Малфой и магглы

Встретиться компании удалось даже не после обеда, а только лишь вечером: буквально сразу после завтрака Гарри и Седрика опять забрали авроры, причем проспавший гриффиндорец даже не успел толком позавтракать. На первом приеме пищи Пэнси не появилась и пришла только лишь на третье занятие. Слизеринцы сразу напряглись, Дафна даже умудрилась заявить ей, что «предательницам крови» нечего делать на их факультете. Паркинсон, уже готовая отомстить и кинуться на обидчицу, была остановлена Блейзом и неожиданно Гойлом. Прямо перед Зельеварением представители зелено-серебристого факультета умудрились жестоко перессориться. Пэнси оттеснили от основной компании, про Драко подавляющее большинство слизеринцев говорили, что тот если и дружит со «спасителем», то лишь из собственных амбиций и корысти, и даже приводили доводы (Драко еще раз мысленно поблагодарил Снейпа, что тот именно что-то подобное и внедрил в голову Люциусу). Неожиданно под раздачу попали Забини и Гойл — за то, что защищали Паркинсон. Дафна к тому же пообещала отомстить предателям, а на не отреагировавшего на эти слова Малфоя обрушила визг о том, что ее семья «пересмотрит вопрос о помолвке Астории с тобой, ты такой же предатель!». Да на счастье, милая Гринграсс, только одолжение сделаешь. В итоге четверка друзей сидела отдельно от остальных, а на обеде и вовсе их не пустили за стол: четверокурсники ухитрились подговорить даже мелких не давать «недостойным Слизерина» места. Точнее, Малфою-то никто не мешал, и он уже уселся было за еду, но как только начался скандал, тут же вскочил и встал к Паркинсон. Парень, к тому же, подсознательно чувствовал вину за то, что родной факультет сейчас так ненавидит его подругу: по сути, это он ее частично втянул в оказание помощи Гарри и содействовала она мальчику-который-выжил по большей части лишь из-за дружбы с Драко. Слизеринцы так громко галдели, что Финниган не выдержал и подошел к готовым метать молнии Блейзу и Драко и заявил остальным: — Ведете себя как стадо придурков! Вы даже не знаете, была ли Паркинсон под Империо или нет, а уже считаете их изгоями! — Да, конечно, только за чертом же использовать клушу Паркинсон? — фыркнула Дафна. — Ладно Драко, у того хоть какие-то познания имеются, а Пэнси учится нормально только за счет умения списывать! — Это ты меня сейчас так завуалированно тупой назвала, хвосторогая ты дракониха?! — взвилась Пэнси и кинулась на девушку, но подбежавшие близнецы успели схватить ее. — Эй, принцесса Слизерина, ну будь потише, на нас уже с подозрением смотрят преподаватели! — усмехнулся один из близнецов. — Слушайте, отстраненные от стола избранных, мы, конечно, понимаем, что красно-золотой факультет для вас, слизеринцев, как красная тряпка для быка, но мы отвечаем: еда что за этим столом, что за столом Гриффиндора — одинаковая! — проговорил с улыбкой второй близнец. — Нашего младшего братца за столом нет, так что у нас вполне есть достаточно много еды, чтобы поделиться с отлученными от чистокровного стола! — А голодать явно не стоит, ваши желудки вам спасибо не скажут и будут ворчать, как профессор Снейп на Гарри Поттера! — захохотал первый, и Гойл фыркнул вместе с ними. Драко с трудом сдержал усмешку. Хорошая шутка. — Да действительно, пошли, — фыркнула Пэнси и, вырвавшись из рук близнецов, первая проследовала за стол к гриффиндорцам и уселась рядом с встревоженной Грейнджер. — О, луковый суп, отлично, — заявила она как ни в чем не бывало и взяла себе пару гренок. Блейз, пожав плечами, тоже пошел следом за ней и уселся рядом с довольно улыбавшейся Парвати. Драко, словив на себе презренный взгляд других студентов Слизерина, развернулся и проследовал к гриффиндорскому столу. — Малфой! И ты?! — взвизгнула Миллисента. — Ты защищаешь предательницу?! А может, ты реально в дружбе с Поттером?! Гермиона хотела было что-то вставить, но блондин взмахнул рукой, тем самым давая ей знак замолчать. Ему пришла в голову умопомрачительная идея, как быстро поставить Слизерин на место и заодно спасти Паркинсон от травли. Развернувшись к Булстроуд, Драко мягко заметил: — Если бы ты была немного умнее, милая Милли, ты бы прекрасно поняла, зачем я поступаю именно таким образом, — он внимательно обвел слизеринцев пристальным взглядом, давая понять: у него могут быть свои интересы в данном поступке. Он подошел чуть ближе и, пока гриффиндорцы не могли его услышать, произнес: — К слову, мой отец прекрасно осведомлен о моей так называемой дружбе с Поттером, — на этих словах парень перевел взгляд на покрасневшего Крэбба. — И знает, с какими целями я это делаю. А также если бы вы немного покумекали своим мозгом, и это я сейчас ко всему Слизерину обращаюсь, то прекрасно бы знали, что у Паркинсон тоже могут быть свои обязательства и мотивы в ее поступке. Не думали, что ее могли элементарно попросить или дать приказ, скажем так, нужные люди и определенные силы, дабы привести все к нужной этим силам цели? — тут Драко перевел взгляд на Тео, и тот сразу опешил, опустив взгляд. Малфой ехидно улыбнулся: кажется, его быстрый ход сработал и Нотт теперь думает, что Пэнси, вероятнее всего, тоже действовала по указке Темного Лорда, а значит, они зря организовали ее травлю. — Если вы разумом не можете додуматься до элементарных вещей, то какие из вас хитрые слизеринцы? Мерлин, вам место на Пуффендуе! — фыркнул Малфой и, пройдя с гордо поднятой головой до гриффиндорского стола, он уселся рядом с ошарашенным Невиллом. — Да не кусаюсь я, Долгопупс, успокойся. Малфой ухмыльнулся своим прошлым мыслям. Несколько месяцев назад он поймал себя на мысли, что с гриффиндорцами вполне можно нормально общаться, а теперь он, чистокровный принц Слизерина, сел с представителями вражеского факультета за их стол и чувствует себя… вполне спокойно. А может, пошла она нахуй, эта давняя вражда? Какой в ней смысл? На Гриффиндоре, как и на других факультетах, даже на том же Слизерине, полно студентов с разной чистотой крови. Какой смысл зацикливаться на факультете? Да и на крови… Именно Грейнджер надоумила их, как вести себя с Люциусом, прямо по-слизерински, помогла в создании заклинания, организовала тренировку… Пэнси вела себя смело и открыто, как настоящий боец… И смысл в их противостоянии, если уровень крови ни на что в итоге не повлиял? Да, может, уровень магии в Грейнджер и в той же Паркинсон разный, но Гермиона прекрасно компенсирует все знаниями. А порой и выигрывает. Так что, помимо магии, нужен и ум, и способность его использовать. Какой смысл от родовых заклятий, если в них не разбираться? А распутать их и соотнести может человек с разной чистотой крови, Грейнджер это доказала. А существует ли на самом деле эта так называемая чистота крови? Пока Драко размышлял, Гойл уселся рядом с ним и, скромно улыбнувшись всем, начал есть. Блондин тоже взял себе порцию лукового супа и с усмешкой наблюдал, как весь Слизерин обсуждал их. Нотт при этом почти все время молчал, с трудом запихивая в себя еду. Правда, пару раз, кажется, осек крикливую Дафну. Впрочем, недалеко ушли и остальные факультеты. Одни гриффиндорцы старались делать вид, что ничего сверхъестественного