***
Время — странная субстанция. Обычно оно летит со скоростью света, рассекая пространство. А ощущения, полученные в этот час — бесцветны, посредственны и исчезают из памяти так же быстро, как появлялись. Но никто не всемогущ, и даже такая сильная река, что отмеряет отрезки жизней, час от часу замедляет свой ток. Обычно время, живое и юркое, с лёгкостью просачивается меж пальцев. Но в некоторые моменты, пропитанные яркими эмоциями, оно ручейками тягучей патоки едва ли стекает по локтям. Именно тогда все ощущения обретают окрас, набираются силой и внушительным грузом оседают в закромах сознания. Так и сейчас. Кажется, что стрелки часов позабыли о своей работе и престали щелчком обозначать каждую пройденную минуту, они молчат. А комнату наполняет размеренная тишина и два сбившихся дыхания — одно принадлежит альфе, другое омеге. Они, удерживаемые жаром чужого тела, в опасной близости находятся, носами чуть ли не касаются друг друга и в блестящие от возбуждения, навеянного смешением запахов, глаза вглядываются. Никаких пошлостей и грязи, только невинные поглаживания, которые отдаются на коже омеги жгучими фейерверками, запоминаются. — Это было… — начинает Мин, но больше ничего сказать в продолжение не может. Просто он не знает, что говорить, точнее не знает какие именно слова подобрать нужно. Странно? Круто? Страшно? Приятно? — Необычно… — всё ещё шёпотом отвечает младший, боясь разрушить столь особенный момент. — Да, необычно… — нельзя не согласиться, ведь это слово прекрасно описывает происходящее. Это слово в принципе прекрасно описывает всё, что связывает Юнги с Чимином. Их истинность, их связь, их ощущения подле друг друга. Омега усмехнулся — …необычно. — Необычно — вторил ему Пак и так же улыбнулся, очаровательно. Всё-таки необычно слово хорошее. Оно не отталкивает и ни к чему не принуждает. Оно — это нечто среднее, простое и ненавязчивое, как и всё с Чимином. Этому парню не сложно подать руку, когда тот помогает подняться, с ним не сложно посмеяться над неловким моментом и не сложно после начать разговор. Сложно только понять, почему так. Всему виной истинность или Пак просто умеет располагать к себе людей? Что-то старшему подсказывает, что обе догадки верны. — Ты в порядке? — А что под этим вопросом подразумевается? Не началась ли у Юнги паника? Нет, пока тихо. Жалеет ли омега о содеянном? Тоже нет. Значит ли это что в душе Мина порядок? Вот тут уж точно нет! У парня внутри всё ходуном ходит, а градус крови по температурной шкале стремится к максимальной отметке. Но самое интересное то, что от Чимина веет теми же переживаниям и сомнениями. А в головах истинных одинаково стучит набатом: «Не поторопился ли я? Всё ли правильно сделал?» — Всё хорошо! — потому что новый Юнги стал чуточку смелее, потому что пара преодолела ещё одно препятствие на пути к их совместному счастью, а ураган в душе позже уляжется, по крайней мере должен. — Знаешь, я очень надеюсь, что это правда — Пак последний раз, почти невесомо коснулся чужой кожи и отдалился на весьма приличное расстояние. Будто не имел он больше прав находиться так близко. С одной стороны, парень благородно восстановил границы личного пространства и старшему стоит расслабиться. А с другой, в пределах этих вымышленных стен впервые за долгое время стало прохладно. Не холодно, что пропадет всякая чувствительность, а прохладно, когда ощущается весь дискомфорт, и противная дрожь отдаётся ломотой в костях. — Разве тебе самому не стало хорошо? — альфа выдохнул протяжно и головой из стороны в сторону замахал. — Глупости. Как мне может быть хорошо? — Юнги будто сейчас хорошую оплеуху отвесили. Не хорошо? Неужели произошло то, чего омега так сильно боялся? Он собственноручно оттолкнул от себя истинного. Не стоило ничего предпринимать, не обязательно ведь было сближаться. Хватило бы просто иногда быть рядом, а Мин ошибочно возомнил, что может рассчитывать на большее. Так ещё и искренне верил, что тем самым Паку поможет. — Так не должно быть… — раскаивающаяся совесть так сильно причитала, что старший не сразу обратил внимание на не менее удручённого Чимина. — Ты не должен становиться заложником моих альфьих хотелок. — Ммм… Заложником значит? — от этих слов Мин и облегчённо выдохнул, и успел знатно разозлиться. — Юнги… — Ответь на пару вопросов. — холодно перебил омега пару. — Моё слово для тебя что-то значит? Ты считаешься с моим мнением хоть немного? — Ну конечно! — опять это желание оправдаться — Я ведь говорил, что одного твоего слова было бы достаточно, чтобы меня остановить. — Нет, Чимин! Не смей перекидывать вину на другого! — Мне… не стоило даже начинать. — Что ж ты такой тупоголовый? — гневное рычание, сорвавшееся с омежьих губ, ошарашило и завело одновременно. — Я позволил всему случиться, я предложил, потому что сам этого хотел! — и вроде бы омега не пил, а смущающее