Раз, два, три. Сердце навсегда умри. Четыре, пять, шесть… Похоть хочет есть.
Мои губы болезненно пощипывает от поцелуев, прижимаюсь ближе к нему, убивая расстояние. Я уже не помню, как мы оказались на заднем сидении автомобиля. Наши куртки уже давно покоятся на передней панели. Мой мозг утопает в смертельной дозе дофамина. От неровного дыхания кружится голова, а мои руки жадно исследуют каждый сантиметр кожи под футболкой Ярослава. Он целует меня снова и снова, изводя мой разум своей похотью и сладострастием. На задворках сознания охуевает старая Саша. Совесть вышла покурить. А душа... Душе уже всё равно. Она свободна. Я кусаю его уста и слышу такой заветный стон. Как же приятно ощущать взаимность каждой клеткой своего тела. Звуки музыки окружают нас, они текут по воздуху из встроенных колонок. По вискам пульс, я за тебя молюсь. За окном осень, листья рисуют грусть, Ночи темные, эхо тихое. Мы друг для друга яд, но нет другого выхода. Мне хочется прижаться к нему ещё ближе, но это физически невозможно. Поэтому я цепляю пальцами его футболку и тяну вверх, Яр отрывается от меня буквально на секунду, чтобы избавиться от ненужной вещи. Наши губы снова сталкиваются в стихийном соприкосновении, в котором столько жажды и желания, что мне становится трудно контролировать своё тело. Я хочу его. И это не глупая прихоть, что приходит в голову от переизбытка эмоций. Всё гораздо сложнее. Внутри живота сжимается ком вожделения. Орлов, читая мои мысли, ловко расстёгивает пуговицу на моих джинсах. Еще мгновение — и горячие пальцы ныряют в укромное местечко между моих ног. Не успев схватить необходимую дозу воздуха, я встречаюсь с настолько страстным поцелуем, от которого запросто можно словить преждевременный оргазм. Я чувствую его возбуждение на своём бедре, в то время, как заветные пальцы скользят вдоль влажных складок, цепляя комочек нервов и доводя меня до полного исступления. Вокруг всё будто исчезает, оставляя нас в кромешной тьме, единственная связь с реальностью у нас — это звуки музыки. Моё тело слегка вздрагивает от перевозбуждения, а из уст доносится стон. Ах! Не могу справиться с ощущениями и поэтому я отпускаю себя. Схожу с ума, когда палец Ярослава вторгается в меня. Мои бедра инстинктивно толкаются ему навстречу. Он улыбается, не отрываясь от нашего поцелуя. Открываю глаза и вижу, что Орлов жадно наблюдает за каждой искрой эмоций на моём лице. Меня просто накрывает желание, чтобы Яр почувствовал то же, что и я. Посчитаю до трёх и сделаю это. Раз, два, три. Неуверенно тянусь к пряжке на его ремне и дрожащими пальцами пытаюсь освободить его от ненужного аксессуара. Краснею от смущения. Ярослав издает приглушенный смешок. — Помоги мне, — отрываюсь от сладких губ и буквально умоляю. И он выполняет мою просьбу незамедлительно. После звука расстёгивающейся ширинки, моя рука без стыда и совести (все претензии к её хозяйке) сдвигает ткань боксеров и скользит по твёрдому стволу члена. Боже! Неужели это я? От взаимности и интимности нашей нежности мы сходим с ума, но уже вместе. Яр добавляет второй палец, а я негромко взвизгиваю от непривычности ощущений. Лёгкий испуг кольнул где-то в районе солнечного сплетения. — Не бойся, я буду осторожным, — он целует в меня в губы, а затем в подбородок, спускаясь по шее, то и дело посасывая нежную кожу. Его пальцы не двигаются, парень ждёт, когда я привыкну. Хочу запомнить каждый момент. Хочу стереть все воспоминания до встречи с ним. Моё временное помешательство не поддаётся никаким законам логики. Мне должно быть стыдно за такие мысли, но увы. Мораль отправилась на перекур к совести, что уже даже не смотрит в мою сторону. