***
Слизеринка Пэнси Паркинсон спокойно выходила из Большого зала после ужина с довольным выражением лица. Сплетница обожала обсуждения всех и вся, особенно студенток других факультетов, и вечерний прием пищи как никогда подходил для таких интересных бесед со своими однокурсницами: обычно в это время, в отличие от завтрака, собиралось больше людей, благодаря чему можно было обсудить что-либо со всеми желающими, к тому же узнать что-то новое и для себя. Впоследствии полученную информацию можно было успешно использовать для своих целей, что еще больше удовлетворяло интересы девушки. Да, Шляпа точно не ошиблась, определив ее в Слизерин, даже не предполагая никаких других вариантов. Вот и сейчас Пэнси шла в гостиную их факультета, с удовольствием обсмаковав подробности личной жизни одной из сестричек Патил, которая в очередной раз бегала за их Забини, желая в очередной раз интересно провести с ним время, и с удовольствием растрепав о нижнем белье Грейнджер, поддержав идею Драко о стащенных у кого-то из Патил дорогих трусиках для того, чтобы соблазнить Крама, поскольку Амортенция перестала действовать. Слизеринский стол оживился, обсуждая белье грязнокровки, которое Паркинсон обещала продемонстрировать всем желающим. Ее искренне удивил тот факт, что в ходе обсуждения Драко не добавил ничего от себя: обычно парень любил поддержать любой диалог, так или иначе унижающий гриффиндорцев, особенно Золотую троицу. Правда, в последнее время Малфой все равно ходил сам не свой, и Паркинсон поставила себе цель выяснить, конкретно в чем дело. Девушка уже была уверена в том, что Драко влюбился в мальчика-который-выжил, и последние события только больше убедили ее в этом. Во-первых, блондин как ужаленный почти весь четвертый курс, с самого его начала не давал Поттеру прохода, стебя его на все лады, а когда гриффиндорец перестал реагировать (собственно говоря, с начала учебного года), слизеринец как с цепи сорвался и решил прямо-таки издеваться, его злость приобрела такие масштабы, что Пэнси начала опасаться за друга. Правда, потом приметила, что их стычки и драки не стали столь страшными и кровопролитными, парни отделывались лишь небольшими тумаками и теперь не били лица друг другу, словно… боялись причинить боль. И тогда-то ей и открылись глаза на то, что Малфой, не привыкший к тому, что ему не дают то, чего он хочет, просто-напросто стремится получить внимание Поттера, и делает это обычным привычным способом: требует, провоцирует, хитрит — настоящий слизеринец. Он четко осознал, на что гриффиндорец среагирует, и с тех пор язвил только в сторону его друзей, изредка позволяя себе оскорбления самого Поттера и прекращая их, поскольку тот не реагировал на слова о нем самом. А за два месяца до Рождества Драко стал каким-то очень нетерпеливым и дерганным. Но Паркинсон была бы не Паркинсон, если бы не выследила его и не докопалась до правды. А истинной причиной оказался котел с оборотным зельем, который девушка обнаружила в старом туалете, замаскированным в одной из кабинок. А когда она решила на Рождество проверить свою теорию и полезла к Малфою, то «его» очень знакомые ласки убедили слизеринку, что на самом деле под его личиной прячется Забини, а сам Драко куда-то делся. Правда, перед самым Рождеством повадки Малфоя-неМалфоя поменялись на привычные и она поняла, что ее друг выполнил то, что хотел, и вернулся. Но вот чего она не ожидала, так это подарка Драко от Поттера, который она увидела, когда обозленный друг сидел в своей комнате и вслух рассуждал о том, что подарить гриффиндорцу. Девушка, зная, что Малфой, вероятнее всего, гей, который данный факт скрывает, и что какой-то интерес к Гарри у него имеется, совершенно не ожидала, что и знаменитый гриффиндорец имеет аналогичный к блондину. И у них действительно был некий «обмен» подарками. Стремление узнать все больше подстегивало Пэнси к дальнейшей слежке: уже даже не столько из-за того, чтобы потом использовать полученную информацию или посплетничать, ею уже владел азарт. Паркинсон в один из походов ребят в Хогсмид осталась в Хогвартсе, притворившись с плохим самочувствием и даже получив пару зелий от мадам Помфри, чтобы попытаться вскрыть нишу Драко и рассмотреть подарки получше. Она тихонько подкралась к слизеринской спальне мальчиков, как услышала оттуда шорох… Так она и узнала о том, что Аластор Грюм что-то ищет. Дальнейшие ее слежки только убедили девушку в ее правоте, и теперь ей становилось по-настоящему страшно: метка на руке отца почему-то начала усиливать свое действие, Поттер ведет себя крайне странно, да и его участие в Турнире — крайне сомнительное удовольствие для него самого, теперь еще и очень странный Грюм… Ситуация приобретала напряженный поворот. Поделившись с Малфоем своими размышлениями, она не только успокоила свою душу, но и нашла поддержку в его лице, что ее успокаивало. Да и к тому же убедилась в том, что ее теория относительно Поттера оправдалась, и они действительно друг другу ближе, чем ей казалось. И вот теперь у них произошел поцелуй, и… — Паркинсон! Пэнси! — она уже почти дошла до слизеринской гостиной, как ее отвлек знакомый голос. Девушка развернулась. Поттер. Ну надо же. — Ну ты и идешь, фиг тебя догонишь, — подскочил к ней гриффиндорец. — Пэнси… тут такое дело… — парень явно смущался и не знал, как заговорить, что веселило девушку. — Ко мне? Дело? Поттер, ты огневиски перепил? Сколько пальцев? — слизеринка выставила перед его очками два наманикюренных пальца. — Два, Пэнси, дело серьезное. В общем… у тебя будет эксклюзивная возможность постебать меня, обсудить и все такое, ты первая узнаешь