признание с подозрительной лёгкостью было сброшено на Пака. Старший залился румянцем, но постарался не утратить всей серьёзности. — Не… обесценивай мои решения… пожалуйста. Я очень стараюсь не бояться, стараюсь действовать, исполнять свои истинные желания. Так будь добр, не вставляй хоть ты мне палки в колёса. — Можно ли этот выброс эмоций назвать воодушевляющей речью? Будем считать, что можно. — Океюшки? Мин неуверенно заглянул в глаза младшему, больше всего боясь найти в них отрицательный ответ. А Чимин аккуратно подхватил чужую тёплую шероховатую ладонь, и осознал кое-что очень важное. Он ошибся в Юнги. Зная историю омеги, наивно считал парня чуть ли не сахарным, что от малейшей капли он растает. Омега, который двадцать восемь лет весьма стойко выдерживал весь груз своей нелёгкой судьбы, ломался и склеивался заново, никогда не стал бы заложником чьих-то желаний. Возможно, нашёл бы решение, под стать своему затворническому образу жизни, но точно не угождал бы чужим прихотям. — А говорил ведь, что это странное слово — младший хитренько прищурился в одобрительном взгляде. — Ну говорил! Я и по-прежнему так считаю! — парень нос к потолку задирает и хмыкает в придачу. — И вообще, что прицепился к одному слову? Я для кого тут лекцию читал? — отчитывает младшего Юнги, но руки тёплой не отпускает. — Ладно-ладно, я тебя услышал — игривое подозрение сменилось на снисходительность, а после и на что-то ещё более мягкое. — Спасибо, ты мне действительно помог — альфа простенькие узоры на чужой коже выводит. — Вот так бы сразу! А то сначала просит выбираться из зоны комфорта, а потом бунтует. — Я не бунтую! Ох. Я наверно неправильно выразился. — Чимин пытается ком из мыслей во что-то вразумительное собрать. — Выход из той зоны комфорта — процедура не из приятных. И она будет абсолютно бессмысленной, если ты будешь проводить её ради кого-то, а не ради себя. Я не хочу, чтобы ты терпел неудобства из-за меня, а потом разочаровался и перестал бы пытаться наладить свою жизнь. — Думаешь, меня так просто сбить с пути? — Нет, но, как говорится — вода камень точит. И я не хочу стать той последней каплей, которая тебя разрушит. Я искренне желаю тебе помочь, но даже добродетель греховна. Поэтому не плати мне добром за добро в ущерб себе. — Весьма по-философски сказано. Томик какого научного деятеля ты грыз сегодня? — Боже правый, с тобой не соскучишься! — правильно услышать и понять человека очень важно. Вместе решить проблему — сложно, но реально. По-доброму посмеяться над ситуацией — приятно. Может парни пока и не замечают, но многое между ними изменилось. — Тогда у меня тоже вопрос есть. — Пак серьёзнеет и неестественно важным голосом произносит. — Мин Юнги, готов ли ты теперь отведать крови людской и превратиться в хладного убийцу-полуночника? — Чего? — Чимин всё ещё серьёзен, как никогда. Былая атмосфера растворяется на месте под натиском слишком странного вопроса. Мин невольно натягивает маску очень удивлённого человека, так, что брови на лбу, а губы искривлены «Эх, не успел, Юнги, не успел, поехала крыша у младшего и на прощание гормонами помахала. Иначе, как объяснить происходящее?» А альфа взрывается звонким хохотом и вдвое сгибается, да живот рукой придерживает. — Лицо… попроще… сделай! — наперебой со словами он пытался воздуха побольше набрать, но видимо тщетно, ведь смех не прекращался. Только через время, немного успокоившись, Пак вновь глядит на ничего не понимающего Юнги и заходится в новом порыве. — Ну не тупи… Таблетки, кровь, вампиры… — после омегу озаряет пониманием. — Пак Чимин, ты невыносим! — возмущённый Юнги руку освобождает и альфу по плечу бьёт, но несильно, щадит парня. Он губы сжимает, чтобы те не расползлись в приторной улыбке. — Не тебе же одному острые фразочки вставлять. — Не одному… — старший пробует на вкус до смешного простые слова, а на душе будто весенние лучики солнца просыпаются, согревают. — И вообще, я что зря собой жертвовал? В буквальном смысле собой! — Чимин стакан истинному передаёт и маленькую жемчужную таблетку. — Глотай пилюлю, будем тестировать. — и Мин её выпивает, точно не припоминая, когда записался в кролики и согласился на участие в эксперименте. А младший за каждым движением омеги следит и боязливо готовится к худшему. Не просто так ведь Намджун предупреждал о возможных побочных эффектах препарата. — Ну как? — Если ты о том, захотелось ли мне вылакать всю твою кровь? То нет! — Юнги действительно ничего не почувствовал, только лёгкую горечь во рту, но не более того. — Признаю, подкол сильный. А по самочувствию что? — Чимин, таблетка так быстро не подействует. Дай ей шанс! — Ты уверен? — единственное изменение, которое подметил Мин, это явно усилившийся альфий феромон. Он честно отражал внутреннее состояние своего хозяина, в отличии от того тихого и скрытного, принадлежавшего