Каким я всегда был

Кровь была на руках, заливала глаза, в голове гудело, тело ничего не чувствовало и не слушалось. Шея и левое плечо почему-то были мокрыми. Кто-то его позвал. Алек с большим трудом встал, услышав звук, будто из него самого посыпались осколки. Он опустил взгляд, кажется, так оно и было. На земле прямо под ногами лежали куски стекла, измазанные в чём-то красном. Он шёл на голос, смотря на багровый асфальт, ещё не веря, что это конец. — Алек! — голос будто пытался отрезвить его. Он прошёл дальше в попытках разубедить себя в произошедшем. Не получилось. Снова услышал зов, не понимая, кто его зовёт и зачем. И почему он не чувствует тела? Почему пустота чувствуется так, как если бы она была болью? Почему за секунду стало больно так, как не было за всю его короткую жизнь? Осознание накрыло с головой. Алек оторвал глаза от множества красных брызг и от тех, кого больше нет, не чувствуя ничего, кроме своего долга спасти последнего живого человека. Он понял это, едва взглянув, не зная, каким таким чувством, интуицией или чем-то ещё. Или сработал зов крови, каким бы банальным это не казалось. Взяв себя в руки, хотя это было сложно так назвать, ощупал свои карманы, телефон был разбит. Так же, как и он сам. Алек подошёл к телам, по очереди проверил одежду, ища хоть один уцелевший мобильный. Руки трясло крупной дрожью. Ничего, все телефоны сломаны. Только зря тревожил. Связи нет. Помощи ждать неоткуда. И они вдвоём на дороге посреди пустыни. — Иззи… — позвал он, уже поняв, кто был тем единственным ещё живым человеком. — Алек! Давай просыпайся! — сквозь сон услышал он мужской голос. Его несколько раз встряхнули, вырывая из ада, преследовавшего его второй год. Мальчишка, зажмурившись и резко вскочив, наощупь обнял обладателя голоса, даже не разбирась, кто это, вцепляясь в его футболку, и почти сразу же почувствовав руки на своей спине. Наконец-то открыв глаза, увидел комнату общежития, сидящего через кровать обеспокоенного Мелиорна, значит, обнимал Джема. Они сидели так несколько минут, пока Алек не отдышался и не отпустил его. — Спасибо, что разбудил, — сказал парень. — Ты дёргался во сне и звал какую-то Лиззи, — сообщил Джем. — Иззи… Изабель. Я не могу избавиться от этих кошмаров, — объяснил Алек, — я кричал? Мелиорн отрицательно покачал головой. Парням не нужно было более подробных объяснений, они и так начали понимать, что ему снится, хотели помочь, но желали сделать это осторожно и ненавязчиво. Разговоры о смерти близких трудны для всех, и для потерявшего родного человека, и для тех, кто рядом, а Алек потерял всю семью. Дабы вновь не толкнуть его на необдуманные поступки, после которых остаются шрамы на руках, нужно было быть аккуратными. Соседи видели, мальчишка адекватный, скромный, просто побитый жизнью. Видимо, он слишком любил свою семью и ещё не отпустил их, раз пытался наложить на себя руки. Они не связывали суицид с какими-то глобальными психическими отклонениями, не видели в нём сумасшедшего шизофреника, не задавали лишних вопросов, не лезли в душу, не просили объяснить происходящее, они как будто бы чувствовали, как нужно себя вести с ним, и, кажется, искренне хотели помочь. Алеку это нравилось. Единственным его беспокойством была боязнь, что всё это окажется ложью. — Может, тебе поискать хорошего психолога? — предложил Мелиорн, — в детском доме тобой занимались специалисты? — Да, но я так и не смог приблизиться к этой теме, — ответил Алек. — А нужно было постараться, — сказал Мелиорн. — Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь, — Алек обречённо посмотрел на него. — Должен смочь. Сны давят тебе