шокирующую информацию и первая сможешь ее использовать и распространить и более того — стать лично свидетелем кое-чего… экстремального и необычного. Но мне нужна твоя помощь. — Поттер, ты говоришь какими-то загадками, а загадки — это по части Когтеврана, — хмыкнула она, стараясь не выдавать, что заинтересовалась его предложением. Кажется, это касалось Малфоя — с чего бы гриффиндорцу подходить к ней, да еще так смущаться и краснеть? — Тем не менее, мне нужен кто-то из Слизерина. Ты умеешь убеждать и направлять людей, а именно это мне и необходимо. Очень сильно. Я буду у тебя в долгу, — пришлось признать Гарри. — Ты это серьезно? — Паркинсон удивленно изогнула бровь. — Мальчик-который-выжил у меня в долгу? Это что-то новенькое. — Да заебали вы меня с этим прозвищем, — устало выдохнул парень, из-за чего слизеринка с недоумением на него воззрилась: — В смысле? — Бесит меня оно, я просто Гарри Поттер, а не мальчик-который-выжил, мальчик-который-участвует-в-Турнире-который-ему-нахер-не-сдался и все такое. В общем, Пэнси, ты согласна мне помочь или мне поискать другого слизеринца? — Малфоя, например? — Его бы нежелательно, но… в общем, можно я расскажу? — умоляюще посмотрел на нее гриффиндорец, и Паркинсон кивнула — все равно бы согласилась из чистого интереса и азарта, до этого просто набивала себе цену. Они сели на одну из лавочек в коридоре, и Поттер, выдохнув, начал разговор: — Мы, в смысле, гриффиндорцы, изредка играем в «Правду или действие». В этот раз игра получилась максимально отбитая, но суть не в этом. Просто… мне досталось самое странное задание, и я его должен выполнить за три дня, иначе из-за заклинания игры я весь покроюсь волдырями и буду ходить с неприличной надписью на лбу. В общем и целом ничего страшного, но ходить с таким видом мне как-то не хочется. — Пока ничего из того, в чем понадобится моя помощь, я не вижу, — хмыкнула девушка. — Слушай дальше, там пиздец, — высказался Гарри, своим ругательством изрядно ее удивив. — Мне досталось задание: сделать Малфою массаж в слизеринской гостиной и при присутствии пяти слизеринцев нашего возраста. Только тогда сила заклинания меня отпустит, для доказательства я должен буду предоставить воспоминания. И вот в чем моя просьба: впусти меня, пожалуйста, в вашу гостиную в то время, когда там действительно будет Малфой и пять слизеринцев. Я при вас сделаю ему — твою ж пикси, не верю, что говорю это — легкий массаж и уйду. А ты сможешь спокойно первой быстро это обмусолить. Если еще что-то нужно — то говори, придется выполнить. Паркинсон сидела с раскрытым ртом пару секунд, после чего заливисто рассмеялась. — Поттер, ты… Поттер! — хохотала она, и Гарри тоже улыбался, глядя на нее. — Да, я знаю, что это дебилизм чистой воды и что после этого мне падать ниже некуда, спасибо, я все понял, просто помоги, а, — вздохнул он, запуская пальцы в свои волосы, отчего и без того растрепанная прическа превратилась в еще больший хаос на голове. — Поттер, я даже не знаю, чего мне больше хочется: поиздеваться над тобой вдоволь или помочь, потому что оба варианта меня удовлетворят и я смогу поугорать! — веселилась девушка. — Слушай, я хочу в ваши игры, потому что у нас «Правда или действие» сводится к сексу или к пошлятине в основном. А у вас продуманные ходы! — смеялась. — Слушай, скажи мне хоть, кто тебе столь оригинальное задание придумал? — Симус, — буркнул гриффиндорец. — У него вечно идеи какие-то идиотские. — Гениальные, Гарри, гениальные! — Пикси пьяные, ты меня назвала по имени! — удивленно сказал Поттер. — Так ты меня до этого тоже, — улыбнулась она. — Что, кстати, странно. — Ну, я же с миром пришел. И с просьбой. В общем… Поможешь мне? Паркинсон пристально посмотрела в изумрудные глаза парня и будто задумалась, стоит или не стоит проворачивать эту затею, хотя уже давно дала себе ответ и даже ухитрилась придумать, как сделать все с пользой для себя. — Завтра. После шести вечера, перед ужином. Как раз у нашей команды по квиддичу закончится тренировка, Малфой придет уставший. Твой массаж ему будет в самый раз. Надеюсь, ты его умеешь делать и не покалечишь нам ловца из мести, — последнюю фразу Пэнси произнесла с усмешкой, впрочем, без ехидства. — А пятерых слизеринцев, кроме Малфоя, организуешь? — Я, Тео, Блейз, Грегори и Винсент подойдут? — Вполне. — Тогда договорились, — кивнула она и встала. — Пароль гостиной: «Крам победит». Гарри лишь закатил глаза и усмехнулся. — Благо, что не про меня, — встал следом за девушкой. — Было и про тебя, и звучал он как… — Избавь меня от этого знания, Пэнси, прошу, — усмехнулся он, улыбаясь. — Спасибо тебе большое. Я у тебя в долгу, повторюсь. — Если уж ты у меня в долгу… — задумчиво протянула девушка. — Сделай так, чтобы Грейнджер не возмущалась по поводу того, что сегодня с ней случилось. Это одна из просьб. Вторую придумаю потом. Должна же я что-то с этого поиметь. Парень с ехидством хмыкнул, что не прошло мимо слизеринки и вызвало у нее какие-то подозрения, и кивнул. — Ладно, надеюсь, ты с ней будешь вести себя благоразумно. — Как и ты с Малфоем, и я не про массаж, милый Потти. Гриффиндорец взглянул на нее сначала с недоумением и долей испуга, но потом, широко улыбаясь, заявил: — Буду очень к нему внимателен, Пэнси. В слизеринскую гостиную Паркинсон заходила, с ехидством потирая руки. Веселье начинается.***
