***
Странности Обломовой к последнему уроку захватили всё пространство в отделе размышлений моего мозга. Девушка часто улыбалась, но не той глупой наигранной улыбкой, а той, что пугает до мурашек. Она почти ничего не говорила, не задавала вопросов. Если бы я увлекалась фантастикой, то наверняка бы пришла к выводу, что разум моей одноклассницы захватили инопланетяне. И всё же мне было сложно решиться на откровенный разговор. Мы с Катей далеко не близкие подруги. И, несмотря на её постоянную болтовню, для меня она казалась малознакомым человеком. Когда уроки закончились, я поспешила выйти из класса, чтобы поскорее оказаться дома. Сегодня меня ожидали занятия с Ярославом. И буквально на днях в моей голове назрел нехитрый план. Я решила немного разгрузить парня и помочь ему хотя бы с рутинными делами по дому. Он постоянно меня кормил, пришла и моя очередь позаботиться о нём. — Что происходит? — от обдумывания плана на день меня отрывает Самохина, она шла за мной по коридору. Не понимаю, о чём идёт речь, из-за чего бросаю вопросительный взгляд на подругу через правое плечо. — Вперёд посмотри, — шипит Юлька, и от лёгкого испуга, перебрав сотню вариантов за секунду, я выполняю её приказ. Первое, что приходит в голову — это то, что кто-то из моих парней-любовников явился в школу. Мимо. Дело было в Обломовой. Она идёт впереди нас, держа за руку Андрея Черника. Какого хуя? Что здесь происходит? — Как она может быть с ним после всего что было? — шепчет Самохина, сравнявшись со мной. Я не в курсе. Я вообще плавлюсь от недоумения. В мыслях абсолютно не укладывается происходящее. Эта парочка выглядит скорее, как галлюцинация, нереальность. — Он хотел, чтобы я с ней поговорила, — сама не ожидая от себя, вспоминаю вслух тот самый день, когда Черник довёл меня до слёз. Неосознанно вздрагиваю, стоит мне на секунду перенести свой разум в прошлое. — О чём? — интересуется Юлька, не отрывая глаз от странной парочки, шагающей по коридору. — Что он ничего не постил в тот чат, это якобы сделал Никита, — отвечаю, ощущая себя так, словно меня только что стукнули пыльным мешком. Блять! Тут же жалею о сказанном. Не стоило мне упоминать Никиту. — Чушь! Может Ник и мудак, но так бы никогда не поступил! — защищая своего парня, хрипит подруга. Я не сомневалась, что Самохина отреагирует именно таким образом. — Что мы будем делать? — из уст Юли звучит довольно странный вопрос. Почему странный? Потому, что до этого момента Обломова её раздражала. — Не знаю, — пожимаю плечами, не желая ввязываться в чужие проблемы, у меня и своих предостаточно. Но с другой стороны внутри начинает подкипать злоба. Обломова ведёт себя как жертва абьюзера, и совсем не похожа на влюбленную старшеклассницу. Вероятнее всего, Черник каким-то образом её запугал. — Она меня бесит, но из женской солидарности я бы с ней поговорила. Или… — не договорив, Юлька бросает на меня хитрый взгляд. — Или? — подталкиваю подругу к озвучиванию идеи, которая только что пришла ей в голову. — Ты можешь провести с ней вразумительную беседу, — шепчет Самохина мне на ухо, заметив, что Андрей обернулся, бросив в нашу сторону задумчивый взгляд. Меня от него воротит. Тошнит только от одного его вида. Резко останавливаюсь у дверей ведущих на улицу, парочка скрывается из виду. — И как ты себе это представляешь. Кать, а Кать… Ты не заметила, что влюбилась в ублюдка? — тараторю громче, чем стоит, эмоционально жестикулируя. Самохина пожимает плечами, но затем озвучивает абсолютно эгоистичное мнение: «Саш, ты же умная девочка. Что-нибудь придумаешь». Да, я не тупая. Но и не лучшая подруга Обломовой, чтобы давать ей советы. Юлька словно не хочет сталкиваться с Черником, и решила толкнуть меня под этот несущийся на полной скорости поезд. Двери впереди нас отворяются, и в здание школы входит мальчик, явно ученик младших классов. — О! Момент идеальный — Черник сваливает. Иди! — Самохина замечает, как Андрей уходит, а Катя одиноко стоит во дворе. Делаю глубокий вдох, а после чувствую лёгкий толчок