омеге. Юнги не дурак, он знает, что происходит с его телом, точнее, наблюдает. И не заметить, что его запах сильно ослаб было невозможно. Только в предтечку и в течку, его сила возвращалась, но лошадиная доза препаратов глушила и эти несчастные попытки организма функционировать нормально. Тем не менее, Мин продолжал гасить свой слабый аромат машинально, по привычке, со страхом, что его сущность тотчас раскроют, не прими он таблетку. На приёме у доктора Кима он прошёл обследование, результаты которого заставили всех вокруг напрячься. Анализы были пугающими, так как омега стоял на грани критического состояния. Всего один год прежнего режима и организм парня претерпел бы непоправимые изменения — проблемы с гормонами и все вытекающие отсюда последствия, окончательную потерю запаха и утраченный шанс на личную жизнь. Потому, встреча с Чимином стала самым настоящим благословением. — Всё нормально, пока можешь расслабиться. — Юнги почти лишился запаха, но не обоняния. Переживания Пака, в форме терпкого апельсина, сводили до судороги омежьи рецепторы. Младший не пах сандалом или мускатным орехом, его аромат, на первый взгляд, не казался чем-то необычным и дерзким. Всего лишь мягкий, сочный, сладкий апельсин, но так только казалось. Этот феромон уникален, многогранен и отлично раскрывает личность Пак Чимина. Старший бы лично врезал истинному, если бы тот попытался скрыть свою индивидуальность. «Какая ирония, пытаться предостеречь человека от ошибок, при этом совершенно позабыв о своих!» Юнги невольно усмехнулся от пришедших в голову мыслей и не остался незамеченным. Немой вопрос сиял в янтарных глазах напротив, но озвучивать свои умозаключения Мин не стал, просто предложил… — Может по чашечке кофе? — Можно — альфа уже было собрался на кухню, но… — Но у меня его нет — парни уставились друг на друга, хлопая ресницами. — А зачем предлагал? — Давай… — старший замялся, и совершенно прелестно опустил взгляд. — Давай в кофейню сходим? — Страйк! Одним предложением Мин Юнги остановил все системы в теле истинного. Пак даже успел предположить, не поднялась ли у парня температура. — А ты точно хорошо себя чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит? Жар? — Чимин осторожно убирает тёмные пряди и касается лба истинного. В этот момент яркие флешбэки об их второй встрече проносятся в головах парней, от чего четыре щеки в этой комнате загораются кровавым красным. А младший всю волю в руке собирает, чтобы не отдёрнуть её слишком резко, будто действительно обжёгся о пылающее лицо. — Нормально. — Я в порядке! Мы уже почти час сидим и ничего не произошло! — Даже не знаю… — Пак сомневался, хорошая ли это идея, но стоило ему только взглянуть на искрящегося надеждой Юнги, он не смог отказать. — …только если будешь держаться рядом. И обязательно говори мне, если вдруг станет плохо, даже если просто как-то странно зачешется нос! Ладно? — Ладно!***
На сборы много времени не понадобилось. Юнги быстро вскочил в тёмные джинсы и свою любимую чёрную толстовку, последнему младший даже не удивился. Всё те же мрачные цвета. Только вот перед выходом возникла небольшая, хотя Мин бы поспорил, проблема. Просто так, без чёткой уверенности в своей безопасности он и шагу не ступит за порог дома. А на сегодня омега свой лимит храбрости уже превысил, но ничего не поделаешь, придётся ещё немного поднапрячься. — Чимин, подожди пожалуйста — почему-то сейчас особенно неловко, оттого голос Мина едва доносится до младшего. — Плохо? — а у альфы будто радар настроен на своего истинного, даже на почти шёпот оборачивается обеспокоенно. — Нет. — Юнги честно пытался справиться самостоятельно, но как бы себя не обнюхивал, совсем не понимал, всё ли нормально. — Ты не мог бы проверить… не сильно ли я выделяюсь? — омега на себя открытыми ладонями указывает. — Я не понимаю, подействовала ли таблетка? — парень действительно не понимает, потому что его феромон сейчас ощущается совсем не так, как прежде. Вероятно это реакция тела на новый препарат и эти неудобства временные. Юнги уже сталкивался с подобным, когда переходил с одного синтетического подавителя на другой, но сейчас нет места предположениям, нужно знать наверняка. Пак подходит ближе, но всё ещё держит дистанцию, достаточно на сегодня потрясений: — Запах чувствую, но он незначительный — мало что поменялось, Юнги по-прежнему слабо пахнет и это немного торкает внутреннего альфу. Но теперь Чимин его сдержит, слишком уж вредоносны своеволия зверя. — Я больше свой чувствую, чем твой. — Тогда ладно, пойдём, — старший вздыхает и закрывает дверь. Их ждёт небольшая поездка. В районе, где живёт омега, даже не пахнет благополучием. А хорошим кофе и подавно. Пик местного мастерства — это растворимый бурдяк в пакетиках. Совсем не то, что в хороших заведениях с румяными зёрнами и благородным ароматом. Иногда Мину кажется, что