не произошло, хотя переглядки парень все-таки заметил. — Про Рона что-то известно? — спросил он у Гермионы, когда та закончила беседовать с Крамом о последствиях Империуса. — Пока нет, — девушка пожала плечами. — Сегодня после обеда заявится как миленький, — вставила Джинни. — Сегодня будут подавать пирог с патокой на ужин, он не посмеет его пропустить. — Слизеринцы, вам придется прийти на ужин пораньше, а то Ронни все сметет! — усмехнулся один из близнецов. — После того, что он сделал, я готова ему отдать все пироги с патокой! — заявила Пэнси. — Что именно он сделал? Что произошло? — сразу уцепился за ее слова Драко. Вчера с Гарри им так и не удалось толком поговорить о случившемся, и они с Гермионой до сих пор находились в неведении, и это парня беспокоило и раздражало одновременно. — Потом. Все потом, — отказалась говорить девушка. — Пусть Гарри с Роном заявятся. — Ну вот, опять мы с тобой, Грейнджер, в лузерах, — фыркнул Малфой. — Эй, на минуточку, мы с Гойлом вот вообще нихрена не знаем! — возмутился Блейз, Гойл согласно кивнул. — И мы так-то тоже! — вторила Парвати. — Ужас, — недовольно пробормотала Гермиона и, сложив руки на столе, рухнула на них головой. Крам осторожно погладил ее по волосам. Драко лишь усмехнулся. Гриффиндорцы от них точно не отстанут. *** Вплоть до самого вечера Драко сидел в комнате, запершись от остальных слизеринцев. Дафна объявила Пэнси и остальным «дружкам Гриффиндора» настоящую войну, несмотря на то, что большая часть их одногодок-слизеринцев, чьи семьи так или иначе в Первую магическую войну были связаны с Темным Лордом, после слов Малфоя ее уже не поддерживала. Паркинсон лишь многозначительно зыркнула в ее сторону злым взглядом и, забрав свою сумку, ушла прочь, не позволив Драко отправиться за собой. Блейз почти сразу после окончания занятий убежал к своей Парвати, Гойл же остался сидеть рядом с Крэббом. Парни что-то обсуждали, и, кажется, Винсу было не по себе от того, с какой злобой на него смотрели сестры Гринграсс, Булстроуд и парочка однокурсников Астории, однако тот продолжал общаться с Грегори. Тео теперь по большей части помалкивал (Драко искренне надеялся, что тот просто боится получить от Лорда за то, что, вероятно, мешал выполнять Паркинсон свое задание) и вел себя довольно нервно. Малфой, не желая участвовать во всеобщем обсуждении своей кандидатуры, а заодно и кандидатуры Пэнси и Поттера, остался в комнате, зажег одну из подаренных Гарри свечек и выполнял домашнее задание. По большей части делал он его даже не затем, что действительно его требовалось выполнить, а лишь бы отвлечься от беспокойства за Гарри. К тому же, Драко понимал, что в скором времени ему стоило ожидать вероятную «кричалку» от отца со словами быть благоразумнее и осторожнее в «дружбе» с Поттером и предупредительное письмо от матери. Драко сковывала тревога. Раз Волдеморт восстал и его отец снова вернулся на сторону Пожирателей… что его, Драко, теперь ожидало? Об этом парень старался не размышлять. Задумавшись, он не заметил, как искусал верхнюю часть пера, которым писал, и в итоге оно пришло в непригодность. Драко открыл тумбочку, чтобы достать новое перо, и оторопел: в ящике была… дыра. Небольшая выжженная дыра, как будто бы что-то распалилось и провалилось сквозь дерево, как растопив его. Открыв еще пару ящиков, на самом дне последнего он нашел обуглившийся маленький камешек… Взяв его в руку, Малфой осмотрел его и вспомнил: точно, его же ему подарила Луна… кажется, она что-то говорила о том, что он предупредит, если близкому будет грозить опасность… Твоего ж драккла. Получается, Лавгуд ничего не выдумала? Черт подери. Теперь Драко знал, в какой именно момент камешек умудрился расплавить дерево. Ебанный Турнир. Ебанный Волдеморт. Камень пытался предупредить его о Гарри. Малфой ощупал камешек: сейчас он был теплым, комфортной температуры. Видимо, с Гарри сейчас все в порядке, и беспокоиться ему не стоит, хотя тревога все равно проникала в сердце слизеринца. Спустя пару часов в волшебный блокнот пришло послание от Гарри: «Привет! Рона выписали. Иди к нашей аудитории, Блейза и Гойла пока с собой не бери, нам надо поговорить пока что отдельно. Пэнси у Гермионы, так что они идут вместе. P.S. Люблю тебя». Сердце Драко обдало теплом от последних слов в сообщении, а лицо озарила мягкая улыбка. Прижав к себе блокнот на секунду, он отстранил его и, написав: «Сейчас буду! Тоже люблю тебя, Гарри», потушил свечу, спрятал блокнот и ушел из слизеринских владений. Поплутав немного, дабы замаскировать возможных «следопытов», он добрался до знаковой аудитории и постучал. Дверь ему открыла Гермиона. Все остальные уже сидели там на двух матрасах, точнее, Рон лежал на одном из них, голова и рука еще были обмотаны бинтами, на лице сияли несколько крупных царапин. Пэнси сидела рядом с ним и гладила парня по голове. Гарри, только заметив Малфоя, тут же вскочил и, подбежав, крепко обнял. — Я скучал, — прошептал гриффиндорец, и Драко прижал его к себе в ответ. — Я тоже… а еще вдобавок нервничал! Блять, я со вчерашней ночи себе места не нахожу, а он там в Аврорате драккловом прохлаждается, — фыркнул блондин, впрочем, не желая отпускать Гарри от себя. — Сомневаюсь, что под сывороткой правды можно прохлаждаться! — обиженно произнесла Паркинсон. — Чего? — Малфой хмуро взглянул на нее из-за плеча гриффиндорца. — Того. Нас допрашивали под Веритасерумом, хотя, между прочим, нельзя его использовать на несовершеннолетних без разрешения родителей и опекунов! — возмутилась Пэнси. — А Поттера мне реально жаль было. Его там затаскали. — Ну надо же, тебе меня и жалко? — засмеялся Гарри. — Ой, заткнись, Поттер, — фыркнула Паркинсон. — Садитесь уже, успеете нацеловаться и наобниматься вдоволь. — Какая же ты вредная, — выказал Драко, вынужденно отпуская Гарри, но сразу, как только они уселись, он обнял его за талию и опустил голову ему на плечо. Блондин немного успокоился, чувствуя рядом с собой тепло любимого человека. Грейнджер тут же достала из своей сумки несколько бутылок сливочного пива и начала их открывать. Рон довольно присвистнул, чуть приподнимаясь: — Гермиона, иногда меня ужасно радует, что твоя гриффиндорская безрассудность побеждает твое стремление к правильности. Ты где пиво достала? — Скажи спасибо Сириусу. Он сегодня утром притащил. Мы рано утром были вынуждены встречаться в Запретном лесу, — сообщила она. — Это, между прочим, на всех нас передано. — Гарри, передай своему крестному, что я его обожаю, — усмехнулся Драко, беря в руки одну из бутылок. — Надеюсь, не в романтическом смысле, а то я заревную, — хохотнул Гарри, за что получил шутливый подзатыльник от слизеринца. Чуть выпив вместе, ребята немного расслабились, и Поттер, недолго думая, решил сразу начать рассказывать о том, что с ними произошло в день финала Турнира.