в спину. Иду вперёд, пока двери не захлопнулись перед моим носом. Подойдя к блондинке, натягиваю притворную улыбку. Она смотрит на меня и хлопает огромными голубыми глазами. Выглядим мы как два нелепых мима посреди школьного двора. — Кать, не хочешь сходить со мной в ТЦ? — осознав неловкость момента, задаю вопрос, который первым прибежал ко мне на помощь. Сожаление приходит следующим в очереди. Теперь мне придётся звонить Яру и переносить наше занятие. Он явно этому не обрадуется. Я тоже. У меня всё было распланировано заранее. — Нет, я иду сегодня в кино с Андреем, — своим ответом Обломова вводит меня в ступор. Она произнесла свои слова словно робот, запрограммированный на отказ. — Ты серьезно? С Андреем? — буквально за секунду взрываюсь от возмущения. Причиной тому становится выброс огромной дозы адреналина в кровь. Не могу однозначно сказать, что послужило триггером к вспышке агрессии, которая заставляет моё сердце биться, чаще чем у землеройки. — Да, с Андреем. Мы помирились. Никита признался, что это он тогда написал в этом дурацком чате, — Катя продолжает говорить своим роботизированным тоном. — Постой, ты ведь сама говорила, что ему не стоит доверять, — пытаюсь достучаться до одноклассницы, но она только качает головой и горько улыбается. Я не могу остановиться, меня понесло. Адреналином смыло остатки спокойствия в моём внутреннем мире. Чувствую, как жар обжигает меня изнутри. — Саш, давай честно, тебе же пофиг на меня. Так к чему всё это? — дрожащим голосом произносит Катя, впервые ставя меня на место. Её замечания довольно логичны. Сама того не зная, моя соседка по парте преподносит мне жизненный урок. Я ведь и вправду никогда не стремилась с ней подружиться, с чего бы ей отвечать на мои вопросы. Я — эгоист. И меня только что ткнула в мой эгоизм девушка, раньше не выдававшая вразумительных изречений. Мой разум целиком и полностью понимает всю ситуацию, но вот сердце ему абсолютно неподвластно. — Катюш, что происходит? Она тебя достаёт? — откуда ни возьмись, рядом с нами появляется Андрей. — К тому, что я тебе не верю. У тебя не всё хорошо, ты даже улыбаешься так, словно тебе дуло пистолета к виску приставили, — игнорирую его появление, отвечая Обломовой на её колкий вопрос. Мне не нравится, что меня загоняют в угол. И почему-то я пытаюсь оправдать своё поведение, продолжая наседать на свою соседку по парте. — Дорохова, ты ебанулась? — хрипит Черник. Стараюсь не смотреть на него, чтобы приступ агрессии не сменила паника. Однако, через секунду осознаю, что причина именно в нём. Настроение резко меняет направление, и я разворачиваюсь в пол-оборота, чтобы посмотреть на мерзкое лицо парня, в которого когда-то была влюблена. — Что ты с ней сделал? Ты ей угрожал? — перехожу на крик, привлекая внимание проходящих мимо нас одноклассников. — Дорохова, съеби, пока твой парень не узнал о тебе кое-что интересное, — глаза Андрея загораются, пока он произносит свои угрозы практически шёпотом. — И чего, например? — усмехаюсь от его наглости. Такое ощущение, что у меня тормоза отказали, и я вот-вот полечу по американским горкам и окажусь в пропасти. — Что ты сосёшься с сыном психиатра. Сам я этого не видел, но есть человечек, готовый подтвердить, — медленно проговаривает парень, улыбаясь по-дьявольски мрачно. — Да, похер. Можешь разнести эту весть по всему городу, — смело отвечаю, не успев переварить только что услышанную информацию. — Дорохова, — шипит Черник, явно не ожидая такой реакции от меня. Он хватает меня за предплечье и сжимает его, причиняя мне боль. Странно, но я не испытываю страха. Только чистейшую ненависть. Пытаюсь отдёрнуть руку, но он меня не отпускает, вместо этого Андрей пытается вызвать во мне животный испуг, смотря на меня исподлобья взглядом хищника, который уже вцепился пастью в свою жертву. — Слышь, хмырь, отпусти её руку, — неожиданно слышу голос Макса за своей спиной. — А ты ещё кто такой? — Черник с усмешкой обращается к Вербицкому. — Я — тот, кто размажет по асфальту твою