Пленник

Goldfrapp — Ooh La La

      Следующие дни тянулись медленно и скучно. Я спал, слонялся из угла в угол и не знал, чем заняться, чтобы совсем не сойти с ума.       Ричи приходил только один раз. Он принес мне еду, которая уже успела мне надоесть (одни и те же тосты, по факту тот же хлеб, что и в подвале, только с сахарным джемом и кофе), и желудок уже начинал болеть от этого. — Ну, как твои дела?       Ричи поставил поднос на кровать, осторожно, чтобы ничего не уронить. Казалось, время здесь остановилось. Ричи выглядел ровно так же, как и неделю назад — он словно не переодевался, хотя, у него могло быть несколько одинаковых черных футболок. Он сел в кресло напротив меня, закинув ногу на ногу. На нем были черные высокие ботинки, начищенные до зеркального блеска. — Как в плену, — ответил я, складывая руки на груди. — Прекрасно, что ты не утратил чувства юмора, — Ричи слегка дернул рукой, приложил ее к шее немного нервным жестом — все его жесты были как будто чуть-чуть сломанными, неровными, экзальтированными. Он двигал руками как шарнирная кукла, — не скучаешь тут? — А ты сам как думаешь? — я фыркнул, демонстративно не смотря на поднос с едой, — чего ты добиваешься? Если я не хочу с тобой спать, ты будешь меня тут вечно держать?       Ричи молча облизал губы. Я внимательно следил за движениями кончика его языка, но не шевелился. Накинул себе на колени одеяло и так и сидел, как больной, которому только что разрешили сесть в постели после длительного лежания. — Давай поговорим откровенно, — Ричи сцепил руки в замок и слегка наклонился вперед, — ты здесь уже полтора месяца и пока тебя никто не нашел. И могу сказать, что и не найдет.       От его слов меня передернуло. Полтора месяца? То есть сейчас уже… Июнь?! Время не могло лететь здесь настолько быстро. Он врет. — Вижу, ты мне не веришь. Но это твое дело. Я говорю это к тому, что ты можешь просидеть здесь еще год. Или два. Мне не очень сильно нужна эта комната. — И какой в этом толк? — я вскинул руки, — не легче ли было бы найти кого-то, кто согласился бы на твои условия? Кого не надо было бы похищать? — я снова решил взяться за тактику лести, — Ричи, ты ведь красивый, — я выделил это слово голосом, и парень посмотрел на меня с легким удивлением, — неужели тебе так сложно найти кого-то… Ну, кто согласился бы сделать это все с тобой? Не поверю, что для тебя это проблема. Ты можешь выбрать любого или любую… И предаться страсти хоть сейчас, а не ждать чего-то от меня. — Красивый? — казалось, Ричи услышал только одно слово из всей моей речи, и я почувствовал, как шея у меня покрылась тонким слоем мурашек, — красивый? Да, наверное. — Да, ты очень красивый, правда, — закивал я, и в этом плане врать мне было не так уж и сложно — Ричи правда был красивым, — чего ты тогда страдаешь ерундой? Клянусь, если ты меня отпустишь, то я не скажу никому твое имя. Если хочешь, сдам твоего отца… — Нет, — резко сказал Ричи и поднялся на ноги, я замер, чуть не прикусив себе язык, — ты мне нужен. — Но зачем? — Я уже сказал. — Окей, ладно, — я вдруг решил, что мне надоела эта вся ерунда, надоело сидеть в этих четырех стенах и развлекаться собственными силами, — я согласен. — Что?       Ричи уставился на меня, а я спокойно встал с кровати, откинув одеяло и уперев руки в бока. Поправил челку, отдернул вниз короткую футболку. — Что слышал. Ты же перевел меня сюда, чтобы я стал твоей игрушкой? Да? Все эти… Штуки, — я обвел рукой комнату, как бы подразумевая платье и чемодан с приспособлениями, — ты же оставил мне их не просто так. Хочешь меня трахнуть? Без проблем. Давай.       