Бесстыжие

       Наблюдатель — социальная роль, к которой я очень хорошо привыкла за семнадцать лет своей жизни. Наблюдателем быть удобно и безопасно. Ещё в детстве мне было комфортнее смотреть со стороны на своих сверстников и не только. Взрослые люди тоже весьма интересны в качестве объектов для наблюдения, однако, они не так понятны и зачастую скрываются за искусно сотканными масками напускных эмоций.       В последние несколько дней роль наблюдателя стала для меня даже забавной, и причиной тому были разборки мамы и Максима по поводу Сашули. Она кричала и верещала каждый раз, когда чихуашка, не дождавшись новоиспеченного хозяина, опорожняла свой мочевой пузырь или кишечник посреди прихожей. Он доводил маман до очередной истерики своим нежеланием отдать собаку на попечение более ответственного человека. Конечно, Вербицкого бесили подобные нападки и в силу своего характера он реагировал довольно жестко.       — Максим, твоя псина опять нагадила в прихожей. Иди, убирай! — вопит моя мать, пока я медленно отпиваю глоток горячего чая из кружки. Сегодня выходной, и мне хотелось провести его в тишине и спокойствим после трудной недели в школе. Куча контрольных в конце четверти и непонятная ссора с Обломовой немного потрепали мою нервную систему. Ссора. Да, если можно назвать ссорой полное игнорирование моего существования соседкой по парте. Она перестала со мной общаться, даже не говорит тихое «привет» при встрече. Новая попытка поговорить не увенчалась успехом.       — Не надо так орать! Можно было просто сказать, — где-то в коридоре слышится раздраженный голос блондина.       Хитрюшка Константин встал пораньше и уже ушуршал из дома, дабы не участвовать в конфликте. Маму он не поддержал. И мне кажется, что причина в том, что Макс забрал собаку, чтобы разгрузить брата. Не говорю уже о том, что мужчина считал, что домашнее животное научит Максима ответственности. Пока у блондина не особо хорошо получалось, но верные шаги были уже предприняты. Вчера он отвез собачку к ветеринару, чтобы тот назначил ей новую диету.       — Фу, ну и вонь! — зажав нос пальцами, мама входит на кухню и быстрым шагом направляется к окну.       — Привыкайте, младенцы тоже какают, — язвительно и громко отвечает Максим, орудуя шваброй в коридоре.       Мама краснеет, наполняясь злостью лишь наполовину возможного. Почему наполовину? Потому что разозли он её до краёв, то был бы уже убит одним лишь взглядом. Поёрзав на стуле, продолжаю молча попивать чай и делать вид, что меня здесь нет.       — Господи, как я устала, — открыв окно, маман включает режим женщины, требующей внимание. О, нет! Я в этом участвовать точно не буду. Меня не устраивает место между молотом и наковальней. Принимать чью-то сторону — всё равно, что совершить самоубийство. При любом раскладе я останусь виноватой. Максим сам заварил эту кашу, ему и расхлёбывать. Мама же должна понимать, что она стала частью семьи, где её мнение не является чем-то священным и непоколебимым. Сколько раз я просила её завести собаку? Ответ был, примерно, такой: «Вырастешь, заведёшь». Ну, а про сказочную аллергию вообще молчу. Она то пропадала, то появлялась.       — Саш, ты хотя бы приберись в своей комнате, — женщина переводит свой «мученический» взгляд в мою сторону. Сначала морщу брови от недоумения. Я только вчера выдраила всю квартиру до кристального блеска. Но затем осознав, что таким образом мама пытается меня втянуть в семейный конфликт, молча киваю. Похожу с тряпкой в руках, включу пылесос и вопрос будет решён.       В коридоре слышится звук дверного звонка. Вербицкий отбрасывает швабру в сторону и открывает дверь. В прихожую входит Дима. Кажется, на днях они помирились. Причиной тому послужил день рождения Ковалёва, завтра ему исполняется девятнадцать. Да, Макс старше друга на полгода. Хотя по моим ощущениям блондин давно застрял в пятнадцатилетнем возрасте.       — О, Димочка, проходи, — приветливо произносит моя мама, а я тихо охуеваю. Димочка? Серьезно? Что происходит?       Ковалёв и сам охренел от такой тёплой встречи, сняв верхнюю одежду и обувь в прихожей, он проходит на кухню. На его лице читается лёгкая нотка недоумения.       — Как ваши дела? — учтиво интересуется парень, присаживаясь за стол напротив меня. Я отмечаю, как он хорош сегодня. Идеально выглаженная белая рубашка, а аромат парфюма улавливает мой нос даже на расстоянии. Шатен замечает мой взгляд, и в его глазах появляется радостный блеск.       — Знаешь, кажется, что из-за этой собаки у меня снова началась аллергия, — громко вздыхает маман, а из-за её слов я чуть не поперхнулась чаем. Тёплая жидкость застревает где-то в носоглотке. От неприятного ощущения хочется кашлянуть, но у меня никак не получается. Это замечает вошедший на кухню Максим. Он смотрит на меня, приподняв правую бровь, после чего на его губах появляется лукавая улыбка.       — Странно, насколько я знаю, в вашей семье аллергия есть только у Саши, и она не на собак, а на персики, — усмехается блондин, переводя свой весёлый взгляд к лицу моей матери. Она возмущена такой наглости. Меня же умиляет эта семейная сцена. Мои с мамой препирательства по поводу сказочной аллергии на собак обычно заканчивались фразой: «Саша, ты не аллерголог!»       — У тебя недостоверная информация, — скрестив руки на груди, мама пытается выкрутиться из щекотливой ситуации. Максим обвинил её во лжи, это должно быть неприятно. Одно дело, когда родная дочь ловит тебя на подобном, и совсем другое, когда чужой человек.       — Я узнавал у вашей матери, а также уточнил у вашей подруги, — Вербицкий обходит друга и присаживается за стол. — Не говоря уже о том, что собака живёт здесь три дня, а симптомы стали появляться только сейчас.       