***
Уже через десять минут я оказываюсь дома в прихожей, где моё обоняние улавливает вкусный аромат еды. Ярик решил покормить свою булочку, чтобы не быть съеденным моей голодной натурой. На кухне играет композиция «Снова» Drug Flash. Аккуратно снимаю с себя верхнюю одежду и обувь, дабы тихо подкрасться к моему мальчику. Он стоит у плиты напевая себе под нос слова из песни, что играет из умной колонки, явно не замечая моего присутствия. Вот оно счастье — видеть его в такой привычной обстановке. Яр готовит мне обед, а я наблюдаю за каждым его движением. За окном люди спешат по делам, планеты вращаются вокруг звёзд, а галактики движутся по Вселенной. Делаю несколько шагов, чтобы уткнуться в его спину носом между лопатками и втянуть этот запах. Колени подгибаются, стоит мне только уловить аромат его парфюма. Обнимаю его, чтобы не упасть от переизбытка эмоций. Мои пальцы скользят под его футболку, чтобы коснуться упругих мышц пресса. Он так соблазнительно пахнет, отчего я ощущаю прилив возбуждения и волны мурашек по коже. От меня веет холодом, от него теплом. — Ты ко мне пристаешь? — хриплым бархатистым голосом спрашивает брюнет. Боже, как мне нравится каждый раз слышать этот голос! — Ага, — коротко отвечаю, а затем кусаю его спину через футболку. Чувствую, как под подушечками пальцев пробегают мурашки по коже Орлова. Он выключает плиту, чтобы обернуться ко мне. Колени снова подгибаются, когда его руки крепко обхватывают мою талию и прижимают к крепкому торсу. Кислород застревает в лёгких. Поднимаю подбородок, чтобы встретиться с его взглядом. Глаза цвета крепкого кофе пронзают своим блеском моё сердце насквозь. Есть что-то притягательное в этих омутах. Его губы касаются моего носа, перед тем как припасть к устам. Глубокий поцелуй заставляет меня вжаться всем телом в него и проклинать одежду, что мешает ощутить всю полноту прикосновений. Я жадно встречаю теплый влажный язык, что толкается в мой рот. Это не поцелуй, это безумие! Мои пальцы дрожат, перебирая ткань футболки, пока душа извивается внутри, требуя выйти из тела. — Кажется, на кухне у нас ещё не было, — усмехается Ярослав, отрываясь от моих губ. Он подхватывает меня за ягодицы и несёт к столу. Сердце поражает приступ тахикардии, оно неистово колотится в груди. Я облизываю губы, ощущая привкус предвкушения. Яр укладывает меня спиной на стол, а затем нетерпеливо лишает меня теплых колготок и трусиков буквально одним движением. Подгибаю и развожу в стороны колени, отчего юбка задирается практически до талии. Вот так в несколько секунд я оказываюсь в самой пошлой позе, что когда-либо видела эта комната. Орлов усмехается, проведя двумя пальцами вдоль уже влажных складочек. Закусываю нижнюю губу, наблюдая, как подрагивают его чёрные ресницы. Ярик снимает с себя футболку и отбрасывает её в сторону. Я жадно пожираю его взглядом. Каждый сантиметр кожи, каждую тёмную родинку. — Ты ведь ещё не понимаешь, насколько прекрасна, — шепчет парень, прижимая подушечку большого пальца к клитору. Я чувствую лёгкий импульс, который рождается внутри комочка нервов. Ярослав наклоняется, чтобы укусить нежную кожу на внутренней стороне моего левого бедра. Затем он медленно спускается к родинке, и нежно обводит её языком. От этого действа у меня сносит крышу. Я ещё раз закусываю губу, чтобы не издавать стонов. Собрав большим пальцем влагу между складок, Яр принимается ласкать круговыми движениями клитор. Он меняет темп с нежного на более требовательный и грубый, полностью подчиняя себе моё тело. Развожу бёдра ещё шире, ощущая лёгкий холодок у входа во влагалище. Мне жарко. Я расстёгиваю пуговицы на рубашке, оголяя кожу, на которой властвуют мурашки. Указательный палец Ярослава толкается внутрь, а большой заменяют горячие влажные губы. Поднимаю голову, чтобы насладиться моментом, взглянув, как он мастерски изводит меня ласками. Толкаюсь бедрами