Я проговорил это все на одном дыхании, ни разу даже не сбившись и не перепутав буквы в словах. Ричи ошалело смотрел на меня, быстро моргая длинными ресницами. — Ты на самом деле этого не хочешь. — Откуда ты, блять, знаешь?! — я сам не ожидал, что мой голос повысится на несколько децибел, — ты хотел меня трахнуть, даже не взять силой, так вот, пожалуйста, — я развел руки в сторону, — давай покончим с этим и ты меня отпустишь. Или тебе нужно подсматривать за мной? Давай, пожалуйста, можешь выйти и следить за мной за дверью или как ты это делаешь?       Меня трясло от злости. Я действительно был уже не против переспать с Ричи. Он нравился мне внешне, и этот ужасный зуд желания, разливающийся под кожей, не давал мне спокойно существовать. Сны стали еще грязнее и реальнее, от которых я просыпался с таким стояком, что он мог бы достать до потолка. Я начал быстро снимать футболку, сердце стучало. Ричи стоял, смотрел на меня широко раскрытыми глазами и не мог сказать ни слова. — Ну? — я откинул футболку на кровать, и Ричи открыл рот от удивления, — чего ты на меня так смотришь? Давай, с чего начнем? Отсосать тебе? Да как нехрен делать, — я сделал к Ричи шаг, потом еще один. Я не знал, что я собирался делать дальше. В голове все пульсировало, кожа стала горячей и красной. Воздуха в комнате стало не хватать, я ловил его ртом, как рыба, и в груди клокотало сердце, как готовый извергнуться вулкан.       В ту минуту я себя не контролировал. Подлетел к Ричи, тяжело дыша. Либо из-за того, что я слишком много спал в те дни и не занимался ни умственной, ни физической работой, либо он что-то подмешивал мне в еду, но я чувствовал себя не принадлежащим себе. Как будто бы мое тело существовало отдельно от меня, и я наблюдал за ним со стороны. Я подлетел к Ричи, впервые, наверное, так близко, когда его рука взметнулась, и он ударил меня по щеке. — Приди в себя.       Но вместо вскриков и картинных охов, я хватаю Ричи за полы кожаной куртки, притягиваю к себе и целую.       Я в бешенстве, я злой. Я не отдаю себе отчета в том, что я делаю и с кем. Я просто хочу этого, и впервые в жизни я могу сделать то, что хочу. Я целую Ричи, впервые целую парня.       Я не умею целоваться, но сейчас меня это не волнует. Я привстаю на цыпочки, чтобы достать до него, целую влажно, мокро, со звуками, перемещаясь на щеки, подбородок, чтобы только понять, что он от меня хочет. Желание начинает подниматься с самых низов, захлестывает меня волной, я трясусь и продолжаю целовать его. Ричи тяжело дышит, стонет мне в рот, и по нашим губам проходит разряд вибрации.       Хорошо.       Оказывается, целоваться это так хорошо.       Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе еще ближе, целуя так, как будто бы я был профессионалом в этом деле. В эту минуту я не думаю о том, что он похитил меня. Плевать. Удерживал меня силой в подвале. Плевать. Смотрел за мной, когда я мастурбировал. Плевать. Сейчас есть только Ричи и тот факт, что мы целуемся так, будто трахаемся. Я чувствую, как у него встает член и упирается в меня. Я прижимаюсь еще ближе, голой кожей чувствуя его куртку, футболку. Я тяну его за волосы. Я впервые прикасаюсь к чужому телу, красивому телу, трогаю его, и могу не стеснять себя. Я кусаю Ричи за губы, и он начинает отвечать мне.       Он грубо берет меня за подбородок, слегка давит большим пальцем так, чтобы я открыл рот и запускает в меня свой язык. Слюна смешивается, я жадно глотаю ее, облизываю его губы, толкаю ему свой язык, хочу, чтобы он трогал его. Я слышу этот звук пошлых, липких, мокрых поцелуев, как соединяются и разъединяются наши губы, тонкая нить слюны попадает мне на подбородок, и я не успеваю среагировать, как Ричи тут же слизывает ее, а потом снова возвращается к поцелую.       