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях, что тягучей негой ласкают низ моего живота. Мои пальцы скользят по окружности головки мужского полового органа, пока влагалище сжимается снова и снова. Мне нечем дышать. Сердце отбивает жадный ритм, валяясь где-то на асфальте. Ярослав тянет мою футболку вверх, оголяя чувствительные твердые соски. Очередной стон разрывает воздух, когда острые зубки цепляют перевозбуждённую плоть ореолов груди. По венам плавает ток, а по коже ползут мурашки. Ярослав прижимает большой палец к клитору, и я в очередной раз вздрагиваю, мысленно обругав себя за несдержанность. Продолжаю ласкать его, чтобы он продолжил двигаться во мне. Слова не нужны, он проталкивает пальцы вдоль узких стенок влагалища. Мои стоны сменяет крик наслаждения. Брюнет стонет, я улыбаюсь. Жар наполняет всё тело, а затем концентрируется в конкретной точке, в самом низу живота. Какая-то пара минут, и по телу проносится волна электрических разрядов, я на несколько мгновений словно умираю. Меня нет. Душа вырывается наружу, повисая в воздухе, пропахшем возбуждением. Я судорожно вздрагиваю один раз, два, а затем меня прошибает сладостная судорога. Мои веки медленно открываются, и я получаю второй оргазм, но уже душевный. Ярослав смотрит на меня с таким вожделением и нежностью, что мне хочется плакать от счастья. Целую его, продолжая водить по стволу крепко сжатым кольцом из пальцев. Он задыхается, я чувствую это. По моей щеке стекает слеза. Яр кончает с хриплым рыком на устах. «Я хочу смотреть лишь в твои глаза. В них так глубоко, я без шанса навсегда. Падаю туда, прими меня таким. В этой глубине растворяюсь весь. Меня почти что нет, но я останусь с тобой здесь. С тобой как будто мир прощает мне грехи». Слова из очередной композиции возвращают нас к реальности. По запотевшим стёклам стекают капельки воды. На улице всё ещё темно. Глубокая ночь воцарилась в нашем городке. Мне совсем не хочется спать, однако тело всё ещё подрагивает от небывалой разрядки. Орлов находит где-то салфетки и заботливо вытирает сперму с кожи на моём животе. — Опять я тебя испачкал, — смеётся он. — Пачкай на здоровье, — промурлыкав, смеюсь в ответ. Салфетки летят куда-то в сторону, когда парень прижимает меня к себе. Я вдыхаю его пьянящий запах, поглаживая пальцами мускулистые плечи, изучая каждую линию и родинки на пути. Моё сознание плывёт в море искренности настоящего момента. — Не хочешь сходить на свидание? — из его уст вопрос звучит как-то неуверенно, что довольно необычно. Орлов всегда уверен, но, похоже, сейчас в его мысли вторгаются сомнения. — Хочу, — киваю, а затем целую в ямочку между ключицами парня. У него такая приятная и сладкая на вкус кожа. Как бы мне не стать каннибалом. Он шумно выдыхает, и меня умиляет его реакция на мои невинные ласки. — Тогда завтра я украду тебя снова, — хриплым голосом произносит парень. — Сегодня ты меня не украл, а прибыл по моему велению, — с легкой иронией уточняю. Улыбаюсь, чувствуя, как его сердце ойкнуло в груди. Он цепляет указательным пальцем мой подбородок, чтобы наши глаза встретились. — Просто не смог отказать в исполнении твоих желаний, по иронии судьбы они совпадают с моими, — теперь моё сердце пропускает удар, я растворяюсь в его тёмных омутах, словно меня и не было вовсе. Яр целует меня, так яростно и больно, цепляя за натянутые струны души, словно гениальный музыкант на отчётном концерте. Музыка в машине снова погружает нас в атмосферу пошлых ночных приключений. Мы не вправе сейчас остановиться. Нам попросту необходимо повторить это.***
Я вернулась домой, шагая благодаря подрагивающим ногам. На улице было ещё темно, а на часах около половины пятого. Мои губы горели от бесконечных поцелуев, а в голове гулял беззаботный ветерок. Тихо войдя в квартиру, я сразу направилась в ванную. Мои трусики и джинсы пропитались похотливой влагой, и мне просто необходимо было избавиться от следов нашего маленького ночного преступления перед совестью. Бросив вещи в стиралку, я решила принять душ. Смыв запахи Ярослава с себя, какое-то время стою в полном недоумении от собственных поступков под струями горячей воды. Мне стоит хотя бы немного поспать. Уже давно наступил новый день, и через несколько часов начнутся занятия в школе. Немного подумав, беру полотенце и вытираю тело насухо. Надеваю на себя пижаму и возвращаюсь в спальню, где посапывает Вербицкий. Меня не трогает чувство нежности при взгляде на спящего демона. Я даже не испытываю угрызения совести за то, что произошло этой ночью на парковке перед домом. Количество