черепушку, если ты не отпустишь мою сестру, — подойдя к нам, Максим отвечает спокойно, но в этом спокойствии таится угроза. Сестра. Он снова назвал меня сестрой. Только вот сестёр не трахают. Не могу разглядеть его лицо из-за ослепительных бликов солнца, что отражаются от снега. Андрей снова усмехается. Усмешки усмешками, но свои пальцы он разжал, а руку спрятал за спиной. — Дорохова, не знал, что твой папаша успел ещё кого-то настрогать до того, как сдох, — Черник решает обидеть меня словами, сменив физическое насилие на эмоциональное. Ему явно нравится причинять боль. Я смотрю в его глаза и не вижу в них ничего человеческого. Он просто животное. Ни собака, ни волк, скорее крокодил. Понимаю, что я тоже уже не мышка. Мышка сдохла, прежней Саши уже нет. — Кать, пойдем с нами, — поворачиваюсь к Обломовой, что всё это время просто испуганно хлопала накрашенными ресницами. Протягиваю ей руку, но Черник вновь хватает меня, и в этот раз уже за запястье. Недолго думая толкаю парня весом своего тела и пинаю со всей силы по большой берцовой кости его левой ноги. Обломова взвизгивает от неожиданности, Андрей же отпускает моё запястье, шипя от боли. Максим бросает на меня удивлённый взгляд. — Саш, уходи, пожалуйста, я пойду с Андреем, — умоляющим голосом произносит Катя, беря за руку своего парня. Она боится. Боится не только за себя, но и за меня. Черник же что-то хрипит, но мне не разобрать тех бранных слов, что застревают в его зубах. Качаю головой, не желая сдаваться, но Вербицкий в буквальном смысле начинает тащить меня к машине. Я злюсь на себя, на Обломову и на Андрея. Сама виновата, Катя права. Мне было пофиг. Было.***
Минут через двадцать адреналин меня отпускает. Мы в машине, едем к выезду из города. Перед моими глазами всё ещё мерещится образ напуганной Кати. Мне больше не пофиг. Раньше я думала, что между мной и Обломовой не может быть ничего общего. Но что-то есть. Возможно, это было чувство одиночества, заглушая которое все способны на глупые поступки, о которых потом сожалеют. Она была одинока и именно поэтому искала друзей. Смотрю в окно, разглядывая заснеженный город. Улицы, дома проносятся мимо машины, оставаясь позади. — Кто тебя научил так драться? — внезапно Максим решил поинтересоваться, вероятнее всего, заметив мой задумчивый взгляд в никуда. — Дедушка, — поворачиваю голову, чтобы увидеть его лицо. Блондин пребывает в приподнятом настроении, словно ничего не произошло. — Он служил в спецназе? — шутит парень, не скрывая улыбки. — Он ветеринар, — отвечаю на шутливый вопрос серьезно. Да, мой дедушка ветеринар. Максим же начинает ржать во всё горло, надрывая голосовые связки. — Что смешного в профессии моего деда? —недовольно бормочу себе под нос. Мне сейчас не до смеха. Смешно ему. — Дедушка научил тебя как обращаться с животными, — Вербицкий объясняет свой приступ хохота, продолжая гоготать. —Ты тоже иногда распускаешь свои руки, — прочистив горло, делаю едкое замечание. Я всё помню, Саша Дорохова — злопамятная сучка. — Только в порыве страсти, — подмигивает блондин, одаривая меня обольстительной улыбкой. Качаю головой и закатываю глаза. Хорошая попытка, Макс! Но не прокатило. Я всё чаще начинаю задумываться о том, какими на самом деле могут быть люди. На что они способны?! Почему в детских сказках до детей не доносят принципы психологии? Да, разделение добра и зла — это прекрасно, но недостаточно. Я бы хотела быть готовой к реальной жизни с самого детства. Всё так запутанно и сложно. Приходится ждать ножа в спину, когда этого не ожидаешь. Вот, например, откуда Андрей знает про Яра? Макс сказать не мог, он не глуп и не агрессивен в последнее время. Вербицкий уже понял, что не стоит пытаться лезть в мои отношения с его братом. Дима? Нет, он не знаком с Черниками. Ярослав вообще не склонен к интригам, слишком прямолинеен. Остаётся только Юлька, она могла проболтаться. И от этой мысли что-то режет в груди мой сердце. — Куда мы едем? — замечаю, что мы уже выехали из города. Варианта у меня два: старый дом матери Максима, либо мы направляемся в гости к Орлову. — Нам нужно стащить у Ярика Сашулю, и ты мне в этом поможешь, — наигранно зловещим тоном отвечает Вербицкий. Он словно на минуту вжился в роль мультяшного злодея. — Неа, я в этом не участвую, — качаю головой, жалея о том, что рассказала ему о проблемах брата. Он меня не пытал, я сама всё выдала. Мне было сложно держать в себе тревожные мысли. — Саш, ну зачем ему ещё одна собака? Ты же сама говорила, что он не справляется, — Макс отводит руку от руля, раскрывая ладонь, словно требуя от меня хоть капли понимания. Он частично прав. Яр не вывозит, но помочь ему можно и другими способами, не такими по-детски глупыми. — Зачем красть? Вы можете просто спокойно поговорить… — раздражаюсь от возмущения. Нет, ну правда! Поговорили бы уже. — Не можем, — вздыхает Вербицкий, а я не верю, что это так сложно. Мне кажется, что половину трудностей он сам себе придумал. — Максим, пожалуйста, поговори с ним. Если не получится, я сама сопру эту собаку, — пытаюсь подтолкнуть парня к единственно верному пути. — Сашулю, у моей собачки есть имя, — блондин же переводит всё в шутку. Мне это не нравится. Я понимаю, что у него прекрасное настроение, но мы как-то расходимся с ним в векторах взаимопонимания сегодня. У меня в голове Обломова, Черник и заёбаный Ярик. — Ты поговоришь с ним? — уточняю, требовательным тоном, чувствуя себя нерадивой мамашей, что требует от сына точного ответа. — Поговорю, — заметив мой недовольный взгляд, он соглашается. Выдыхаю от ощущения облегчения.***
Мы довольно быстро добрались до дома Орловых, нам повезло, что пробок не было. У ворот стоит машина, которую обычно берёт Ярослав. Он, вероятнее всего, дома. Я должна была приехать на два часа позже. Яр не ждёт меня так рано. Когда мы выходим из автомобиля, я не свожу глаз с Максима. Он внезапно задумался о чём-то. Надеюсь, сейчас в его голове не прокручивается коварный план похищения собаки. Макс не успевает нажать кнопку дверного звонка, когда двери отворяются, и мы видим брюнета, который, судя по его виду, только что вернулся из академии. Он в расстёгнутой куртке, а с его шеи свисает тёплый шарф. — Привет, — Яр приветствует нас с толикой удивления. — Привет, — улыбаюсь ему, разглядывая каждую черту моего уставшего мальчика. Не выспался, снова мешки под глазами. Подбородок и скулы с каждым днём становятся всё острее, а морщинка между бровей всё глубже. Он пропускает нас в дом, делая шаг в сторону. — Не знал, что вы будете вдвоём, — сбрасывая с себя куртку, произносит брюнет. Максим молчит, и меня это настораживает. — Макс хотел с тобой кое о чём поговорить, — проговариваю по слогам, намекая Вербицкому, что ему не стоит тянуть с разговором. Яр расстёгивает моё пальто, и я ловлю взгляд его брата. Он какой-то нечитаемо странный. Приподнимаю правую бровь, обдумывая поведение блондина. Ревность? Возможно, что Максим ревновал меня. — Ну, и о чём будем говорить? — Орлов спрашивает брата, будто осознав, что тот в свою очередь не стремится начать беседу первым. Вербицкий издает звук, напоминающий то ли притворный кашель, то ли хрип. Он выглядит одновременно нелепо и мило. Я теряюсь в догадках, что происходит в его голове. Может, причина во мне? Он не хочет говорить в моём присутствии? — Ладно, я пока схожу на кухню и поставлю чайник, — говорю, осознав, что, вероятнее всего, мне стоит ретироваться поскорее, пока ситуация не стала ещё более неловкой. Неужели у Максима такая тонкая душевная натура, когда он не страдает приступами биполярки?! Ухожу по длинному коридору на кухню, пытаясь задушить в себе любопытство. Бросаю сумку на стул и иду к электрическому чайнику. На кухне бардак, такой, что можно сфотографировать и выложить в соцсети с хештегом «так выглядит депрессия». Марине явно плевать на домашний уют, а Ярик так устал, что мне становится страшно. Я бывала в этом доме не один раз, и то, как он сейчас выглядит, вызывает в глубинах моей души ноющее чувство тревоги. Не говоря уже о том, что