень… —я пойму, если ты настучишь про меня Огаю и бла-бла, —Осаму не поменялся в лице. Ему что, всё равно? —мне нет смысла. Я, тогда, потеряю Надежду. —ммм, ты про неё? —он показал рукой на подоконник. —да, и про тебя. —так и знал, тебе тоже сообщила про Смерть? —конечно, —послышалось поддакивание с подоконника. —я не тебя спросил, ладно, —вздохнул Дазай. —чего там сидишь то? —Любимую увидела. —что?! —Коё подскочила с дивана и направилась к окну. Гуляло много детей и не только. Кто то лепил снеговика. В их числе были Фейтана, Фёдор, Чуя, Дзёно, Рюноске и Рампо. Другие же дети просто бегали, играли в снежки. Надо же наслаждаться, а то скоро и эти осадки сойдут с их местности! —и кто из них? —Дазай сощурил глаза. —не могу сказать более, —пожала плечами Надежда. —Осаму, ты же воплощение Надежды в этом мире, ты что нибудь видишь?..—Коё проколола дрожь. —он не может этого видеть, не верующий, —Коё хотела что то сказать, но Надежда продолжила свою речь.—и нет, он не может стать резко верующим. Понимаешь, да? —после поймём, зачем время то торопить? —Дазаю надоели эти разговоры с ихними галюнами.—и вообще, это бред. Нет никакой Надежды и Смерти. Шаришь? —он потряс Коё за плечи.—давай лучше к психиатру, а дальше—как судьба пойдёт. —кстати, Судьба проснулась недавно! —воскликнула Надежда.—она сказала, что скоро будет выполнять свою роль, как прежде. —меня, видно, она не любит и не одарит своим поцелуем, —язвил Дазай. —ох, не знаю, не знаю, она слишком разносторонняя, —Надежда достала сигарету.—Коё, будешь? —она протянула ей трубку с фильтром. —нет, спасибо…—Озаки потонула в своих мыслях. 3 года назад —Дазай, прошу, не надо… —надо, ещё как надо, —он подошёл к однокласснику с лезвием.—смотри, знаешь, что это? —э...то лезвие? —Джон туго соображал. —ох, бинго! Умница! Вижу, зрение у тебя замечательное. И руки гладкие, мягкие, давай это исправим? —он азартно улыбнулся. —Дазай, не надо… —ты, что то, зачастил с этой фразой, —шатен цокнул языком. Он протянул ему лезвие.—режь. —зачем тебе моя смерть?.. —знаешь, меня это радует. Я слишком люблю, когда люди страдают. Не заметил? И ещё, —он протянул ему свою руку.—видишь эти порезы? Они такие приятные! Тебе понравится, если резать глубже, будет лучше, правду говорю. —тебе нельзя верить…—он плюнул кровью. —твоя правда, —он ударил его ногой по рёбрам.—ну, так что, удовольствие будем приносить себе? —сам себе приноси… —ох, я бы сам тебе помог, но не хочу, может, —он провёл рукой по щеке своего бывшего друга.—сам попробуешь? Или я… Джон взял лезвие, и прошёлся по руке, по вене и глубоко. Кровь пачкала его одежду. Лужа крови давно была под ним. Ещё 10 минут назад. Но сейчас лилась тёплая кровь. Свежая, которую так любил Дазай. Он взял руку Стейнбека и прошёлся языком по новой ране. Привкус железа распространился по его рту. Он так давно этого жаждет. Месяц подобным не занимался. А сейчас такой шанс привстал! Ну как не воспользоваться то… —признаю, Джон, ты не умеешь убегать, —Дазай погладил его по светлым волосам.—ладно, что то мне пора. Увидимся! Непонятно, кому он это говорил. Джон был мёртв. Смерть стояла и улыбалась своей беззубой улыбкой. Она подлетела к Джону и обняла его крепко, как только могла. —нравится?—улыбнулась ещё больше она. —очень. —правда? Какой ужас! —Дазай вновь и вновь восхищался рассказам одноклассников, которые обсуждали «самоубийство» Джона. —уже 7 самоубийство за этот год, в стенах этой школы. Какой ужас! —поражалась девушка с синими волосами. —и зачем все здесь режутся, на одном и том же месте? —не понимал Дазай. Ага, ага, не понимал, всё он понимал. Но нужно же как то показывать свои навыки театрального. Хотел, ведь, пойти в театральный. Но что то не срослось. —Дазай, можно тебя на минуту? —Тайра подбежал к нему. —ага, пошли. Идти долго не пришлось, буквально выйти с площади школы. Всё это время Дазай сжимал в кармане лезвие. Оно резало ему ладонь. Крови не было. И не будет. Нужно быть аккуратным, что вообще Тайра задумал? —Осаму, зачем ты это делаешь? —не понимал мальчик.—вроде бы умный. —ты, вроде бы, тоже, —он поднял его за воротник, как щенка.