Слепая любовь

      Око решил занести все купленные продукты на корабль (хотя на этом настояла Эмма), потому что, по словам Уманки, «быстро приготовленья», а точнее Дошик, в путешествие без горячей воды делать нечего. А батончики она бы хотела сохранить ещё на путь до Земли. Поэтому, рЕшИл сам, что отнесёт эти запасы на «Ласточку», потому что они им не нужны с собой. Девушка кивала, мол, да-да, правильное решение.       Оставив её у борта, окружив собаками, что всё время следовали за ними на достаточно большом расстоянии, запугивая торговцев, пошёл в корабль. Больше себя, он доверял только им воспитанным собакам. Рай-рай заинтересовались присутствием Уманки и отсутствием Яутжа рядом с ней. Переглядывались во все стороны, не решаясь опуститься на пол из-за собак, приблизились к Эмме. — Уважаемая самка Арбитра, — обратились они к ней, что девушка дёрнулась в испуге, но ни куда не пошла. — Да? — спросила она, и всё никак не может поверить, что остальные вокруг уже приписали её в самки Око. — Хотелось нам спросить Вас, а как так вышло, что Вы самка Уманов рядом с Арбитром? — Он же… — продолжал за него другой Рай-рай, — Хищник! Охотник! — встревоженно говорил он. — Ну… — девушка задумалась, сказать ли правду или же соврать? Решила, что последние, мало ли, какие последствия будут за правду? — Я питомец, — легко сказала она, более менее понимая расу Око. Это какие-то охотники, которые собирают животных? По поведению Око и так понятно, что его раса любит животных, так что, почему бы не назвать себя его питомцем? Хотя, она удивилась себе, вдруг назвав себя же питомцем кого-то. Но это лучше, чем если сказать, что она его самка, это ведь неправильно! Видели его размеры?! Эмма даже не хотела представлять размеры его… Полового органа. Определённо, большой, и слишком, что разорвёт её изнутри если тот надумает изнасиловать. У неё мурашки пошли по коже, думая над этим, и всплеснула руками невольно, что собаки напряглись, внимательно следя за странными существами порхающими рядом. — Уманка — питомец? — спросили оба, наклонив голову в непонимании, что девушка уже забеспокоилась, сказала ли она правильно, или опять что-то поняла не так?! — Эм-м-ма, — прозвучал голос спасителя от этой ситуации, и Око увидел Рай-рай, — Чего вам от неё надо? — Ничего, уважаемый Арбитр, мы говорили, — сказали они, отлетая на небольшое расстояние, и на их глаза попался плечевой плазменный пистолет. — Нечего к самке приставать, улетайте, — плазменный пистолет прицелился на их брюхи. В испуге, они улетели к его кораблю, — Пошли, — приказал Око сердито, хватая её за руку. Эмма неспокойно сжала его руку, словно была виновна в чём-то и последовала за ним.       Наконец-то-ки! Они смогли выбраться уже из поднадоевшего рынка к стороне планеты! Собаки побежали вперед хозяина, проверяя окрестности или же начать для себя охоту на маленькую дичь. Око и Эмма прошли вперед, пока дорога не закончилась как раз у входа леса. Деревья напоминали больше всего грибы-мухоморы, но не были самими грибами. Ножки — стволы состояли из древесины, а ветки уходили верх, плотно прижавшись друг другу, что и создавала видимость ламелы шапки гриба. С высоты птичьего полёты можно заприметить интересную расцветку, как раз, как и у мухоморов. Основной цвет мягко-красный с белыми пятнами. Кстати, на ветках причудливых деревьев росли фрукты, чем-то напоминающие яблоки и груши с рыжими цветами.       