Шикарно, теперь моя мама ещё больше взбесится. Я бы хотела согласиться с парнем, но страх быть убитой одним лишь взглядом гораздо сильнее.       — Возможно, у меня лишь лёгкая аллергия, но Саша — аллергик, и наличие домашних животных в квартире — это довольно рискованно, — ма отвечает слишком быстро и необдуманно, ей стоило получше поразмыслить над своими словами, прежде чем изречь их. Она буквально за секунду решила изобразить меня в роли болезненного создания, который ненароком может чихнуть и помереть от присутствия собачьей шерсти в воздухе.       — Давайте тогда подождём отца, он всё-таки врач, и сможет рассудить наш спор вокруг возможной аллергии, — растягивая слова, произносит Максим, своим тоном ещё больше раздражая мою маму, поставленную в тупик. Она может надеяться на поддержку супруга, но пока он держался в стороне в этом споре.       — Кстати, я принёс для вас приглашения, жду вас завтра в пять часов, — Ковалёв решил сменить тему разговора. Ему наверняка некомфортно сидеть тут и слушать семейную ссору. Он достаёт из кармана брюк четыре пригласительных и кладёт их на стол.       — Это так мило, что ты пригласил всю семью, — лепечет моя мама, подходя к нам ближе. Она бросает взгляд на глянцевые приглашения с неподдельным интересом.       — Мы уже несколько лет отмечаем свои дни рождения в тихом семейном кругу, — объясняет шатен, слегка улыбаясь женщине. Мне кажется странным, что мальчики не отмечают свои дни рождения в кругу сверстников. Они играют в волейбол, и у них наверняка полно друзей.       — Не считая моего шестнадцатилетия, — усмехается Вербицкий, я же, не сдержавшись, издаю глупый смешок. Перед глазами всплывает картина, где Константин в компании стриптизерш и полицейских отчитывает сына. Эту историю я прекрасно помню. Ловлю на себе заинтересованный взгляд матери и всё внутри меня съеживается.       — И что же было на твоё шестнадцатилетие? — спрашивает мама, обращаясь к блондину.       — Спросите у отца, — парень поворачивает голову к женщине, и мне остаётся лишь догадываться о том, с каким выражением лица он ей ответил. Маман, фыркнув, выходит из комнаты. Пока в коридоре ещё слышатся её шаркающие шаги, на кухне зависает в воздухе тишина, словно все чего-то ждут.       — Может, ты будешь более терпимо относиться к беременной жене своего отца?! — наклонив голову в бок, тихо проговаривает Ковалёв. Его взор направлен на друга, что вот-вот лопнет от собственного непомерного эго. Блондин так доволен собой, что начинает мне напоминать чеширского кота с улыбкой до ушей.       — Она первая начала, — говорит Максим, протягивая руку к вазе с печеньем.       — А ты почему такая молчаливая? — Дима смотрит уже в мои глаза, слегка прищурившись. В его медовых омутах пляшут чёртики, он определенно пребывает в приподнятом настроении.       — Жить хочу, — отвечаю, пожимая плечами. Максим усмехается. Шатен же качает головой, уголки его губ слегка приподнимаются, отчего на щеках появляются те самые ямочки.       — Ну, а что вы хотите? Мама меня выгонит из дома вместе с собакой, если я встану на сторону Макса. И, кстати, он говорил тебе, что спер собаку из дома Ярика? — начинаю тараторить, ощутив непреодолимое желание высказаться по этому поводу. Ковалёв издает приглушенный смешок и вновь качает головой. Белобрысая башка нагло улыбается. Он все три дня избегал разговора по поводу того, что произошло в среду. Как удобно! Вербицкий, похоже, решил перенять повадки у моей матери.       — Он меня подставил. Пошел поговорить по телефону и через минуту дал деру. И ты бы видел с каким выражением лица Максим уезжал с Сашулей, — хлопая ресницами, добавляю, а затем громко вздыхаю.       — Всё же получилось! — разводит ладони по сторонам Вербицкий, между пальцами его левой руки зажато овсяное печенье. Дима смеётся, так по-мальчишески и радостно, словно сам участвовал в похищение чихуашки.       — Да, собака теперь живёт у нас, и теперь мама тебя ненавидит. Сашуля просится погулять часов в шесть утра, а ты дрыхнешь в это время в своей постели, — чётко проговаривая каждый слог, отвечаю на самодовольную реплику блондина. Мама его ненавидит за безответственность. Ей он в принципе не особо нравился и раньше, однако, сейчас Максим перешёл из ранга раздражающих субъектов в более тяжелую категорию. Мама никогда с таким ещё не сталкивалась, она привыкла, что у неё довольно самостоятельная дочь. А как привить ответственность парню девятнадцати лет?       — Твой дедушка — ветеринар. Так почему Женя недолюбливает собак? Отец не привил ей любовь к животным? — Макс бесцеремонно берёт мою кружку и запивает печенье остывшим чаем. Дима внимательно следит за каждым движением друга.       — Любимицей в семье была моя тётя, на похоронах которой вы оба присутствовали. Она обожала животных, приносила домой щенков и котят. Маме же вечно приходилось за ними убирать, — говорю после непродолжительной паузы.       — То есть причина в детской травме, — делает выводы Вербицкий.       — Наверное, — не знаю, что ещё сказать, ведь это лишь моё предположение. Моя мама всегда была ответственным человеком и чувствовала на себе непосильный груз, возложенный родителями. Если в семье есть один распиздяй, то должен быть кто-то, на кого можно положиться. Странно, что она сама не учла ошибок воспитания своих родителей, которые уделяли ей намного меньше времени, чем старшей сестре. Мама обеспечила меня всем самым необходимым, но её забота по большей степени выражалась только в материальном аспекте.       — Это интересно, — заявляет Максим, гипнотизируя меня своими ртутными глазами. Он о чём-то задумался, и одному только дьяволу известно, о чём именно.