В шесть вечера следующего дня в слизеринской гостиной находились исключительно четверокурсники. Крэбб, Гойл, Забини и Нотт играли в волшебные карты, Малфой сидел на диване, отдыхая после дикой тренировки, а единственная девушка в их компании с выжиданием ходила туда-сюда по гостиной у входа. — Паркинсон, задолбала мельтешить, сядь уже, — буркнул Блейз, откидывая от себя очередную партию карт. — Надоела. — Правда, Пэнси, и без тебя голова болит, — проворчал Драко, растирая виски — от сильного ветра голова действительно трещала и словно пульсировала. — Кого ты так выжидаешь, Паркинсон? — хмыкнул Нотт. — Жениха со старших курсов? — А как же я? — изобразив обиженное выражение лица, заявил Блейз. — А ты мне нахер не сдался, — высказала девушка. — Эй, вот сейчас обидно было, — засмеялся мулат, продолжая игру. — А я так надеялся, что ты мне сегодня подаришь дрочку или что-то в этом роде за то, что я выиграю у этих балбесиков. — Озабоченный придурок, — фыркнула девушка, но сразу же отвлеклась от однокурсника, ибо услышала шаги за дверью, и в скором времени она открылась. Паркинсон недовольно заворчала себе под нос, когда это оказался всего лишь один из первокурсников, который быстро побежал к спальням, заметив Паркинсон: она успела сегодня очень многим пригрозить парочкой заклинаний, если они помешают действу. — Это ужас какой-то, я не понимаю, зачем нам в этом году такие усиленные тренировки, если квиддич все равно отменили, — продолжил Драко, потирая виски и не глядя на дверь. — Мы все равно Гриффиндор в следующем году обыграем… Блять, моя голова, мои мышцы… Дай сюда! — отнял у Нотта стакан с соком и одним махом выпил все. Только он успел отдать стакан недовольному парню, как дверь снова открылась. Драко и не собирался поворачиваться — считал это выше собственного достоинства, но когда услышал до боли, до желания знакомое гриффиндорское «привет», резко развернулся и опешил, увидев смущенного Поттера. — Я не понял, с каких это пикси львята пожаловали в наши владения? Не боишься змеек, Потти? — ехидно спросил Малфой, усиленно изображая себя обычного. Хотя какой он теперь настоящий? Драко и сам не знал. Впрочем, Гарри не стал обращать внимания на эту язвительность Малфоя — что изрядно удивило и порадовало слизеринца, и, подойдя к дивану, уселся рядом с блондином. — Привет всем, привет, Драко, — улыбнулся он. — Как прошла тренировка? Говорят, вас гоняли сильно. «Какого блядства ты творишь?» — недоумевал Малфой в мыслях. — А ты решил, заявившись в наше логово змеиное, тайны узнать? Поттер, ты идиот, — засмеялся Нотт. — Ты как к нам зашел, пароль подслушал? — Типа того, — согласился тот. — Я вообще сюда по делу зашел, — парень встал и зашел с обратной стороны дивана, становясь сзади Малфоя. Блондин повернулся и с недоумением и долей испуга смотрел на Гарри, взглядом, пока никто не видит, выражая мысль: «Что ты делаешь?». Драко действительно ни капли не понимал и… опасался. Да, для себя он уже все раскрыл и понял: он влюбился в гребанного гриффиндорца, абсолютно смелого и столь же абсолютно безрассудного, красивого парня с такими кристально честными чудесными изумрудными глазами, вглядываясь в которые, Драко был уверен, можно увидеть целый мир. Поттер никогда не умел хорошо врать и изгаляться, вся его душа открыта в его глазах, такая же чистая, красивая… и желанная. Малфоя тянуло к нему на физическом уровне: об этом говорили и повторяющиеся эротические сны с участием гриффиндорца с небольшими, но желанными ласками друг друга, их поцелуи во снах, объятия… Твердили об этом и пробуждения со стояком после таких снов и последующая мастурбация с закрытыми глазами, а в мыслях при дрочке все стоял этот широко улыбающийся, ласкающий его — о, да, хватай меня так за шею — Поттер. Даже когда он видел этого шрамоголового брюнета на общих занятиях, в Большом зале, организм порой показывал свое довольство, и Драко искренне радовался плотно закрывающим его брюки мантиям. А с тем, что блондина прямо-таки тащило его на эмоциональном и романтическом уровне, он убедился уже давно, правда, признавал он это дольше, нежели физический аспект, но зато парень был уверен: это не просто беспокойство за гриффиндорца, не просто шок от того, что он узнал о его жизни в мире магглов, нет. Оказывается, его чувства к нему проснулись еще на третьем курсе, половину четвертого блондин настойчиво искал внимания Гарри, и вот нашел — в мире магглов — признание того, что все внимание Поттера априори занимает Драко Малфой. Только как теперь разрешить себе быть с ним? Это Драко пугало. Малфой считал, что ему будет фактически невозможно преодолеть устои, навязанные отцом, свою же ненависть к Поттеру и в принципе к гриффиндорскому факультету, тем не менее, ему это удалось довольно быстро, с чего парень сам удивлялся. Его тронули чувства Гарри, такие искренние и чистые, и открыли ему самому тайну своего настоящего интереса. Он спокойно признал для себя, что ему нравится Поттер, что он, возможно, в него даже влюблен… И казалось бы, раз оба влюблены и свободны, почему бы не… Нет. У каждого из них были свои обязательства, и оба находились по разные стороны баррикад. Он — слизеринец, Поттер — гриффиндорец. Два враждующих факультета. Только вспоминается Малфою помощь Уизли и грязнокровки, да даже того же Сириуса, который тоже был представителем красного факультета. Не выходит из головы добродушный разговор с Поттером и Грейнджер в стенах замка, спокойное поведение грязнокровки при совместной работе на Зельеварении и ее благодарность за помощь ее друзьям, и та самая легкость при общении с ними, когда Драко наконец-то, впервые за долгое время чувствовал себя свободным, ощущал, что ему не надо притворяться, язвить, строить из себя слизеринского принца… Он мог просто быть собой: шутить немного с сарказмом, улыбаться, радоваться, слышать и слушать. От него не требовали ничего взамен, с ним общались