Око остановился, начиналась неудобная дорога для слепой, с выглянувшими корнями деревьев, каменистой поверхностью, да и разнообразной маленькой живностью, совершенно не страшившиеся незваных гостей, которые ещё так и норовят спутаться под ногами. — Останавливайся, — мягко сказал он, и снимая портфель, что он всё время с собой таскал, положил на землю, — Залезай, — приказал он. Эмма кивнула, и с помощью руки Око, смогла залезть внутрь и взять на грудь Ванессу, что до этого преспокойно спала на дне рюкзака. Сложив удобно по бокам все их припасы, сложила ноги. — Я готова, — сказала она это как-то тихо и парень кивнул, уже прекращая замечать эту злую привычку за собой, и аккуратно надел портфель на спину, фиксируя ремнем на животе. Он не стал закрывать его, потому что Эмме надо как-то дышать. Теперь, он мог выдохнуть свободно и пойти своей скоростью. Но пройдя совсем немного, стал задумываться, ведь всю дорогу Эмма не проронила и слова, а её так редко удаётся заставить замолчать. — Что с самкой? — спросил он, о чём потом пожалеет. — Ничего, — тихо ответила она, поглаживая мурлыкающую Ванессу в руках. — Нет, не ничего. С самкой что-то не так. О чём Эм-м-ма говорила с ними? — С кем? — Самка прекрасно знает, о ком самец. — Ничего, — Око немного потряс портфель, будто поправляя его. — Говори. — Они спросили, почему я с тобой. — И что ответила? — Питомец твой, — сказала она и притихла, словно ожидала отсчитывания, но Яутжа молчал. Хотел бы он похвалить её за то, что она не рассказала правды, и сказала, как оно могло выглядеть со стороны, и всё же… Он не хотел признавать её своим питомцем, во-первых потому, что она слабая для его обычных питомцев и была не полезна в охоте, точно не полезна… Во-вторых, ну куда ей в питомцы-то? Только не разумным разрешено ступать за этот порог, а она как раз разумна, не быть ей питомцем. И в-третьих, наверное самое важное среди фактов, он не хотел, чтобы она была его питомцем, нет, никак не хотел. Она некто больше, чем просто питомец, даже не так, некто больше просто самки-Уманки, только пока не было понятно, кто именно больше… — Ладно, — решил он согласиться, потому что пока сам не определился, кто она такая для него. — Не злишься? — За что? — Что соврала? — Нет. — А если бы сказала правду? — Им плевать на неё. — Да? — Да. — Понятно, — девушка высунулась из портфеля смотря на мутный мир перед глазами. Теперь она понимала людей, что имели плохое зрение. Нельзя никак было посмотреть на невиданный мир в полной мере. Только отголоски цветов и очертаний. Становилось грустно, кто знает, сколько ещё она не сможет видеть нормально? Может, когда мир станет чётче во много раз, она уже снова будет жить в своём привычном мире. И от этого становилось ещё и тоскливо. Кому выпадает такая возможность, посмотреть на другие миры, которые блуждают в своих солнечных системах по космосу? Вот именно, возможно, вообще никому ещё не выпадала, а ей выпала, а она слепа… Не может увидеть удивительную, отличную от её планеты, природу. Не может рассмотреть примечательные, и странные для неё, растения. Не может глянуть на заботливого Око или на тех же собак. Теперь это давило на сердце до слёз. Как же жестоко с ней поступает порой судьба. Родителей лишила, чести лешила, глаз лешила, нового мира, тоже, лешила. «Подставляй другую щёку, если бьют по щеке» — почему-то снова вспомнила она того паренька, что делился на нетрезвую голову мудрыми мыслями о жизни.       