вперёд, чтобы почувствовать его глубже. На кухне звучит композиция Дэвида Ашера «Black black heart». Под неё мы любили друг друга в первый раз, и тогда наши ласки были менее пошлыми. Яр добавляет второй палец, закусывая зубами комочек нервов. У меня кружится голова. — Ах, — с моих губ срывается стон. Пальцы скользят вдоль стеночек, касаясь точки наслаждения. Моя душа требует большего. Она хочет коснуться своей когда-то потерянной любви. Это странное чувство накрывает меня снова. Мы будто знакомы целую вечность. Дыхание ни к чёрту. Я хватаю губами воздух, сходя с ума от предвкушения разрядки. Разведя в стороны пальцами половые губы, он касается горячим языком пульсирующего входа. Судорожно выдыхаю, ощущая насколько пошло я желаю продолжения. Грудь сковывает непреодолимой силой, она не даёт мне выдохнуть и даже сдвинуться с места. Его язык толкается внутрь, а к клитору прижимается указательный палец продолжая свои ласки. Я чувствую как вязкая тёплая жидкость вытекает из лона. Внутри живота напрягаются все мышцы. Орлов умудряется в прямом смысле трахать меня языком. Боже, как же это пошло! Тянусь к нему рукой, чтобы коснуться коротких волос. Моя грудь пошло вздымается, а глаза закатываются, пока по венам разливается кровь. Раз. Я задыхаюсь. Два. Моё сердце перестаёт биться. Три. Душа вырывается из груди. Четыре. Сознание растворяется внутри. Пять. Мне хочется кричать. Тело содрогается от оргазма, словно я случайно коснулась оголённых проводов. По щелчку пальцев мой разум выключается. Мне уже сложно уловить время и пространство. Стенки влагалища жадно пульсируют, пока язык заменяет головка члена. Я не успела осознать, что Ярослав уже без штанов. Закрываю глаза, рисуя яркую пошлую картинку в своей голове. Как он медленно проникает в меня, по привычке наслаждаясь тем, как всё ещё сжимается моё лоно. Пытаюсь расслабиться, чтобы брюнет смог войти в меня полностью. Орлов подхватывает мои бедра и притягивает ближе к себе моё дрожащее тело, погружаясь во влагалище настолько глубоко. Мне начинает казаться, что головка члена упёрлась в мою матку. В какой-то момент я понимаю, что лежу лишь лопатками на столе. От страха падения вздрагиваю, а затем хватаюсь пальцами за его предплечье. — Тише, я тебя держу, — шепчет парень, крепко сжимая кожу моих бёдер. В такой позе он полностью контролирует моё тело. Ему это нравится, я знаю. Мне тоже. Снова закрываю глаза, отпуская страхи и волнение. Кусать губы становится больно. Но это не мешает ощутить, как миллиметр за миллиметром, он медленно выходит из меня, чтобы в таком же темпе вновь наполнить. Я начинаю думать, что чувствую каждую вену его члена стенками своего влагалища. Яр наклоняется, чтобы поцеловать меня. Улыбаюсь, задумав маленькую шалость. Кусаю его губы, пытаясь бёдрами толкнуться в воздухе. Он проникает в меня слишком глубоко. Ай-яй-яй! Мне сложно справиться с ощущением переполненности. Я обхватываю руками его плечи, вонзая короткие ноготки в кожу. Ярослав вбивается в моё хрупкое тело сменив темп на умопомрачительный. Теряюсь в пространстве. Мне начинает казаться, что подо мной ничего нет. Моя душа сливается с его в самом пошлом акте любви где-то между нами и люстрой под потолком. Наши языки сплетаются в единое целое, пока он вонзается в меня неистово, требуя стонов. — Ах! — слушаюсь и повинуюсь. Орлов сжимает мои бедра, отчего вход во влагалище расширяется, и он входит настолько глубоко, что у меня в груди задыхается сердце. Я слышу его рык, который сменяет пошлый хлюпающий звук. Внизу моего живота зарождается микро-вселенная, которая медленно разрастается. Ярик меняет слегка угол, и меня тут же пробивает спазм. Божечки, я схожу с ума и куда-то улетаю. — Люблю, — шепчу ему в губы, пока парень продолжает терзать моё содрогающееся от оргазма тело. Ещё несколько толчков, и он останавливается. Я открываю глаза, и вижу, как его лицо отдаляется. В его