***

      После обеда я уговорила Вербицкого прогуляться по магазинам. Мы взяли с собой чихуашку, чтобы мама меньше нервничала, и отправились в ближайший торговый центр. Шоппинг никогда не был моей страстью, причиной нашей вылазки был день рождения Ковалёва. Я ещё не купила подарок и абсолютно не знала, что же ему подарить. Максим не был особо рад поездке, он согласился только при одном условии, но само условие он не назвал, оставив «сюрприз» на потом. Я же повелась на его игру из-за любопытства. В последнее время он как-то подозрительно притих. Мне начало казаться, что Макс снова читает дневники своей матери.       — Я не знаю, что подарить Диме, может, ты мне подскажешь? — ненавязчиво задаю вопрос в тот момент, когда мы входим в торговый центр. Вдыхаю спертый воздух, мои лёгкие ловят лёгкий шок от резкого перепада температуры. Мы оставили машину на дальней парковке, ближе мест не было. По пути в здание я успела замёрзнуть.       — А что бы ты подарила мне, ну, или Яру? — Максим бросает в мою сторону задумчивый взгляд, он будто принялся анализировать моё поведение и решил начать с вопроса с подвохом.       — Тебе бы я заказала кляп, такой с кожаным ремешком, — закусив нижнюю губу, отвечаю, а затем издаю истеричный смешок.       — А Ярику? — его голос спокоен, но не глаза, они смеются. Как бы он не пытался сдержать эмоции, зеркала души выдают его.       — Он любит готовить, поэтому я поискала бы подарок в товарах для кухни или бы купила хорошую кулинарную книгу, — мне сложно сдержать смех, отчего мой ответ звучит как-то неправдоподобно, но на самом деле так и есть. Брови Макса слегка приподнимаются. Он удивлён? Или всё же не особо верит моим словам? Собачка в его руках вертит головой и прижимает ушки.       — Идеальным подарком для Ковалёва будет разрыв ваших отношений с моим братом, — хладнокровный ответ парня повергает меня в шок. В грудной клетке сжимается сердце. Я не понимаю. Макс был тем, кто вовсе не был против превращения блядского треугольника в квадрат. Так к чему сейчас все эти слова?       — Тебе не кажется, что это слишком дорогой подарок? — произношу, ощущая, как рёбра сдавливают внутренние органы от внезапного приступа душевной боли.       — Дима любит смотреть фильмы и читать. Выбирай одно из двух, не ошибёшься, — говорит блондин так, словно стер из памяти последнюю минуту из своей жизни. Ой, как мне не нравятся эти перепады в его настроении. Я похоже расслабилась и совсем позабыла, каким бывает Макс.       — Тогда идём в книжный! — бормочу под нос, стараясь не смотреть на Вербицкого.       Мы проходим по просторному коридору, обходя зевак, что таращатся в витрины модных бутиков. Войдя в нужный магазин, сразу ищу глазами отдел книг по психологии. Юриспруденция, как я поняла, не очень интересует парня. Психология сейчас в моде, поэтому мой выбор очевиден.        — Откуда у тебя деньги? — внезапно задаёт странный вопрос Максим. Невоспитанный, бесцеремонный и похоже злой. Уговорить его пойти за подарком — было ошибкой. Утром он был более приятным в общении. Кто успел его раздраконить? Может, мама? Или он опять поругался с Димой?       — Мама переводит мне на карточку пенсию по потере кормильца, — отвечаю сквозь зубы. Меня начинает напрягать его компания. Я чувствую как воздушно-капельным путём мне передаётся его нервозность.       — Почему ты не тратишь деньги на себя? — бросив пренебрежительный взгляд на мою неброскую одежду, Максим продолжает задавать дурацкие вопросы. Нет, скорее именно этот вопрос прозвучал как-то оскорбительно. Он хочет вывести меня на эмоции?       — Коплю на чёрный день. — Беру в руки книгу под названием «Биполярное расстройство личности». Странно! Что она делает в разделе психологии? Это же, скорее, психиатрия. Просто знак судьбы какой-то. Рядом со мной как раз стоит парень, который, вероятнее всего, страдает от биполярочки. И почему современное общество так романтизирует это заболевание?       — Боишься, что мать выгонит из дома? — Вербицкий никак не угомонится. Похоже, что я права. Он решил покатать меня на эмоциональных качелях. Не удивлюсь, что причина, по которой Кира съехала с катушек, заключалась именно в нездоровом поведении Макса.       — Ха-ха! Ты будешь первым, кого в нашей семье выставят за дверь, — не знаю, почему, но у него получается. Он меня бесит. Я хорошо знаю свою маму. И не удивлюсь, если блонди продолжит воевать с ней, то она придумает, как настроить против него собственного отца.       — Посмотрим, — из его уст звучит как вызов. Но ты не на ту нападаешь. Главный твой враг сидит дома и строит зловещие планы.       — О, возьму эту! — беру в руки книгу, на которой большими буквами высечено название «Как распознать психопата». Блондин закатывает глаза. Я же иду к кассе, чтобы расплатиться за покупку. Продавец удивленно смотрит сначала на книгу, затем на меня, а после и вовсе на блондина, что стоит у меня за спиной. Почесав затылок, молодой парень пробивает в кассе покупку, после чего я оплачиваю её карточкой.        Выйдя из книжного, вижу вывеску «Игры, кино и прочее». Задумываюсь о том, что два подарка лучше одного.        — Давай зайдём ещё туда, — не обращая внимания на недовольную мину Вербицкого, указываю пальцем на вывеску. Макс нехотя плетётся за мной, поглаживая Сашулю по голове. Собачка уже устала от прогулки, и скорее всего хотела пить. Она кряхтела на руках парня, высунув язык.       — Какие фильмы нравятся Диме? — на секунду забываю, что выбрала не лучшего помощника на сегодняшний вечер. Или день. Чёрт знает, который сейчас час!       — Разные, — бормочет Макс, ещё больше выводя меня из равновесия.       