У меня отказывают тормоза. Столько лет я был хорошим мальчиком, который боялся сделать и шага без родительского контроля, потому что был уверен, что родители узнают обо всех мох грехах и я буду жестоко наказан,       (нет мама только не чулан я больше так не буду у меня болят колени можно я встану я больше не могу стоять в углу)       но теперь я могу делать это.       Я не контролирую свое тело, оно ведет меня, заставляет мои руки прижимать Ричи к себе, не думая о том, кто он и что делал со мной все это время. Я целую его, потому что я никогда еще не целовался, и мне так хочется этого, что губы просто дерет от желания.       Я видел такое в фильмах, и сейчас просто закидываю Ричи ногу на талию, чтобы быть к нему еще ближе, еще плотнее. Он не отталкивает. Целует глубоко, сильно, водит языком у меня во рту, и я представляю, что он делал этим языком еще…       Я хочу его.       Представлять — одно, ощущать руки другого человека на своем бедре — другое. Ричи кладет руку мне на задницу, сильно сжимает пальцами. Мои шорты, его джинсы. Я хочу скинуть не только одежду, но и кожу с себя.       Я схожу с ума, определенно. Все тело горит, я прижимаюсь к Ричи. Я вспоминаю, как он облизал мои пальцы, как смотрел, когда я кончал в этом чертовом платье, и у меня просто голова кружится. Я цепляюсь в плечи Ричи, готовый закинуть на него не только вторую ногу, но и развести их, принять его.       Я тяну Ричи на себя, двигаюсь к кровати. Мышцы внутри сжимаются, готовые принять… — Черт… — произносит Ричи на выдохе мне в рот, и я только еще сильнее сжимаю его. Я чувствую себя куском торта, который плавится на солнце и ждет, когда в него войдет нож. Ричи трогает мою задницу, сминает пальцами ткань шорт и трогает оголенную кожу. Белье он мне так и не выдал. Кажется, сейчас то, о чем я так долго думал, мечтал, представлял, случится в реальности.       Я что-то нечленораздельно мычу с языком Ричи в своем рту. Валюсь на кровать и тащу Ричи за собой. Тяжесть его тела, руки, которые везде. Я задираю короткие шорты так, что из-под тонкой ткани видно член, который требует внимания. Я подаюсь бедрами наверх, касаясь ноги Ричи и оставляя едва заметный липкий след на его джинсах. Я чувствую, как Ричи прижимает меня к себе, просунув руку под поясницу и целует куда-то в шею так, что я в прямом смысле оказываюсь в его плену. — Пожалуйста, — произношу я, удивляясь тому, что я еще помню, как говорить слова.       Развожу ноги, приподнимаю бедра, и ткань шорт задирается к тазобедренным костям. Ричи тяжело дышит мне в ключицу, и я хочу его. Я тяну кожаную куртку с него, оголяя плечи, обтянутые футболкой, и он приподнимается на локтях. Крестик на цепочке выскальзывает из-под воротника, и я, приподнявшись на локтях, беру его в рот. — Эдди.       Он впервые за это долгое время называет меня по имени, и я вздрагиваю, поддавшись к нему еще ближе. — Давай, ну же, — шепчу я, закидывая ногу Ричи на талию и прижимая к пояснице. Я с каким-то странным удовольствием отмечаю про себя, что мои длинные белые носки натянуты идеально плотно и это выглядит так мило и       (невинно) — Эдди, я… — Заткнись уже, — шепчу я еще раз, потому что не могу уже сдерживаться. Все тело горит и ломит, как при температуре. В детстве у меня была ангина, температура поднялась до сорока градусов и родителям пришлось вызывать скорую, потому что они думали, что я сгорю прямо на руках у матери. Сейчас я чувствовал себя точно так же. Я хотел Ричи. Его хотело мое тело, даже если в мозгу остались еще какие-то сомнения. Я хотел этого. Господи, как же сильно я этого хотел. Возможно, это все было из-за психологической травмы, которую обязательно найдут у меня, когда я отсюда выйду. Я буду говорить, что влюбился в своего насильника (нет, нет), и все будут сочувственно качать головами, возьмут у меня интервью, позовут на радио, а я буду со слезами на глазах говорить, что он был замечательным человеком.       