чёрных омутах плещется озорство. Только не могу понять, что происходит. — Ты что-то задумал? — слегка испуганным тоном интересуюсь. Орлов дьявольски улыбается. Обхватив меня за попу одной рукой, спину другой, парень поднимает моё тельце со стола. Он всё ещё во мне. Яр разворачивается к выходу и несёт меня в коридор. Я целую его в шею, покусывая нежную кожу. Перед глазами проносятся две двери: в спальню Макса, а затем в мою. Он решил продолжить на кровати? Несмотря на мои догадки, Ярослав вносит меня в ванную и ставит на пол. Не успеваю ничего сказать, когда брюнет стягивает с меня юбку, а затем расстёгивает лифчик. — Забирайся в ванную, — с усмешкой приказывает мне Орлов. А я застываю наблюдая, как его расширенные зрачки сводят мой разум с ума. В них целая история. Огромная Вселенная, наполненная тайнами. Качнув головой, он напоминает мне о своём приказе. Я переступаю через стенку ванной и касаюсь голыми ступнями холодной поверхности. Боковым зрением замечаю, как Яр избавляется от остатков одежды. Мой взгляд останавливается на его возбуждённом члене, я же неосознанно облизываю губы. Через несколько секунд брюнет присоединяется ко мне. Он задирает мою рубашку на спине выше головы, а затем скручивает ткань, и привязывает запястья к креплению душа на стене. Мне нравится его задумка. Почему-то полное подчинение вызывает во мне не страх, а желание отдаться ему полностью. Слух улавливает звук воды. Так! Это ещё зачем? Ярослав раздвигает ноги рукой, и в следующий момент я ощущаю струи на своём животе, которые спускаются ниже. Моё сердце выпадает из груди, а кислород застревает в лёгких. Орлов пальцами раздвигает складки, и я вздрагиваю, когда струи воды начинают бить по комочку нервов между ног. Ощущения новые и странные. Он сдвигает насадку душа немного в сторону, и моё тело ловит спазм. Я хлопаю глазами, и делаю нелепую попытку высвободить руки. — Тише. Тебе понравится, — шепотом уверяет меня Яр. Брюнет поднимается, убрав пальцы с половых губ, но не насадку душа. Струи продолжают терзать мой клитор. Мой пошлый мальчик надавливает рукой мне на поясницу, отчего мне приходится выгнуть спину. В следующую секунду я теряю дар речи, когда его член упирается во вход во влагалище. Мне удаётся лишь пискнуть, когда он одним резким движением погружается внутрь, растягивая упругие мокрые стенки. Моя грудь впечатывается в холодную кафельную плитку. Я сейчас сойду с ума от неописуемых ощущений. Стимуляция клитора струями воды и Орлов внутри меня. Задыхаюсь. Есть некая искра сопротивления где-то внутри. Ярик начинает двигать насадкой из стороны в сторону, и одновременно толкаться в меня. Божечки, какой же он извращенец! Мне немного страшно. Я вообще ничего не контролирую. Эти ощущения ни с чем не сравнить. Абсолютно новые ощущения. Грудь сковывают непреодолимое волнение по поводу того, насколько это всё кажется неправильным, но таким приятным. Ай-яй-яй, Саша! Я расставляю ноги шире и приподнимаюсь на носочки, чтобы дать возможность Яру вбиваться в моё тело глубже. Вся кровь стремится к низу живота, наполняя его похотью и жаром. Странные ощущения от двойной стимуляции доводят меня до исступления. Всё начинает казаться каким-то нереальным, даже эта сила, что растёт внутри. Мой слух ласкают наши стоны и мой хрип, который срывается на крик от полного безумия. — Умница, какая же ты у меня послушная и пошлая, — я кончаю от его слов, содрогаясь от оргазма. Орлов продолжает трахать меня. Трахать. Самое подходящее слово для данного действа, после которого я больше не смогу спокойно смотреть на насадку душа. Стенки влагалища сжимают пульсирующий член, пока совесть вышла из ванной, чтобы не сдохнуть от стыда. Когда он извергается в меня, продолжая стимулировать клитор струями воды, меня накрывает очередной оргазм. Который? Я сбилась со счёту. — Может уже сходим на свидание? — с усмешкой интересуется парень, пока вся моя суть наслаждается тем, как из меня вытекает сперма, а тело свисает плетью с крепления для душа. Хорошо, что он меня привязал. Я бы сейчас точно упала, мои ноги дрожат от усталости и оргазма. — Вечером, после гендер-пати? — бессильно усмехаюсь, мечтая о том, чтобы этот день не заканчивался. Ярослав высвобождает мои руки и шепчет: «Договорились».***