как… с другом. Несмотря на годы постоянного унижения от него, гриффиндорцы оказались готовы забыть это, готовы помочь и построить хороший дружеский диалог. Он — Гарри Поттер, победивший Волдеморта в возрасте одного года и нескольких месяцев. Отец Драко — Пожиратель смерти, ждущий, когда Темный Лорд возродится и установит свои порядки. Правда, сам Малфой уже понимал, что, несмотря на постоянные убеждения отца о грязнокровках, магглах как о ничтожествах, на которых Драко и вырос, сам блондин уже не сможет вернуться к той ненависти, которая присутствовала у него раньше. И как ни странно, понял он это, пожив у магглов. Нет, на самом деле в глубине души слизеринец продолжал их искренне ненавидеть — особенно Дурслей, которым Драко действительно желал мести (причем порой сам не понимал — за себя или за Поттера, или за них двоих), но он признал состоятельность слов Грейнджер о том, что по сути, магглы и волшебники мало чем отличаются. Люциус без магии был бы тем же чертовым аристократом, но вот «неподходящего» Драко ненавидел бы так же, как и Вернон не терпит Гарри. Вообще эти два мужчины удивительно похожи, несмотря на свою разность: оба стремятся возвысить свое положение, быть лучше других, им важно мнение, которое о них сложится в их кругу общения… и плевать, аристократия волшебства это или средний класс магглов. Суть одна. Оба мерзки в своем возвышении и ненависти к «не таким». Драко порой тоже был для отца «не таким» — когда закончил курс чуть хуже грязнокровки, когда не выиграл матч по квиддичу (при этом получил сильную травму, но Люциус так и не поинтересовался состоянием сына после этого, лишь ворчал о том, что сын его опозорил), когда проявлял себя как слишком любознательный к «неправильным» вещам, когда позволял себе чувствовать… Драко иногда вспоминал и свое второе путешествие к магглам, когда незнакомцы радостно поздравляли его с праздником, хотя видели в первый раз, когда веселились, как и те же волшебники, просто по-своему… потому что не имели магию. И за отсутствием ее они придумали себе множество других вещей, которые им облегчили жизнь, и в какой-то мере это заслуживало… удивления и высокой оценки. Да и среди магглорожденных волшебников присутствовали те, кто довольно неплохо проявлял себя в изучении и знании магии, и блондин впервые задумался — а им ведь приходилось непросто, они попали в совершенно чужой для себя мир, не знали вообще ничего, и им, маленьким детям, пришлось учиться существовать в нем фактически с нуля. И у них получалось. Грейнджер так вообще многих уделала. Так неужели стоит убивать магглорожденных только потому, что они родились такими? Чем они виноваты, что в их генах неожиданно проявилось волшебство? Они же ведь такие же маги, как и все остальные, и кровь у них такая же красная, обычная, как и у остальных. Да и так ли был силен Волдеморт, что в маленьком ребенке нашлась сила, способная его ослабить? Отец бы точно четвертовал бы его за такие мысли, перед этим заявив об отречении «мерзкого» сына от фамилии. Да пошел ты нахуй, Люциус. «Ты меня никогда не любил, хоть я и твой сын и похож на тебя, словно твоя младшая копия». Драко искренне начал радоваться, когда осознал, что в характере у него все чаще проскальзывают материнские Блэковские черты. На мать он хотел быть похожим всегда. — Хэй, Драко? Ты завис? Ты смотришь на Поттера уже с минуту! — засмеялась Паркинсон. — Как и Поттер — на тебя, — ухмыльнулся Забини. — Собственно говоря, зачем я сюда пришел, — отвлекся Гарри от рассматривания лица Драко (а Малфою это стало даже обидно). — Повернись к своим друзьям, — мягко взяв слизеринца за плечи, парень развернул его спиной к себе и чуть отодвинул от спинки дивана. — Поттер, — севшим голосом процедил Малфой. — Ты что з… вы все что задумали?! — рыкнул он, замечая выжидательный взгляд слизеринцев, а особенно — Пэнси. — Сиди смирно, пожалуйста, — руки Поттера (о, черт, какие мягкие и теплые!) легли ему на плечи и легонько их погладили, после чего Гарри неожиданно продвинул руки к пуговицам на его рубашке и расстегнул несколько из них, благодаря чему рубашку можно было немного приспустить, оголяя плечи, что, собственно гриффиндорец и сделал. Малфой в ту же секунду попытался вскочить, чтобы прошипеть на Поттера, который позволяет себе слишком много — при остальных, но был остановлен сильной рукой брюнета. Спустя мгновение он наклонился к блондину и прошептал: — Пожалуйста, сиди смирно. Паркинсон в курсе моего странного поведения, возможно, сказала остальным… Прости, что не предупредил, я не мог. Я потом все объясню. Все в порядке. Над тобой никто подтрунивать не будет, только надо мной, но я стерплю. Можешь поязвить в своем духе, чтобы никто ничего в твою сторону не заявил. Сука. Поттер безошибочно догадался, что напрягает Малфоя: не его странное поведение, а то, что тут они не одни, что его однокурсники пристально смотрят на них вдвоем. А Драко хотел все связывающее их оставить пока что тайной, тем более, им с Поттером было еще что обсудить… И обматерить Гарри за то, что тот молчал об отношении маггловской семейки к нему. Из головы Малфоя все не шло это желание. Тем временем гриффиндорец приспустил его рубашку еще чуть ниже и начал массировать уставшие плечи. Руки у него действительно оказались такими теплыми, мягкими и, несмотря на мозоли на ладонях от метлы — нежными и какими-то… уютными. Гарри с несильным нажимом начал массировать заднюю часть шеи, захватывая переход от нее к плечам, осторожно разминал уставшие мышцы верхней части спины и шеи. Это удивительно расслабляло и облегчало и боль в теле, и головную, что, несомненно, радовало