—думаю, мозгов хватит помолчать. Или нет? —ну, не знаю, —парень начал явно язвить. —я тожа не подумаю, когда протяну тебе лезвие. А у тебя не будет шанса отказаться от него, потому что ты будешь избит моими ногами. Ты понял меня? Молчание. Сейчас —а где Коё и Дазай? —ставя ведро на голову снеговика, вспомнила Фейтана. —может, разговаривают в здании? Потом придут, — стал догадываться Чуя. Он был прав. Но не совсем. То, что они разговоривали—чистой воды правда, а вот про вернуться или выйти к ребятам. Коё всё-таки взяла сигарету у Надежды. И не одну. Уже 3 за эти 2 часа. В глазах темнело, слёзы катились по щекам. Дазай не мог ничего ей сказать, потому что не умел поддерживать. А его когда нибудь поддерживали? Интересный вопрос, на который он решил порассуждать. Не вспомнив ни одного подобного слова, он помутнел. Его правда никто не поддерживал? Может, он просто не помнит… И он никого не поддерживал, лишь калечил. —слушайте, —начал Дзёно, доставая сигарету.—может, сделаем день правды? —смысле? —не понял Рюноске. —а в своём ли кругу? —по истине, можно, и не в своём, —все скривили лица.—ладно, будут только свои. Как такое? —ты, верно, от кого то правду хочешь услышать? Если да, то не втягивай других, и разбирайся сам, —Накахаре явно не нравилась идея. —а вот тебе будто есть что скрывать, —хихикнула Фейтана, и вспомнила. Конечно, ему много что есть скрывать. Он даже от неё что то скрывает. Блять. —смотри, Дазай! —она пыталась отвести эту тему куда то на грузовике, и показала рукой на Дазая, который выходил из здания. Солнце светило ярко, пришлось закрыть рукой лицо. —привет, ребята, —щурясь поздоровался Осаму. —ага, привет! —Рюноске явно был в настроении. Когда каждый ответил Осаму, он почувствовал странное чувство. Он тщетно пытался его понять. Топясь в собственном бреду, к сожалению. На его лице пропала улыбка. И чего он так. Не панихида же? Может, в его внутреннем мире как раз таки она. Хоронят Надежду, блять. И снова он полез в свои накрутки шизофренические. —Коё? —Фейтана не сразу поняла, что происходит. Озаки стояла и кому то мило улыбалась. Пустоте? Серьёзно? Она ещё минуту что то бормотала. И повернулась, будто ничего не было. Ничего не было—это правда. Но… —давайте попьём горячий шоколад? —предложил Фёдор. Все согласились. Даже Чуя как то повеселел. Дазай старался не показывать вида. Ну, думает он о чём то. Кому какое дело? Он увидел непонимающий взгляд Фейтаны на Озаки пять минут назад. Первая явно ничего не вкуривала. Да и Дазай не особо вслушался в разговор собеседников. Скорей, говорили о бреднях. А вы тоже обсуждаете бредни, являсь ею? Ого, достижение. Левел-ап, вы открыли новый уровень—навык в своей жизни «говорить с галюнами». Вот ваш приз—билет в психиатрическую лечебницу! Дазай уже видит, как Коё пишет своей матери (Осаму не знает о родителях Коё, которых нет), приглашая на свадьбу. —мам, а у меня тут свадьба в лечебнице. Какой? Психиатрической! Тебя сразу записать к психиатру? Ох, чего ты носом воротишь, я же знаю, что нужно. Ну, мам! Не вредничай! Не дорого это. Ага, целую, жду! Вот пиздец. Приплыли. Было бы весело, есть повод улыбнуться тому, что только что прокрутил в своей голове Дазай, но нет. Не стоит. —и та-ааа-к, —присаживаясь обьявил Фёдор.—я принял идею Дзёно. Начнём? Озаки и Осаму не поняли, о чём Фёдор. Отказываться не было смысла, раз все согласились… А почему Чуя в лице поменялся? —и так, думаю, вы поймёте-что врать, не выход. Я вас как книжку прочту, —блефовал Дзёно.—и так, Рюноске. Не знакома ли тебе фамилия Тачихара не в лице Фейтаны? Тот лишь сглотнул, и тихо ответил положительно. Фейтана не поняла. Чего, чего? Ну, да. Есть люди с одинаковыми фамилиями. Но её фамилия…как бы сказать… Необычная? Не из-за того, что она из рода королев. Нет, нет… Слишком мутно в голове. К горлу подошёл ком. —Фейтана, —повернулся к ней Осаму.