Мы входим в магазин, и я тут же бросаюсь к полкам с фантастикой. Хм! А нравится ли Ковалёву фантастика? Он любит триллеры. Наверное. Может, «Молчание ягнят»? Максим смотрит в потолок, совершенно не желая мне помогать. Бесит. В глаза бросается полная коллекция фильмов «Сумерки». Неосознанно улыбаюсь, вспоминая свои первые посиделки в компании мальчиков-полиаморов.       — Окей, если ты не собираешься мне помогать, я сама выберу, — с этими словами беру в руки коробку из пяти дисков. Пусть этот подарок будет символичным.       — Сумерки! Серьезно? — внезапно Вербицкий замечает мою ухмылку и коробку, что я сжимаю в руках. Он снова закатывает глаза.       — Будете смотреть вдвоём, когда меня выгонят из дома…— язвительно произношу, бросая ядовитый взгляд на парня. Даже чихуашке в этот момент становится некомфортно, она издает писклявый звук и поджимает ушки.       — Ха-ха-ха! — Максим изображает приступ смеха.       — Что с тобой происходит? — решаюсь вывести его на откровенный разговор. Эти эмоциональные качели порядком меня достали.       — Ничего, — фыркает блондин, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.       — Ну, ладно. Тогда я сама доберусь до дома, — выпаливаю, обгоняя парня. Стремительным шагом направляюсь к кассе, задрав нос так, что саму чуть не затошнило от резкого движения головой.       — На автобусе или пешочком? —усмехается Макс за моей спиной. Я же только фыркаю.       Буквально за минуту оформляю покупку и практически выбегаю из магазина, полностью игнорируя Вербицкого, который всё это время ходил за мной по пятам. Попутно проклинаю себя за дурацкую идею позвать его. Ему это нахрен не нужно. У него наступила агрессивно-депрессивная стадия.       — Ладно, не злись на меня. Я просто не хочу идти на этот дурацкий праздник, — догнав меня на эскалаторе, произносит парень уставшим голосом.       — Тогда зачем ты помирился с Димой? — психуя, швыряю в него вопросом.       — Мне было скучно, — от его ответа закатываю глаза. Скучно. Просто охуетительный повод для того, чтобы помириться с другом. Такое мог выдать только Вербицкий. Или человек с замашками психопата. Хотя, чему я удивляюсь?! Он и есть психопат. Похоже, что мне удалось купить просто идеальный подарок Ковалёву. Надеюсь, что он прочитает эту книгу. Макс спускается на ступеньку ниже меня, и я вижу его каменное лицо. Опять эта холодная маска, даже мурашки по коже. У него такой холодный взгляд.       — Я не понимаю, — проговариваю на выдохе так, словно меня покинули последние остатки силы. Мне не нравится ему противостоять. Эмоциональные качели — не моё.       — Ты снова читаешь дневники своей матери? — высказываю своё предположение, не ожидая искренней реакции. Похуй! Пусть молчит, злится, психует. Я предприняла последнюю попытку, чтобы нормально поговорить с ним сегодня.       — Саш, я запутался. Теперь мне сложно… — Макс будто проговаривается невзначай, а затем замолкает, сводя брови к переносице.       — Сложно что? — звучит немного агрессивно с моей стороны. Мне семнадцать. В моей крови бушуют гормоны. Рядом со мной Вербицкий. И если бы в мире был топ самых раздражающих людей, он бы был где-то на пятом месте.       — Отличить правду от иллюзий в своей жизни, — ответ блондина вводит меня в ещё большее замешательство. Знает ли он, чего я хочу? Просто понять, какой он на самом деле. Проще создать вечный двигатель, чем догадаться, что творится у Максима в голове.       — Я всё ещё не понимаю, можно как-то подробнее? — громко выдыхаю.       — Не стоит, — он отводит взор куда-то в сторону, а я ловлю на себе взгляд чихуашки, которая будто понимала суть нашего разговора. Такие умные и грустные глаза. Даже собака понимает, что её новоиспеченный хозяин — ебанько. Однако, и мне и Сашуле немного жаль этого израненного парня, что лучше промолчит, чем расскажет правду.

***

      Не буду вдаваться в подробности того, что произошло после похода за подарками для Димы. Собственно, ничего интересного. Максим старался не говорить. Я же, потеряв надежду поднять себе настроение, решила просто перетерпеть. Перетерпеть всю ту бурю, которую вызвало поведение Вербицкого в моей душе. Выждать время и завалиться на кровать, в ожидании того, что Морфей придёт в мою комнату и вырубит меня молотом, что стащил у Тора. Когда мы вернулись домой, то застали очередную семейную сцену. Мама доставала Константина с расспросами об аллергии на собак. Я решила поскорее оказаться в своей комнате, чтобы меня не втянули в это безумие. Беременные женщины невыносимы. Плохо так говорить о собственной матери. Но она явно слетела с катушек. Мне было жалко Константина. Его разрывали на части самые близкие люди. Я бы не смогла на его месте принять чью-то сторону.       Добравшись до своей комнаты, мне ничего не оставалось, как отыскать наушники и постараться заснуть под звуки музыки.       Утром воскресенья меня будят мамины вопли. Сашуля снова насикала в прихожей. Это создание не виновато в том, что её новый хозяин спит до обеда. А она, бедняжка, терпит. Смотрю в потолок, пытаясь отличить сон от реальности. В наушниках звучит композиция группы «Танцы минус». Я поднимаюсь с постели и надеваю свитер и джинсы поверх пижамной майки и шорт. Через минуту уже выхожу в коридор и иду к матери, что кричит громче музыки, звучащей в моих ушах. Игнорируя её вопли, беру собаку на руки и выхожу из квартиры.       На улице идёт снег. Крупные хлопья медленно спускаются на землю. Я отпускаю собаку, и та, не отходя от меня и шага, сразу же сгибает лапки, чтобы до конца опустошить свой мочевой пузырь. Откидываю голову назад и смотрю, как снежинки падают с неба. Мне хочется взять Сашулю и уехать к Яру, и больше никогда не возвращаться в этот дом. В моей старой квартире живут незнакомые люди, а в новой я чувствую себя чужой.       