***

Сутки назад. После объявления старта соревнования Гарри прошел в заколдованный лабиринт и, как только все застенки закрылись, вытащил палочку и, воспользовавшись найденным Гермионой заклинанием компаса, пошел в левую сторону. Поначалу не было никаких препятствий, и его это сильно напрягало: мимо него не прошли слухи о том, что для третьего испытания собирали всякую волшебную нечисть. Являлось ли это правдой, тогда сказать было сложно, и Поттер старался не обращать внимания на такие обсуждения, однако в критический момент в лабиринте, как бы внимательно он ни старался себя вести, о всяких ужасных тварях он задумывался. В какой-то момент парень услышал где-то вдалеке крик Флер Делакур, но девушка находилась довольно далеко от него и помочь шармбатонке он никак не мог. На какой-то момент воцарилась тишина, однако через несколько минут вдруг за спиной что-то зашуршало. С другой стороны Гарри заметил выскочившего трясущегося Седрика. — Гарри, тут чертовы соплохвосты Хагрида! — выбежал он к нему. — Не ходи в ту сторону… Я от них еле отбился! — выкрикнув это, пуффендуец ринулся вдаль и вскоре исчез за следующим поворотом. Не желая на личном опыте убеждаться в наличии соплохвостов, о которых легенды ходили, Гарри побежал вперед. Еще через несколько развилок он завернул за угол, и стоило ему сделать шаг, как тут же он наткнулся на… огромного дементора, который с огромной скоростью ринулся на него и уже готовился схватить и высосать из него эмоции. Парень чувствовал, как его уже обдает страшным холодом, неизменно ощущавшимся при приближении страшного магического стража Азкабана… Гарри, действуя больше на эмоциях, нежели разумом, тут же выпустил на него заклинание Патронуса, но прекрасный олень почему-то не смог испугать дементора — тот лишь начал путаться в своем плаще. — Блять… — до гриффиндорца дошло, что на самом деле это вовсе не страж Азкабана, а чертов боггарт. Заклинание Ридикулус вылетело из его палочки — и вот он превратился в серебристую дымку. Чуть выдохнув и придя в себя после встречи с одним из главных страхов, Гарри проверил направление с помощью палочки и проследовал дальше. Еще несколько поворотов он преодолел без происшествий, а потом наткнулся на странный золотистый туман. Гарри помнил, что Гермиона говорила ему что-то о подобном заклинании, но вспомнить на тот момент не удавалось. Сначала он попробовал его взорвать, и лишь потом до него дошло, что заклинание Редукто работает лишь для твердых тел. Подумав и решив действовать напролом, гриффиндорец ринулся в туман, и в итоге мир вокруг перевернулся вверх ногами и Гарри чудом не проваливался, как ему казалось, в небо. Однако стоило ему чуть оторвать ногу от условной травы, как мир снова встал на место, небо и земля снова встали на место. Гарри снова проверил путь палочкой, а потом вспомнил еще и про Отслеживающие место цели чары, которым его тоже научила Гермиона, и решил их использовать. Парень особо на них не надеялся, но, тем не менее, чудом они сработали: как оказалось, до Кубка оставалось всего-ничего… черт, вот и нужен он ему? Но доверить забрать его кому-то другому он не мог, как и позволить невинному человеку попасть в лапы Волдеморта. А раз все сходилось на том, что испытание готовили чуть ли не специально для того, чтобы он справился и схватился за Кубок и попал к своему врагу… Так тому и быть. Пройдя еще немного по тропинке, Гарри вдруг увидел совершенно ничего не понимающего Крама и Диггори, который убегал от того прочь. — Круцио! — мерным тоном произнес Виктор, и Седрик свалился в муках на землю и корчился от страшной боли. — Ступефай! — Гарри снова действовал на эмоциях. Одного брошенного заклинания хватило, чтобы отбросить и вырубить Крама. Послав сноп красных искр, дабы дурмстрангца забрали с испытания, Гарри поднял ошалевшего от муки Седрика. — Спа…сибо… — еле прохрипел он. — Ты меня спас… — Да ладно тебе, — отмахнулся Поттер. — Идем дальше? Ты готов? Диггори внимательно посмотрел на него, явно что-то раздумывая, и спустя несколько секунд предложил: — Давай дальше идти вместе. Флер выбыла из испытания, Виктор тоже. Все равно Хогвартс уже победил. Ты мне помог, и я думаю, будет справедливо, если я тебя прикрою и ты возьмешь Кубок. Гарри опешил. Вот только Седрика поблизости не хватало! Поттер не знал, что и сказать, но вдруг он услышал какой-то гул вверху. Они одновременно с Диггори подняли головы и увидели, как на метле летят Пэнси и Рон и начинают снижаться. Гарри заорал: — Ну что за идиоты! — и побежал по направлению к ним, чтобы отправить их подальше отсюда. Гриффиндорец элементарно перепугался за друзей: вот какого черта они решили так рисковать собой! Не обратив внимания на пуффендуйца, он ринулся вперед, не заметив, что Седрик побежал за ним. Несколько поворотов, еще парочку вырубленных гигантских соплохвостов — и вот, они возле Кубка, только вот Уизли и Паркинсон успели добраться до него первыми. Вплотную к магическому атрибуту стояла Пэнси, а Рон с выставленной палочкой преградил путь Диггори и Поттеру. — По-хорошему, идите отсюда к дракклу, — рыкнул Уизли, наведя волшебный атрибут на пуффендуйца и злобно глядя на него. — Вам тут нечего делать. — Рон, какого черта вы тут делаете, вы не должны…! — чуть не проболтался о возможной помощи Гарри, но его перебил, на счастье, сам Диггори: — Гарри, это, скорее всего, не Рон. И… Паркинсон, кажется, тут быть не должно, — проговорил он тихо, дабы Уизли не услышал. — Мне кажется, это тоже какое-то задание. Мы должны их вырубить. Поттер, задумавшись, закусил губу. В словах парня действительно был резон, только гриффиндорец вкладывал в них другой смысл: Гарри вполне может вырубить и Пэнси, и Рона… и самого Седрика, только лишь затем, чтобы они не попали в ловушку Волдеморта. Поттер поднял руку, чтобы произнести заклинание, но Рон резко кинулся на него, выбивая палочку из рук. Диггори с помощью Вингардиум Левиосы поднял Уизли и, оставив его висящим, навел палочку на шепчущую заклинание Паркинсон. — Седрик, не смей!!! — Рон крикнул, но было поздно: пуффенцуец резко поднял и тем самым оттащил Пэнси от Кубка, что и оказалось чреватым: девушка не успела полностью произнести заклинание, связь ее палочки с Кубком прервалась. — Что ты наделал?! — Паркинсон только лишь успела заорать на Диггори из-за не завершенного заклинания, как вдруг из Кубка полился странный свет и поглотил всех находящихся в непосредственной близости от него. Мгновение — и они оказались… на кладбище. Гарри пришел в ужас. Они очутились на том самом кладбище, которое ему снилось. Место, где в его сне был Волдеморт. Пэнси с ужасом оглядывала темное пространство с множеством могил и крестов, вцепившись в свитер Рона. Гриффиндорец же, придерживая девушку одной рукой, другой схватил Гарри и крепко прижал к себе, словно пытаясь защитить и закрыть собой. Седрик оказался чуть поодаль от них. А вокруг одним большим кругом стояли человек восемь в темных одеждах… И что-то Гарри давало понять, кто они на самом деле. Многие смотрели в их сторону взглядом, полным презрения, парочка мужчин еще косилась куда-то в сторону с явным вопросом в глазах. — Убей лишних… — вдруг послышался чей-то скрипучий голос. Поттер обернулся и увидел Питера Петтигрю, который нес в руках будто бы какого-то младенца… только руки того нечто, закутанного в темную мантию, были странно скрючены, чуть выглядывавшее из-за капюшона и еле заметное в темноте лицо было похоже на морду