У нас было ещё полчаса, чтобы поваляться в кровати и насладиться музыкой своих сердец. В эти тридцать минут я не думала ни о чём. Учёба, полиамория, семья ушли на второй план. Мы говорили о неважных вещах. Важными были взгляды, его дыхание, которое улавливал мой слух. Я растворялась в нём без остатка. Мы тянули каждую секунду, словно попытки сохранить эти мгновения в вечности. Лучи дневного солнца пробивались через занавески, создавая на стене теплые тени, которые танцевали в такт нашим сердцебиениям. Мне было хорошо и спокойно в наши минуты счастья. Он улыбался, а я замирала каждый раз, наблюдая за самой обворожительной улыбкой на свете. В третьем часу нам пришлось подняться с постели и привести себя в порядок. В пять мы должны быть на гендер-пати. Я еле расчесала свои растрёпанные волосы, чтобы убрать их в хвост. Ярик не торопился одеваться, он то и дело молча смотрел на меня. Одному Богу было известно, что в эти моменты творилось в его голове. В половине четвёртого я слышу, как громко хлопнула входная дверь. Выхожу в коридор, там Максим. Не злой, как обычно, а какой-то странный. Словно его ударили пыльным мешком по голове. — Как экзамен? — довольно громко задаю вопрос, из-за моей спины выходит Ярослав. Максим несколько раз моргает, словно пытаясь развидеть брата. — Я был у психотерапевта, а не на экзамене, — недовольно фыркнув, заявляет блондин и идёт на кухню. У психотерапевта. Это хорошо! Макс уже посетил три сеанса, несмотря на своё неверие в терапию. Он согласился посещать специалиста при одном условии: если мы никому ничего не скажем. Константин, Дима и мама не должны были об этом знать. — Ты молодец! — пытаюсь поддержать Вербицкого, догнав его на кухне. Он же резко разворачивается и наклоняет голову в бок. — А ты как-то криво ходишь! — отмечает Максим с лукавой усмешкой. Белобрысый гремлин прав. Я надела довольно узкие джинсы. И это была очень глупая ошибка. Стыдно признаться, но мой клитор распух. И плотная ткань доставляла мне чувство дискомфорта. Естественно, нелепая походка выдавала меня с потрохами. Орлов бросает строгий взгляд на брата, и тот закатывает глаза. — Меня выворачивает после каждого приёма, — мученически произносит блондин, всем своим видом пытаясь вызвать у нас чувство жалости. — Ты хочешь бросить? — без раздумий задаю вопрос с лёгким оттенком испуга в тоне. — Нет. Нельзя пожаловаться? — парень качает головой, в то время как его лицо искажает неестественная гримаса. Он словно забыл, как раньше мастерски отыгрывал эмоции. Сейчас его искусство перевоплощений явно хромало. — Можно, — пожимаю плечами и прохожу к дивану. Ярослав включает плиту, чтобы продолжить готовку. Максим подходит к нему, и я поворачиваю голову, любопытно наблюдая за тем, что происходит. Вербицкий кажется мне каким-то другим. И это ощущение не покидает меня уже неделю. Его словно ломает. Блондин очень внимательно и нагло смотрит за каждым движением Орлова. Я не понимаю, что происходит. Это очередная игра? — Что? — Яр поднимает густые брови, заметив странное поведение брата. — Не привычно видеть тебя таким? — будничным тоном заявляет Макс, покачивая головой. Его губы сжались в тонкую линию, а глаза перескакивают с лица брюнета на моё. — Каким? — уточняет Ярослав, беря в руки кулинарные щипцы. Если блонди ляпнет что-нибудь мерзкое, в него наверняка полетят эти самые щипцы. — Счастливым, — неожиданно заявляет Вербицкий, а затем отталкивается руками от столешницы и делает несколько шагов в мою сторону. Он словно не может найти точку