его отвратительных поступков с тяжким грузом тянет моё отношение к нему ко дну. Аккуратно забираюсь в постель, громко вздыхая. И когда моя голова оказывается на подушке, я вырубаюсь. Из кромешной темноты меня вырывает звук чужого будильника. Поёрзав от возмущения в постели, неохотно открываю глаза. Макс отключает неприятный звук на своём смартфоне. На его голове непривычный для меня бардак, а глаза сонные и нежные. — Доброе утро, — хрипло произносит он. Не могу ответить ему тем же. Максим наверняка думает, что мы всю ночь проспали в одной постели, но это не так. По иронии судьбы, я провела большую часть времени в объятиях его брата. Он ненавидел Ярослава за то, что тот был зачат в результате измены Константина. Орлов не был виноват в трагедии семьи Вербицких. Мы ведь не выбираем в какой семье нам родиться и при каких обстоятельствах. Константин изменял Дане, а я по факту изменяю Максиму с Яром. Но меня не мучает совесть. Согласившись на безумные полиаморные отношения, я не чувствую в них даже намека на серьёзность. Возможно потому, что это неправильно. Похоже, не только у моей судьбы весьма извращённое чувство юмора. — О чём задумалась? — так и не услышав от меня и слова, Макс решается задать вопрос. На его сонном лице застывает тень подозрений. Он пришел ко мне за утешением, и это скорее эгоистично, чем мило. Почему Вербицкий вправе меня обижать, сжигать записки, предназначенные не ему? Почему Макс решил, что я должна его утешать? — Почему ты сжег записку Ярослава? — идеальный момент, чтобы поставить наглеца на место. — Откуда ты узнала? — его взгляд леденеет на моих глазах. На лице блондина стираются остатки человечности. От этой жуткой метаморфозы у меня мурашки разбегаются по затылку. — Я, мама и тётя Женя ездили на днях в гости к Орловым, — стараюсь говорить ровно, дабы не выдать страх и злобу, которые скоро меня сожрут изнутри. Именно эти два чувства отзываются в моей душе каждый раз, когда наши сущности противостоят друг другу. — Какого хера? — блондин рычит, а затем резко садится на кровати и смотрит куда-то в сторону. — Похоже, что мама и Женя подружились с Мариной, — мои слова словно укус ядовитой змеи, ведь для Макса нет ничего ненавистнее, чем упоминание в таком контексте женщины, что разбила его матери сердце. — Может, и ты решила подружиться с Ярославом? — язвительно усмехается парень, хватаясь руками за голову. Он слишком громко дышит. Ещё немного, и ему сорвёт крышу. Я присаживаюсь на скомканных простынях, чтобы видеть выражение его лица перед тем, как ответить вопросом на вопрос: «Тебе не кажется, что не твоё дело, с кем мне дружить?» А ещё сосаться, обжиматься и проводить совместные мастурбации по ночам. — Моя девушка не будет ни дружить, ни общаться с моим братом. Тебе всё понятно? — я даже не успеваю моргнуть, когда Вербицкий резко разворачивается и хватает мою челюсть напряжёнными пальцами. Больно. — Отпусти, — сквозь зубы проговариваю, сталкиваясь с убийственным взглядом ртутных глаз. Его зрачки расширяются, будто он начинает получать удовольствие от происходящего. Белобрысый сумасшедший чёрт! — Ты меня поняла? — Макс полностью игнорирует мою просьбу, требуя ответа. — Нет, — твёрдо заявляю, несмотря на животное чувство самосохранения, что вызывает во мне неподдельный страх. Сердце замолкает в груди на секунду, ожидая скорой смерти. Я могла предсказать всё что угодно, но не поцелуя, который обрушивается на мои уста через секунду. Мне требуется некоторое время, чтобы осознать происходящее. Заношу руку в сторону для пощёчины, однако, Макс успевает ловко перехватить мою ладонь в воздухе. Не желая отвечать на поцелуй, хватаю его нижнюю губу зубами и кусаю до ощущения металлического привкуса во рту. Эта сволочь даже не дрогнула. Он не останавливается. Его пальцы ещё сильнее впиваются в мою челюсть. Свободная рука Вербицкого хватает меня за поясницу и тащит меня к себе. Я забываю как дышать. Но в случае с Максимом причиной тому является не возбуждение, а чистый страх. Мой разум мечется по комнате и в какой-то момент очередное решение приходит мне на ум. Я хватаю парня