от моего ОКР* у меня вот-вот задёргается глаз. Собираю посуду с кухонного островка и подхожу к посудомойке. Открываю дверцу и понимаю, что она забита. Грязная посуда отправляется в раковину. Мне не лень помыть её руками. Яр так задолбался, что забыл запустить посудомойку. Не замечаю, как погружаюсь в уборку, забывая о парнях, что стояли в прихожей. Для меня наведение порядка сравнимо с трансом, в котором мимо пролетают мысли, заботы и время. Чайник давно закипел. Я моргнуть не успела, как оказалась посреди кухни с полотенцем в руках. На меня смотрит чистая посуда с полок настенного шкафчика. Яр заходит в комнату, оглядывая убранный стол. На его губах появляется еле заметная улыбка. — Ну, поговорили? — интересуюсь, нервно перебирая полотенце в руках. — Да, — брюнет кивает, но на его лице можно прочитать лёгкое недоумение. Не такой реакции я от него ожидала. — А где Макс? — спрашиваю, так и не увидев в дверном проёме Вербицкого. — По телефону разговаривает, — отвечает Орлов, подходя ко мне. Он наклоняется и оставляет нежный поцелуй на моей щеке. Закусываю губы, покрываясь волной приятных мурашек. Знаю, мой мальчик благодарит меня за помощь, и это очень приятно. «Я соскучилась…» — проговариваю шёпотом. — Я тоже. В трех секундах от поцелуя закрываю глаза. Наши уста сталкиваются, словно две одинокие кометы где-то на задворках Вселенной. В этот прекрасный момент внутри меня улыбается душа. Я скучала по этому родному мягкому прикосновению, одновременно разрушительному и нежному. Яр обхватывает моё лицо пальцами, слегка надавливая на подбородок. Приоткрываю рот, чтобы впустить его тёплый язык и задохнуться от переизбытка эмоций. Кладу руки на широкие плечи, чтобы не упасть, когда мои колени откажут. Касаюсь кончиком языка его нёба и чувствую, как он улыбается. В мире не придумали ещё слов, чтобы описать всю полноту этого сладкого мгновения. Я ощущаю, как все мышцы в моем теле начинают расслабляться. Как назло, мой разум отвлекается на звук только что-то заведённого автомобиля на улице. — Чёрт! —вскрикиваю в губы Орлова, вспомнив о коварном плане Вербицкого. Срываюсь с места, чтобы посмотреть в окно и убедиться в собственных догадках. Машина Макса отъезжает от дома, через стекло я вижу белобрысого чёрта, у которого на руках сидит чихуахуа. Я даже отсюда вижу, как он улыбается. Так по-детски радостно и беззаботно. — Саш, что происходит? — вопрос Ярослава застаёт меня врасплох. Максим свалил, а мне теперь придётся объясняться. — Макс спер Сашулю, — недовольно бормочу, стараясь сдержать злость, от которой хочется только матюгаться. — Твою мать! — Яр подскакивает к окну и видит ту же картину, что и я. — Вот же козлина! А также придурок и мудак! Но я не буду произносить это вслух. — И какого чёрта он решил спиздить собаку? — Орлов не сдерживает себя. Его лицо приобретает багровые оттенки от ярости и возмущения. Я же осознаю, что разговор двух братьев не имел ничего общего с моими представлениями. Они явно обсуждали что-то другое. — Он решил помочь тебе, — пытаюсь смягчить ситуацию. Громко выдыхаю, обхватывая лицо влажными ладонями. — Кх-кх… И с чего ему опять мне помогать? — Яр прочищает горло при помощи кашля, а затем требует пояснений. Его брови сдвигаются к переносице, и я чувствую, что не смогу соврать. Сама виновата, надо было помалкивать. — Я ему рассказала, что ты подумываешь бросить мед, — произношу тоном, похожим на мышиный писк. Орлов смотрит на меня с лёгким оттенком разочарования. Я же начинаю себя ненавидеть по щелчку пальцев. Предала его ожидания, точно. Он мне доверился, был откровенен. Дура! Какая же я дура! — Ну, спасибо! — брюнет бросает короткую фразу, а затем разворачивается и идёт к дверному проёму. — Ты на меня обижаешься? — выдавливаю из себя глупый вопрос. Конечно, он обижается! Идиотка! — Бери свои тетрадки и учебник, и пойдём заниматься, — парень даже не оборачивается, явно не желая смотреть в мои глаза. Плетусь за ним с виноватым видом, по пути цепляю пальцами ручку сумки. Мы входим в