ящерицы… Хвост проследовал дальше и, передав тельце одному из Пожираталей, только успел вытащить палочку, как Гарри вскрикнул: — Экспеллиармус! — выбив волшебный атрибут, он собрался было подбежать к ребятам, но тут его схватили два Пожирателя, не вовремя оказавшиеся рядом. — Не думаю, что вам стоит куда-либо убегать, мистер Поттер, — хмыкнул знакомый голос, Гарри прекрасно узнал его: вкрадчивый мерный тон… Люциуса Малфоя. — Отпусти его, чертов Пожиратель! Ступефай! — послышался возглас Рона, и аристократ отлетел в сторону. Гарри дернулся, но вырваться не успел: он не услышал, как на него наслали заклинание Остолбеней, после чего куда-то понесли. Его держали так, что видеть удавалось только лишь темное, затянутое облаками небо. Вдалеке он слышал страшный крик Рона и визг Пэнси. Поттер похолодел внутри от ужасного возгласа и непонимания, что происходило прямо вокруг него. Что они сделали с его другом?! Вашего драккла, вот и за каким чертом они поперлись его спасать?! Вдруг гриффиндорца поставили и привязали, кажется, к нагробному камню и сняли заклинание. Вглядевшись в мглу, он заметил, что Седрик лежал, скрюченный от какого-то заклинания (может, второе Круцио?!), на земле, Рон заграждал собой Пэнси и вдвоем они отбивались от проклятий Пожирателей, в их сторону летели в том числе и Авады. Происходящее напоминало Гарри чертовы фильмы ужасов, просмотром которых иногда любил баловаться Вернон и парочку раз нарочно оставлял маленького Гарри смотреть их, явно получая садистское удовольствие от осознания того, что мальчишку потом будет трясти в чулане от страха. Только вот развернувшееся прямо перед его взглядом действо оказалось самой настоящей ужасной реальностью: его друзей собираются убивать, а он привязан к нагробному камню… Вдруг вдалеке он увидел Хвоста, который, подобравшись сзади к ребятам, собрался наслать заклятие, пока те его не видят, отбиваясь от заклятий с другой стороны. Он уже увидел, как вылетели из его рта в сторону Паркинсон слова «Авада Кед…»… — Сзади!!! — крикнул Гарри что есть мочи, и Уизли успел схватить Пэнси и откинуться вместе с ней прочь от зеленого луча. Тот попал в одного из Пожирателей, и человек упал замертво. Однако из-за того, что резко бросились в сторону от Авады, они не успели заметить другого луча, желтого, и тот попал прямо в Рона. Парня отбросило в сторону от слизеринки, его тело быстро стало покрываться страшными ранами, и кладбище осенил громкий вскрик боли. — Рон!!! — Пэнси подскочила к нему, пытаясь закрыть раны. В нее полетело такое же заклинание, но дойти до цели не успело: его, как ни странно, вдруг остановил один из Пожирателей. — Что ты творишь?! — Гарри услышал голос Люциуса, и он понял — именно Малфой прямо сейчас чуть не убил слизеринку. Остановивший заклятие снял капюшон и подскочил к Паркинсон. На лице девушки страх осенился ужасом. — Пэнси, твоего драккла, ты что тут забыла?! — Папа?! — Всхлипнула она. — Это вы что творите?! — Ты чокнулась?! Спасать Поттера и Уизли, ты серьезно?! — кричал мужчина. — Отъебись, — выплюнула она, насылая заклинания обезболивания и стягивания ран и поглаживая голову уже хрипящего Рона. Гарри с ужасом смотрел на происходящее и пытался вырваться и нащупать палочку, однако ничего не выходило. — Семейное воссоединение — это очень мило, но сейчас нам не до этого! — раздался скрипучий голос Питера Петтигрю. — Потом… — снова сказало нечто, казавшееся младенцем. — Делай дело, с ними потом разберемся… Хвост кивнул и намешивал что-то в котле, перестав обращать внимание на остальных. — Ты под Империо! — заорал Паркинсон. — Не трогайте Пэнси, она явно под Империо! Петтигрю, которого, видимо, уже достали разборки, послал в Пэнси очередную Аваду, но ее отразил уже пришедший в себя, но затаившийся Седрик. Благодаря тому, что все считали его потерявшим сознание, на него не обратили внимания, а он тем временем успел одним каким-то сильным заклинанием обесточить пятерых находящихся поблизости магов, что дало ему возможность подскочить ближе к Пэнси и Рону. Так защищаться было проще. Пэнси же в этот момент старалась стянуть раны Уизли и вместе с тем косилась в сторону Поттера, пытаясь понять, чем ему можно помочь. — Попытайся вытащить Гарри, — прошептала она Диггори. — Я буду остальных отвлекать. Седрик кивнул, но пока не решался действовать. Пока Петтигрю отошел в сторону и остальные оставшиеся в сознании Пожиратели либо помогали ему, либо держали «на мушке» остальных. — Так значит, и ты с Поттером в дружбе. Мой сын хотя бы притворяется, с пользой для дела, а ты… Предали семью, предали чистую кровь! — снова фыркнул Люциус, очнувшийся после Ступефая и подходя к Паркинсон. — Она под Империо! — твердил ее отец. — Ты не видишь?! — Да вы сами чертовы предатели, раз Пожиратели и поклоняетесь полукровке! Самим не стыдно, что забыли о чистокровности и подчиняетесь грязному человеку, если судить о ваших учениях чистокровности? — заорала Пэнси и крикнула Седрику. — Да спасай ты Гарри, идиот! Тут раздался громкий крик Гарри. Пока шли разборки, Питер успел подобраться к Гарри и, разодрав его левую руку, собрал кровь и добавил в странного вида котел. — Ты будешь защищать свою дочь, которая предала семью и говорит такие слова? — хмыкнул Люциус и собрался было продолжить, но его осек Петтигрю: — Ты слышал, что сказал Лорд? Не до этого сейчас. — Давай свою плоть… — снова сказал младенец. С ужасом в глазах Гарри смотрел на то, как Хвост, наслав на себя какое-то заклинание… отрезает себе руку. Ее он тоже опустил в котел и зашептал какое-то заклинание. Котел окутал странный зеленоватый дым, и вдруг что-то темное появилось прямо в нем. Петтигрю подскочил ближе к котлу, и Поттер услышал вскрик Пэнси. Он увидел, как девушка взглядом, полным ужаса, смотрела в сторону котла и закрывала себе рот рукой. Гарри повернулся и заметил, как из котла вышел… человек. Нет. Оно не было человеком. Нечто с телом человека и обликом ящерицы. С зеленой кожей, отсутствующим носом, красными глазами и ужасающим видом. Тело вышло из котла, будто сошло с трона, и повернулось к заискивающему перед ним Петтигрю. Мужчина передал ему неизвестно откуда взявшуюся волшебную палочку, и нечто, махнув ею, дало Питеру новую словно бы металлическую руку. Туман рассеивался, давая увидеть страшное тело более внимательно. Нечто посмотрело в сторону Гарри, их взгляд встретился, и гриффиндорец почувствовал, как ужас сковал его, какой отчего-то знакомый холод проник в него… Почему он знал это ощущение? — Гарри… Поттер… — произнесло существо, приближаясь к нему ближе. — Вот мы и встретились с тобой снова… — Волдеморт, — понял гриффиндорец, пристально глядя на него и стараясь скрыть свой страх. Не показывать. Не показывать. — Мне даже не надо представляться, — существо засмеялось, обнажая ужасные зубы. Казалось, что ему достаточно просто сомкнуть их, чтобы перекусить горло Поттеру. Волдеморт подошел к Гарри и, подняв руку, пальцем прикоснулся к шраму на голове гриффиндорца. Место раны пронзила ужасающая боль, таковой не было даже при Круциатусе во время сна, Гарри казалось, что его в его голову словно вонзили ржавый кол и