за воротник и раскрываю уста, давая ему мнимое ощущение взаимности безумного поцелуя. Его пальцы тут же ослабляют хватку, и я запрокидываю голову назад, чтобы затем ударить со всей дури лбом по носу осатаневшего блондина. От переизбытка адреналина в крови мне кажется, что я в силах размазать обидчика по стенке. Но в реальности от удара из моих глаз сыпятся искры, превращаясь в капли крови. — Блять, какого хера? — хрипит блондин, хватаясь за нос. Кровавые пятна на простынях плывут перед глазами. И тут до меня доходит, что я разбила ему нос. — Я просила отпустить меня, а не пытаться изнасиловать, — из моих уст слова звучат довольно громко, учитывая то, что сейчас раннее утро и родители всё ещё спят. Пользуясь моментом, ползу по кровати в сторону двери. И в это мгновение, когда мне практически удаётся добраться до края постели, Вербицкий хватает меня и прижимает к матрасу. Я пытаюсь брыкаться, но это бесполезно под таким весом. — Саш, успокойся, — горячий воздух обжигает мне ухо. Не понимаю его просьбы. Как можно успокоиться в такой ситуации? Может, мне ещё раздвинуть ноги? — Я ничего такого не хотел. Успокойся, — его голос смягчается, но мои инстинкты кричат в голове, что парню не стоит верить. Принимаю очередную попытку вырваться из жестокой хватки. — Какая же ты упрямая, — слышу недовольство в этом высокомерном тоне. — Я не собирался тебя насиловать. Я вообще не понимаю, с чего ты так решила. Парень хватает меня за талию и переворачивает на спину. На моё лицо капают капельки багровой крови. — Ты сделал мне больно. Я укусила тебя, а тебе было похуй, — у меня такое чувство, что у Вербицкого абсолютно отсутствует эмпатия. Черты его лица смягчаются, несмотря на то, что ему больно. — Прости, малышка, — он вытирает капельки крови с моего лица. — Мне нравится пожёстче, — не сразу понимаю, что он имеет в виду, а когда до меня наконец-то доходит, я округляю в удивлении глаза. Максу по вкусу власть не только на словах, но и в интимных вопросах. — Ты ебанутый, — произношу вслух свои мысли, не боясь того, что получу в ответ пощечину. Парень целует меня снова. Но в этот раз я почему-то отвечаю ему. Причины такого поступка стоит позже поискать где-то в разделах книг по психиатрии. Меня внезапно оглушает желание найти в себе хотя бы каплю притяжения к Максиму. Любопытство подталкивает разум к познанию других эмоций. Как я пойму, что моё, если не попробую? Учитывая отсутствие опыта в отношениях, я ищу различие в ощущениях внутри себя, сравнивая то, что испытывала, целуя Ярослава или Диму. Размыкаю губы, впуская боль, кровь и истинную ярость. Как такие противоречивые эмоции вообще способны вызывать сексуальное напряжение? Еще несколько минут назад я была готова убить его, а сейчас мой язык ласкает его нёбо. Это определенно сведёт меня с ума, но не сейчас. Сейчас мой разум вполне может описать, что происходит. Мои ощущения в данный временной промежуток сильно отличаются от тех, что я испытала с Яром. Моя душа не парит над телом, а сердце не пропускает удары. Чувство гордости ликует внутри. Осознав то, что это скорее накал эмоций и взрыв адреналина в крови, я разрываю поцелуй. — Ты наказан, — злорадно усмехаюсь, наблюдая как ртутные глаза накрыла волна удовольствия. — Ты не будешь ко мне прикасаться, пока я тебя об этом не попрошу. Парень смеётся и переваливается на спину, театрально разводя ладони в стороны. Я же поднимаюсь с постели и направляюсь к двери. — Хорошо. Твоя взяла. Ты можешь дружить с Ярославом, — из-за спины до меня доносятся слова Вербицкого, я поворачиваю голову, чтобы считать эмоции с его лика и убедиться в том, что он не шутит. Макс ловит мой взгляд и добавляет колкое и угрожающее предложение: «Но если эта дружба зайдёт слишком далеко, я тебя уничтожу». Легкий холодок проносится по моей спине, и я понимаю, что он не шутит. Молча киваю и выхожу из комнаты.***