в пространстве и успокоиться. — А тебе нужно поговорить с Димой, — Максим обращается ко мне, ставя мою персону в неудобное положение. Все эти дни я избегала Ковалёва, перенимая не очень хорошие привычки у своей матери. Опыта в серьезных разговорах у меня не было. И если Макс уже понимал, к чему ведёт моё сближение с Ярославом, то Дима был абсолютно слеп. Я уже понимала, что определилась. Полиамория была не для меня. — О чём? — включаю режим дурочки. — О том, что ты выбрала Ярика, — отвечает блондин, а затем достаёт пузырёк с таблетками из кармана брюк. Мой взгляд падает на его пальцы, которые теребят небольшой прозрачный стеклянный сосуд. — Саш, не делай вид, что ничего не происходит. Это жестоко. Я ещё в Новый год понял, что произошло, — задумчивым голосом проговаривает Вербицкий. — Ковалёв не такой догадливый, — добавляет он, отправляя две таблетки в полость своего рта. — Хорошо, я поговорю с ним, — киваю, размышляя о жестокости, которую упомянул Макс. Он был прав. Если продолжу делать вид, что ничего не изменилось, будет только хуже. Мои щёки краснеют от осознания, что мне придётся разорвать нити между нашим блядским квадратом, оставив лишь одну. Непривычное ощущение. Раньше мне не приходилось делать кому-то больно. А ведь реально, в основном я пыталась угодить практически каждому близкому человеку в своей жизни. — Ты поедешь с нами гендер пати? — внезапно Ярослав обращается к своему брату, я же мысленно благодарю его, что он решил сменить тему. — Я должен присутствовать на этом дурацком мероприятии? — недоумевающим тоном говорит блондин, наконец-то проглатывая таблетки, что так долго растворялись во рту. — Для твоего отца это важно, — мягко произношу, пытаясь подтолкнуть его мысли в верном направлении. Ему как маленькому ребенку нужно всё объяснять. — Они узнали пол ребёнка ещё в ноябре, а я должен притворяться, что удивлен, когда из торта вылетят голубые шарики? — закатывает глаза парень, повергая последними словами меня в степень лёгкого шока. Да, на днях мы узнали, что мама уже на шестом месяце. Максим не мог заткнуться, осознав, что роды уже довольно скоро. — Эм. Я не знала, что будет мальчик, — звуки вырывают из моих губ. На меня словно уронили рояль. У меня будет братик. — Сюрприз! — наигранно восклицает Максим, разводя руки широко в стороны. Мне всё равно. Я не оценила его маленькое театральное представление. У меня будет братик. Хлопаю глазами, чтобы либо прийти в себя, либо осознать, что это всё нереально. Странное ощущение разливается внутри. Через три месяца в нашей семье появится ещё один человечек. — Саш, всё нормально? — перед моим лицом появляются обеспокоенные очи Ярослава. Я киваю, и он целует меня сначала в лоб, а затем в губы. Моя душа цепляется за этот поцелуй, словно он последний в моей жизни. Скоро всё изменится, и в моей голове не укладывается, как нам наладить свою жизнь. Перестать скрываться и любить друг друга в открытую. — Меня сейчас стошнит, — хрипит Вербицкий, издавая при этом звуки, напоминающие рвотные порывы. Орлов отрывается от моих губ и поворачивает голову в сторону брата, чтобы язвительно произнести: «Что-то тебя часто тошнит. Сделай уже тест на беременность». Макс закатывает глаза, но улыбается. Шутка зашла.***
Гендер-пати действительно было похоже на цирк. Несмотря на то, что мама была счастлива всему этому вниманию, мне показалось, что я была лишней на этом странном празднике. Куча фотографий для социальных сетей, где мне пришлось улыбаться на камеру. А вот Максим даже не старался. На всех фото он был с кислой миной. Я же половину вечеринки смотрела на часы, отмеряя минуты до свидания с Ярославом. Он сидел рядом со своей матерью и периодически писал мне забавные сообщения, заставляя по-настоящему улыбнуться. Меня посадили рядом с Вербицким. Вокруг нас были в основном мамины коллеги. Мероприятие проходило в уютном ресторанчике на окраине