Жизнь до и после…       Именно так поделилось её существование. До случившегося теракта на поезд, когда жила как все подростки! Отучилась от этой проклятой школы, совсем не хотела куда-то поступать, была такой открытой, имела парня, с которым желала улететь на другую сторону Земли, и жить с ним вместе, до гроба, до смерти… И после случившегося теракта на поезд, когда она потеряла своих родителей и узнала о жестокости людей, она стала жить затворницей, получала пенсию по потери обоих кормильцев, училась на повара, хотя эта профессия была ей совсем не интересна. Перестала доверять людям, особенно мужчинам, что чем-то да напоминали ей того террориста, а по вечерам плакала и дрожала от панической атаки, запинывая себя в угол рядом с кроватью от постоянного невыносимого страха.       Интересно стало, что панические атаки закончились, когда она оказалась на корабле. Да и новость о Око, что он Яутжа, и пусть тоже мужчина, она его не боялась, а доверяла. Хотя это доверие она сама зацепила за него, ведь слепой не так легко выжить в открытом космосе, а больше некому было доверять.       Покачиваясь от быстрых шагов Око, она смотрела, как размытые деревья удаляются, тени странных веток нагоняли нестрашную тьму. И еле различимые лучи солнца рябили на тропинке — ей было спокойно, и никогда ещё не было такого спокойствия в После жизни, никогда. Она понимала, что на другой планете с инопланетянином и должна была биться в истерике за несправедливость судьбы и боятся каждого шороха, но… Это не было. Просто не было. Всё было очень тихо, иногда слышен, или стрекот, или мурчание от Око и всё становилось безмятежно-приятным. Она словно на полянке весной, лежит на травке зелёной, а в ноги дует тёплый ветерок. — Око, — обратилась она, оказываясь рядом с его головой, стараясь не трогать дреды, — А сколько мы туда идём? — Два дня. — Два дня, о-о-о, — удивилась она, — Путь будет долгий. — Если бы шла вместе с самцом, дорога бы растянулась на неделю. — Хорошо что несешь меня, точно не тяжело? — Яутжа усмехнулся. — Нет, — задорно сказал он. — Ладно, — она смотрела вперед, и наблюдая, как деревья быстро проходили мимо, подметила, что Око действительно шёл быстро. Глянув под ноги, было высоко, но не страшно. — Эм-м-ма, — после продолжительной паузы, окликнул он её. — Да? — Что страшного в возрасте самца? — девушка широко открыла глаза, совсем забыв этот разговор, который она отложила. Но раз Яутжа первый решил спросить, значит его затронула эта тема? — Старый, — сморщила она носик, что лунные глаза Арбитра могли застать эту её новую физиономию. — Молодой. — Для меня, старый. Тебе же сто шестьдесят лет! — И что? — А мне двадцать пять. — Маленькая. — Это ты старый, а я молодая. — Самца раса живёт долго, около тысячи лет, — прострекотал он, и девушка не могла выдавить из себя звука удивления, лишь подняла брови и приоткрыла рот. — Тогда молодой, — после переваривания информации, сказала она. — Эм-м-ма молодая для своей расы. Ваша раса живёт только сто лет? — Очень редко, — поправила она, — Иногда, если повезет, и доживёт до девяноста пяти, но это если долгожитель, — Око молчал, достаточно долго молчал, пока они шли. Эмма даже подумала, что на этом тема исчерпала в себе интерес и хотела вернутся назад к портфелю. — Самка, Эм-м-ма, долгожитель? — с каким-то прискорбием спросил Око, и девушка смогла услышать этот удручённый стрекот с молящим скулением. Словно он надеялся на ответ «да». — Нет, — холодно сказала девушка, не желая выдавать своё разочарование в голосе. Ему-то какое до этого дела? Долгожитель она или нет? Они всё равно не будут вместе слишком долго, она вернётся домой и их пути разойдутся, как в море корабли. Но, увы, девушка пока не осознавала собственную значимость для Око, как и сам он, — И по отцовской линии и по материнской, все умерли от своей смерти уже к восьмидесяти. — Понятно, — согласился Яутжа, и Эмма заметила, как голова его слегка опустилась к груди. Он издал пару щелчков, и девушка могла наблюдать, как эти размазавшиеся в глазах отростки двигались. Теперь, тема точно получила свой конец, и Эмма вернулась обратно к портфелю, присаживаясь на его дно, поднимая Ванессу на руки.       