В этот раз сборы в школу заняли больше времени, чем обычно. На моей челюсти от грубой хватки Максима остались синяки. Ещё одно синеватое пятно на лбу сияло напоминанием о моей храбрости. Несколько слоёв тонального крема помогли скрыть следы утренней борьбы с белокурым дьяволом. Я ушла на занятия с противоречивыми чувствами в душе. Слишком много событий за сутки. Милый поступок Ковалёва, появление Вербицкого в моей спальне, ночной побег к Ярославу и утреннее сражение на простынях. Мне срочно нужно отвлечься, пока мозг не взорвался внутри черепной коробки. Сегодня я впервые за две недели не встречала надменных взглядов Черника. Он будто вообще решил начать избегать меня. Мысленно благодарю Диму, я несколько часов боролась с недосыпом. Где-то к полудню у меня открылось второе дыхание, благодаря которому мне удалось жадно поглощать знания на занятиях, не отвлекаясь на изучающие взоры одноклассников. Они наверняка думали о том, как я смогла понравиться такому парню, как Ковалёв. На их мнение мне как-то похуй, если честно. Никто из них даже не мог себе представить, что произошло со мной за последние двадцать четыре часа. Пусть и дальше считают меня серой мышкой. На самом деле мышка сдохла. Но всем не обязательно знать об этом. Когда прозвенел последний звонок, оповещающий большинство учеников о наступлении временной свободы, ко мне повернулась Самохина. — Не хочешь прошвырнуться со мной по магазинам? — вопрос Юли поверг в шок мою соседку по парте, её круглые глаза стали напоминать два огромных шара с ошалевшими зрачками посреди. — Почему бы и нет, — пожав плечами, соглашаюсь. — А можно мне с вами? — Обломова, похлопав длинными ресницами, слишком приторно произносит. — Нет, — коротко отвечает Самохина, а я решаю проигнорировать умоляющий щенячий взгляд Екатерины. Чтобы не испытывать угрызений совести, беру сумку и иду за Юлей прочь из кабинета. Мне показалось, что моя соседка по парте фыркнула от обиды, а может и не показалось. — Ты прости, но она меня бесит. И её шашни с Черником тут не причём. Меня просто тошнит от её ванильной внешности, — договорив, девушка высовывает язык и толкает палец в рот, мастерски изображая рвотный порыв. — Да пофиг. Меня бесит, что она притворяется моей подругой, когда на деле каждый раз подставляет, — на выдохе решаюсь излить душу Самохиной. Раньше я ещё ни с кем не обсуждала поведение Обломовой. Мои обиды просто копились внутри, не находя таблички с надписью «выход». — Я заметила, — кивает Юля, смотря на меня с сожалением. Мы выходим из здания, и у меня чуть сумка не выпадает из рук. Недалеко от школьных ворот припаркована машина Димы. Сам же он стоит рядом с автомобилем, а на пассажирском сиденье сидит Максим. Подстава! Блядская совесть наступает мне на пятки. Неожиданное чувство. Что-то слишком долго она спала. В моей голове проносится последняя встреча с Ярославом, и мне внезапно становится стыдно. Как мне не загореться на месте, когда Ковалёв назовет «кнопкой» девушку, которая сегодня ночью дважды чуть не отдала Богу душу от оргазмов. Самохина берет меня под руку и тащит навстречу к высокому шатену. Мои попытки сопротивлений бесполезны, а на лице снова это взгляд. Да, я о взгляде срущей кошки, что застали отнюдь не посреди лотка. В этот раз я нагадила прямо в сердце очаровашки Ковалёва. На Вербицкого похуй. Сомневаюсь в том, что у него вообще есть душа. — Привет, кнопка, — шатен улыбается, когда мы останавливаемся в метре от него, — Юлёк, — он кивает в сторону Самохиной, она издаёт приглушенный смешок в ответ. Меня вот-вот раздавит чувство вины. Я вообще не понимаю, как дымящиеся лепёшки из предателей до сих пор не усеяли улицы нашего городка. Исходя из демагогий моей бабушки, изменщики должны умирать от удара молнии, ну или от рояля, свалившегося с небес. — Привет, — закусив щеку, приветствую парня, ощущая, как где-то внутри сердце вцепилось в глотку моей души. — Вообще-то мы собирались пройтись по магазинам, — сбивчиво проговариваю. — Тогда мы с вами, — Ковалёв решает за всех. После он берет мою ладонь, и я невольно делаю шаг навстречу к горькому поцелую. Нет, Дима всё так же нежен и осторожен. Горько мне. Я, не задумываясь, растоптала его чувства. Он этого не знает, но данный факт только усугубляет мои сердечные страдания. Где-то в грудной клетке словно кровоточит рваная рана. В момент, когда