Драко. Поттер действительно старался, чередуя нажимы, размятие и легкое поглаживание кожи. Вскоре после такого массажа боль в плечах прошла, а вот голова все еще трещала, правда, уже меньше. — Поттер, раз ты уж долбанулся совсем своей и без того не шибко умной головой и решил заделаться моим личным массажистом, то не мог бы ты тогда уж уделить внимание моей голове? Она у меня трещит, — признался Драко, завуалировав просьбу в оскорбление и надеясь, что гриффиндорец его поймет. На счастье, он смог профильтровать сказанные блондином слова и, несколько раз огладив кожу плеч, начал расслабляющий массаж задней части шеи. Легко, совсем не больно пощипывая и разминая мышцы сзади, Гарри снова расслабил его, после чего запустил свои теплые (о, сука, да) пальцы в платиновые волосы на затылке и медленно начал массировать кожу головы в этой части. Драко с трудом сдержал стон, который грозился вырваться — он и понятия не имел, что затылок у него является эрогенной зоной, от стимулирования которой побежали мурашки по коже. Малфой с прикрытыми глазами продолжал наслаждаться — а он именно наслаждался — массажем. Гарри действовал не торопясь, осторожно, но внимательно, уделяя внимание фактически всему затылку, после чего перешел к центральной части головы — в этой зоне гриффиндорец особенно долго массировал кожу, пропускал его волосы через свои пальцы, и Драко ему был за это благодарен: головная боль после этого начала отступать. Когда парень приступил к зоне висков, пульсация и боль в них почти полностью прекратилась, уступая место расслаблению и долгожданному удовольствию. — Сеанс массажа завершен, мистер Малфой, оплатите в кассе, — хихикнув, заявил Гарри, убирая руки из платиновых волос (и Драко был этому недоволен в глубине души). — Чего? Поттер, ты не охренел ли? И что такое «касса»? Опять ваша маггловская херня? — возмутился слизеринец. — И ты не желаешь мне объяснить, что за хрень ты тут устроил? Хотя, кажется, на будущее ты себе профессию выбрал: будешь таким, как я, массаж делать, твоих навыков только на это и хватит. Поттер, надеюсь, ты додумаешься не обижаться на все это. Не такой уж ты дурак. — Отвечаю на все поставленные вопросы: нет, я не охренел, просто шучу. Касса — это место, где расплачиваются за товар или за услуги, подобие касс, то есть, есть и в мире магов, а значит, это не только маггловская херня. Что я тут устроил — ты прямо сейчас это желаешь узнать? — проговорил гриффиндорец, садясь на диван рядом с Малфоем. — Поттер, а ты не охренел садиться на слизеринский диван? — шикнул на него Тео. — Ой, да уймись уже, Нотт. Меня Шляпа хотела в Слизерин распределить, но я уперся, потому что не хотел с выпендрежниками учиться… — начал Поттер, и его перебил Блейз: — И заявила она тебе: «Ладно, иди на Гриффиндор, раз уж ты такой смелый, что смеешь со мной препираться, наглец этакий!». Я все помню! — засмеялся мулат. Какого хрена… что помнит Забини?! С какого хера?! — Да ладно, серьезно? Ты запомнил мои слова? Охренеть, ну у тебя и память, — улыбнулся ему Гарри своей широкой доброй дружеской улыбкой. Сука, Поттер, хер ли ты ему так улыбаешься?! С какого это блядства ты ему такое рассказывал, сука?! Драко не заметил, как, разозлившись, с силой впился рукой в бедро Поттера и очнулся лишь тогда, когда гриффиндорец легонько толкнул его локтем бок, намекая, чтобы тот его отпустил. Малфой, почувствовав себя виноватым, освободил его бедро и резко встал. — А ну-ка пошли поговорим, Поттер, — и гриффиндорец вскочил следом за ним. — Пошли, Малфой. Куда? — сука, какие глаза красивые! И лучше, если называть по имени. Драко уже привык к тому, что гриффиндорец зовет его не фамилией, и теперь это прозвучало как-то грубо. — В коридоре поговорить не дадут, — схватив Гарри за ворот маггловской футболки, он потащил его в их спальню. — Трахни его хорошенько, Малфой! — послышался ехидный тон Нотта. — Не-ет, я хочу, чтобы Гарри был сверху! — вторила ему Паркинсон. Оба получат за свои словечки, суки. — Перехотите оба! — рыкнул Драко, буквально затаскивая чуть опешившего Поттера в комнату. К счастью, в ней никого не оказалось, и слизеринец запер дверь, заодно послав Заглушающие чары, и развернулся к Гарри. — Ну?! Может, объяснишь мне, в чем дело?! — Прости, — понурив голову, проговорил Поттер. — Я хотел сказать, но не мог… — Что сказать?! — заорал на него Малфой. — Ты что вообще творишь, а?! За массаж спасибо, голова прошла, только теперь она, кажется, заболит от твоего идиотизма!!! Что ты… — Драко Люциус Малфой, сядь, пожалуйста, и выслушай меня, — резко подняв голову, произнес Гарри, на что слизеринец лишь фыркнул: — Нет уж, придурок, это ты находишься в наших владениях и слушаться будешь меня, понятно?! — прошипел он. — Неужели это так по-гриффиндорски: заявиться на чужую территорию, унизить меня — а это попытка унижения, между прочим, за которую ты еще поплатишься — и делать вид, что все в порядке?! Поттер, я, конечно, знал, что ты — идиот и мудак, но подобного действа можно было ожидать исключительно от слизеринца, это в нашем духе! И не думай, что тебе это просто так пройдет. Зря тебя дементор на третьем курсе не сожрал и твои чертовы магглы не затравили! Малфой, ты кретин?! Только после высказанных со злости слов пронеслась в голове мысль: ты что несешь?! Что ж, отец может гордиться этой фразой сына, вполне в духе Малфоев. Но не в духе нового Драко, влюбленного — пикси подери — в Поттера. А гриффиндорец вдруг зашипел — чуть ли не на парселтанге — и кинулся на Малфоя, резко и быстро, непривычно для себя, и сшиб того с ног. Правда, Драко тут же очнулся от своих мыслей и пытался уйти