он и есть тот самый бурдяк, в сравнении с элегантным, ментально здоровым и уверенным в себе Чимином. Он признаёт, что не может не завидовать Паку, который совершенно не скрывает собственный аромат. Он им изысканно пользуется, и как украшением, и как оружием. Было бы неплохо, если бы Юнги научился тому же. Они ведь прежде затрагивали эту тему с Чимином. Только вот, какой от этого смысл, если Мин вечно будет на подавителях? Да и в принципе, смешными будут попытки дешёвенького Nescafe 3 несчастья в 1, превратиться в дорогой Molinari Qualità Rosso*. «Может всё же стоит попробовать, хотя бы, чтобы утолить собственное любопытство? Да и полезный навык не будет лишним.» — не переставал себя убеждать омега. Истинный не станет смеяться. — Чимин… — старший обратился к парню, когда тот усердно пытался перестроиться на другой ряд, чтобы позже избежать пробки. Выходной день, дороги забиты, все куда-то спешат. Пак только угукнул, но обозначил, что слушает. — Помнишь, мы говорили про феромоны? — Да, а что? — Ты говорил, что можно их немножко контролировать, — Юнги не спешил вываливать сразу все свои мысли, и после каждой фразы ждал ответной реакции. — Да, и то, что тебе стоит этому научиться, я тоже говорил. — Поможешь? — всё-таки иногда омеге кажется, что он слишком много требует. Интересно, он сильно утомляет истинного своими хотелками? — Могу попробовать. Тут всё относительно просто, тебе нужно думать о чём-то, испытать от этих мыслей искренние эмоции, а дальше твоё тело само выработает нужное количество феромона нужной силы. — Альфа мельком взглянул на задумавшегося парня и усмехнулся. — Ладно, может это и не так просто. Но не стоит отчаиваться! — Легко, сказать. — Попробуй сейчас. — Что, прям здесь? В машине? — А что не так? Тут никого нет, ты на подавителях и у нас есть время. Ничего страшного не произойдёт, а ты потренируешься. — А как понять, что у меня получилось? — всё же, предложение заманчивое. — Для этого у тебя есть я, уж поверь, твои феромоны почувствую. Когда ты просто радовался или расстраивался, то неосознанно делился своими эмоциями, даже под таблетками изменения слышны. — Об этом Юнги почему-то не задумывался. И ладно грусть, но что делать с восторгом, который парень за сегодня неоднократно испытывал? Это ведь значит, что Пак знает, как сильно Мину понравилась сегодняшняя процедура. Чувства самого альфы старший ощущал, а об обратном эффекте почему-то не думал. «Господи, как стыдно!» — старший быстро отвернулся к окну, будто нашёл что-то интересное в ползущем мимо потоке машин, но на самом деле он отчаянно прятал горящие румянцем щёки. — Юнги, я слишком хорошо чувствую твоё смущение! —съехидничал чёртов-Пак-Чимин. — Помнишь, красный цвет тебе к лицу! — не унимался брюнет. Если так и дальше дело пойдёт, то младший будет пить кофе в полном одиночестве около свежей могилы, потому что такого давления сердечко музыканта не выдержит. — В общем, если у тебя получится, то я обязательно дам знать! — наглая улыбка не оставляла пухлых губ, когда парень самодовольно завершил свою речь. — И… о чём мне думать? — сейчас омега охотно верил, что с ним жестоко играют, как с маленькой милой зверушкой. Скоро змея задушит бедного котёнка и уползёт восвояси. Если зверёк не брыкается, то змее скучно, поэтому Юнги продолжает разговор, пренебрегая стеснением. Примерно такими мыслями наполнилась голова Мина. — О чём-то хорошем, заставь меня почувствовать твою радость. — О хорошем? — Да, так будет проще. Подумай о том, что приносит тебе счастье и донеси эти эмоции до меня.***
Юнги пытался. Он честно пытался. Но то ли недостаточно искренен был в своих чувствах, то ли о недостаточно хорошей вещи думал, ничего у парня не получалось. Не получалось, когда сменил предмет своих мыслей, и не получалось, когда радости прибавилось от полученного стакана холодного эспрессо. — Я не понимаю, почему не выходит? — парни оставили машину, зашли в кофейню, где от потрясающего запаха кофе хотелось на стены лезть, лишь бы получить стаканчик чудеснейшего эликсира. Юнги, несмотря на выставленный кошелёк Пака, заупрямился и сам решил оплатить напитки со словами «Ничего страшного, не разорюсь!». После было принято решение лёгким прогулочным шагом измерить улочки в центре Сеула. А тёплая приятная погодка наилучшим образом располагала к дневному моциону. — Прости… — За что прощения просишь? — А в ответ тишина. Юнги в действительности не знал, за что извинялся? За то, что родился неудачником? — Нормально, что сразу не получилось. Я бы больше удивился, если бы всё сложилось наоборот. Это нелёгкое занятие, а тебе нужно чуть больше практики. — Я, как никчёмный растворимый кофе… — удручённо выпалил Юнги. — Зря только обнадёжил себя… — Пак глянул на серую бормочущую тучку возле себя. «Ну почему этот парень так сильно себя принижает? Его самооценка, как очень