города. — Я задыхаюсь. Какой ужасный парфюм у этой тётки! — где-то после показа слайдов с фотографиями на экране, что стоял посередине сцены, тихо заговаривает со мной Максим. Он шепчет слова мне на ухо, чтобы никто не услышал. — Это Наталья Александровна — финансовый директор компании, в которой работает моя мама. Будь с ней повежливее, — еле слышно отвечаю с лёгким намёком на то, как ему стоит себя вести. Я смотрю на сцену, где улыбается моя мама, и хоть в моём поле зрения нет лица блондина, могу поклясться, что он закатывает глаза. — Что Марина тут делает? — Вербицкий задаёт вопрос, а я неосознанно перевожу взгляд на брюнетку, что сидит справа от сцены рядом с сыном. Она застыла как фарфоровая кукла, на которую периодически падают отблески софитов. — Наверное, мама пригласила, — пожимая плечами. Мне совсем не хочется думать о женщине, породившей на свет мою любовь. Что-то в ней есть отталкивающее, особенно сейчас. Странно, что она приглашена на гендер-пати действующей жены своего бывшего любовника. Где-то сбоку Максима мамины коллеги начинают обсуждать подарки, приготовленные моей маме и её будущему ребёнку. На сцене ведущая приступает к самой важной части мероприятия. В помещение вносят огромный трёхуровневый торт. Он украшен с одной стороны глазурью розового цвета, а с другой — голубой. — Какая банальность, — возмущенно шепчет Максим. Ему сложно удержаться от едких комментариев. Ведущая даёт слово будущему отцу. Константин выходит в центр сцены, и гости замолкают. Вербицкий-старший улыбается, перебирая микрофон в пальцах, и только стоит ему открыть рот, как я слышу с боку: «Бла! Бла! Бла! Я рад очередному ребенку, которого буду воспитывать не я…» — Максим, прекрати, — тыкаю локтем парня в бок, но он никак не успокоится. — Я мечтаю, чтобы он был нормальным, поступил в медицинский, и продолжил династию Вербицких, — продолжает кривляться Макс, и окружающие нас гости начинают поглядывать в его сторону. Он замолкает только тогда, когда замечает на себе недовольный взгляд своего отца. Договорив свою короткую речь, Константин передаёт микрофон ведущей. Блондин же достаёт из кармана тот самый пузырёк и закидывает в рот сразу три таблетки. На экране моего телефона загорается сообщение от Ярослава: «Пни его, если хочется». Издаю лёгкий смешок, понимая, что речь идёт о белобрысом чёрте. — Пнёшь меня, и я закричу, окончательно испортив твоей маме праздник, — шепчет мне на ухо Максим. Делаю вид, что ничего не слышала. Говнюк с длинным носом. — Наталья Александровна, а вы какой подарок приготовили Женечке, — к финансовому директору моей мамы обращается женщина, сидящая впереди Макса. У меня начинает дёргаться глаз от того, что буквально каждому в этом ресторане не интересно, то что происходит на сцене. А в этот момент чета Вербицких зажигает бенгальскую свечу на торте. Я знаю, что будет дальше, но всё равно продолжаю наблюдать за тем, как моя мама улыбается. Она такая красивая сейчас. Голубые искры разлетаются в стороны от горящей бенгальской свечи. Крики, визги, аплодисменты оглушают меня. —… Женечке так понравились его цветы, что я решила подарить ей такое же дерево, — улавливаю частично слова Натальи Александровны. Они бы не имели для меня значения, если бы не пугающий взгляд Максима. В его ртутных омутах разрастается непроницаемая тьма. На лбу парня начинает пульсировать вена, а лицо приобретает багровый оттенок. От этой жуткой картины меня отвлекает сообщение от Ярослава: «Через час встретимся в центральном кафе. Мне нужно заехать в бабушкину квартиру, чтобы забрать несколько книг». «Хорошо», — тут же пишу ему ответ, добавив смайлик «поцелуй» вместо точки. Оторвав глаза от телефона, понимаю, что Максим куда-то ушёл. Оглядываю помещение, и не нахожу его силуэта в толпе поздравляющих. Странно, но такое поведение в его стиле.***