проворачивают, в ушах стоял неимоверный шум, а горло сдавило от жуткого ощущения. Тело он словно и вовсе не чувствовал, лишь понимал, что оно полностью онемело, а все болевые рецепторы будто переместились в голову, которую калило огнем. Глаза горели, словно жерла вулкана, в них плескалась лава, которая все готова смести за собой, полностью выжечь все из него. Поттер не знал, сколько времени продлилась эта ужасающая пытка. Когда Реддл отпустил его голову, Гарри заметил, что раненый Рон еле стоит с вытянутой рукой с палочкой, направленной в сторону Волдеморта, отчего-то рухнувшего оземь и кричащего со злобой. В сторону Пэнси и Рона летели проклятия, однако Паркинсон успешно успевала их отражать. Уизли уже еле держался на ногах. — Ты, ничтожество! — прохрипел Волдеморт, с помощью подскочившего Хвоста поднявшийся с кладбищенской земли. — Как ты смеешь идти против меня? Тем временем Гарри почувствовал, как кто-то сзади надгробного камня пытается его развязать. Сначала, видимо, магией, судя по теплу, которое он ощутил на своих запястьях, а когда не получилось, начал действовать руками, стаскивая въевшиеся в кожу веревки. — Как ты смеешь тронуть Гарри, подонок? Ты его и так семьи лишил! — крикнул Рон. — Убью и его… — Да хрен тебе! — Уизли что-то сказал Пэнси, та кивнула и продолжила отбиваться. — Экспеллиармус! — он послал заклинание в палочку Волдеморта и следом — в Питера Петтигрю. — Люциус! — позвал было Волдеморт, и тут Люциус, боровшийся с Паркинсон (а заодно и с ее отцом, который исподтишка старался обезопасить дочь и не дать чужим заклинаниям навредить ей), отвлекся и получил сильный Ступефай от слизеринки и отлетел в сторону. — Идиот… Палочка Малфоя! — призвал ее Лорд, но Рон снова выбил ее у существа. Некто смог все же отвязать Гарри, и тот рухнул на землю. К счастью, он успел заметить свою палочку, валявшуюся на земле — видимо, выскочила, когда его привязывали к надгробному камню — и, схватив ее, подбежал к Рону и Пэнси, не заметив вспышки заклинания от кого-то из Пожирателей. Резкая боль пронзила его тело, и Гарри в ужасе закричал. Он уже знал, что это за мука, была давно ему знакома… по сну. Это был чертов Круциатус. Теперь горела не только голова, но и все тело, кровь кипела и прожигала насквозь, ноги и руки выкручивало в судорогах, горло стискивало и казалось, словно с него на живую сдирают кожу. Гарри хрипел от боли и где-то в отдалении в мыслях пронеслась мысль: как Драко мог такое выдержать? Тем более, целых шесть раз? Даже один вынести слишком сложно: Гарри казалось, будто его душа рвется из тела, пока плоть кромсают на куски. В какое-то мгновение страшная мука прекратилась, и он почувствовал на своих плечах чьи-то руки. — Гарри, быстрее! — услышал он Диггори. Парень, с трудом встав, облокотился о защищающего их от заклинаний Пожирателей Седрика и вместе с ним пустил какое-то проклятье в одного из них. Пожирателя отнесло в сторону, и это дало им время: они подскочили к Пэнси и уже хрипящему от боли Рону. Какой-то из Пожирателей успел обезоружить его, и палочка сейчас лежала в стороне. Гарри успел подскочить и схватить ее и спрятать в карман. Волдеморт забрал волшебный атрибут у кого-то из Пожирателей и пустил в сторону Гарри, но тот вместе с Седриком успели отскочить в сторону, ближе к Пэнси и Рону. Диггори отбил очередные заклинания Пожирателей, правда, снова чуть не схлопотал Аваду и от кого-то получил Секо в бровь. Гарри отскочил в сторону, отвлекая внимание Пожирателей и Волдеморта. — Экспеллиармус! — Лорд, смеясь и обнажая свои страшные зубы, выбил палочку из рук Поттера, но тот резко достал из кармана палочку обезоруженного из-за Пожирателя Рона и тем же Экспеллиармусом обезоружил Лорда. Тот явно не ожидал такого хода. Тем временем Гарри, за мгновение поняв свое преимущество: Волдеморт удивлен и безоружен, а Пожиратели больше атаковали остальных ребят, выставил палочку вперед и выкрикнул: — Вингардиум Левиоса! — луч, направившийся в Волдеморта, поднял его вверх, и Лорд на мгновение опешил. Гарри, пользуясь тем, что Пэнси ограждала Рона, а Седрик — уже его самого, перенес тело Волдеморта обратно к котлу. — Не смей, ты!.. — крикнул Лорд, и тут Гарри магией опрокинул его назад в котел. Котел заискрил, из него стали вырываться странные, отдаленно похожие на фейерверки огни. Волдеморт заполошно закричал, словно его пронзила дикая боль. Несколько Пожирателей побежали спасать своего хозяина. — Поттер, нам нужен Кубок! Теперь он по правилам должен перенести нас в Хогвартс! — крикнула Паркинсон, уже совсем ослабевшая от постоянной борьбы. В какой-то момент она не заметила летящего в нее луча, но зато его заметил Рон, резко метнувшийся в сторону Пэнси и успевший закрыть ее собой. Он снова заорал от пронзившей его мучительной боли и рухнул. Его спина тут же начала покрываться страшными ранами. — Рон! — всхлипнула слизеринка и наклонилась к нему, пока бразды «правления», то есть защиты от заклинаний, были переданы Гарри и Седрику. Пока они отбивались от заклятий, гриффиндорец искал Кубок, но почему-то его не находил. Плюнув, решил попробовать самый обычный способ. — Держитесь все за меня! — вскрикнул он и почувствовал, как Рон и Пэнси обхватили его за ногу, а Седрик положил руку ему на плечо. — Акцио Кубок! — на их счастье, заклинание сработало, волшебный атрибут прилетел прямо к нему в руку… и сразу же перенес их на место старта, где их уже окружили работники Министерства и преподаватели. Гарри только успел с болью взглянуть на Рона, как его схватил Грюм и утащил к себе. *** — …а дальнейшее вы знаете, — этими словами гриффиндорец закончил свое повествование. — Так что… все хреново. — Если бы Седрик не решил геройствовать, у Пэнси все бы получилось! — воскликнул Рон, чуть приподнимаясь на матрасе. — У нее же почти вышло! — Не факт, — вздохнула слизеринка, допивая алкоголь. — Потому что мы, хоть и предположили заклинание, прямо на сто процентов не были в нем уверены. Все же слишком сложная магия для учеников Хогвартса. Хотя, я от души надеялась, что все получится. — Я еще с вами об этом поговорить хотел, — вкрадчивым тоном произнес Гарри и вдруг вскрикнул. — Вашего драккла, вы совсем охренели?! Вот кто вас просил?! Вы из-за меня на такой риск пошли и пострадали! Я понимаю, что вы хотели меня защитить… Но явно не стоило. Теперь у Пэнси плохие отношения с отцом будут, более того, она теперь под угрозой, на Слизерине ее ненавидят, ее считают предательницей и возродившийся чертов Волдеморт может заставить ее отца… вообще ее убить! Рон из-за меня раненый и перенес столько боли… А тебе, Драко, теперь вообще нельзя возвращаться домой. Люциус вполне мог догадаться, что ты на самом деле мне помогал… Он тебя убьет. Я не могу этого допустить. Я не знаю, что делать. Вот зачем вы пошли… Блять, ну убил бы меня, довел дело до конца, зато вы бы не пострадали! — он опустил голову, и Малфой тут же ткнул его в бок и вскочил. — Ты что несешь, идиот?! Тебя либо соплохвост Хагрида вчера все-таки укусил?! — Драко выбесило такое отношение Гарри к себе. — Значит, так, придурок. Во-первых: да, ты нас не просил, более того, потом вообще запрещал