на психику, и не дают жить спокойно. Твои шрамы. Они из-за этого? — всё-таки не сдержав вчерашнее обещание, спросил Джем, немного отстраняясь. — Да, — сказал Алек, опустив голову и внезапно осознав, он даже не поразмыслил над ответом и просто поверил этим невероятно отзывчивым людям, подумав, если бы хоть кто-то в приюте был рядом и позаботился о том, чтобы он не досматривал свои сны до конца, попыток навсегда отправиться к погибшей семье было бы гораздо меньше. Может, его до всего этого довёл не день аварии, а каждая ночь, как проигрыватель, крутящая на повторе один и тот же сон как заезженную пластинку? Возможно, новые друзья были правы, и его выводило из равновесия собственное подсознание? Джем снова обнял его за плечо: — Ты говори, если вдруг захочешь чем-то поделиться, не держи в себе, когда становится плохо, ладно? Алек кивнул и загнанным голосом тихо произнёс: — Хорошо, если смогу когда-нибудь. — А по поводу психолога ты всё же подумай, — настаивал Мелиорн. — Нет, мне это точно не нужно. Мне будет легче, если появится какой-то друг, которому я смогу доверять, — Алек тяжело вздохнул, потирая лоб и переносицу, — но этот момент точно настанет не скоро, — он покачал головой будто бы в отрицании, — я пока не могу вывернуть наизнанку самого себя, чтобы даже произнести это вслух. — Ничего, если всё-таки решишься, подходи в любое время. Когда нужна поддержка, на меня точно можешь рассчитывать. Один друг у тебя точно уже есть, — сказал Джем. — Два друга, — поправил его Мелиорн. Алеку было относительно легко говорить с соседями, они не говорили вслух про смерть его семьи, разговор шёл довольно обтекаемыми фразами, им не нужно было ничего объяснять, они будто знали, каково ему. Это ещё спросонья неосознанное объятие с Джемом было таким приятным. Больше года хотелось, чтобы кто-то просто обнял, но атмосфера приюта не располагала. Но, по словам психолога, это уже отдельная большая проблема. — Знаю, трудно поверить, как люди на второй день знакомства ведут себя по-дружески, но такие уж мы, — улыбнулся Джем. — Да не странно это, — будто в опровержение ответил ему Мелиорн, — когда к нам хорошо относятся, мы тоже. Мы же видим, Алек хороший парень, почему бы не вести себя с ним соответственно? Просто многие отвыкли быть людьми. — Я вам верю, — согласился с ними первокурсник, — и сам когда-то был таким же жизнерадостным. А сейчас как будто не я. Кажется, я смотрю фильм про самого себя, но не могу ничего сделать, кроме как наблюдать со стороны. Мелиорн ловко запрыгнул на кровать Джема и подался вперёд через проход между мебелью, хватая его за плечи: — А ну перестань так говорить! Только ты хозяин собственной жизни, как ты захочешь, так и будет. Может, с другими людьми, обстоятельствами, но будет. И не сразу, такое случается только в сказках. Чудес не бывает. — Мел прав, — сказал Джем, на секунду прерывая его. — Просто наберись терпения. Будешь учиться, работать, отвлечёшься. Когда у тебя есть дело, тебе просто некогда будет думать о том, что у тебя лишние вены, а там, глядишь, всё и наладится, — наставлял Мелиорн — Спасибо, — поблагодарил Алек, — для меня правда было важно это услышать. Джем, добродушно посмотрел на него, продолжая строить планы: — Потом найдёшь себе хорошую девочку, она будет тебя любить, поженитесь, заведёте деток. Алек покраснел, чуть опустив взгляд, произнёс: — Это вряд ли. Старшекурсники обменялись подозрительными взглядами, начиная понимать, Алеку нужны не девочки. Джем сразу же постарался исправить сказанное несколько мгновений назад: — Ну, в общем, я имел ввиду, ты можешь найти себе смысл жизни, если захочешь, а