Путь казался для Эммы вечностью. Они быстро прошли этот странный лес, укрывавший их от солнца, и теперь её лучи стали припекать, а в портфеле становилось невыносимо душно и жарко. Выглядывая, она не заметила того же состояния у Яутжа, наоборот, тот открывался светилу в небе, как к блаженной теплоте. — Мне жа-а-арко-о-о, — пожаловалась она, повесив руки на «бортик» портфеля. — Терпи, тут всегда такая погода, — сказал Око и девушка недовольно простонала от этой новости. И теперь два дня будет такая жарища? Она так превратиться в жаркое… — Я хочу выйти, ноги затекли, — пожаловалась она и Яутжа остановился. Он осторожно положил портфель на землю и Эмма скорее-скорее хотела вылезти из душного укрытия, но, жаль, на улице было не легче. Солнце пекло голову беспощадно. Теперь она осознавала, что на корабле, в отличии от этого места, было даже прохладно, — Тут что, плюс сорок на улице? — По каким измерениям? — решил уточнить Око, потому что не знал, о чём она говорит. — По градусам. — Почти угадала. — Тридцать пять? — Тридцать. — Боже… — пожаловалась она, — Я так спекусь. — Придётся потерпеть, скоро вечер. — Побыстрей бы… А тебе не жарко? — Прохладно. — Чего?! — удивилась девушка. — Самца раса из теплокровных. Для самца нормальная температура… — он задумался, высчитывая, чтобы привести точную цифру, — Сто градусов. — Ого… Завидую… — отчаялась девушка, опуская руки. — Весна ещё. — Тут бывает жарче?! — До ста градусов. — Убийственная температура. — Для Эм-м-мы, да. — Не подумал, что и тридцать меня убьёт? — Яутжа замолчал, и точно ведь, не подумал. Но ведь на Земле бывает и сорок пять градусов, не убивает же, живут! — Не убьёт, — смело объявил Око, и девушка выдохнула. Решила немного пройтись и размять мышцы на ногах. — Интересно, как всё выглядит? — Просто. — Для тебя может и так, но для меня это, наверное, красиво… — Может. — Опишешь? — Что? — нахмурил он надбровные дуги. — Окружение. — Самец его не видет. — То есть? — Самец видит тепло, а не цвет, — девушка не знала что сказать, поэтому долго подбирала слова, пока топала на месте. — Как ты живёшь? — Обычно. — По тебе и видно. Видел бы красоту, может и не был таким серьёзным великаном. — Возможно, — согласился он с ней, ведь тогда, когда он увидел синее море, что-то ёкнуло в сердце, а когда он увидел её глаза, это что-то ёкающее расцвело, как бутон цветка. — Мне тебя жаль, — со скорбью произнесла она, что и не понравилось Оку. Он не хочет, чтобы самка его жалела, он хочет, чтобы самка им восхищалась и гордилась! — Нечего самца жалеть, — огрызнулся он, — Размялась? — Да, — сказала она, надув губы. — Полезай обратно, — девушка недовольно пошла к портфелю, села на его дно. Яутжа хотел бы закинуть его на спину бесцеремонно, но начав движение, испугался, что этим ранит её, и всё же, сделал это мягче, чем думал. — Не скучно жить без красоты? — Красиво, когда Яутжа убивает дичь. Красиво, когда много трофеев на стене. Красиво, когда самка уважает самца, — на последней фразе он дёрнул себя за нижнюю мандибулу, затыкая. Конечно, Эмма лишь кивнула и что-то буркнула, но для Око это были неправильные слова. Если самка уважает самца, значит согласна с ним спариваться. А он не хочет спариваться с ней… Хотя… Нет, правильно сформулировать это как — он не хочет принуждать её спариваться с ним. Пред-гон всё так же остаётся безумным периодом…