Как так получается, что во дворе сейчас две Саши и они обе вынуждены сосуществовать с Максимом Вербицким. И мне, и маленькой собачке некуда деваться. Я хотя бы могу высказать все свои претензии в адрес парня. Сашуля же может только грустно смотреть в его ледяные глаза. Очень скоро мы обе сойдём с ума. «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи. Я отправлюсь за тобой, что бы путь мне не пророчил Я приду туда, где ты нарисуешь в небе солнце, Где разбитые мечты, обретают снова силу высоты».       В наушниках начинает играть уже любимая мелодия, и я, смеясь, начинаю пританцовывать. Похоже, именно так выглядит истерика. Качаю головой под ритм мелодии. Мимо нас проходит сосед с пятого этажа. Пухлый мужчинка улыбается. Я рада, что-то хоть кому-то подняла настроение. Приносить радость людям всё-таки приятнее, чем причинять боль. Сашуля становится на задние лапки и начинает пританцовывать. Надеюсь, что это не галлюцинация. И если честно, то похер! Наклоняюсь, чтобы взять в руки лапки собачки и станцевать с ней дуэтом.       Минут через двадцать мы возвращаемся в квартиру, в коридоре ругаются мама и Макс. Снимаю с себя зимнее пальто, не обращая внимания на ор, который наверняка разбудил всех соседей.       — Ты погуляла с собакой? — Вербицкий интересуется сонным голосом.       Нет, блин, мы постояли в подъезде ради прикола, а затем вернулись домой. Что за идиотский вопрос?       — Да! Но этим должен заниматься ты! — убрав наушник из правого уха, отвечаю на вопрос с неистовой злостью.       — Встала не с той ноги или месячные? — усмехается блондин. Меня накрывает желание броситься на парня с кулаками, чтобы стереть с его самодовольного лица ухмылку.       — Нет, просто мне повезло с ебанутым и абсолютно безответственным сводным братом, — по щелчку пальцев забываю о том, что в коридоре стоит и моя мама. Сначала я жалею о том, что перешла на нецензурную лексику, но затем злость внутри меня начинает расти. Как мне ещё с ним разговаривать, если он по-другому не понимает?       — Саша, кто разрешил тебе материться? — возмущенно вскрикивает мама.       — Я! — от моего громкого возгласа задрожало зеркало стенного шкафа. В его отражении можно увидеть круглые глаза испуганной чихуашки, что стояла между нами.       — Саша, ты должна извиниться, — мама снижает тон голоса, но на самом деле это плохой знак. Она становится в довольно угрожающую позу. Её кулаки упираются в бока, а локти разведены в стороны.       — Мама, а ты должна определиться. Тебя раздражает собака? Максим? Или мои маты? Что больше? — растеряв остатки инстинкта самосохранения, осознаю тот факт, что не могу опустить голову и уйти в комнату. Меня бесит, с какой скоростью моя мать перевела свой гнев на собственную дочь. Я приняла её сторону, но, вопреки законам логики, она решила докопаться до мата, прозвучавшего из моих уст.       Мама приоткрыла рот, но ничего не сказала. Максим же начинает громко смеяться. Ему смешно, а моё сердце пробивает рёбра, желая вырваться наружу и настучать по белобрысой голове.       — Что смешного? — мама поворачивает голову к Вербицкому, прожигая одним лишь взглядом дыру на его лице.       — Она даже не пьяная, — отвечает Макс, вероятнее всего припоминая последнюю подобную ссору в нашей семье. Резко выдохнув, делаю шаг в сторону своей комнаты. На вдохе помещаю наушник в правую ушную раковину и прибавляю громкость на максимум.

***

      Идеальное начало дня. В ссоре не участвовал лишь Константин, и он был единственным человеком, кому сегодня повезло. Мне же совсем не хотелось ни перед кем извиняться. Молчишь — они ругаются. Принимаешь чью-то сторону — попадаешь под раздачу.       Чтобы хоть немного отвлечься, беру тетрадь и учебник по алгебре и выбираю задание со звёздочкой. В понедельник будет контрольная. В ушах звучит громкая музыка, но уже через минуту она становится лишь тихим фоном для мыслительного процесса. Одно задание, второе. Не замечаю как летит время. Злоба сменяется полной сосредоточенностью и хладнокровием. В детстве я находила утешение в математических задачках. Мама думала, что у меня технический склад ума, но в десятом классе нам поставили новую учительницу по алгебре, из-за неё я потеряла интерес к этому предмету. Оценки стали чуть хуже, однако в итоге за четверть выходили всегда пятёрки. Давно я не отвлекалась от проблем подобным образом.       Когда на часах смартфона загорелись цифры шестнадцать десять, мне пришлось отложить учебник и тетрадь в сторону. Из шкафа я достаю темно-синее платье из плотной ткани, что было куплено на прошлый Новый год. Сбросив пижамную майку, чувствую холодок, разбегающийся по коже. Дверь в мою комнату отворяется, и в проёме оказывается знакомый силуэт блондина. Вздрагиваю, но не пытаюсь прикрыть оголённую грудь руками.       — Я одеваюсь, зачем пришёл? — говорю тоном, больше похожим на рычание, чем на человеческий голос. Раздражение возвращается.       — Вчера ты уговорила меня пойти с тобой за подарком. Я ещё не озвучил условие, — войдя в комнату, парень закрывает за собой дверь. Его глаза нагло гуляют по округлостям моей груди. Козёл!       — И?       Мне уже не интересно, что он там придумал. Я не собираюсь исполнять придуманные им условия. После скандала утром, мне хочется его придушить, пока он будет сладко спать в своей кроватке и пускать слюни на подушку.       — Не надевай трусики, это будет ещё один подарок для Димы, — хрипло отвечает Вербицкий, продолжая пялиться на мою грудь. Его наглости нет предела.       — Нахуй пошёл, — выплёвываю фразу, запуская в парня платьем.       — С удовольствием, — он усмехается, а через секунду исчезает в дверях. Тёмно-синее платье падает на пол. Я же достаю из шкафа комплект белья. Два подарка, третьему не бывать. Хитрожопый чёрт слишком зазнался. Его очередную прихоть я не собираюсь исполнять.