—у тебя есть братья или сёстры? Он вкусил фишку. Ответы на вопросы. И не самые простые. Скорее те, которые бьют по сердцу. Очень сильно. —я…не зн-аю…—из её глаз ручьём полились горячие слёзы. Лицо горело. Уши стали красными. Но, той самой дрожи не было. Почему? Не уж то ли прошла. А таблетки—чудо! Даже если бы она соврала—это бы никто и не понял. Её невозможно прочитать как книгу. Она не такая. Она…особенная. Она не шлюха, которую можно прочесть за ночь. Она не та, которая любит колоться. Она не та, которая пошла в бордель по своей воле. Она не та, которая бы лестно ухаживала, делала комплименты. Она не та, которая могла позвонить матери, попросить совета или, просто поболтать на отвлечённые темы. —хорошо, я понял. Нихуя он не понял. Почему в новом году такая хуйня. Что произошло? Почему нет тех ночей на крыше. Тех обнимашек, уже такого родного смеха. Все стали не своими. Почему?.. Где же те обещания про остаться на всю жизнь вместе. Да, оно в силе, никто не ушёл. Ушла лишь Радость. Кому она улыбнулась? К кому повернулась? Кого надо убить, ради неё? Дазай убьёт! Захочет она или нет, но она—повернётся. Она не выдержит пытки. Нет, нет, будет сложно всем. Но Осаму не умел терпеть. Он вообще знал это слово? После часа подобных вопросов, все начали потягивать горячий шоколад из белых кружек. Снег шёл своим чередом. Было холодно, но батарея грела. Звёзды хорошо были видны. Особенно полумесяц. Очень хочется выйти на крышу. Можно, и плевать на холод. Ведь возможно одеться очень тепло, дальше вспотеть. —хотите, сказку поведаю? —начала Коё. —давайте, Анэ-сан, —согласилась Фейтана. —был однажды простак. Жил да поживал себе в деревне. Резал скотину, сожал огороды, пахал их, топил баню. И так каждый день. Не было для него ничего нового. Жена умерла, пришлось хоронить на заднем дворе. Долго он не мог понять своё счастье или, несчастье. Думал, что нет более дел, чем его. Будто бы отделился. Но сидя в кабаке, слушая истории разных людей, понимал, что это не так. Думалось ему, что это бредни ихние. В секте они. Но попивая в очередной раз квас, пришла девушка. То ли бедно, то ли не совсем одета. Слушала, слушала. И решила своё словечко вставить. Начал говорить мореплаватель, что бредни она из уст своих выпускает, и как ей вообще не стыдно. Замахнулся он, но простак взял его руку, и приставил как солдатику—к туловищу. Схватила девушка простака за руку, и вывела к реке. Сказала, что пусть она накопит, и сможет путешествовать по миру, узнает что то, может, откроет новое море, реку. Любое географическое положение! Понял он, и начал копить. Но не для чудес света, а что бы найти эту девушку. Именно она показала ему мир, —она выдохнула. —Анэ-сан, это чудесно, правда! —Рампо хлопал стоя.—намёк на то, что мы тоже после прибывания в приюте можем найти чудеса? —верно, Эдогава! Все правда были в шоке. Озаки думала, что все вяло похлопают, мол «класс, но отъебись». А тут такое…было действительно приятно. На душе был приятных ком. Который не хотелось терять до последнего дня, который она проведёт на этой земле. А может, она улетит в космос, и её последний день будет там. Мечты, мечты… *** —зачем обработал меня формалином? Или, ах, да, это же наивно! Я забыл… —знаешь, Огай, если ты его поставил так близко—не мои проблемы. —Артюр, не заводись ты так. —я не дегенерат что бы не понять—что ты задумал, —возмущался Рембо. —правда? А что ты понял? —промурчал Огай. —что ты калека, этого хватит? —зачем же ты так… —действительно. —будет твоя Коё, будет. Жива она, здорова. —зачем ты заключил сделку… —а? Ты слышал? —да, и мне очень противно с этого. —ну, знаешь, —Мори развернулся на стуле.—так легче отлепить одного мальчика. В мафию. Сюда. Или ты против? —очень, не ломай жизнь другим людям. —как ми-л-о-о, —посмеялся Огай. Но смеяться здесь не с чего. —гей латентный, —отвернулся Рембо от лица Огая. —есть такое. —да не есть, а ты весь такой! —ты сделал меня таким. —ещё раз напоминаю, я тебя ненавижу и не намерен любить. —даже такие слова приятны моему слуху. —я сейчас уйду, —Рембо стал отходить. —останься, прошу… *** —и так, что у вас? —Юкичи что то подписывал. —галлюцинации, —в унисон ответили Коё и Дазай. Они всё-таки выбрались к психиатру. Долго не могли понять, кому звонить, что говорить. Может, сразу их в психушку. А чего бы и нет? —так…есть ли какие то признаки депрессии и других расстройств? Вижу, вы не первый раз у психиатра, но диагнозов нет. Прочерка тоже. Неужели они ничего не выяснили? —последовало махание головой.