как-либо тебе помогать, кроме как учением разных заклинаний, не забудь поблагодарить Гермиону, к слову говоря, без нее ты бы тот золотистый туман и еще ряд мини-испытаний вряд ли прошел. Не просил ты нас помогать, а вот скажи-ка на милость, неужели, если бы кому-то из нас грозила опасность и мы бы запретили тебе помогать, ты бы действительно согласился и лапки сложил?! Поттер, да я тебя знаю как свои пять пальцев, ты бы пошел напролом и спокойно бы отдал свою жизнь за каждого из нас, ты вообще идешь на таран. В пример этому можно взять хотя бы то, что ты чертов философский камень спасал, потом Джинни из Тайной комнаты вытащил, еще и с Маховиком времени на пару с Грейнджер поиграл, дабы спасти своего невиновного крестного! Ты бы в аналогичной ситуации тоже помчался бы спасать гипотетического чемпиона, и без разницы бы тебе было, будь им Гермиона, Рон или мы с Пэнси, даже если учитывать наши прошлые отношения. Даже если бы мы все еще оставались врагами, ты бы не смог сидеть на своей прекрасной заднице ровно, ты же Поттер, и хоть слизеринских черт в тебе немало, все же ты — чертов гриффиндорец. Помчался бы спасать нас, Гарри. Помчался бы, это точно. И ты, придурок, нам дорог, если бы с тобой что-то случилось, мы бы себя ненавидели, потому что потеряли дорогого и любимого человека, потому что не смогли помочь и ничего для этого не сделали, и чувствовали бы вину! И вообще, Поттер, ты подумал, что было бы со мной?! — Драко почувствовал, что глаза заслезились немного даже от мысли о том, что он мог потерять Гарри, но упорно это игнорировал. — Я только нашел тебя, я только начал быть с человеком, с которым хочу провести всю свою жизнь, и тут… Да иди ты нахер, Поттер! — рыкнул он, глядя на уже опешившего Гарри. — И это только во-первых было! Во-вторых: Пэнси уже не ненавидят, перед тем, как мы сели обедать за гриффиндорский стол, я в разговоре с Дафной всем дал понять, что у Паркинсон вполне могло быть такое задание от Темного Лорда, — Пэнси чуть не подавилась сливочным пивом, услышав это. — Тео сразу смекнул, в чем дело и что я хочу донести, так что сейчас на Слизерине единственные, кто все еще истерят, чертовы сестры Гринграсс. Потом и им Нотт мозг промоет. Так что Пэнси уже безопасно находиться на нашем факультете. С ее отцом ситуация интереснее, но у Пэнси хорошая актерская игра, вполне может убедить отца, что она на самом деле была под Империо и что ее заставили помогать Поттеру пройти испытание. Или же придумать, что она вместе со мной притворяется в дружбе с Гарри ради каких-то своих целей, между прочим, это будет даже реалистичнее. Рон действовал сам, его никто не заставлял помогать, а в его ранениях виноват, блять, не ты, Поттер, а Пожиратели, метнувшие в него заклятия! — К тому же, Гарри, Рон спасал меня. Он дважды меня закрыл собой, — заметила Паркинсон. — Вот, к слову, — согласился Малфой, чувствуя, как первичный яростный запал ослабевает. — В его ранениях и во всем остальном ты не виноват. И пока не забыл: отец Паркинсон вполне может убедить Лорда в ее невиновности, как — я уже объяснил. К слову, если Лорд все еще живой… Гарри, ты его обратно в котел закинул же? — Поттер кивнул. — Еще неизвестно, что с ним стало и жив ли он на самом деле. В любом случае, мы вполне можем быть двойными агентами с Пэнси, если эта чертова ящерица жива. А насчет Люциуса… Не убьет он меня. Помучить захочет, но это с тобой не связано, думаю. Только теперь опасаться будет после того случая с Круцио. Люциус не идиот и понимает, что за убийство, тем более, в муках, его накажут, и никакое убеждение в том, что для чистокровности так будет лучше, его не спасет. А мучить будет опасаться, потому что знает, что после тех Круцио меня легко сломать. А это, опять же, проверки. И всем он рот не заткнет, слишком уж будет резонансное дело. Тем более, может догадаться, что ты сможешь устроить бучу. Да и Снейп ему тогда голову снимет, как и мать моя — а иногда она бывает ну очень злой. Нет, он будет давить на мою психику, но я к этому уже привык. Ля-ля, тополя, предатель крови, ущербный сын. Будто первый раз, что ли, — фыркнул парень. — Люциус в принципе меня не выносит, потому что я не оправдываю его ожиданий. Тем более, благодаря Снейпу и тому, что он почистил его воспоминания, я смогу убедить отца в том, что общаюсь с тобой якобы с целями повлиять на тебя в дальнейшем или чего-либо добиться. Так что, Гарри Джеймс Поттер, заткнись и никакой подобной ереси не говори! — высказал Драко. Малфой был зол. Очень зол. Конечно, он помнил слова Гермионы, сказанные ею в доме Дурслей о том, что у Гарри, вероятно, есть некоторые психологические проблемы из-за паршивого детства и что он слишком беспокоится за то, что в чем-то может быть виноватым… Но это уже для него чересчур. За несколько часов финала Турнира Драко несколько раз чуть не терял разум, беспокоясь за любимого человека, которого вынудили участвовать и постоянно подвергать себя опасности… Да и, впрочем, вся его жизнь наполнена постоянным страхом и угрозами. А теперь при возрождении Волдеморта… Драко искренне надеялся, что Рону удалось навредить Лорду и тот так и остался в том жутком котле. Задумавшись, блондин не сразу почувствовал прикосновения к своей руке и повернулся он, только когда Гарри силком развернул его к себе. — Ладно, я тебя понял. Прости, — вздохнул гриффиндорец и обнял его. — Я просто опасаюсь за вас… — Поттер, если мой отец до сих пор не послал мне тонну кричалок и проклятий, значит, все относительно обошлось, — ухмыльнулась Паркинсон. — Мы с ним вчера поговорили, его вызывали в Министерство. — Что?! — Малфой воскликнул. — Зачем?! — Я ж несовершеннолетняя, а у него полно знакомых в Министерстве, ему доложили. Он там действовал довольно рьяно. К слову говоря, потом, когда мы остались вдвоем, он не спрашивал меня, какого черта я спасала Гарри. Возможно, будет узнавать потом… Но пока все в порядке. Не парься, Поттер. Помогать тебе — это мое решение, и с его последствиями я разберусь. Я просто не хочу допустить войны, так что я буду на твоей стороне, — призналась слизеринка. — Ты лучше скажи, что в итоге решили с победой? Хогвартс дисквалифицируют? Так утверждают у нас. — Победу разделили между мной и Седриком, — сообщил Гарри, не отрываясь от объятий с Драко. — Правда, Каркаров неистовствовал, мадам Максим вообще в ненависти исходилась. Малфой в изумлении раскрыл рот. То есть, их выходка хотя бы в этом все-таки относительно обошлась? И к тому же… — Получается, вы получили десять тысяч галлеонов на двоих?! — радостно взвизгнула Пэнси, озвучивая мысли блондина. — Гарри, да ты теперь богач! Вот не будь ты геем, я бы за тобой ухлестнула! — она засмеялась, заметив пристальный ревнивый взгляд Малфоя, который в ответ тут же в собственническом жесте прижал к себе Гарри. Впрочем, тот и не сопротивлялся, лишь рад был. Понятное дело, что Паркинсон не полезла бы к Гарри, даже если бы он ей нравился — дружба для девушки важнее, тем не менее, иногда Драко чувствовал ревность и своего парня отдавать кому бы то ни было явно не собирался. — Я этим деньгам не рад, — Гарри вздохнул. — Слишком многим пришлось