комнату и молча садимся за письменный стол. Мысленно проклинаю себя за свой длинный язык. Еще пять минут назад всё было хорошо. Максим, сволочь, всё испортил. — Мы остановились на уравнении, я жду от тебя решение, — взяв из моих рук тетрадь, которую я только что достала, проговаривает брюнет. Его лицо искажает угрюмая гримаса. Беру в пальцы шариковую ручку, глядя на уравнение перед глазами. Мне не до химии. Я вообще начинаю ненавидеть этот долбанный предмет. Сердце прошибает рёбра, а кислород скоро разорвёт мои лёгкие на части. Не могу сконцентрироваться, из памяти же будто стёрли все знания, полученные о предмете за несколько лет. — Жопка, ты вообще читала мои конспекты? —Орлов, похоже, замечает мой временный тупняк. — Читала… — тихо пискнув, закусываю щеки. Я читала конспекты. Проблема не в них, а во мне и этом чёртовом круговороте эмоций и событий. Их слишком много. — И? — брюнет подталкивает меня к разговору. Я же не в силах посмотреть ему в глаза, меня напрягает даже его неровное дыхание. В воздухе повисает мучительная тишина. — Дело не в конспектах. Я не могу решать уравнения, пока ты на меня дуешься, — решаюсь после недолгой паузы возобновить попытку разговора. — Я не дуюсь, я расстроен, — Орлов начинает постукивать пальцами по гладкой поверхности письменного стола. — Почему? — мне известна причина, но в моей голове больше нет вариантов, чтобы продолжить нашу неловкую беседу. Всё внутри меня съеживается от дискомфорта. — Потому что решил, что наши разговоры остаются только между нами, — громко заявляет Ярослав голосом, полным разочарования. Я не знаю, что мне делать. Уравнения мне в такой обстановке не решить. Мой мальчик расстроен из-за меня. Хочу провалиться прямиком в ад и гореть там до конца всех времён. — Тогда я пойду, — поднимаюсь со стула, но моё запястье оказывается в крепкой хватке его пальцев. — Пойдешь, когда решишь уравнение, — неосознано сталкиваюсь с его взглядом в этот момент. Он не злится. Его глаза грустные, но в них нет ненависти или злости. Орлов словно переживает какой-то тревожный эпизод в собственных мыслях. Он бы и рад всё контролировать и довериться мне, но я косячу. Яр прав, мои поступки довольно незрелые. Незрелые. Что бы сделал зрелый человек? Перевёл всё в шутку. Или попросил прощения? Конечно, второе. Оглядываюсь по сторонам, чтобы прервать наш зрительный контакт и набраться смелости. Хочу сказать прости, но замечаю еле заметную полоску красного цвета в тонкой щели между обоями. Красная комната. Странно, но я начинаю лыбиться, как придурошная. — А если не решу, ты меня что? Накажешь? — одариваю парня лукаво-пошлым взглядом. — Накажу, — он отвечает серьезно, без намёка на шутку. Его зрачки расширяются, делая его глаза темнее, чем прежде. Он поднимается со стула и быстрым движением расстёгивает и снимает с себя ремень. — Ты меня отшлёпаешь? — интересуюсь, стараясь удержать глазные яблоки в глазницах, которые вот-вот выпадут от удивления. — Размечталась, — усмехается Яр. Мне же становится дико интересно, что же такое он задумал. Я на днях успела прочитать про всякие извращения, поэтому буду надеяться, что сегодняшний день не оставит в моей памяти неприятный след. — Ложись на кровать, — приказным тоном заявляет Ярослав, а у меня почему-то сжимаются бёдра от его голоса. Не смею ему отказывать в такой пошлой просьбе. Мои глаза падают на ремень в его руках, когда я уже принимаю горизонтальное положение. Зачем ему ремень? Орлов смотрит на меня завораживающе прекрасно. Мне немного страшно, но что-то подсказывает довериться ему. Парень подходит к кровати и довольно быстро оказывается на мне верхом. В моей голове проносится несколько вариантов последующих событий. Надеюсь, что он не собирается меня душить. О, нет! Зачем я только об этом подумала? Несмотря на то, что я продолжаю покорно лежать, внутри меня медленно разрастается паника. Ярослав берёт мои руки за запястье и стягивает их кожаным ремнём. Он смотрит в мои глаза, слегка улыбаясь. Издевается? Или ждёт, что я попытаюсь