от захвата Поттера, отчего тот еще больше взбесился, и между парнями завязалась драка. Малфой с ужасом понимал, что они оба не хотят причинить друг другу сильную боль. Драко успел заметить, что Поттер больше старается порвать его одежду, нежели ударить, да и сам слизеринец скорее перехватывал руки Гарри и отталкивал их от себя, хотя преспокойно мог ударить его по открытым ребрам. Сам Поттер своими бедрами зажимал его ноги, чтобы блондин не дергался, и больше сражался с его руками и одеждой, нежели с ним самим. Футболка Поттера в драке задралась, обнажая подтянутый живот с тонкой полоской волос, тянущихся к… сука… Малфой продолжал отбиваться от шипящего гриффиндорца, с ужасом осознавая, что от елозания второго по его телу, от вида части его тела… у него начал вставать. Тут же вспомнился сон, в котором Гарри был совсем другим и… — Ты даже отбиваться не будешь, аргументируя это тем, что лежачих не бьют? — Рыкнул Гарри, заметив, что задумавшийся слизеринец перестал отвечать на попытки избиения. — Заткнись, Поттер, — шикнул в ответ Малфой, отдергивая свои руки, крепко зажатые в руках (каких теплых и мягких) гриффиндорца. Но куда там, Гарри с силой зажимал их в своих ладонях, не отпуская. Кажется, даже могут появиться синяки. — Малфой, ты ведешь себя как… — Гарри чуть двинул бедрами, прижимаясь больше к блондину, и опешил на мгновение. Сука. Он заметил. Зрачки в глазах Поттера расширились, выдавая его искреннее удивление. — Поттер, слезь! — нет, не слезай. — Драко? — неожиданно севшим голосом проговорил Гарри и (сука, что?) чуть потерся своим пахом о пах слизеринца. Член дернулся, и Драко сдержал стон только лишь благодаря закушенной губе. Поттер, не будь идиотом и слезай! — Слезь, су… Не успел он закончить фразу, как гриффиндорец наклонился и, отпустив запястья Малфоя и взяв его лицо в свои руки, впился в его губы таким требовательным поцелуем, что ошалевший от столь резкой перемены ситуации блондин не успел среагировать, чувствуя, как Поттер начал ласкать его губы, прикусывая при этом нижнюю — месть, что ли? Еще мгновение — и язык Гарри проник в рот не сопротивляющегося Драко. Их языки все же встретились, касаясь лишь чуть. Доли секунды — и у Малфоя снесло все тормоза. Пользуясь тем, что его руки освободились от гриффиндорской хватки, он правой рукой схватился за шею Поттера и прижал ближе к себе, продолжая такой крышесносный — Гарри, а ты стал смелее — поцелуй. Гриффиндорец коснулся языком неба и снова задел язык слизеринца, отчего блондин, сам того не ожидая, чуть простонал, и он почувствовал, как Поттер улыбнулся от этого в поцелуе. Блядский довольный гриффиндорец. Драко провел рукой от шеи Гарри к его волосам, пропуская прядки через свои пальцы, и с удивлением осознавая, что, несмотря на кажущийся хаос, волосы у Поттера удивительно мягкие. В ответ на это движение гриффиндорец удовлетворенно рыкнул в поцелуй, что порадовало Драко. Лишь спустя минуту парни смогли чуть оторваться друг от друга, чтобы вдохнуть воздух и чуть прийти в себя. Однако Гарри и не думал слезать с бедер Малфоя, и даже лицо не решился отодвинуть. — Малфой… ты знал… что ты… сучка? — сбивчиво проговорил Гарри, легонько касаясь своими губами губ Драко. — Пошел нахуй, — засмеялся Драко, улыбаясь Поттеру — совсем не ехидной, а доброй и — не может быть — счастливой улыбкой, и с невиданной ранее нежностью провел левой рукой по челке Гарри, пропуская волосы через пальцы и легонько задевая его лоб и знаменитый шрам. На ощупь он казался чуть выпуклым, что немного удивило блондина. Впрочем, он предпочел не заострять на этом внимание. — Знаешь… пойду, — широко заулыбался гриффиндорец. — Только как-нибудь позже. А пока… — и, наклонившись, Гарри начал легкими поцелуями осыпать шею Драко. Малфой запрокинул голову выше, открывая Поттеру доступ к большей части, и довольно заулыбался, прикусывая губу. Думать не хотелось. Хотелось просто… чувствовать. Прямо сейчас, в это мгновение, его шею целует такой желанный Гарри. Блядство. Он кончит такими темпами позорно быстро, если Поттер продолжит с таким усердием выцеловывать его шею и тереться своим пахом об его. Драко почувствовал неплохую такую твердость. У Поттера тоже встал, пикси его дери. И Малфой был этим фактом очень доволен. А Гарри словно открыл в себе второе дыхание, превратившись из обычного неловкого Поттера в Поттера-пикси-подери-соблазнителя: он с усердием выцеловывал на шее слизеринца какие-то ему одному понятные узоры, то легонько касаясь губами, то чуть прикусывая кожу и мышцу сбоку, то чуть лаская языком покусанные места, поднимался с поцелуями выше, беря губами чувствительную мочку уха, то спускался ближе к открытым после проведенного массажа и стащенной рубашки ключицам, лаская их и губами, и своим теплым, и — сука — таким удобным языком. Малфой почти прекратил сопротивляться своим желаниям, потому то и дело из закусанных губ вырывался зычный и такой соблазнительный стон. Поттер мало того, что зацеловывал его шею, так еще и терся торсом и пахом о член Драко, что вызывало еще больше пусть не особо громких, но явно долгожданных для Гарри стонов, поскольку каждый раз после такого отзвука он довольно улыбался, продолжая свои ласки. Блондин сжимал и отпускал волосы гриффиндорца одной рукой, другой притягивая его за плечо ближе к себе. Парень был уже в нетерпении, поднимая свои бедра к Поттеру и стараясь сам потереться об него все чаще и больше. Сука, Гарри, ты невыносим. Во всех смыслах. Когда гриффиндорец расстегнул еще две пуговицы на рубашке Драко, обнажая его грудь, и спустился с поцелуями к соскам, блондин не выдержал и, рыкнув, схватил