пожертвовать. Рон тяжело ранен, у Пэнси вообще непонятно что в семье теперь будет, к тому же на психику это дало… Еще неизвестно, что теперь с Волдемортом. — Искренне надеюсь, что он сварился в кипятке, в который ты его засадил, — фыркнул Рон, допив пиво. — Орал он знатно, серьезно. Жутко было. А кстати, что будет с Грюмокраучем недоделанным? — Азкабан с ним будет, — ответил Малфой. — Что ж еще. — Сириус то же самое сказал, — кивнула Гермиона. — Кстати, ты так и не сказала нам, зачем с ним на рассвете встречалась? — перебила ее Пэнси. — Да, еще немного, и я подумаю, что вы тайком встречаетесь, слишком уж много вы общаетесь, — хихикнул Гарри, обнимая Драко сильнее. Гермиона лишь усмехнулась. — Гарри, у меня Виктор есть, не сватай мне своих родственников. Сириус вчера дважды по камину звонил и интересовался, прибыл ты или нет. Он-то пока все еще не может заявиться в Министерство: все еще в розыске, и к тому же, не является твоим опекуном. Сказал, чтобы я рано утром вышла к Запретному лесу. Я тогда и вышла, а он уже там и с пивом. Сказал, что ему профессор Снейп рассказал о том, что происходило. Он же сообщил ему, что вас будут еще допрашивать, но скорее всего, победа останется за вами. Я спросила про Волдеморта, но Сириус не захотел об этом говорить, сказал, мол, сам ничего не знает. Сомневаюсь я что-то. Снейп явно должен был ему что-то сказать! — Не факт, крестный делает все, исходя из своих интересов, — Драко пожал плечами. — Позже у него спросим. А сейчас давайте отметим остатками сливочного пива победу Гарри… — и Седрика, — добавил гриффиндорец. — Да пошел он лесом, идиот, если бы не он, не факт, что вы бы оказались на кладбище, Пэнси бы все сделала, — фыркнул Малфой. — Так что нет. — Вообще это наша общая победа, — заметил Поттер. — Без вас и без вашей поддержки и помощи, без ваших знаний я бы… да прибил бы меня Волдеморт, чего уж там, — махнул он рукой. — Я рад, что вы есть у меня. Когда я был ребенком, даже и подумать не мог, что у меня когда-либо будут друзья. Когда подружился с Роном и Гермионой, представить не мог, что буду общаться с кем-то из Слизерина, — и виновато посмотрел на Драко и Пэнси. — Когда влюбился в Драко, не верил, что буду с ним… А оказалось, все мои такие мысли о дружбе со всеми и о взаимной любви исполнились. Большое спасибо вам за помощь… Вы — чудесные друзья и я вас всех очень люблю. Драко, а тебе отдельное спасибо за то, что однажды додумался проникнуть вместо меня к магглам Дурслям, — Гарри засмеялся. Ведь именно благодаря этому все и закрутилось! — Молодец, Гарри, хороший тост! — хохотнул Рон, допивая свою бутылку. Малфой с Гарри лишь усмехнулись на это, и слизеринец, притянув Поттера к себе поближе, поцеловал, попутно показывая средний палец и ворчащему Уизли, и радостно визжащей Паркинсон, и смеющейся Грейнджер. *** Спустя несколько дней учебный год в школе завершился. Победа в Турнире Трех Волшебников действительно осталась за Хогвартсом, несмотря на петиции представителей и руководителей других учебных заведений. Министерство магии твердо стояло на своем, хотя Гарри его работники откровенно недолюбливали. «Ежедневный пророк» номер за номером выпускал мерзкие опусы, в которых что только о Поттере не говорили: и об использовании им артефактов, и о его странном поведении, касающемся слов о Волдеморте (к слову, эту тему потом и вовсе замяли, чем Гарри был серьезно недоволен). Однажды Скитер умудрилась накатать «сенсационный» материал о том, что якобы Гарри влюблен в Седрика и тем самым разбил сердце Гермионы. Грейнджер хохотала в голос, зачитывая фразочки из публикации, зато Поттер неистово злился, правда… ориентацию свою он отрицать не стал. Точнее, когда над ним подшучивали, каково это — любить парня, Гарри сказал лишь, что «это нормально». И на заданный на завтраке прямой вопрос Симуса о том, гей ли он на самом деле, Поттер лишь игриво дернул бровью и, оставив уже пустую тарелку, следом за Драко вышел из зала. Как они вместе потом хохотали, когда поняли, что болтовня ошалевшего то ли от радости, то ли от удивления, то ли еще от каких неведомых чувств Финнигана и присутствовавшей рядом Лаванды Браун распространилась по всему Хогвартсу за считанные минуты. Некоторые чистокровные слизеринцы, а также ряд магглорожденных из стереотипных семей отнеслись к этой новости весьма специфически, недовольно кривясь при виде Гарри, но подавляющее большинство либо оказались нейтральны, либо вовсе поздравляли его, что вызвало у парня явное удивление. После него каминг-аут в качестве бисексуала сделал Седрик, впрочем, заявив, что Гарри его не привлекает, и только тогда сплетни еще как-то улеглись. Драко все же умудрился разговорить Снейпа, который на протяжении финальных учебных дней фактически не присутствовал в школе. Лишь когда стало известно, что лишь явившееся снова воплощение Волдеморта кануло в лету — а точнее, в тот самый котел, он ответил на его вопросы. Как выяснилось, Гарри действительно случайно (в который уже раз?) уничтожил воплощение Темного Лорда, и эту информацию он узнал, когда тайком залез в голову спящему Люциусу (именно для этого Северус проникал в дом под покровом ночи. Оказывается, по древнему заклинанию, которое Питер Петтигрю использовал для его возрождения, в воде, из которой Том снова обрел тело, ему нельзя было находиться снова. Древняя магия ставила запрет и давала лишь единожды выйти из заколдованной воды, обретя новый облик, второй раз становился фатальным. Таким образом, Поттер, сам того не ведая, обрек только появившееся тело Волдеморта на уничтожение. Поэтому Лорд сначала возродился, а потом снова канул в никуда. Правда, Дамблдор действительно знал о том, что ребята общаются все вместе, и об этом ему сообщил, как ни странно, сам Снейп. Ему пришлось рассказать об этом после Круциатуса, который получил Драко. Все оказалось предельно просто: Северус мог переместиться только по камину из кабинета директора, и когда Сириус вызвал его, Снейпу уже после оказания Малфою-младшему помощи пришлось признаться, что он вытаскивал Драко после Непростительного заклятья, оказался у Блэка потому, что, видимо, подсознательно посчитал это место наиболее безопасным из-за Гарри. Впрочем, как с ворчанием заметил Снейп, Дамблдор и так, скорее всего, все знал, тот вообще о многом происходящем в стенах школы был осведомлён. Каким образом от всезнающего Дамблдора укрылась истинная личина учителя ЗоТИ, Драко не понимал, но Северус дал ему довольно обыденной ответ: даже с высоким уровнем магии, познаниями не всегда возможно уследить за всем, к тому же, огромное количество времени у директора отнимала организация и проведение Турнира Трёх Волшебников, а также некоторые разборки и скандалы, связанные с ним. Люциус, по-прежнему с лёгкой руки Снейпа (а точнее, благодаря большим знаниям и упорной работе того с разумом аристократа) был убежден в том, что Драко общается с Поттером из корыстных интересов. В письмах отец елейно интересовался, как себя чувствует Поттер, Малфой же в изысканной манере в письмах издевался над «ранимым Потти». Писать такое было довольно трудно для Драко, однако, когда он поделился этим