наш поцелуй растворяется, и я делаю шаг назад, жестокая судьба наносит мне новый удар в спину. В метрах двадцати от нас замер Ярослав. В первые секунды я мечтаю о том, чтобы это была галлюцинация. Мне хочется ударить себя, чтобы боль привела меня в чувства. Моя душа разрывается на части, когда приходит осознание реальности. В руках Орлова букет незабудок. Он пришёл позвать меня на свидание. Я сама согласилась, но никак не думала, что он решит сделать это настолько открыто. Парень хотел не очередного ночного сеанса мастурбации, а настоящего романтического свидания посреди белого дня. — Ну что, поехали? — Ковалёв явно не видит, что со мной происходит. Ярослав стоит далеко за его спиной. Вина накрывает меня второй волной. Теперь в агонии извивается моя душа. Я киваю и иду с Димой, не отрывая своего печально взора от таких непостижимых и желанных глаз. Мне больно. Орлов разворачивается на сто восемьдесят градусов и уходит в неизвестность. Умираю от мысли, что больше не увижу его снова.***
Прогулка по торговому центру оказалась не такой беззаботной, как ожидалось. Не справляясь с душевным волнением, я постоянно пропадала в собственных мыслях. Шоппинг никогда не был для меня элементом психотерапии, а сейчас и вовсе был сродни изысканной пытки. На носу у Вербицкого был пластырь телесного цвета, который напоминал мне о сегодняшнем утре. Его опухшая губа с каплей застывшей крови то и дело застывала в дьявольской ухмылке, стоило мне только взглянуть на него. Самохина постоянно пыталась меня растрясти. Она не понимала причин моего поведения. — Давай зайдём в магазин нижнего белья, — в новой попытке отвлечь меня от собственного самокопания, Юля тянет меня к очередному бутику. Парни остаются в коридоре. — Что с тобой происходит? — шепчет мне на ухо девушка. — Юль, я правда хочу тебе всё рассказать, но не думаю, что ты меня поймешь, — услышав мой ответ, девушка хмурит брови, а затем тянет меня к манекену, чтобы мы оказались спиной к выходу. — Ты уверена? Мне кажется, что ты вот-вот свихнёшься, — она только делает вид, что интересуется пеньюаром. — Я изменила Диме, — слова падают из моих уст на глянцевую кафельную плитку, в то время как сердце захлёбывается в крови. У Самохиной вздрагивает мышца на скуле. Её глаза округляются от охуинеза. — Ты с кем-то переспала? — прочистив горло, интересуется девушка, её грудь вздымается, поглощая огромное количество кислорода. Мне страшно. Стыдно, страшно и невыносимо больно. — Почти, но проблема не только в этом, — ощущая, как моё лицо пылает, я превозмогаю неописуемое чувство, что убивает меня изнутри. — Так удиви меня! Не бойся, я никому не скажу, — она отводит меня к стеллажу с кружевным бельём, профессионально демонстрируя спокойствие. — Я боюсь, что этот другой исчезнет из моей жизни, — душа захлёбывается от избытка эмоций, мне хочется провалиться на месте. А лучше сдохнуть от инфаркта, чтобы никто и никогда не узнал всех подробностей моей личной жизни. — Тогда почему бы тебе не послать Ковалёва и не остаться с этим другим? — качает головой девушка, пытаясь дать мне дельный совет. Но если бы это было так просто. — Я не знаю, кто из них нравится мне больше, — не жду, что Юля меня вообще поймёт, но больше не знаю, как ответить. Моё сердце украдено Димой, а вот душа постоянно сбегает к Орлову. Без сердца я умру, а вот душа моя будет жить вечно. Что важнее — жизнь или вечная привязанность? — Тогда, подруга, советую мутить с обоими, пока внутри что-то не щёлкнет, — Самохина приходит отнюдь не к добросовестному выводу, который так далёк от принципов морали. — Сашулёк, запомни. Ты выбираешь мужика, а не наоборот, — она обнимает меня, и я понимаю, насколько необходимы мне были эти теплые ощущения где-то на задворках сознания. — Бери этот черный комплект и дуй в примерочную, а я схожу за горячим шоколадом, — она указывает на кружевное бельё пальцем и целует меня в висок. Беру предметы одежды и шагаю в примерочную, оставляя подругу позади. Зайдя в пустую кабинку, сбрасываю с себя сначала куртку, а затем и блузку. На мне простой бежевый лиф. Он тоже летит к чертям. Приятная