если есть, ради чего жить, то ты не захочешь умирать. — Ладно, хватит грустить! — перевёл тему Мелиорн, — Идите в душ, я хотел пока испечь оладушек на завтрак. — А ты будешь ходить немытый? — спросил Джем, пытаясь сделать серьёзное лицо. — Я уже помылся, пока ты дрых. И, кстати, ты храпишь, как пьяный Гендальф, — Мелиорн ткнул в друга пальцем, передразнивая его. — Алек, я позаимствую твою подушку, — сказал Джем, сразу же швыряя её в Мелиорна. Через несколько мгновений пятикурсники уже прыгали по кроватям и вели нешуточную битву. Вот чего Алек в своей жизни точно не видел, это как два взрослых двадцатидвухлетних парня скачут по комнате в пижамах и бьют друг друга подушками, употребляя эпичные фразы из фантастических фильмов. — Всё, я устал, и хочу пить, — произнёс Мелиорн, устало плюхаясь на диван. — Да ладно тебе врать, просто боишься, что Рафаэль приедет раньше и застанет крутого серьёзного старшего брата вот таким балбесом! — хохотнул Джем, потом повернулся к Алеку, объясняя, — Мел тот ещё оборотень, ржот, бесится со мной, а когда рядом Рафаэль, корчит из себя суперсерьёзного взрослого мужика и пытается воспитывать его, а по факту Рафаэль сам его воспитывает, — заметив взгляд Мелиорна, он вновь засмеялся, — ой, пошли в душ, а то останемся без завтрака, если он передумает готовить. Через час Алек разливал по кружкам чай, Мелиорн раскладывал по тарелкам оладьи, Джем, находясь в хорошем настроении, болтал им под руку, желая повеселить соседей. — Джем? Что тебе к оладьям? Джем или джем? — спросил Мелиорн, подсовывая под нос друга две баночки с лакомством из разных фруктов. — А ты угадай! — засмеялся он, по очереди заглядывая в каждую. Мелиорн повернулся к Алеку: — Он жрёт его литрами! Вообще не прогадали, когда выбирали ему имя! Пишется, конечно, по-разному, но звучит одинаково! — Я вообще не против, если бы и писалось одинаково! Это вкусно, — снова захохотал Джем, сверкая белозубой улыбкой и пытаясь запустить палец в вазочку со сладостью. Мелиорн шлёпнул его по руке и дал ложку: — Ну что ты как малое дитё? Наконец, накрыв на стол, все расселись вокруг него и приступили к завтраку. У Джема зазвонил телефон, прерывая утреннюю трапезу. Алек боковым зрением увидел имя звонившего: «Magnus Bane». Джем включил громкую связь, из трубки Алек услышал приятный бархатный голос: — Привет, мой Бульбасаврик. — Привет, Магнус, — ответил Джем. — Твою ж мать, — Мелиорн хлопнул себя по лбу и уткнулся в ладони, стараясь не смеяться вслух и не мешать другу разговаривать по телефону, он повернулся к Алеку и продолжил шёпотом, — до каникул он был всеми пони из мультика, но Магнус побывал в Японии, и теперь пошли по покемонам. — Как дела? Как дела у Джема? — спросил Магнус. Мелиорна снова сразил приступ хохота. В этот раз Алек уже понимал, почему, и чуть улыбнулся соседям. — Джем — это я, придурок! — сказал он, тоже засмеявшись, и от этого чуть было не приложился лбом об стол, — Что ты опять принял? — Ну… я немного обдолбался, прости. А вот чем, я тебе не скажу, — Магнус выдержал театральную паузу, — секретный рецепт! Мелиорн зажал рот ладонью, пытаясь не издавать звуков и не пропустить еще какую-нибудь шедевральную фразу. — Завязывай с этими делами, — уже серьёзно произнёс Джем. — Слушай, мы сегодня развлекаемся, у тебя есть знакомые девочка или мальчик, согласные на… ну ты понимаешь, — мурчащим басом спросил Магнус. Хоть он и нёс откровенный бред и пошлость, тело Алека голос пробирал до дрожи в коленях. Низкий тёплый тембр, как будто шептал тайну ему на ушко. Хотелось его слушать очень-очень долго, но сказанное с каждой секундой всё сильнее и сильнее