с Гарри, тот лишь сказал, что Малфой себя накручивает и главное — что Драко ощущает к нему, а не пишет про него отцу. Следующее письмо, впрочем, они составляли вместе, и блондин ещё раз удивился слизеринской стороне Гарри, когда тот придумывал для себя какое-то ехидное оскорбление, которое понравится Люциусу. У Пэнси ситуация оказалась напряжённее: её отец, ясное дело, ни на йоту ни поверил в её Империус, да и на кладбище кричал так лишь затем, чтобы её защитить. Паркинсон же упорно стояла на своём, доказывая, что не хотела войны и именно по этой причине полезла помогать. Её отец, на счастье, от неё не отказался, однако обещал «промыть ей мозги» сразу после окончания учебного года. Однако, когда стало известно о том, что это воплощение Волдеморта действительно исчезло (даже туловища в одежде не оказалось), он поразительно быстро успокоился. Из слов Пэнси Драко знал, что Хвост где-то скрывается, будучи совершеннейшим нелегалом, и Малфой искренне жалел о том, что он так и ушёл от правосудия. Впрочем, и правосудия бы никакого не было, ведь ни Гарри, ни Седрику, ни Пэнси, ни Рону все же никто не верил, посчитав, что они заблуждаются и «магически истощились от испытаний, вот им и привиделось». Гарри лютовал, но толку от этого не было. Дамблдор сказал, что дело передано в Отдел тайн, а движется ли оно оттуда дальше — еще, увы, большой вопрос. Главным расстройством Гарри стал факт, что на этих летних каникулах ему снова придется жить у Дурслей. Драко аж похолодел, когда услышал это от него, а потом разозлился — какого черта?! Дело Сириуса Блэка и так не особенно желали пересматривать, к тому же, разборки тянулись из-за проводившегося Турнира, а тут еще и сам Гарри сообщил о Волдеморте и его возрождении, и личность Поттера сразу стала притчей во языцех и никто не горел желанием помогать ему как бы то ни было, а также скандал с победой и призовым фондом Турнира повлиял на расстановку дел… Одно наложилось на другое, и как результат — дело отложено на доработку, Сириус Блэк ещё не оправдан (хотя Дамблдор требовал пересмотра дела в ближайшее время), и Гарри необходимо вернуться в дом Дурслей. Драко сильно нервничал после этого решения, злился, но глубоко в душе все же чувствовал вину и опасался за то, что Вернон и Петуния могут сделать с Гарри и как навредить ему. О Дадли он тоже думал, боясь, кабы тот снова не подвергнул Гарри насильственным действиям, но, кажется, в прошлое их посещение кузен Поттера понял, что не стоит ему вредить никоим образом. Гарри, явно сам расстроенный таким положением дел, сказал Драко, что Сириус по возможности будет его посещать тайком и проверять, чтобы с ним все было в порядке, а также парень возьмет с собой зачарованный блокнот и сможет написать Драко, вдруг что не так. А тот уже свяжется с Сириусом без проблем. Зачарованный блокнот оказался одним из самых замечательных подарков, что получал Драко когда бы то ни было. Несколько ночей кряду они общались с Гарри благодаря нему, делились своими мыслями, страхами, словами любви и признаниями… Драко засыпал уже под утро в обнимку с блокнотом и со счастливой мыслью о том, что у него действительно исполнилась главная мечта, которую он скрывал сам от себя и боялся в ней признаться: он стал любимым. Каждый день слизеринец чувствовал эту любовь от Гарри, проявлявшуюся и в запутанных строчках зачарованного блокнота, и в быстрых переглядках через столы в Большом зале, и в робких улыбках на завершающих учебный год занятиях, и в неистовых и желанных поцелуях в нишах замка… Любовь Гарри, чистая, искренняя, светлая и настоящая окутывала его своим теплом, окрыляла и дарила безмерное счастье. Все прошлое время, когда они друг друга якобы не выносили, казалось Драко таким эфемерным… Он удивлялся, как за какие-то полгода он из вредного аристократа, следующего лишь постулатам своего отца и не поддающегося чувствам, стал тем, кто этими чувствами живёт… Впрочем, он и был таким. Всегда жил эмоциями, но влияние отца вынуждало его их прятать. А теперь, познав любовь и искренность, он их скрывать вовсе не желал. Правда, в Хогвартсе они все еще таились на всякий случай, но приятные и честные разговоры, теплые объятия, чувственные поцелуи и нежные ласки в их знаковой аудитории перекрывали все и не давали Драко чувствовать себя лишенным счастья и любви. Нет, Гарри, казалось, генерировал их с огромной скоростью и невероятным упорством. На обратном пути из Хогвартса им снова пришлось сесть отдельно: Гарри отправился в купе с Гермионой и Роном, Малфой оказался с Паркинсон и Блейзом, который все пытался выспросить у них подробности, однако Пэнси и Драко лишь молчали, хитро переглядываясь друг с другом. Блейз обиделся и, высказав почему-то именно Малфою о своих ассоциациях его с соплохвостом, ушёл искать Парвати. К Пэнси потом заскочил какой-то её родственник со второго курса, и Драко, не желая вникать в разговор, задумался и потом и вовсе задремал и проснулся уже при остановке. Малфой дождался, когда большая часть студентов выйдет, и пошел по направлению к купе Гарри. Они заранее договорились встретиться там, чтобы на перроне к ним не возникло вопросов. Гарри тоже предстал перед Драко сонный и абсолютно растрепанный, с заспанным взглядом. — Ничего по моему внешнему виду не говори, — усмехнулся гриффиндорец, пытаясь пригладить свои торчащие в разные стороны волосы. Драко лишь мягко усмехнулся и, подойдя к нему, погладил его по шевелюре. — У тебя прекрасные волосы, мягкие и классные… Мягкое и классное воронье гнездо, — захохотал Малфой. — Ну спасибо, — фыркнул Гарри, крепко обнимая Драко, и тот тут же обнял и прижал его к себе в ответ. — Учти, если ты не будешь отвечать мне в блокноте, я тебя искусаю в начале следующего года. — Легкие покусывания мне нравятся, между прочим, — заметил он с улыбкой и чуть не завизжал, когда гриффиндорец легонько прикусил кожу на его шее. — Гарри, заметят! Да и… мы не сможем тут надолго засесть с ласками, а то… — Поттер резко зажал его рот рукой. — Заткнись и не возбуждай меня разговорами! — парень хихикнул. Драко с шальной улыбкой убрал руку со своего лица и заметил: — О, тебя возбуждают грязные разговорчики? Буду знать, что писать тебе на ночь глядя. — Драко! — засмеялся Гарри и прижался своими губами к губам Малфоя. Тот легонько простонал поцелуй и прижал гриффиндорца за талию к себе поближе, однако долго поцеловаться им не удалось: проводница крикнула, что уже через три минуты поезд трогается и всем необходимо выйти из вагонов и забрать свои вещи. — Вот обломщики, — вздохнул Малфой. — Угу… Я буду очень скучать, — признался Гарри. — А уж как я буду… И ты не смей забрасывать блокнот. Учти, я вредный, пошлю в тебя какое-нибудь хитрое заклинание и будешь облизывать все подряд. — Драко, у тебя фетиш на облизывание! — Заткнись, Поттер! Парни засмеялись и снова крепко обнялись, прежде чем выйти из вагона. Драко прижимался к Гарри и, чувствуя в сердце и рядом с гриффиндорцем светлую настоящую любовь, вдруг подумал: он, Малфой, все же был прав. Пробраться под Оборотным зельем вместо Поттера к магглам — это все-таки гениальная идея. Что бы там Блейз ни утверждал.