кружевная ткань обволакивает округлости груди, а тонкие лямки украшают худые плечи. Я смотрю на своё отражение и не узнаю себя. Где-то в простоте и серости моего облика появляется что-то демонически пошлое. В глазах всё та же грусть, но уже с искоркой в расширенных тёмных зрачках. От собственного отражения меня отвлекает навязчивый стук. — Кнопка, ты здесь? — сердце вздрагивает в груди. — Да, — неуверенно отвечаю, и плотная шторка колышется позади меня. Я моргнуть не успеваю, как на стуле передо мной оказывает Вербицкий, а за моей спиной Ковалёв. Пальцы начинают подрагивать, от предвкушения очередного душевного потрясения. — Вы рехнулись, — говорю тихо, чтобы никто посторонний не услышал. Я стыдливо прикрываю зону декольте руками. Кручу головой по сторонам, дабы убедиться в том, что плотная штора полностью скрывает наше присутствие в кабинке. С облегчением вздыхаю, что мы в относительной безопасности. — Мы хотели посмотреть на тебя, — шепчет Максим, а Дима убирает мои руки с груди. — Ты прекрасна, но слишком напряжена, — я вижу отражение медовых глаз в зеркале, наполненных неистовым желанием. Меня словно убивает разрядом молнии, мне трудно даже пошевелиться. Губы шатена прикасаются к моей шее, душа задыхается, когда собственное тело отторгает её. Его пальцы скользят по голому животу, доводя меня до безрассудства. Я забываю как дышать. — Расслабься, — сладостно произносит Ковалёв, после чего оставляет несколько влажных поцелуев на моей шее. Моё тело покрывает гусиная кожа, а соски твердеют от возбуждения. — Это сложнее, чем ты думаешь, — громко выдыхаю, когда моя спина упирается в крепкую грудь парня. Я чувствую его неровное дыхание. — Можно? — с чертовщинкой в глазах интересуется Максим, облизывая губы. — Я могу тебя трогать, а ты меня нет, — на моём лице воцаряется торжествующая улыбка. Вот и настала пора сладкой мести. Блондин усмехается, но соглашается кивая. Ковалёв цепляет устами мочку моего уха, в то время как его дыхание ласково сжигает во мне остатки гордости. Приглушенный стон вырывается наружу, и на мои губы тут же ложится свободная ладонь шатена. Он осторожничает, не хочет, чтобы нашу шалость кто-нибудь раскрыл. Его пальцы скользят к пуговице на черных брюках, и буквально за секунду справляются с препятствием. Вербицкий жадно поглощает похоть глазами. — Ты слишком напряжена, расслабься, — Дима повторяет свою просьбу, аккуратно проскальзывая шаловливой ладонью в укромное местечко. Очередной стон застревает в глотке. Ему не выбраться наружу. Моё тело напрягается в форме дуги, я цепляюсь пальцами за платиновые волосы Вербицкого. И замечаю как он мучительно медленно сходит с ума. Так ему и надо! Ковалёв сжимает клитор сквозь тонкую ткань моих трусиков, и я ощущаю влагу, что просачивается из влагалища. Чёрт! От нового выброса дозы адреналина в кровь мне сложно справиться с дыханием. Я задыхаюсь. Дима продолжает терзать комочек нервов, его движения нетерпеливы. Макс смотрит в мои глаза, ловя каждый всплеск похоти. Я же пытаюсь забыться в плотской утехе, чтобы хотя бы на время забыть о душевных терзаниях. Блондин нежно целует моё запястье, забыв об обещании. Я цепляю пальцами его подбородок, напоминая о его месте. Качаю головой, безмолвно приказывая парню остановиться. На его лице появляется мучительная гримаса. Ковалёв усмехается, продолжая ласкать клитор и целовать мою шею. Закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на ощущениях. Мои мысли плывут по волнам океана безумия, а тело напрягается снова и снова. Я слишком быстро прихожу к пику и содрогаюсь в лёгкой конвульсии наслаждения. — Умница, — шепчет Дима, удерживая меня от неминуемого падения. Колени подгибаются, пока пульсирующий комочек нервов между моих половых губ берёт верх над телом. Открываю глаза и обращаю внимание, как Максиму стало «тесно» в собственных штанах. Усмехаюсь про себя.***