плохие американские горки. Сначала катится вниз, почти в преисподнюю, потом воодушевляется, совершает маленький рывок — и снова на дно! Очень хочется прибить того, кто придумал этот ужасный аттракцион!» — Юнги, знаешь, в чём разница между фраппе и капучино? — если Мину нравится говорить аллегориями, то Чимин его поддержит. — И то, и то молочный кофе с пенкой, только фраппе подают холодным и менее крепким, — вспоминал омега, немного отпуская недавнее огорчение. Он не любитель мягких напитков, но иногда ими баловался. — И всё? — Я больше не знаю — что-то Мин пока не понимает смысла игры, которую сам и начал. — То есть, ты считаешь, что эти напитки особо не отличаются, оба в меру вкусны и достойны внимания? Правильно? — Так весь мир считает! — парни размеренно шагали вдоль улицы, кишащей магазинами. — А если я тебе скажу, что ты не прав? Скажу, что разница между этими напитками слишком велика? — Что ты имеешь в виду? — Чимин сделает всё, чтобы донести одну простую истину до омеги. — Видишь ли, вот в чём дело… Капучино, сам по себе ничем бы не выделялся, обычный чёрный кофе разбавленный молоком, но особую изысканность этому напитку придаёт нежная молочная пенка. Всё просто, как ясный день. А знаешь, как делают фраппе? — Нет. — Растворимый кофе с небольшим количеством холодной воды взбивают до состояния плотной пены, разбавляют молоком, добавляют кубики льда и, вуаля, потрясающий летний напиток готов. — К чему это всё? — К тому, что даже растворимый кофе может себя проявить, завладеть армией поклонников и стать равным соперником итальянскому капучино! Теперь ясно, глупенький? — рассмеялся Пак, покачивая в стакане свой фраппе. — Поэтому, быть растворимым кофе не такая уж и плохая судьба, просто тебя нужно научиться готовить! Вот и всё. Юнги пьян, и не алкоголя это вина. У Юнги колет сердце, а причиной тому не болезнь. Юнги чувствует солёную влагу на глазах, но не от грусти та появилась. За всё ответственна доброта. Это странное нечто, в котором парень всю жизнь нуждался и наконец получил в избытке. Он получил Чимина, который маленькую засохшую пренебрегаемую всеми, даже родителями, ромашку пытается превратить в прекрасную икебану. — Спасибо. — слёзы не пролиты, они блеском застыли в благодарных глазах, уставившихся на шагающего рядом Пака. Альфа не оборачивается, знает, что не должен, просто даёт старшему время и молча принимает ещё тысячу таких же молчаливых «спасибо». — Юнги, ты не против, если мы в один магазин ненадолго заглянем? — раскисший омега пришёл в себя достаточно быстро, поэтому, не особо сопротивляясь, последовал за Чимином. Ему без разницы, где шаги наматывать, под открытым небом или по этажам торговых центов. Просто приятно делать это там, где тебя уважают и принимают таким, какой ты есть. Помещение оказалось внутри огромным. Сотни людей, не то покупатели, не то консультанты, шныряли тут и там, а от стоящего вокруг гула на секунду закружилась голова. Пак не осматривался по сторонам, он шёл вперёд с какой-то своей определённой целью. Юнги приходилось шагать быстро, чтобы не отставать от младшего и не потеряться. Но вот Чимин остановился перед отделом не менее внушительных размеров, чем они встречали до этого. — Тебе нужно что-то из одежды? — омега с любопытством разглядывал стенды. В холодном свете диодных ламп всё вокруг светилось и переливалось, одежда казалась на вид очень дорогой. — Да, мне нужен галстук. Но ты не переживай, я быстренько куплю и мы пойдём. — Так… мне собственно и не к спеху — взгляд старшего не переставал бегать от вещицы к вещице, всё такое яркое, но, к сожалению, не для Юнги. Девушка консультант провела пару к отделу с мужскими галстуками и часами. И пока альфа подбирал себе аксессуар, Мин стараясь далеко не отходить, всё же обещал, изучая местные предложения. Пёстрые ткани резали глаза и душу омеги. Когда он в последний раз одевал что-нибудь, хоть на оттенок светлее серого? Давно, слишком давно, что уже и не вспомнить. Поэтому, за неимением цели и интереса гулять по отделу, Мин вернулся к младшему. Парень стоял с двумя галстуками в руках, настырной девушкой-консультантом за спиной и пока не особо удовлетворённым выражением на лице. — Что думаешь? — Пак протянул вперёд руки, показывая предложенные ему товары. — Мне пойдёт? — парень по очереди приложил две вещицы к лицу. — Честно? — в ответ Юнги кивнули — Мне ни один не нравится! Это не твои цвета, вот от слова совсем. — И мне так кажется… Хорошо, а какой, ты считаешь, мне подойдёт? — Чимин отложил галстуки. — А какого цвета костюм будет и рубашка? Нельзя же выбирать наобум! — может Мин и не профи в модной стезе, но подобрать галстук сможет. Опыт работы в офисе делает своё. Парень столько удачных и неудачных образов видел, что может смело работать офисным стилистом, если такая профессия вообще существует. — Классический чёрный