***
В деревне был слышен гул человеческих голосов. Геральт кожей чувствовал любопытные взгляды, которыми всегда одаривали ведьмаков. Где-то лаяли собаки. Что ж, в чем-то поселения никогда не менялись, и каждое из них мало чем отличалось от другого. Особенно в такие трудные времена, когда люди вместе разделяли тяготы войны и просто старались выжить, чаще всего забывая о морали и равнодушно перешагивая через чужие трупы. Потому что так было банально проще. Геральт пытался изучить, кажется, лицо каждого человека, которого встречал на пути. Останавливался. Цеплялся за мельчайшие детали, в мгновение теряющиеся на фоне толпы. Здесь было слишком оживленно для небольшой деревушки. И эта жизнь казалась слишком искусственной. Но было ли это простым совпадением или делом рук дьявола? Хотя после такой череды случайных событий так и хотелось приписать все беды и смертные грехи именно ему. — Мне нужен знахарь, — твердо произнес Геральт. Пожилая старушка вздрогнула от неожиданности и медленно повернулась к нему. — Где его искать? — Да, есть тут один, — она поморщилась, и ее худое бледное лицо стало походить на смятую бумагу. Геральт раздраженно покосился в ее сторону. В последнее время любая мелочь начинала нервировать, пускай это и шло вразрез с ведьмачьей природой. — На окраине живет. С семьей. Дело свое знает, пускай и недолюбливают его здесь. — Почему это? — он непринужденно вскинул бровь. Всего на пару секунд в воздухе повисло молчание. — Позарился на чужое добро. Ночами не спит, как сторожевой пес. Мы только и делаем, что постоянно наблюдаем за их спорами с Лукьяном и их взаимной неприязнью. Но, надо сказать, все уже привыкли и не влезают. Так или иначе, но дальше ссор дело не заходит. Он живет неподалеку, — пожилая женщина указала на небольшой, по виду совершенно заброшенный дом, — там ты его и найдешь. — Ясно, — задумчиво и, кажется, слишком холодно протянул Геральт, — спасибо. Кратко кивнул и уверенно шагнул в указанном направлении. Чувство чужого присутствия не покидало. Врывалось в разум. Давило. С каждым разом все сильнее. Он беспомощен. И от осознания этого сводило зубы. И чем упорнее Геральт пытался сосредоточиться на мыслях о задании, тем сильнее погружался совсем в другие. Дверь жалобно скрипнула. Он остановился в проеме. Сверкнул глазами, встретившись со взглядом хлипкого на первый взгляд хозяина. Оба замерли, и лишь детский шепот оборвал гнетущую тишину. — Тятенька, а… кто это? Геральт натянуто улыбнулся. Тот, кто принесет в эту семью слепую надежду. Тот, кто утопит всех в призрачном счастье. Тот, кто пойдет по чужим головам, даже если это будет противоречить ведьмачьему кодексу. Морали. Самому себе. Если такова цена освобождения. Если такова цена его игры. — В-ведьмак? — знахарь напряженно опустил брови, и его слабый голос дрогнул. — По какому делу пришли? Не помню, чтобы у нас тут селились какие-нибудь кровожадные твари. — Нет, я здесь совсем по другой причине, — шагнул вперед и деловито скрестил руки на груди. — Меня послали помочь тебе. Не спрашивай, кто это был — уверен, имя тебе ничего не даст. Но вот его договор… Внутри что-то разрушалось, рассыпалось в пыль, которая, кажется, оседала на сердце. — Даст тебе очень многое. Мальчик, приоткрыв рот, испуганно прижался к отцу, стиснув в своих пальчиках тонкую ткань рубахи. Знахарь, сжав кулаки, настороженно посмотрел на Геральта. За стенкой послышалось мягкое шуршание. Полусумрак разогнал слабый свет свечи. Из-за угла выглянула женщина в поношенном сарафане. Ее лицо было бледным и исхудалым. Она смотрела с тревогой и обеспокоенностью. Волосы, блеклые и растрепанные, едва ли не волочились по полу. Казалась такой больной и уставшей, что в какой-то