—так, ясно, я понял. Он откинулся на спинку стула и уставился на картину которая весела на стене. Почему то он сразу почувствовал напряжение и, не понимал, от чего это. В первый раз с ним такое. Обычно, он просто по своей работе помогает обращающихся к нему людей. А тут-что то почувствовал. Нет, его не остановит это. Его явно заинтересовали заметки от других психиатров об этих двух. Не то что бы он садист… Правда, было очень интересно. Особенно кровь подогревала заметка о том, что мальчик из приюта. —и так, Осаму, можете ли вы как то описать своё детство, или, что то подобное ему? Оно должно обрываться в приюте, верно? Они договорились, что про приют говорят открыто. И пусть Коё сидит и это слушает. Так же наоборот. Они заявили тогда, что хотят помочь друг другу. Они не хотят что то скрывать. Пусть им сразу объявят, что они не такие, как все. —я…провоцировал одноклассников на…самоубийство. Коё не в первый раз это слышала. Но снова эти слова... С ней, что ли,правда, рядом маньяк сидит? Вроде бы 12 лет, а уже так…ладно. Она обещала ему помочь. Не время бить панику. Ведь сейчас он такое не делает, верно?.. —как давно? —спокойно спросил Фукудзава. Его это тоже волновало. Ему правда не было всё равно. Но он не привык появлять страх. Не в его стиле. —в возрасте 9 лет. —родители не уделяли внимание? —можно и так сказать, —он улыбнулся лукавой улыбкой. —почему теперь не убиваешь? —наверно потому, что я теперь в приюте… —а хотел бы ты кого нибудь убить? —пока что нет поводов и людей. —есть тяга на это? —возможно. Коё старалась вслушаться в разговор. Она не была зла, может, она была чуть чуть напуга. Это же было 3 года назад…верно? Сейчас Дазай, наверно, в адеквате. Попьём таблеточки. Почему бы и нет? Озаки читала про это всё. Ничего нового она не узнала. Лишь про таблетки. Не думала, что ей нужны будут эти знания… Расспросив Дазая, Фукудзава перешёл на Озаки. В том же порядке как и в прошлый раз она рассказала про своё детство, родителей. Осаму не понял, почему у него не уточнили про родителей? Это же должно быть важным. Особенно с его детством. —Фукудзава, почему вы не спросили про мою родню? —ты сам сказал, что они не обращали на тебя внимания. Раз, —он стал перечислять.—два, то, что ты при ответе на мой вопрос начал переживать, бегать глазами туда сюда. И ещё в деле написано, что их нет. Раз ты попросил, то может расскажешь, что с ними? —когда мне было 12, они не вернулись одним сентябрьским вечером с работы. Я не знаю, где, кем они работают. Утром пришли дедушка и бабушка. Забрали меня к себе. Бабушка сообщила, что они пропали без вести. А после я оказался в приюте… —ты поверил ей? —поинтересовался Юкичи. —не особо, я не мог поверить, что они так внезапно пропали. —ты много думаешь над этим? Или думал. —да, в первые дни я забил себе голову. А после…да, я задумываюсь об этом. —хорошо… Фукудзава проникся. Дазай с слишком тяжким детством. Так ещё и в приюте. Но теперь нужно спросить не менее важное. —что у вас за галлюцинации? Как приходят? Какие вы им дали имена? Общаются ли они с вами? —они…высокие, Надежда и Смерть. Приходят в любой момент. Да, общаются, —ответила Коё.—недавно я зашла в уборную, и увидела Надежду. Я правда редко её видела. То есть никогда. Обычно Смерть приходила ко мне. Она сообщила, что у меня есть Надежда и вторая Надежда. Первая она сам, а вторая это она—в облике человека, —она сжала кофту пальцами.—недавно сообщила, что Смерть решила поиграть. И взяла контроль над человеком. —вы выяснили, кем кто является? —д…а, воплощение Надежды—Дазай, —она повернула на него свою голову.—а про Смерть…нет. —кто захотел прийти? Как сошлись на этой идеи? —решили поговорить. Дазай слышал тогда мои бредни. Сошлись на психиатре. Но предложил Осаму. —ведёте ли вы монологи? —да! —воскликнул Осаму. Юкичи был в ступоре. Ну и жесть. Галюны, тяжёлое детство. Так ещё и монологи ведёт. Пиздец. Поговорив и разъяснив ещё пару вопросов—они разошлись.