костюм и чёрная рубашка — старший задумался, он пару раз обошёл стеллажи, разок глянул на истинного, вытащил из ячейки галстук и передал его Паку. Тёмно-бордовая ткань с растительным принтом славно покоилась в маленьких ладошках. — Думаю, этот подойдёт, а если к нему добавить ещё и нагрудный платок, то глаз не возможно будет оторвать — с чувством выполненного долга завершил свой модный приговор Юнги. — Я собираюсь на важную встречу, — альфа повернулся к зеркалу с оценивающим взглядом, чем вынудил Мина усомниться в собственном выборе. — Ну… ты ведь не обязан покупать, если не нравится… — Если я буду слишком красивым, виноватым окажешься ты! Договорились? — Юнги облегчённо выдохнул и не сдержал смущённой улыбки. — Договорились — он готов нести ответственность за столь страшное преступление. — Тогда, девушка, подберите мне ещё и нагрудный платок такой же расцветки. — Конечно — консультант удалилась бесшумно, оставив пару наедине, если вообще можно так считать, когда вокруг столько народу. Но благо, больше никто над душой не стоял. — Мне очень нравится! Этот галстук будет для меня особенным — младший указывает на кусочек цветной ткани и довольно лыбится. — Спасибо за помощь, я правда ценю её. — Нет-нет! — Юнги отрицательно руками машет — Я ведь просто… В этом нет ничего такого… — Ах, да как ты смеешь? — Чимин наиграно возмущается и прижимает галстук к груди. — Эту вещь мне помог выбрать истинный! Я ещё не оплатил её, а она мне уже дорога! — Ой, да делай что хочешь, — Мин так же шутливо отмахивается от младшего, не желая с ним спорить. — Правда? — Пак и не ждёт ответа. — Тогда давай и тебе что-нибудь подберём? — но видимо Юнги придётся вступить в дискуссию. — Нет, Чимин, одежда здесь совсем не в моём стиле. — Да помню я, что ты с чёрной дырой соревнуешься за звание самого мрачного пятна во Вселенной. — Не смешно!!! — Ну не кипятись, давай подберём то, что ты будешь носить с удовольствием — парень пытается сгладить острые углы. — И что же ты из всего этого цветастого разнообразия предложишь? — старший руки раскинул, в попытке указать на весь магазин. — Ты ведь любишь толстовки?! Так давай возьмём одну и пусть она будет твоего любимого цвета — альфа истинного за рукав хватает и буквально тащит в нужном направлении. Кажется, эта шумная парочка старательно привлекает внимание. — Вот, смотри какая! — Пак передаёт омеге мягкую тёплую кофту нужного размера и мельком подмечает маленький огонёк желания в этих упёртых глазах, но ненадолго. — Господи, нет! Ты видел цену?! — проклятый ценник выглянул из-под ткани не вовремя. — Забудь про деньги! Главное, чтобы тебе нравилось! — Тогда я скажу, что мне не нравится! — Мин отдаёт толстовку истинному. — Тогда я скажу, что ты мне врёшь! — он возвращает вещь в руки старшего, а у Юнги уже глаз дёргается от паковой легкомысленности. — Прошу прощения, что прерываю — так же тихо, как уходила, сейчас вернулась консультант. — Я подобрала вам нагрудный платок, — она указала на небольшую коробочку, в которой был аккуратно сложен шёлковый лоскуток бордового цвета. — Спасибо, можете упаковать. — Пак передал ей галстук, потом хитро взглянул на Юнги и выхватил у того толстовку обратно. — И вот это тоже упакуйте! — передал он поручение. — Нет, девушка, толстовку отложите, мы её брать не будем! — у Мина скоро пар из ушей пойдёт. — Пакуйте! — Нет, не слушайте его! — бедную девушку почти что разрывают на части. — Другой клиент не имеет права решать, что мне покупать, а что нет! Пакуйте! — по факту, Чимин оказался прав и этот факт омегу нереально бесит. — Ах так? — Юнги закипел. — Ну и покупай! Да хоть весь магазин скупи, мне насрать, я сваливаю! — сверкая пятками парень удалился, больше не проронив ни слова. А иначе точно бы ляпнул что-то лишнее.***
Когда Чимин оказался на улице, омеги он там не нашёл, хотя очень надеялся. Не нашёл парень истинного и около оставленной на парковке машины. Все сообщения были проигнорированы, а телефонные звонки нагло сбрасывались. «Кажется, я малость перестарался…» — стискивал переносицу парень. Не так Пак планировал этот день провести. Совсем не так, что теперь приходится ехать через весь город, торчать в девятибалльной пробке, и надеяться, что с его омегой всё хорошо, что тот мирно добирается домой, а не активно ищет приключения на свою нервную попу. Всю дорогу альфа не переставал терроризировать телефон и ждать, что с другой стороны снимут трубку, но всё тщетно, аппарат молчал. И это самое ужасное. Лучше бы Юнги ответил на звонок, выругался бы очень сильно, но только не игнорировал. Здравомыслящая часть Пака твердила, что ничего страшного не произойдёт и не произошло, но уж очень хотелось убедиться в этом лично. Он ехал по одному единственному известному адресу — к дому старшего. Ведь большего Пак и не знал, где можно искать Юнги. Парень не знал, куда бы мог поехать