разочаровывало. — Я что, похож на сутенёра? — с раздражением спросил Джем. — Ты мой лучший друг, помоги, пожалуйста, — умоляюще произнёс Магнус, продолжил он с каким-то пренебрежением, — Камилла сегодня не может. Мне срочно нужно кому-нибудь вдуть. — Фу! Что за словечки? — брезгливо поморщился Джем. Алек, уловив суть разговора, покрылся красными пятнами. Он плохо помнил события до аварии, но точно знал, в семье, да и в целом, в среде, в которой их с сестрой растили, обсуждение интимных отношений с друзьями было не совсем приемлемо. — Ты же говорил, к вам должен был заехать первокурсник… может, предложишь ему? — заинтересованно спросил Магнус. Услышав, как заговорили про него, Алек побледнел, испуганно вытаращил глаза, со страхом ожидая ответа Джема. Не то, что бы он испугался, что его заберёт какой-то неизвестный, обдолбанный наркотиками парень, с голосом ангела, но проблема доверия к соседям была для него ещё слишком болезненна. — Магнус, он натурал и не интересуется вашими, мягко сказать, развлечениями. И следи за своей речью, пожалуйста, он тебя сейчас слышит, — Джем надеялся, другу станет стыдно. — Бусинка, ты симпатичный? — в голосе обладателя волшебного тембра появились нотки флирта. Алек, будто загипнотизированный чарующим голосом, и пару секунд назад отхлебнувший большой глоток чая, поперхнулся, услышав обращение к себе. Почему-то понравилось это довольно милое прозвище, но он удивился такой открытой наглости и самоуверенности. Джем и Мелиорн отвлеклись от разговора, пытаясь удостовериться, что всё в порядке. С той стороны трубки послышался смех, затем Магнус продолжил, самостоятельно отвечая на свой же вопрос: — Я уверен, да. Красотуля, как ты смотришь на сногсшибательный секс без обязательств? С самым горячим мужчиной в твоей жизни. Алек, покрасневший от кашля, резко побледнел, был повторно ошарашен таким беспардонным подкатом и смотрел во все глаза на реакцию соседей, переводя взгляд с одного на другого. Мелиорн, понял, для Алека такое поведение их друга стало культурным шоком, и решил прервать этот цирк: — Магнус, чёрт ты лысый, ты ещё человека не видел, уже пытаешься затащить в койку! Но это оказалось бесполезным, на Магнуса уже давно не действовали их нравоучения. — Я уверен, ваш мальчик хорошенький. — ответил голос, томно продолжал, обращаясь к Алеку, — Ягодка, расскажи, как ты выглядишь? Он же ещё был заторможен от попыток договориться, вводящих его в ступор, всё это напомнило ему дешёвую комедию, которую они как-то смотрели с сестрой и их общим другом, где нет никакого смысла, в ней все должны были друг с другом спать и пошло шутить. Он вновь покраснел, понимая, чего от него хотят. Джем, уже начинал злиться: — Не твоё дело. Я тебе давно говорил, я тебе не помощник в этих твоих развлечениях, и даже не пытайся лезть к нему. Магнус решил взяться за шантаж: — Ты мне друг или нет? — Дружба дружбой, но это переходит все границы. Больше не звони с подобными просьбами, — Джем со злостью швырнул телефон на кровать, — достал уже. — Э-это к-кто? — спросил Алек, зарумянившийся как помидор. — Ты чего так покраснел? Я соврал ему о твоей ориентации? — подозрительно посмотрел на него Джем. Алек засмущался, не зная, стоит ли озвучивать свои предпочтения. Судя по всему, к ориентации этого Магнуса парни относились хорошо, когда он вёл себя прилично, но с другой стороны, ещё неизвестно, сколько они были знакомы. Реакция могла быть не такой, как хотелось бы. — Не стесняйся, мы нормально относимся к любой, просто в последнее время его поступки ужасны, — сказал Мелиорн. — Д-да. Мне нравятся парни, — признался Алек. Погибшая