***

      Дорога в ресторан выдалась молчаливой. Мама на меня дулась, я же решила проигнорировать её обиды. Константин подпевал мелодии, звучащей по радио. Макс с кем-то переписывался в телефоне. Я же смотрела в окно, наблюдая за тем, как снег падал на серые городские здания.       Дима выбрал китайский ресторан для своего праздника. Это заведение было популярным в нашем городке из-за весьма экзотичной кухни. Я здесь никогда не бывала раньше. Вечер обещал быть долгим. Оставив верхнюю одежду в гардеробе, наша долбанутая семейка прошла в зал, украшенный красными китайскими фонарями. Мама поспешила поздравить именинника и вручить ему подарок. Я же чуть не провалилась сквозь пол, заметив за соседним столиком Андрея Черника и Катю Обломову в компании незнакомых девушек и парней. Мне сегодня «везёт»!       Подойдя к Ковалёву, у меня получилось только пискнуть неловкое: «С Днём рождения!» Отдать пакет с подарком я почему-то забыла. Александр тепло поприветствовал всех гостей и пригласил нас за стол. Макс что-то шепнул Диме на ухо и присел рядом с другом. Мне досталось место между именинником и Константином.       Пока за нашим столом посыпались поздравления, я то и дело ловила на себе взгляды то Черника, то Обломовой. Я сейчас умру от неловкости. Вербицкий же даже не обратил внимания на знакомые лица в зале ресторана.       — Что случилось? — заметив мою растерянность, через какое-то время, тихо интересуется Дима. Официанты подают первые блюда на стол и разливают напитки по бокалам.       — Помнишь, я рассказывала, что мой одноклассник выложил в чат не очень приятную историю? — после недолгих размышлений, решаюсь поговорить с человеком, который всегда был готов выслушать меня. Ковалёв обычно с пониманием принимал мои подростковые проблемы.       — Про подробности интимной стрижки одной девочки? — уточняет шатен. Я же радуюсь тому, что он прекрасно помнит все наши разговоры по душам. Сердце улыбается в моей грудной клетке.       — Да. Так вот. Они за соседним столиком, — тихо проговариваю, бросив взгляд в сторону своих одноклассников. Парочка что-то бурно обсуждает со своими приятелями.       — И как так получилось? — Дима удивлён. Он наклоняет ко мне, чтобы мне было проще с ним говорить. В помещении становится достаточно шумно из-за музыки, что начинает звучать со всех сторон.       — Сама не знаю, но мне это не нравится, — качаю головой, — Я пыталась поговорить с ней, но она и слышать меня не хочет, — с обидой в голосе, добавляю.       — Может, стоит немного подождать? Такие отношения долго не просуществуют, — Ковалёв, вероятнее всего, не может посоветовать мне что-то конкретное, но он всегда готов поддержать меня и выслушать.       — Может… — хрипло произношу, а затем беру в руки вилку и приступаю к еде. Я не завтракала и не обедала, а мой желудок уже успел слипнуться от голода.       Александр рассказывает смешную историю из детства своего сына. Мама и Константин смеются, Максим, по привычке, закатывает глаза. Я была бы рада быть здесь среди всех этих людей, но при других обстоятельствах. За соседним столом сидит настоящий дьявол, и у него на меня имеется компромат.       Плотно поев, решаюсь сходить в дамскую комнату. В зале уже как-то жарковато. Выхожу из-за стола и, уточнив у официантки, иду в сторону женского туалета. Войдя в комнату с тусклым освещением, прохожу к раковине и включаю воду. Я не накрасилась. Настроения не было. Сбрызнув лицо прохладной водой, смотрю в зеркало и вижу уставшее отражение.       В дамскую комнату входит Катя. Она пошла за мной? Или это просто совпадение? Она смотрит на меня и улыбается. Её круглые глаза выдают лёгкую степень опьянения. Затем блондинка тянется к своей сумочке, полностью покрытой розовыми пайетками и достаёт из неё блеск для губ.       — Тебе подойдёт этот цвет, — она подходит ко мне и лёгким движением наносит на мои губы липкий блеск холодного перламутрового оттенка. Не понимаю, что происходит? Нос улавливает резкий запах алкоголя. Она не слегка пьяна, Обломова нормально так накидалась. Катя улыбается, наслаждаясь видом проделанной работы. Через мгновение девушка выходит из дамской комнаты, оставляя меня в полном недоумении и одиночестве.       Я поворачиваюсь к зеркалу и наблюдаю за тем, как мои зрачки расширились от удивления. Что это было? Очередной скрип двери заставляет меня снова оглянуться. Дима и Максим со зловещими ухмылками появляются в маленькой комнатке, последний запирает замок.       — Ты выполнила моё условие? — интересуется Вербицкий, растягивая гласные по свойственной ему привычке.       — Неа, — качаю головой.       — Плохо. Ты испортила мой подарок для друга, — цокая языком, отмечает блондин.       — Это твоя проблема, не надо было меня бесить, — задрав подбородок, произношу медленно, растягивая гласные имитируя интонацию Максима. В его ртутных глазах загорается похоть. Он срывается с места и меньше чем за секунду стирает расстояние между нами. Парень замирает в полушаге от меня. Я же даже не вздрогнула. Сжав челюсть до хруста, продолжаю смотреть в его глаза, что как хамелеоны меняют оттенок на более тёмный.       — Ты накрасила губы? — хрипло спрашивает блондин. Не отвечаю.        В один миг Вербицкий задирает подол платья спереди, а его рука ныряет под плотные колготки. Отодвинув ткань трусиков, Максим начинает бесстыже поглаживать по нежному бугорку. Моя грудь вздымается не от возмущения, скорее адского напряжения, которое требует выхода. Очень странная реакция, мой мозг словно завис, анализируя ситуацию. Дима стоит в стороне облизывая свои пухлые губы. Его зрачки расширены, отчего глаза кажутся чёрными. Макс вводит во влагалище указательный палец и тут же получает пощёчину.       Мотнув головой, блондин ловит пальцами свободной руки мою челюсть, и на уста обрушивается его гневный поцелуй. Я закусываю верхнюю губу парня так, чтобы он ощутил боль. Но Вербицкий не дрогнул, только улыбнулся. Вместо того, чтобы прекратить всё это, Максим добавляет к указательному средний палец, и тот уже находит заветную точку внутри меня.       Ковалёв обходит меня со спины, и включает воду, вероятнее, чтобы шум смог заглушить звуки нашей похоти. Дима убирает мои волосы на правое плечо, и через секунду его мягкие губы касаются нежной кожи на моей шее. Случайно я приоткрываю уста, и язык Макса ныряет в мой рот. Шатен стягивает с меня колготки вместе с трусиками, и уже через секунду его палец, погружается во влагалище, чтобы присоединиться к двум остальным. Господи! Это так безумно пошло. Моё дыхание замирает, а сердце трепещет, разгоняя кровь по сосудам. Запах секса наполняет воздух. Я выгибаю инстинктивно поясницу, позволяя Диме войти глубже. Они растягивают меня слишком сильно.       Закрываю глаза, испытывая одновременно злость, возбуждение и предвкушение разрядки. Губы Ковалёва блуждают по моей шее. После нескольких минут нестерпимых ласок, ощущаю, как по всему телу проносится волна наслаждения, сменяющаяся легкими конвульсиями. Максим усмехается в мои уста. Его палец выскальзывает из моего влагалища, и по бедрам медленно растекается тёплая влага. Мне немного стыдно. Вербицкий очень быстро снимает с меня колготки, трусики и ботинки. Я не успеваю коснуться босыми стопами холодного кафеля, когда Дима подхватывает меня за талию. Мои пальцы цепляются за плечи Макса, блондин хватает мои ноги, сгибая в коленях, и даёт понять, что мне стоит обхватить его, чтобы было удобнее.       Я не сразу понимаю, что происходит, оказавшись зажатой между двух тел. Несколько раз моргнув, пытаюсь привести себя в чувства. Максим целует меня снова, но уже нежно. Его пальцы скользят по ягодицам, а затем стремятся в то самое место. Они разводят большие половые губы, и уже через секунду кто-то вводит в меня член одним резким движением. Из моих уст вырывается хриплый стон. Половой орган выходит из меня, и в следующее мгновение я осознаю, что это был Дима, ибо сейчас в меня вторгается уже Макс. Блондин внезапно для меня, добавляет палец, к уже имеющемуся внутри половому члену. Я ошарашенно распахиваю глаза. Мне не больно, лишь немного некомфортно. Парень старательно растягивает меня, громко выдыхая в мои губы. Сердце грохочет в груди, но уже от испуга, а не от наслаждения. Вербицкий выходит из меня, его заменяет Ковалёв, грубо насаживая меня на мужской половой орган. Он неистово вбивается в меня, издавая хриплые стоны. В какой-то момент парень останавливается. И я чувствую сильное давление, медленно растягивающее моё влагалище.       — Не надо, — выдавливаю из себя слова.        — Не бойся, всё хорошо, — шепчет Дима, но это меня не успокаивает. Я бы и хотела расслабиться, но страх сильнее. Максим принимается ласкать пальцами клитор. Пытаюсь отдышаться, когда второй член оказывается во мне полностью. Они дают мне немного времени, чтобы я смогла привыкнуть к ощущениям переполненности. Но к такому сложно привыкнуть. Их слишком много. Через несколько секунд они синхронно начинают толкаться внутрь, растягивая стенки влагалища. Я сжимаю пальцы на шее Макса, его это возбуждает ещё больше. Минута, две — не больше. Моё тело предательски содрогается от оргазма. Охренеть! Перед глазами мелькают искры. Но моим мальчикам мало, они продолжают мучить моё хрупкое дрожащее тело. Влага пошло стекает по бёдрам. Они оба довольны, мне же попросту стыдно. Через какое-то время, первым выскальзывает из меня Вербицкий, кончая в свою ладонь. Следующий покидает моё тело Ковалёв. Божечки! Как бы приятно это не было, мне кажется это неестественным. Крайне пошлым. Я определенно не была готова к такому.