сбежать? Нет, для побега мне слишком любопытно. Что же будет дальше? Брюнет поднимает мои руки, а затем крепит их при помощи ремня к изголовью кровати. Ну, что ж, теперь сбежать определенно не получится. Яр быстро расправляется с моими брюками и колготками, эти предметы одежды через несколько секунд летят в сторону. По ногам пробегает лёгкий холодок. — Саш, я хочу, чтобы ты сейчас была послушной девочкой, — шепчет Ярослав, сидя сбоку от моих бёдер. Закусываю нижнюю губу от пьянящего предвкушения. — Раздвинь ножки, — просит он, и я, не задумываясь, развожу колени в стороны, пошло открываясь самому горькому мальчику на свете. Он улыбается, одобрительно кивая головой. Мне же становится тепло от этой вознаграждающей улыбки. — Умница, а теперь приподними попу, — сладко проговаривает Орлов, от его хрипловато-бархатистого тона я схожу с ума от вожделения. Поднимаю бёдра, и Ярик, не долго думая, снимает с меня трусики. На мне остаются только простая белая рубашка и кружевной лифчик. — Умница, даже не верится, что мне придётся тебя наказать, — уже властно заявляет брюнет, но меня это не пугает. Стыдно признаться, но я чувствую как тягучая влага уже готова испачкать нежную кожу между моих ног. Он проводит пальцами по внутренней стороне моих бёдер, раздвигая их всё шире. — Прости меня, я не хотела тебя разочаровать, — сглотнув слюну, тихо произношу. Яр кивает. Мне кажется, что мой мальчик и забыл уже о причине моего наказания. Его очи неописуемо прекрасны в этих оттенках желания. Он завороженно оглядывает моё беспомощное тело, пойманное в ловушку для наказаний. Орлов начинает медленно расстёгивать пуговицы на моей рубашке, обнажая кожу. — Приподними спинку, — нежная власть в его голосе заставляет меня исполнить его приказ. Ярик ловко расправляется с застёжкой лифа. — Умница, — если он ещё раз произнесёт это слово, то я наверняка словлю оргазм, или утону в собственной влаге, что уже стекает из моего влагалища. Мои щеки становятся пунцовыми, а на устах сверкает безумная улыбка. Ярослав сдвигает лиф к шее, обнажая округлости груди. Он наклоняется так низко, что я ощущаю его горячее дыхание. От одних этих ощущений лёгкие сжимаются внутри, а по коже пробегает полчище мурашек. Его зубы обхватывают затвердевший сосок и слегка прикусывают. Теперь я точно задыхаюсь, разводя бёдра ещё шире. Божечки! Мне бы побольше таких наказаний, и я клянусь, что через год смогу защитить кандидатскую по химии. Пальцы Яра кружат по коже живота не торопясь, они не спешат отправиться вниз к заветному местечку. Его губы посасывают мой сосок, доводя меня до исступления. Душа требует большего, тело тоже. Сердце вообще застыло в ожидании, не понимая, что происходит. — Яр, пожалуйста, поласкай меня там, — сдаюсь и умоляю. От перевозбуждения у меня скручивает живот и все внутренности в тугую спираль из нескольких узлов. — Неа, ты пока этого не заслужила, — усмехается парень. Его губы медленно скользят по ложбинке между двумя окружностями груди, а затем спускаются к пупку. — И как мне заслужить? Я же связана! — возмущенно проговариваю, сходя с ума от ожидания такого необходимого прикосновения в самом жаждущем месте. — Терпи, — оторвавшись от ямочки пупка, отвечает Ярослав. Терпи! Легко сказать! Я так хочу его, а он только издевается. Как вообще можно вытерпеть такое. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Сладостные пытки смещаются ниже. Орлов спускается к бедрам, нежно целуя кожу на их внешней стороне. Я готова завыть, но с неимоверными усилиями издаю лишь приглушённый стон. Яр же специально замедляется, проводя мягкими губами линию к коленке. — Я так хочу тебя, но ты должна усвоить урок. Всё, что происходит между нами, не должно касаться других людей. Я хочу тебе доверять, — внезапно он отрывает уста от кожи, чтобы произнести. — Прости меня, я больше так не буду. Обещаю, — хныкаю от болезненного возбуждения, что готово убить меня, если через секунду не наступит разрядка. — Я принимаю твои извинения, — с этими словами его губы