семья знала, что их сын и брат — гей, и они ни капли не изменили своего отношения, когда он сообщил об этом. Даже похвалили за смелость и открытость. Но такое признание у Алека состоялось впервые. Никогда ни друзья, ни знакомые, ни, тем более, одноклассники не слышали о том, что ему нравятся только представители своего же пола. Даже единственный близкий друг не знал, что дружит с геем. Хотя, по мнению самого Алека, тот мальчишка поддержал бы его во всём. — Слушай. Это наш друг, Магнус Бейн. Он иногда заходит. Он хитрый и изворотливый, если дело касается кого-то, кого он хочет затащить в постель, — сказал Джем. — Надеюсь, он увидит меня, и желание общаться на таком уровне пропадёт само собой, — будто успокаивая сам себя, сказал Алек. Ему совершенно не хотелось искусственно придумывать причины не идти в комнату после занятий, уже почему-то не было сомнений в собственной застенчивости в присутствии этого парня, как и в его постоянных визитах к ним. Раздражало заикание и густой румянец на щеках, если что-то или кто-то смущал или очень нравился. Заниматься чем-то, кроме учёбы, Алек пока не хотел. Нужно было адаптироваться к новому месту, людям, научиться жить заново. Да и если чем-то заниматься, то опять же, большинство кружков и секций при университете подразумевало либо переодевание в общественной раздевалке, либо короткие рукава на одежде, а привлекать внимание и отвечать на вопросы людей с недостатком чувства такта не очень-то хотелось. Джем опять вырвал Алека из размышлений: — Вряд ли, он любит новых людей в своей постели. Будем объективны, парень ты симпатичный, скажу больше, даже красвый, сомневаюсь, что для Магнуса это останется незамеченным. Но каждый его партнёр для него всего лишь кусок свежего мяса. — Если он узнает о твоей ориентации, будет провоцировать тебя, пока не добьётся цели, — продолжил фразу Мелиорн. — Нет, я… У меня ещё ничего такого не было, вряд ли я ему буду интересен, — сказал Алек, но всё-таки, и эта фраза была больше для собственного успокоения. Он уже всерьёз задумывался о том, как себя вести, не желая краснеть, бледнеть и заикаться, если этот Магнус вдруг заявится к ним в комнату. Когда что-то смущало, Алек был уверен, все по его лицу понимают, что именно. — Девственник в этом-то возрасте? — удивился Мелиорн, пожимая плечами. — Угу. — А чего это ты так припозднился? — поинтересовался Джем, будучи при этом практически полной противоположностью. — До детского дома я был ещё ребёнком, нас так воспитывали, что до достижения возраста согласия у нас должны быть детские дела, а не взрослые отношения, — пояснил Алек, — нет, разрешали, конечно, встречаться, но без всяких взрослых штук. — Извини, перебью. — Вставил фразу Мелиорн, — Мне нравится такой подход, у нас примерно так же, я, конечно, так и не послушался, но когда у меня будут свои дети, я хочу растить их в такой же атмосфере. Продолжай, извини, что прервал.  — Да продолжать-то особо нечего, — сказал Алек, — в приюте мне уже было не до этого. Я даже друзей-то не завел. — А я был общительным ребёнком, лет с тринадцати я вовсю встречался с девчонками, — немного виновато признался Джем. Алек почему-то даже не сомневался в том, что Джем нравился всем: он казался добрым, отзывчивым, умным, имел прекрасное чувство юмора, довольно просто общался, часто улыбался и был обаятельным, казалось, не будь он азиатского происхождения, он бы непременно был рыжеволосым со светлыми глазами и кучей веснушек, как будто его поцеловало солнце. — Да вы с Магнусом вообще не от мира сего, везде найдёте себе не друзей так приятелей, до сих пор удивляюсь, как вы умудряетесь поддерживать