парня обеими руками за плечи и резко перевернул на ковер, теперь сам нависая сверху. — Ты невыносимый медлительный козел, Гарри Джеймс Поттер, — возбужденно прорычал Малфой, с удивлением отмечая, каким низким неожиданно стал его голос. Впрочем, это гриффиндорцу понравилось, и тот довольно заулыбался, запуская руку в волосы Драко на затылке, отчего тот довольно прорычал, прижимаясь своим пахом к его и начав судорожно тереться, понимая, что от ласк Поттера возбудился почти до предела. С внутренним удовлетворением парень почувствовал, что и Гарри не менее возбужден, чем он: его орган уже был заметен через маггловские (как же они бесят) джинсы, и гриффиндорец тоже вскидывал бедра к паху Драко, терся об него и Малфой довольно улыбался, когда из уст Гарри вырывался тихий рык и стон. Чувствуя, что долго такими темпами не продержится, блондин впился в губы Поттера с новым требовательным поцелуем, ускоряя темп движения бедер, и спустя несколько мгновений он судорожно дернулся и простонал прямо в губы Гарри, чувствуя, как удовольствие разливается новым теплом по его телу, расслабляя разом все мышцы. Драко заулыбался, и в эту секунду Поттер особенно сильно толкнулся к его паху и, дернувшись под Малфоем, рыкнул, прикусывая его губу и сжимая волосы на затылке. Блондин с довольной и искренней улыбкой улегся головой на плечо тяжело дышавшего после оргазма гриффиндорца и поместил правую руку ему на грудь, чувствуя под ладонью быстрое и такое… уютное сердцебиение Гарри. Спустя полминуты Поттер все же выпустил волосы Малфоя из захвата, впрочем, не убирая руку далеко от его головы, а просто приобнял его за плечо, медленно поглаживая. Драко улыбался, находясь в состоянии неги, и старался ни о чем не думать: ни о том, как им с Поттером быть дальше, ни о слизеринцах, которые наверняка недоумевают, сидя в гостиной, ни о том, что заставило Гарри прийти сюда и сделать ему массаж… — А массаж мне понравился, — сказал, улыбаясь, Малфой. — Спасибо… голова правда прошла. — Прости, что не сказал тебе… — выдохнув, произнес гриффиндорец, снова запуская руку в волосы Драко, отчего тот довольно прикрыл глаза, наслаждаясь такими прикосновениями. — Обещаешь меня не убивать, если я тебе расскажу? — Я подумаю, — фыркнул блондин, впрочем, без злости. — Ты слишком хорошо делаешь массаж и целуешь шею, поэтому ты мне выгоден живой. Драко не только услышал, но и почувствовал добрый смешок, вырвавшийся из груди Поттера. — Я рад этому факту, — усмехнулся парень. — В общем… Прости, правда. Я не мог иначе и сейчас объясню, почему. Во-первых, Симус мудак. — Вы все мудаки, все гриффиндорцы. — Драко, ты та еще задница. — Ты тоже. — Но Симус большая задница, чем я, и ты сейчас поймешь, почему, — проговорил Гарри. — Мы играли в заколдованную «Правда или действие». Я заявил действие, и Симус решил, что лучшим смешным действием для меня будет заявиться в слизеринскую гостиную и сделать тебе массаж в присутствии пяти слизеринцев нашего возраста. Если я не сделаю — то тогда покроюсь волдырями и буду ходить с неприличной надписью на лбу. Об этом я поведал Паркинсон в обмен на то, что она первой сможет обмусолить чокнувшегося разумом мальчика-который-выжил, да и в принципе я буду у нее в долгу. Собственно говоря, я с ней договорился о том, чтобы она организовала присутствие пяти слизеринцев. С ней проще всего договориться, как я понял. Думал сначала к Крэббу подойти, но он бы тебе разболтал, что по условиям нельзя. А теперь то, что Паркинсон не знает. Следующим моим действием Гермиона выставила такое условие — если же я вдруг не захочу выполнять первое действие и, ну, или решу договориться с тобой о том, что я вынужден тебе сделать массаж при твоих однокурсниках, или ты это от кого-то узнаешь, то мы оба с тобой покроемся хрен знает какой сыпью, и заколдовала меня на это. Специально так сделала, зная, что мы с тобой… хорошо общались. Драко закусил губу, выслушивая этот рассказ. Надо же, благородный Поттер не захотел, чтобы Малфой покрылся сыпью и согласился на дебильное действие, рискуя их только начавшимся перемирием. — Гриффиндорец — это диагноз, Поттер, — усмехнулся блондин, рукой чувствуя, как после его спокойных слов парень резко выдохнул. Он волновался. Его Гарри волновался. Его. Охренеть, Малфой уже называет Поттера своим. Интересно, как завизжат портреты его родни, если узнают, что творит их наследник? — Возможно, ты прав… Поверь, я отомстил Симусу действием. — Каким? — Заинтересовался Драко, чуть приподнимая голову и глядя в изумрудные довольные глаза Поттера. — Ты уверен, что хочешь знать? — Улыбнулся гриффиндорец. — Просто его выполнение действия будет очень заметно для всех и у тебя будет возможность вдоволь с него поугорать. Хотя… а, нет, повеселишься, просто я должен тебе кое-что пояснить. Симусу придется использовать маггловскую вещь. Помнишь, я говорил про презервативы? — блондин кивнул. — Ну, вот эта вещь будет использоваться. И выполнить это действие он должен уже завтра. — А как я пойму, что эта вещь используется? Я даже не знаю, как она выглядит, — он насупил губы. — Ну… в общем, как латексный прозрачный шарик по форме члена, — усмехнулся Гарри, чуть смущаясь. — Но это в развернутом виде. Обычно он спрятан в квадратную упаковку, но Симус будет вынужден его раскрыть. Будет весело, — засмеялся он. — Что такое шарик, я знаю. А лате… Как там? — Латексный. Ну… — Гарри задумался. — Я не совсем уверен, как это объяснить. С маггловскими шариками по материалу это похоже, но не знаю, видел ли ты их. Тянущийся такой материал, чтобы можно было… удобнее по члену раскатать. — Блять. Магглы запечатывают член? Поттер