момент грозное выражение лица Геральта смягчилось. Вслед за ней, держась за юбку матери и нервно теребя ее, вышла маленькая девочка. Такая же хилая и слабая, напуганная и непонимающая. Говорят, ведьмаки лишены чувств. Лишены эмоций. Но тогда… тогда… Почему на душе вдруг вновь стало так гадко? — С чего ты решил, что нам вообще нужна помощь? — знахарь нахмурил брови и напрягся, словно перед прыжком. — С чего ты решил, что мы вообще можем тебе верить? Вы, мутанты, никогда… — Я лишь посредник, — с хладнокровием произнес Геральт, словно ударил кнутом, и мужчина прикусил язык. — Мой… заказчик осведомлен гораздо больше и не стал бы протягивать руку, не знай он всей ситуации. Но… — секундное молчание заполнило комнату. — Дело ведь не только в деньгах, верно? Геральт видел безысходное отчаяние в его глазах, всю ту боль, которая терзала его самого изнутри. Видел, кажется, чрезмерная осведомленность загоняла несчастного в угол. У него не было выхода. Не было надежды на лучшее будущее. Не было ничего, кроме разрывающих сердце чувств и семьи, которая угасала вместе с ним. Умел же о’Дим находить жертв обстоятельств. Нет. Не обстоятельств. Собственных пороков. — Предлагаю заключить договор. Ты получишь то, чего желаешь больше всего. А что касается платы — я напомню тебе об этом позже. Последовало долгое потрясенное молчание. Он видел, как трудно собеседнику было принять столь поспешное решение, пусть и руководствуясь порывом собственных чувств. И пускай ответа не последовало, отчего-то внутри нарастала уверенность, что гнусный пакт не обойдет их стороной. — Я зайду. Позже. И надеюсь, что ты дашь мне ответ. Снова скрип двери — и тишина.***
— Я удивлен, как быстро ты определился с выбором. Геральт оторвал взгляд от земли. С ледяным хладнокровием буравил глазами фигуру, стоящую рядом в тени ветвистого дерева. Заскрежетал зубами и раздраженно вздохнул. Неожиданные появления — уже не неожиданность. — Наверняка тебя волнует судьба тех маленьких детей, не так ли? Сколь бы не был безразличен твой вид, я знаю, сколь небезразлично твое сердце. — Геральт и моргнуть не успел, как Гюнтер уже стоял совсем рядом, опираясь на ствол кряжистого дуба. — Я был уверен, что ты последуешь своим принципам и сделаешь все без прибегания к контракту. Но, наверное, слишком тяжело строить из себя героя, когда на кону стоит собственная душа. Геральт не шелохнулся. Не проронил ни слова. Лишь угрюмо смотрел вперед и молчал, делая вид, будто не слушает. Но стоило грубой руке мягко коснуться плеча, как он предательски вздрогнул и повернул голову в сторону Гюнтера. — Договор появился у меня в сумке, хотя я по-прежнему не получил согласия, — на удивление, тон его был спокойным и в нем не чувствовалось какой-то скрытой неприязни. — Но, так или иначе, условия ты все равно выполнил. — Да, и… — Геральт сжал тушу убитой, черной как смоль змеи меж пальцев, усмехнулся и небрежно бросил ее на измятую траву. — Если ты действительно думаешь, что тебе под силу пробудить во мне сожаление, то ты глубоко заблуждаешься. Он невольно поморщился, скинув с плеча чужую ладонь. — Ге-е-еральт, — О’Дим насмешливо усмехнулся, — мне не нужно этого делать. Ты все сделаешь сам. А когда придет нужное время, когда ты наконец поймешь всю глубину принятого решения и осознаешь последствия, тебе наверняка захочется со мной поквитаться. И, вот увидишь, это время настанет совсем скоро. — Сгинь, — сквозь зубы прошептал Геральт и медленно прикрыл веки. Пропустить такое мимо ушей было просто невозможно. Эти слова большими красными буквами отпечатывались где-то в сознании, оседали на дне души, прилипали к памяти. Но все же… Ничто в целом свете не заставило бы его передумать. Ни за что.