***

       Парни покинули дамскую комнату раньше меня, мне понадобилось больше времени, чтобы привести себя в порядок. Я чувствовала себя грязной, будто перешла черту, которую мысленно определила, как предел своих сексуальных приключений. Выйдя в коридор, я заметила, что Максим о чём-то говорит с Обломовой.       — Знакомый блеск для губ, — проходя мимо них, слышу лишь короткую фразу, принадлежащую Кате. Максим торопливо вытирает уста. Меня же будто только что убило роялем, свалившимся из ниоткуда. Она догадалась!        С глазами срущей кошки прохожу в зал к нашему столу. Дима мило болтает с моей мамой, которая будто не заметила моё отсутствие. Меня не было где-то с полчаса. Ей либо было абсолютно похуй, либо она так увлеклась едой, что забыла о собственной дочери. Она не спросила меня, да чего уж там, даже не взглянула. У меня на тарелке очередное блюдо. Оно уже остыло. Вкус кисло-сладкий. Принимаюсь жадно есть, восстанавливая силы, потраченные на секс. Максим возвращается за стол.       — Ты где так долго был? — возмущается Константин. Хоть кто-то заметил.       — Встретил знакомых. Заболтались, — холодно отвечает блондин, отпивая глоток красного вина.       — Еда остыла, ешь, — бормочет под нос Вербицкий-старший. Случайно бросаю взгляд на тарелку Димы. Она пуста. И как он умудрился так быстро всё съесть? Слизываю с губ капельку соуса, продолжая уплетать вкусное блюдо. Если я не ошибаюсь, это свинина в кисло-сладком соусе. Не могу разобрать полный состав ингредиентов, слишком много специй. Мой мозг больше занят мыслями о Кате. Она может рассказать о своих догадках своему парню, и он меня точно уничтожит.       — А помнишь, как эти два идиота, курили за сараем на даче и случайно подожгли крышу? — Александр обращается к Константину, кивая и смеясь.       — Помню, тушили все соседи, — усмехаясь, отвечает Вербицкий-старший. Я к этому моменту опустошила всю тарелку.       — Саш, если хочешь, можешь съесть мою порцию, я не голоден, — произносит Максим, явно наблюдавший всё это время за тем, как я уплетала за обе щёки. Честно говоря, мне хочется ещё. Вкус кажется таким знакомым. Определенно в блюде есть яблоки и ананасы и что-то еще. Блондин пододвигает ко мне тарелку, и я принимаюсь поедать вторую порцию. Так вкусно, словами не описать! Беседа за столом льётся рекой. Мама пошутила по поводу роста Димы. Константин вспомнил, как мальчики пошли в первый класс, тогда Максим был гораздо крупнее друга. Я улыбалась, слушая истории. Закончив с едой, я решила запить блюдо морсом. Язык защипало от специй.       — Саш, всё нормально? — интересуется Дима, я удивлённо вскидываю брови.       — Ты покраснела, — тревожно произносит Ковалёв, разглядывая моё лицо в тусклом освещении.       — Тут просто очень душно, — пожимаю плечами.       — Ты уверена? — беспокойство в его голосе нарастает. Я киваю, и в этот момент начинаю ощущать зуд, раздражающий кожу. Он сначала распространяется по шее, затем по груди. Покалывание в языке перебрасывается на нёбо и гортань. Сердцебиение ускоряется, и буквально за секунды меня накрывает паника. Кашель вырывается из горла, перед глазами расплываются круги. Мне трудно дышать, такое ощущение, что в помещении кончился кислород. Зуд становится нестерпимым. Хватаю пальцами ворот платья, чтобы он перестал сжимать моё горло.       — Саша! — ко мне испуганно обращается Константин. Мама хлопает глазами, её лицо моментально бледнеет.       — Пап, что это с ней? — Максим вскакивает из-за стола.       — Похоже на отёк Квинке. Звоните в скорую, быстро! — кричит мужчина, я же понимаю, что уже задыхаюсь. Из-за недостатка кислорода у меня прожигает лёгкие. Я пытаюсь вдохнуть, не получается. Всё происходит слишком быстро. Знакомые лица размываются перед глазами, после чего наступает темнота.       Дальше только вспышки. Я чувствую острую боль на шее, словно в меня вонзили лезвие. Слышу хрип. После чего начинаю дышать, но как-то странно, словно в обход носа или рта. Тусклый свет сменяет мрак.       Я не вижу снов, будто блуждаю где-то во тьме подсознания. Следующая вспышка. Больничная палата. На меня смотрит Катя Обломова. Её кудрявые волосы словно парят в воздухе. По щеке блондинки стекает слеза. Мне это кажется, не иначе. Образ девушки исчезает.       Аллергия. Я съела персик, но из-за специй так и не поняла, отчего вкус был таким знакомым. Странно, что только вчера мы обсуждали мою аллергию, а уже сегодня я подыхаю от самого сильного приступа. В последний раз всё обошлось, меня отпоили таблетками. Было плохо, но не настолько. После очередного провала в глубину своего подсознания открываю глаза.        У окна стоит Максим. В палате темно, но я замечаю, что из моего горла торчит трубка, подающая в мои лёгкие кислород. Вербицкий поделился со мной своей порцией блюда. Не он ли решил меня отравить?       — Ты ненавидишь меня? — через силу произношу с хрипловатым свистом, больно. Мне нестерпимо больно, не стоило говорить.       — Идиотка, я в тебя влюблен, — отвечает блондин, в его словах чувствуется привкус горечи. Я снова закрываю глаза, погружаясь в глубокий тяжёлый сон.       Сновидения меня не посещают. Только мысли. Я в полной темноте снова и снова переживаю события последних дней. Случайность? Или же чья-то зловещая выходка? Но каковы мотивы? Что я упускаю? Чувствую тёплое прикосновение, на которое отзывается душа. В очередной раз открываю глаза. Моей ладони касаются пальцы. Боковым зрением замечаю Ярослава. Его присутствие мне кажется подобным волшебному видению.       — Я сплю? — задаю вопрос, не жалея о боли. Она позволяет мне отличить реальность от снов. Он здесь, он пришёл ко мне. Я улыбаюсь.       — Не говори ничего, тебе больно, — дрожащим голосом отвечает Яр. В тусклом свете, мне хорошо видны черты его лица. Я ещё никогда не видела его таким расстроенным. Но даже в этот грустный момент он всё ещё прекрасен. У него покрасневшие глаза.       — Мне кажется, что я люблю тебя, — хрипло проговариваю, сквозь боль. Это самое горькое признание в моей жизни.       — А я боюсь, что тебе только кажется, — Орлов громко выдыхает, и мне становится ещё больнее. Однако в этот момент я слышу странный шорох где-то в тёмном углу палаты.       Ярослав включает фонарь на смартфоне и освещает место, откуда был слышен посторонний звук. Я сначала морщусь, а затем замечаю Обломову. Она стоит за шкафом, прикрывая глаза ладонью.       — Как ты здесь оказалась? — недовольно, жестким тоном спрашивает парень.       — Спряталась за шкафом. Я не хотела уходить… — пискляво отвечает Катя.       Охренеть, и сколько же времени она там простояла? Сколько смогла увидеть и услышать? Болезненно выдыхаю. Сегодня определенно не мой день.