Мне удалось сбежать с праздника пораньше. Я обняла маму и наговорила ей очень много приятных слов, а затем незаметно для всех исчезла. Мне нужно было успеть к месту моего первого в жизни свидания. Меня переполняли смешанные чувства — волнение от предстоящей встречи и легкая вина за то, что я ускользнула от семейного торжества. Добравшись до остановки, я села на трамвай, выбрав место в самом конце. Меня привлекло сердечко, нарисованное на обледеневшем стекле. Кто-то наверняка обморозил пальцы, чтобы оставить этот милый рисунок здесь. Маленькое сердечко, словно выжжено в слое льда. Через него я вижу белоснежные улицы города и прохожих в теплых куртках и шубах. Они все спешили куда-то. Их лица казались мне счастливыми. Или это была всего лишь иллюзия, вызванная переизбытком серотонина. Каждую минуту, приближаясь к месту встречи, мое волнение нарастало. Трамвай медленно звенел, пропуская через себя потоки теплого воздуха, чтобы согреть замерзших пассажиров. Но мне было не до холода — в моих мыслях был только Ярослав. Доехав до нужной остановки, я выскочила из трамвая и направилась к дверям кафе. Где-то через полчаса сюда прибудет мой любимый мальчик. Войдя в теплое уютное помещение, наполненное мягким светом, оглядываюсь по сторонам. У окна замечаю свободный столик. Он словно сам выбирает меня. Снимаю с себя пальто и иду к этому самому столику, предназначенному для двоих. Присаживаюсь, и достают из кармана телефон, чтобы написать Яру, что я на месте. — Ну, здравствуй! — поднимаю глаза, услышав знакомый женский голос. Это не мама, и не тётя Женя. Передо мной в черном пальто словно в трауре стоит Марина. — Что вы тут делаете? — быстро моргаю глазами, мечтая развидеть черноокую женщину. Тон моего голоса выдаёт лёгкое волнение. Нет. Отнюдь не лёгкое, меня буквально накрывает паника. Она медленно расстёгивает пуговицы пальто, после чего присаживается напротив меня. Моё сердце вышибает рёбра в грудной клетке, а страх сковывает разум. Мне становится дурно. — Решила с тобой поговорить, — отвечает женщина, громко выдыхая. Её черные как смоль глаза внимательно изучают моё побледневшее лицо. — О чём? — задаю вопрос, понимая, что моё счастье вот-вот разлетится на мелкие осколки. — О том, как ты разрушаешь жизнь моего сына, — громко произносит Марина, испепеляя меня самым опасным в мире взглядом. Взглядом разъяренной матери, которой перешла дорогу глупая девчонка. — Ты думала никто не узнает о твоих нимфоманских приключениях, — она меняет тон со спокойного на довольно грубый. Я невольно вздрагиваю от каждого её слова. Мне кажется, что у меня разрывается сердце внутри. — Я просто в шоке. Такая хорошая девочка оказалась законченной блядью. Что будет с твоей матерью, когда она узнает о твоем романе с Максимом, Димой и моим сыном, — женщина продолжает свою гневную тираду, пока подо мной исчезает стул, пол, земля. Я буквально повисла над огненной адской бездной. А как ты хотела, Саша? Час расплаты за твои минуты счастья настал. — Вы пришли, чтобы оскорблять меня? — пытаюсь остановить Марину, мой голос предательски дрожит. Мне не хватает смелости, чтобы уйти. — Нет. Я пришла, чтобы закончить это. Если ты не хочешь, чтобы твои похождения стали известны Жене, тебе достаточно сделать один звонок, — уверенно проговаривает женщина холодным безжалостным голосом. Моя душа рыдает в груди, она захлёбывается в собственных горьких слезах, умоляя меня уйти. — И что я ему скажу? — губы дрожат, пока звуки покидают горло. Мне невероятно тяжело произносить этот вопрос. Марина поставила меня перед выбором. Быть счастливой, либо убить собственную душу и переступить через свои чувства. — Что тебе наскучили эти отношения. Что ты хочешь быть с Максимом или Димой, или с ними обоими, — отвечает Орлова, а у меня в голове никак не вяжется, что она может быть матерью самого дорого для меня человека на свете. — Я выбрала Ярика, — проговариваю шепотом, закрывая глаза. Горькие