расхохотался в голос, но после обиженно злого взгляда Малфоя успокоился, правда, чуть посмеивался еще. — Прости, Драко, просто это прозвучало смешно. Но вообще… ты прав. Типа запечатывают, ну, чтобы… блять, неловко говорить это… — Мы почти трахнули друг друга, Гарри, о какой неловкости ты говоришь? — усмехнулся слизеринец. — Давай, рассказывай, — и погладил того по груди, чувствуя, как только успокоившееся сердце Поттера снова забилось быстрее. — Я жду. — Ну… — смущаясь, Гарри отвел взгляд. — В общем, это нужно, чтобы сперма… не попала в женщину. А еще это играет роль барьера от разных там заболеваний… — А разве удовольствие от этого барьера будет? — Ну вроде как да. — Вроде как или да? — На личном опыте не знаю. Надо спросить у кого-то из магглорожденных постарше, — задумался Гарри. — Наверняка использовали. — Вряд ли. Зачем, если для всего этого есть заклинания? — фыркнул Малфой. — А если они с девушками-магглами спали? — А, тогда другой разговор, — согласился парень. — Ладно, надеюсь, я пойму ваш маггловский юмор. — Поверь, теперь, когда знаешь, что такое презерватив — точно поймешь, — довольно хихикнул Поттер. — Гарри, — вдруг задумчиво проговорил Драко, приходя в мыслях к определенному умозаключению. — Да? — он повернул голову к нему. — Вы часто играете в такую «Правда или действие»? — Изредка, хотя после этой отбитой игры наши заявили, что хотят играть чаще. А что? — Когда в следующий раз тебя заставят выполнять какие-либо действия, особенно тупые, то говори мне, и мне плевать, связаны они со мной или нет, — заявил блондин. — Мы ж орали и подрались из-за дебилизма гриффиндорцев, а я этого не хотел, — признался парень быстрее, чем успел подумать о том, что хочет сказать. Впрочем, сказанное было правдой. Драко не хотел вспылить, это получилось само собой. От незнания. От страха, что Поттер играет в какую-то игру с ним, в то время, когда сам Драко только начал доверять гриффиндорцу. Он в принципе впервые начал доверять. — Хорошо, — кивнул Гарри, — прости, я тоже не хотел… нападать на тебя. Я первый начал драку. — А я первый ляпнул то, чего вообще не хотел… Прости, — закусив губу, пробормотал Малфой. — Я бы не хотел на самом деле, чтобы тобой завладели дементоры и чтобы магглы тебя… ну, ты понял. Прости… — Малфои не просят прощения, — чуть улыбаясь, заметил Поттер. — Спасибо. Прощаю. Знаю, что ты просто со злости выпалил первое, что пришло в голову. Я не в обиде, правда. — Считай, что прощения просит моя Блэковская часть, — усмехнулся Драко. — Сириус тебе привет передавал, — сказал гриффиндорец, чем вызвал огромное удивление у Малфоя. — Сказал, что даст тебе дружеским дядюшкиным жестом по шее, если ты снова сунешься куда ни попадя, и что… прости, цитирую: «И мама его только спасибо мне скажет». Гермиона, кстати, была искренне удивлена, узнав, что вы с Сириусом родственники. — О, да, ее выражение лица, когда я ей об этом сказал, было бесценно! — Она сказала еще кое-что, но я опасаюсь говорить тебе это, — признался Гарри. — Ты обидеться можешь. — Лучше говори. Поверь, мне лучше знать, даже если это что-то паршивое, — заявил Драко. — Гермиона сказала после нашей той встречи, когда она меня и тебя в той аудитории нашла, что твое адекватное и дружеское поведение исключительно в Блэков, и что все плохое в себе ты взял от Малфоев, — закусил губу Поттер, пристально глядя на блондина, пытаясь уловить перемены в его настроении после этих слов. Малфой же выдохнул и, положив руку на руку гриффиндорца, решился сказать: — Не могу сказать, что она не права. Гарри взглянул на него широко раскрытыми глазами, искренне удивляясь словам, и открыл рот, явно желая что-то спросить, но его перебил настойчивый стук в дверь. — Эй, вы, двое, вы там не поубивали друг друга? — Паркинсон продолжала стучать. — Открывайте давайте, Драко, я знаю, что ты запечатал дверь заклинанием! — Блядство, — Малфой уперся лбом в плечо Гарри и, выдохнув, приподнял голову, встал первым и подал руку гриффинорцу, помогая подняться и ему. Поттер попытался приладить растрепанные волосы, но, конечно, у него это не особо получилось. Драко достал свою палочку и подошел к двери, недовольно морщась от неприятного ощущения мокрого в брюках. Он повернулся к Поттеру и заметил, что тому тоже явно некомфортно от этого, но, благо, темные джинсы скрывали эту тайну у него, в то время как на тонких брюках Малфоя проступало заметное пятно. Парень схватил со своей кровати мантию и, быстро накинув ее и кое-как приладив волосы, снял заклинания с двери и открыл дверь, явив Паркинсон с самодовольным выражением лица. — Вы, дурачки, рискуете пропустить ужин, если прямо сейчас не пойдете в Большой зал, — хмыкнув, заявила она. — Поттер, ты помнишь о моем условии? — Не думаю, что Гермиона будет сильно возмущаться, но я с ней поговорю, — усмехнулся Гарри. — Ладно, я пойду, мне надо… в гостиную нашу заглянуть… — смущенно взглянув на Малфоя, он выскочил из спальни и пошел быстрым шагом из слизеринских владений. — Прекрасно, я рада, что вы друг друга не поубивали, — хмыкнула девушка, пристально глядя на Драко. — Сходи в душ сначала, и я тебе крем принесу. — Нахрена мне крем? — непонимающе воззрился на нее парень. — В душе узнаешь, — засмеялась она, выходя из спальни. С недоумением Малфой взял новое белье из своего шкафа и пошел в ванную. Одного мимолетного взгляда в зеркало хватило, чтобы понять, что именно имела в виду Паркинсон. Шея Драко по бокам, а также зона ключиц — все было в красноватых отметинах Гарри: на шее виднелись следы легких укусов, а вот ключицы оказались украшены яркими пятнами. — Поттер, сука!!! «Я тебе отомщу».