Мин в данной ситуации, и отчаянно желал, чтобы тот направлялся сейчас именно домой. Потому, когда альфа, уже еле дыша, взлетал на нужный этаж, он молился всем и вся, лишь бы удалось встретить в квартире омегу и возможно получить парочку оскорблений. Картинки самых разных исходов событий друг за другом восставали в голове Пака. Но подобного он увидеть никак не ожидал. Освещаемый старенькой жёлтой лампочкой, под дверью собственной квартиры сидел Юнги. Парень обернулся на шум, который издавал запыхавшийся альфа, но когда узнал в пришедшем истинного, обиженно надул губы и отвернулся. — Ты давно приехал? — пробный вопрос был проигнорирован, как и все сообщения до этого. — Быстрый ты, однако — по крайней мере Мин здесь и его не нужно искать. — А я вот в пробку встрял… — как бы объясняется Чимин за своё долгое отсутствие, но на него даже не смотрят, от того совсем не по себе становится. И вроде бы истинный рядом, всего в паре метров находится, а холодная волна одиночества накрывает альфу с головой. И тот, отчаянно желая избавиться от этого мерзкого чувства, около старшего садиться, чуть ли не касаясь плечом. — Ну прости меня пожалуйста… — до Пака доносятся лёгкие нотки обиды в феромоне Юнги. — Согласен, я перегнул палку, но честное слово не хотел тебя расстраивать. — Кроме, как по запаху, эмоции парня младший определять сейчас никак больше не может, так как всё ещё лицезреет чужой затылок. — Ну пожалуйста… посмотри на меня… — и Мин оборачивается, но сказать ничего не может. Чимину ведь особо и не за что извиняться. Но и самому произнести это дурацкое прости, которое ещё днём без повода бросил на парня, совершенно не может. А всё из-за глупых страхов, которые вечно о себе напоминают и не дают спокойно, если не жить, то хотя бы существовать. Ведь Юнги был бы рад избавиться от мрачных аутфитов, но как только одежда на парне становиться хоть немного цветастее, сразу же просыпается страх стать объектом всеобщего внимания. Часто в своей жизни мы отказываемся от нового, интересного, не идем вперёд только потому, что нас блокируют страхи, сомнения, неуверенные мысли. Одним словом, это всё блоки, которые пленили наши убеждения и мешают движению вперед. Они вместо нас решают, куда должен идти человек, они диктуют путь. А страх перед диктатором настолько велик, что иногда кажется более логичным и правильным вовсе отказаться от желаний, не рисковать. И хочется, и колется, как говорится… Юнги понимает себя. Книга по психологии, которую Мин одолжил на время, слишком понятно всё разъяснила. Но жаль, что вспомнилось это парню только сейчас, а не когда кипел он от эмоций. Жаль, что по-прежнему молчит омега, будто губы слиплись вовсе. Молчит и наблюдает, как в глазах напротив растекается тепло. — Мир? — младший предлагает объятия, и Юнги недолго думая их принимает, ведь красноречивее обычных слов, могут быть только действия. Он жмётся немного ближе, чем когда-то, и аромат приятный вдыхает с жадностью по более той, что была утром. На контрасте с холодной стеной подъезда, льнуть к тёплой груди истинного в сто раз приятнее, а чувствовать лёгкие поглаживания на спине приятнее раз в триста. — И ты меня прости… — булькает омега куда-то в складки паковой одежды, нарушая свой обет безмолвия. Так легче, намного легче приносить извинения, когда не смотришь на человека. Может не очень смело, но по крайней мере один совестливый червь больше не выгрызает лабиринты в сердце, больше не больно. — Я то прощу, но вот простит ли тебя толстовка? — Чимин посильнее к себе старшего прижимает, может парень и дольше живёт, но в душе остаётся всё тем же ребёнком, от которого отвернулись. И вся эта упрямость — лишь маленький каприз, чтобы его желания стали результатом чьих-то действий, чтобы в случае разочарования, которого он так боится, можно было винить кого-то другого, но не себя. Это его маленький безопасный путь по достижению цели. — Я так понимаю, молчание — знак согласия? — а это лишь нежелание признавать чью-то правоту. — Ну ладно-ладно, раз ты так сильно меня уговариваешь, я отдам тебе эту толстовку! — лёгкий смешок сорвавшийся с губ Юнги окончательно развеивает напряжённую обстановку. — Скажешь, почему ты здесь сидел? — вид собравшегося в комочек, одиноко сидящего под дверью Юнги отразился в памяти. — Я где-то ключи потерял…***