оказываются на складках моих больших губ. Я задыхаюсь. Мои бёдра слегка приподнимаются. Тишину комнаты нарушает громкий тягучий стон. Его язык слегка надавливает на клитор, и мой разум распадается на части. Он вводит в меня сразу два пальца, растягивая стенки влагалища и толкая мою душу к обрыву, за которым следует пропасть с кипящей лавой. Хватает лишь одной минуты сладких пыток, чтобы заставить моё тело содрогаться в сладостных спазмах. Но Ярослав не спешит оказаться во мне, вместо этого он продолжает мастерски ласкать мой клитор своим влажным языком. Я чувствую, как между складок стало слишком влажно. От переизбытка смазки по комнате разносятся хлюпающие звуки от движения пальцев внутри меня. Упираюсь пятками в кровать от перенапряжения, из моих уст раздаются уже не стоны, а скорее крики. Я кончаю быстро и сильнее прежнего, оргазм овладевает моим телом, доводя до окончательного сумасшествия. Яр же продолжает пытки, сжимаю бёдра, чтобы он остановился. Но парень не даёт мне этого сделать, он разводит колени в сторону, лукаво усмехаясь. Чёрт! Открываю глаза и смотрю вниз. Мне в голову приходит один единственный выход. Я расслабляюсь, насколько это возможно, и пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, принимая своё наказание. Душа отделяется от тела, чтобы взглянуть на нас со стороны. В животе приятно растворяется возбуждение, доводя меня до очередного оргазма. По щекам текут слёзы, но мне не больно. Это крайняя степень возбуждения. Орлов прекращает пытку, он дрожащими пальцами расстёгивает пуговицу на джинсах, и я вижу, как он возбуждён. Через короткое мгновение брюнет переворачивает меня на живот. Мои руки всё ещё связаны. — Подогни колени под себя и прогни спинку, — властная просьба отзывается во мне улыбкой. Слушаюсь и повинуюсь! Я умираю, когда он входит в меня одним движение до конца. Его пальцы сжимают мои бёдра, не давая возможности сдвинуться даже на миллиметр. Моё влагалище растягивается, принимая его полностью. Где-то возле нас мурлычет моя душа. Громко выдыхаю, отдаваясь ему без остатка. В этой странной манере наказания я нахожу что-то важное и глубокое. Ярослав полностью контролирует ситуацию, и это самый чистый кайф. Странно, но я утопаю в покорности. — Умничка, я хочу, чтобы ты кончила, — брюнет шепчет мне на ухо. Меня возбуждает его похвала. Я выгибаю спину ещё сильнее, чтобы позволить войти ему ещё глубже. Из наших уст одновременно раздаются сладкие стоны. — Девочка моя, ты начала предохраняться? — он вдруг интересуется. Киваю, не в силах ответить. — Умница, — с этим словом Орлов выходит из меня, а затем наполняет меня снова. Закусываю губы, чтобы не закричать от наслаждения. Руки уже затекли от неудобного положения, но всё остальное тело требует разрядки. Я чувствую, как внутри сжимаются стенки влагалища, жадно принимая возбуждённый член. По моим бёдрам растекается тягучая влага. Яр сильнее сжимает мои ягодицы, размашисто вбиваясь в бёдра. Перед глазами темнеет. А лёгкие готовы разорваться на окровавленные ошмётки. Я не успеваю хватать воздух губами. Он изводит меня, заставляя чувствовать напряжение такой силы, что сложно измерить в физических величинах. Мышцы живота каменеют, и я начинаю стонать всё громче. На секунду мне даже становится стыдно, но это не портит ощущений, скорее придаёт оттенок чего-то извращенно-приятного. Моё пошлое наказание трансформируется во что-то большее, чем просто секс. Отпускаю все мысли и таю в сладких ощущениях. Молекулы эндорфина взрываются в мозге, и меня накрывает оргазм. Яр не останавливается, я слышу как он хрипло стонет. И это самый красивый звук, что когда-либо ласкал мой слух. Ещё несколько толчков, и я готова поклясться, что чувствую, как меня наполняет тёплая и тягучая сперма. Он содрогается внутри меня. Я улыбаюсь, и это единственное, на что у меня хватает сил. Орлов, немного отдышавшись, тянется к ремню, чтобы высвободить мои запястья. Легкий поцелуй касается левого виска, когда я закрываю глаза и проваливаюсь в глубокий сон.