слёзы скатываются по моим щекам. Задыхаюсь, ощущая, как боль раздирает мои лёгкие изнутри. Мне не нужен никто. — Смешно. Посмотрим, что будет с твоей беременной матерью, когда она узнает, — Марина озвучивает самую страшную угрозу в моей жизни, злобно усмехаясь. — Он не поверит. — Поверит. Сегодня подписали документы о его переводе, и ему осталось сдать два экзамена. Ты портишь ему жизнь, мой мальчик заслуживает лучшей жизни и университета, — женщина продолжает убивать меня своими словами. — Ну, решай. Я звоню Жене, или ты Ярославу, — она вновь ставит меня перед выбором между моим счастьем и душевным спокойствием родного человека. Это жестоко. Я ещё никогда не испытывала такой зловещей усмешки судьбы. Беру в дрожащие руки телефон, и набираю любимый номер. Гудки. «Пожалуйста, не бери трубку!» — мысленно умоляю его пропустить вызов. — Буду через двадцать минут, — слышу его голос, и думаю о том, что будет дальше. Как мне придётся выживать в этом жестоком мире без его любви. Образ Марины расплывается перед глазами из-за града слёз. — Не надо, я ухожу, — набравшись смелости, дрожащим голосом произношу. — Ты обиделась? Я опаздываю буквально на пять минут, — Ярослав удивлён, мне сложно собраться с духом, чтобы продолжить этот мучительный разговор. — Саш? — слышу его голос, и не могу дышать. Мне нужно заставить себя это сказать. Ради мамы, ради её счастья. Я ведь обязана ей жизнью. Почему это так сложно? — Я передумала. — Раз. Ложь срывается с моих уст. — Мне не приятно это говорить, но… — Два, у меня есть последний шанс, чтобы разрушить свою жизнь и своей матери. Я не могу так поступить. — Меня устраивал наш любовный квадрат. То, чем стали наши отношения… Это не для меня. Нам не стоит больше видеться. Я больше не могу так поступать с Димой. — Три. Моя душа тихо умирает где-то внутри. — Ты его любишь? — Ярослав задаёт вопрос, на который я знаю ответ, но сказать правду не могу. — Да, прости, — не дожидаясь ответа, я сбрасываю вызов. Меня пошатывает, ноги словно ватные, а во мне не осталось сил на то, чтобы сохранять маску спокойствия. Моя душа рыдает от кровоточащих ран. — Довольны? — смотрю на женщину, чьи губы искажает кривая улыбка. — Ты сделала правильный выбор, — она кивает, а затем потирает свои ладони. Мне страшно сидеть напротив неё. Максим был прав, ненавидя Марину. — Ответьте мне на один вопрос. Откуда вы узнали обо всём? — спрашиваю, возможно, чтобы услышав ответ, добить себя окончательно. — Мне рассказал Дима, — уже мягко отвечает женщина. Её лицо сияет, словно она не оскорбляла меня несколько минут назад, не угрожала расправой за мою юношескую беспечность. — Он хороший мальчик, если ты будешь поступать мудро, тебе удастся разорвать его больную привязанность к Максу, — Марина проговаривает слова таким тёплым голосом, что меня выворачивает от её лицемерия. Вот оно лицо истинного психопата. Она может притворяться, кем угодно. Только ей плевать на чужие чувства. — Спасибо за совет, и идите нахуй, —выплюнув короткую фразу, поднимаюсь со стула и ухожу. Оказавшись на улице, спешу к трамваю, чьи двери только что открылись. В кармане вибрирует телефон, достаю его и вижу на экране сообщение: «Саш, я тебе не верю. Что случилось?» Меня больше нет и не будет. Словно наши души уже были когда-то знакомы. Словно они испытывают невероятную боль снова. Не виноваты планеты в том, что мы не можем быть вместе. Виновата лишь я. У меня останутся только воспоминания о часах счастья. Блокирую номер Ярослава, и мои ноги подгибаются. Сажусь на корточки посреди трамвая. Вокруг много людей. Но им всё равно, что в этот момент рядом с ними плачет моя душа. Слёзы катятся по щекам, а сердце больше не бьётся в груди. В нём два острых лезвия, вонзенных ударами предателей. Мне хочется кричать, вопить от боли. Не будет больше этого чувства. Я больше никогда не смогу любить. Со мной останется лишь пустота. Навечно.