Это все такая ерунда, сейчас я просто хотел, чтобы это, наконец, случилось.       Я столько времени об этом думал. Представляя, кто станет моим первым, (первыми)       а потом сгорал от стыда, желаний, фантазий, понимая, что ни один человек не сможет этого понять, принять, если мы будем в отношениях, да и я сам бы никогда на самом деле на это не решился, но тут…       Тут я жертва. Пленник. Здесь мне простят все, и даже если мама потом затаскает по врачам, мне за это ничего не будет.       Ведь я смогу сказать, что это случилось против моей воли, а на самом деле… Ощутить это все наконец-то. — Ричи, — зову его я по имени, чтобы наконец случилось то, ради чего он меня сюда и притащил. Я поддаюсь бедрами наверх, желая, чтобы он освободил меня от этого подобия одежды, и наконец-то сделал хоть что-нибудь. Пожалуйста. — Стой, я… Я не … Я не могу, — говорит Ричи, отрываясь от меня. У меня шея горит от поцелуев, укусов, от следов его зубов, и я не могу понять, что он мне говорит. В смысле, что? — Ты же сам этого хотел, — я приподнимаюсь на локтях, чтобы заглянуть в глаза Ричи, — что не так? — Не сейчас, — Ричи садится на кровати, смотрит на меня, опять не моргая, и это начинает меня злить. Я не выдерживаю. Во мне говорит злость и возбуждение. — Какого тогда хрена?! Ты держал меня в грязном подвале, потом притащил сюда, и за эти роскошные условия потребовал мою девственность. Окей, забирай! — я взмахиваю руками, еще сильнее расставляя ноги, и Ричи отводит взгляд, — что тебе, блять, еще надо?! Чтобы ты меня выпустил отсюда?! Я уже сам тебя хочу, я не против, только, блять, скажи уже нормально, что тебе надо от меня! — Тихо, — Ричи за секунду снова оказывается возле меня и закрывает рукой мне рот.       Эмоции бьются в голове, толкаются друг об друга, трутся в черепной коробке. Член ноет. Я кусаю Ричи за пальцы, и он отдергивает руку. — Я тебя сейчас пристрелю!.. — Какого хрена?!..       И вдруг я слышу, что за забитым окном тормозят шины. Возле дома остановилась машина. Кто-то приехал. — Там… — Закрой рот, — шипит Ричи, еще сильнее вдавливая ладонь мне в зубы. Я чувствую запах сигарет, исходящий от его пальцев, — только попробуй пикнуть и выдать, что ты здесь. — Это полиция. Я тебе говорю. Выпусти меня, я не скажу ни слова про тебя… — Я сказал «заткнись», — Ричи отвешивает мне звонкую оплеуху, голова у меня дергается, — или я буду разговаривать с тобой по-другому. — Ты ничего не можешь со мной даже сделать. Что, вставишь мне пистолет в глотку и…       Я не успеваю договорить, потому что слышу, как внизу кто-то звонит в дверной звонок. Совсем тихо, едва различимо, но я замечаю, как у Ричи на руках волосы встают дыбом. Он вскакивает с кровати, хватает куртку. От меня не укрывается его стояк, потому что узкие джинсы никак не могут его спрятать. — Только попробуй издать хоть звук, — Ричи надевает куртку, и не с первого раза попадает руками в рукава, — и я сделаю тебе больно. — Не сделаешь, — говорю я, но теперь уверенности у меня в этом нет. Я не успеваю сказать и слова, как Ричи выходит из комнаты и тут же закрывает дверь. Поворачиваются все замки. Я остаюсь один, сердце стучит в глотке с такой скоростью, что я готов его сейчас выплюнуть, и я понимаю, что оказался просто в полной заднице.