дружеские отношения с таким количеством людей, — развёл руками Мелиорн. — Кстати, мы отвлеклись, — напомнил Джем, возвращаясь к сути разговора, — ему лучше не знать, что у тебя ещё никого не было. У Магнуса никогда не было серьёзных отношений, и с таким поведением, и не будет. Всё, что он в последнее время делает — использует всех. — Зачем это ему? — спросил Алек, действительно не понимая, зачем играть на чувствах других людей. Джем пожал плечами, пытаясь найти хоть одну причину такого поведения друга, но не мог этого сделать: — Не знаю, у него всё хорошо, отличные родители, правда в разводе, но сохранили цивилизованные отношения, не рвали его на части, как это обычно бывает. В деньгах никогда не нуждался. Не глупый, учится хорошо, мог бы и лучше, если бы хотел. Друзей и на курсе, и помимо университета, море. И он был нормальным, а в последний год он как с цепи сорвался. — В смысле? — недоумевающе спросил первокурсник. — Может, влияние плохой компании. У него есть два приятеля, — начал Джем. Мелиорн перебил его со смешком, указывая сначала на себя, потом на друга: — Эти два приятеля не мы. — Они спаивают девушек и занимаются развратом. Камилла, про которую он упомянул, их частенько выручает, она нимфоманка, ей только в радость. Но сейчас она в отъезде. — А потерпеть никак? — спросил Алек. Пятикурсники засмеялись. — Это так кажется, пока ты ещё не пробовал, — ухмыльнувшись просветил его Мелиорн. — У Магнуса смысл жизни — вечеринки, секс и бухло. А то, скольким людям он этим сделал больно, его мало интересует. Его коллеги по «подвигам» — эксперементаторы, дружили еще до знакомства с ним, пробуют всё, что плохо лежит, пьют, курят, нюхают и колят всё, что найдут нового. Как Магнус рассказывал, ни разу не повторились, поэтому ни на что не подсели, — рассказывал Джем. Алек удивлённо смотрел на соседей по комнате: — Да уж… Зачем такой друг? — Как друг он, как бы это не было странно, очень хороший. Всегда придёт на помощь, что бы не случилось, хорошо относится к нам, а мы к нему, всё просто, — объяснил Джем, — отличный парень во всём, кроме одного. В чём причина этого, мы до сих пор так и не поняли. — Я же говорю, они с Джемом эльфы восьмидесятого уровня по дружбе, я вот так не могу, мои контакты более ограничены, — пожал плечами Мелиорн. Алек задумался. Весь круг его общения даже до аварии сводился к родителям, сестре и тому мальчишке из его класса, который любил комиксы, помнилось, он даже сам частенько заглядывал к парнишке в гости. Наверное, это и был единственный настоящий друг. Все остальные были больше приятелями, никаких отношений и интересов, которые бы объединяли с ними, не существовало. Не было такого, как у его соседей по комнате: знать человека настолько, чтобы угадывать его следующую фразу, или безошибочно приготовить его любимое блюдо, пошутить и при этом не обидеть. Напрашивался вывод: это просто любовь к тем, кто рядом, а остальные были более отдалённым кругом, как бы вежливо и приветливо он с ними не общался. Сейчас же всей душой хотел, чтобы у него когда-то появился хотя бы один такой друг, как соседи по комнате. Хоть они и убеждали, что уже друзья, Алек понимал, дружба требует усилий с обеих сторон, и их попытки помочь не могут остаться без ответа, игра в одни ворота не может продолжаться вечно. Наконец-то выходя из раздумий, произнёс: — Да уж… И я тут с вами… Как напуганный щенок… — Все не могут быть одинаковыми, Алек. Просто тебе ещё нужно привыкнуть к самостоятельности, многое может поменяться. — Он прав. А когда приедет его мелкий, посмотришь, скажешь, кто из них кажется старшим братом — засмеялся Джем.