Очередной похотливый эпизод сработал на моём мозге словно сеанс электросудорожной терапии. Он стер из памяти события прошлых часов, но, к сожалению, ненадолго. Эффект длился, пока мы гуляли по торговому центру, а исчез, когда вернулись домой. Но я представить не могла, что для меня это ещё не все приключения. Мы входим в квартиру, а на пороге нас встречает мама. Она почему-то злая. В её руках окровавленная простынь. Мой уставший мозг еле успевает проанализировать ситуацию. — Мам? — это единственное, что мне удаётся выдавить из себя под этим тяжёлым взглядом. Ковалёв смотрит на Вербицкого в недоумении. Он пытается считать с лица друга ответ на вопрос, который и мне не до конца ясен. — Откуда на твоих простынях кровь? — похоже, у моей матери на фоне беременности развилась паранойя. У Макса разбит нос и поранена губа, и это тоже странно, но, похоже, у неё другие выводы. — У меня месячные, — логичный ответ звучит из моих уст, а лицо и шея покрывается красными пятнами, только вот не от стыда, а от вранья. — Как можно было так испачкать простынь? — её не устраивают мои объяснения. Злоба от такого невежественного поведения со стороны моей мамы начинают зарывать меня в воображаемой яме. — Если ты намекаешь на то, что я этой ночью лишилась девственности, то тебе стоит знать, что твоя дочь нахрен никому не нужна. Если ты мне не веришь, завтра же пойду за справкой к гинекологу, — вырываю простынь из рук своей матери и стремительным шагом покидаю воображаемую площадь позора. — По-моему, вам стоит извиниться перед дочерью, — озлобленно хрипит Максим, и, судя по звукам шагов, он спешит на кухню. Я прохожу в свою спальню и хлопаю дверьми. В комнате такой бардак. Похоже, мама провела тщательный обыск. На столе лежит браслет. Он больше не прикрыт тетрадкой. Она словно оставила его на самом видном месте, как одну из главных улик несовершенного преступления. Я в одежде падаю на кровать и кричу в подушку. Мне ещё никогда не было так плохо. Вселенная точно издевается надо мной. Я не уверена, что смогу справиться с тем, в чём сама виновата. Часы медленно отмеряют время, а мама так и не заходит в мою комнату, чтобы извиниться. Она вообще не терпит ситуаций, в которых оказывается на проигравшей стороне. Слишком гордая, чтобы осознать ошибки. Голова болит от постоянных поисков ответов в стае тревожных мыслей. Не замечаю, как засыпаю. Сны проносятся перед глазами спутанными отрывками прошедшего дня. Всё, как в бреду. Как несколько недель назад, когда меня мучила ангина. Где-то в первом часу ночи, я просыпаюсь от звука сообщения. ≫> Выходи, я во дворе. Душа завывает пленительным зовом. Ярослав. Он снова приехал. Меня разрывает надвое от желания пойти к нему и остаться. Я боюсь того, что мама меня спалит. И я навряд ли объясню причину своих ночных похождений. Но больше меня тревожит страх того, что Орлов пришёл ко мне в последний раз. Что, если Яр решил разорвать наши порочные отношения? Сегодня столько всего произошло, что мне ни на шутку боязно за своё душевное состояние. Закрываю глаза, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. Где-то глубоко звучит голос души: «Иди к нему, и будь что будет.» Проклиная собственное безрассудство, я аки ниндзя бесшумно покидаю квартиру. Выйдя на улицу, осознаю, что забыла взять куртку. Холодно. Холодно и так страшно. Ярослав стоит на том же месте, что и вчера. Прошли сутки, а кажется, что неделя. Медленно подхожу к нему, пряча глаза. — Тебе не холодно? — он спрашивает, я молчу. Все слова позабыты, заперты совестью на замок. Через мгновение на моих плечах оказывается тяжелая теплая куртка. Мне нужно перестать бояться и хоть что-то сказать ему. — Я думала, что ты больше не придёшь, — продолжаю смотреть вниз, не в силах столкнуться с его очами цвета черного крепкого кофе. Сейчас я уже не такая смелая. — По-моему, мы уже обсудили вопросы ревности, или ты забыла? — он цепляет пальцем мой подбородок, принуждая взглянуть на него. Я повинуюсь. Лёгкие покидает воздух, забирая с собой неприятные ощущения, что пытали меня большую часть прошедшего дня. — Кто мы друг для друга? — мне не терпится услышать ответ, душа замирает в ожидании. Его слова либо убьют меня, либо станут пилюлей от нетелесной боли. — Судя по всему, любовники, — взрыв окситоцина поражает каждую клетку мозга. Яр наклоняется ко мне и целует.