Благо, пропажа быстро нашлась под сидением автомобиля, вероятно просто случайно выпала во время поездки. Юнги всё-таки смог попасть домой, не дожидаясь прихода Джину. Денёк выдался не из лёгких. Всё, что только смог сделать омега — это оставить пакет с подарком на кресле и обессиленно плюхнуться на кровать. Слишком много событий выпало на одни сутки, когда могло смело хватить и на трое. В голове мысли хлещут слишком активно, а после выход находят, и через стержень гелевой ручки на страницы дневника изливаются. Бумага хороший слушатель, внимательный, никогда не критикует и точно не сбежит. Она только молча запоминает день, наполненный облегчением от долгожданной встречи, необычными ощущениями от весьма приятных взаимодействий, наполненный небольшой грустью и звонким смехом. Кто-то должен это помнить, чтобы Мин Юнги не счёл всё это за излишне реалистичный сон. Следующие дни пролетали незаметно, они не особо выделялись яркими событиями, но тем не менее были полны тепла и уюта. Истинные, нуждающиеся во внимании друг друга и не сильно отрицающие сей факт, договорились проводить хотя бы вечера вместе, раз днями они пропадают на работе. Изначально было принято решение встречаться около того самого ресторанчика с вкусной лапшой, но Паку видимо этот план пришёлся не по душе. В день первой встречи он намеренно выехал пораньше, чтобы подобрать старшего около офиса, как только тот закончит все дела, ну а после это вошло в привычку. Так парни вместе приятно проводили время за ужином в маленьком приятном ресторанчике. Никакой излишней вычурности и мудрёных блюд, только тёплая лапша и старый добрый дедушка — владелец заведения, полюбивший новых постоянных гостей. После плотного приёма пищи обычно следовала прогулка вдоль набережной реки Хан, где открывался просто умопомрачительный вид. На другом берегу переливался огнями живой и отнюдь не сонный Сеул. А по правую руку неспокойные воды уносили прочь из города плохие мысли и тысячи покалеченных душ. И к величайшему сожалению, это вовсе не красивая метафора, а суровая правда жизни. Именно в эту реку бросаются люди, потерявшие всякую веру в счастливый исход, они навсегда опускают руки. Юнги помнит, как он сам, ещё будучи подростком, разбавлял горькими слезами эти пресные воды. В день совершеннолетия юноша полностью осиротел. В тот день отец отрёкся от непутёвого сына, и собственными словами привёл одинокого ребёнка на мост самоубийц. Мин, как маленькая лодочка среди бушующего в шторм океана, потерял тогда всякий ориентир. Он не видел цели больше держаться на плаву и дышать, просто ждал, когда пучина утянет его за собой. Просто ждал, когда дрожащие руки перестанут хвататься за никому ненужную жизнь, отпустят перила и позволят забыться в небытие. Задуманному тогда не суждено было сбыться. Всего один телефонный звонок и крайне редкая плюшевая игрушка из автомата «хватай-ка» смогли изменить ситуацию. Как сейчас, помнится счастливый голос друга и увлекательная история о том, как он несколько часов подряд вылавливал из кран-машины маленького кумамона, которого так сильно хотел подарить на день рождения Юнги. Шторм успокоился и для лодочки зажёгся вдали яркий маяк. Это одновременно и лучшие, и худшие воспоминания, которые омега не забудет никогда и для этого ему точно не понадобится бумага. Прошло много лет, а от них всё ещё бросает в холод и пальцы по привычке в кулаки собираются, чтобы вызвать неприятное чувство, приводящее в сознание. Но боль, которую парень сам себе доставлял, не приходит. Вместо неё, как мягкое касание пёрышка, вместо резкого удара ножа, кто-то поглаживает минову руку, а после сжимает сильнее, одаривая теплом. — Я ведь говорил, что это делает мне больно? — тихий бархатистый голос вырывает парня из мрачных раздумий. Как давно он выпал из реальности? Сначала растерянный взгляд омеги падает на истинного, потом на их крепко сцепленные руки. Мин будто в прострации находится, а после перед его глазами в ускоренном темпе мелькают эпизоды сегодняшнего вечера, и во главе них момент, когда Пак предложил свою руку. — Прости… — Юнги с ужасом осознаёт, что всё это время он старался оставить красные отметины вовсе не на своей коже. Он ослабляет хватку и только пытается отдёрнуть руку в сторону, как его тут же останавливают, сильнее переплетая пальцы. — О чём-то плохом подумал? — в глазах младшего только море тепла, заботы и совершенно никакой злости. — Да… Плохие воспоминания. — Слишком личные воспоминания. — Настолько плохие, что не забыть? — омега угрюмо опускает голову. — Тогда, старайся вспоминать о них когда я рядом. Но если всё-таки окажешься один, представляй, что сжимаешь мою ладонь. Ладно? — и старший кивает в ответ, но постарается забыть эти моменты, только чтобы не вредить Чимину. — У меня в эту субботу выходной, может сходим куда-нибудь? Если хочешь конечно… — Нет, у меня не получится, мы с Хоби собрались встретиться. — Это твой друг? — Да… И его не было три недели, так что если не явлюсь, то с меня три шкуры спустят. — Оу, всё так серьёзно? — Угу — эта прогулка точно отличалась от всех предыдущих. Сегодня пара впервые шла по набережной, держась за руки. Мин в начале сомневался, стоит ли так рисковать, но отсутствие людей, прохладный ветерок и подозрительно сильное желание убедили его, что стоит. Они просто гуляли и разговаривали о всякой чепухе, всё больше и больше узнавая друг друга.