Слепая любовь

      Арбитр был сломлен, подавлен и сильно-сильно разозлён. Хотел бы он злиться на кого-то, да только сам себя не убьёшь. Убей себя и Эмма останется тут навсегда. А может и не навсегда? Тет-а-тет такой добрый народ, они обязательно бы отправили Уманку обратно на Землю. Тихо и незаметно. А может, и поздоровались бы с землянами. Скорее всего, они бы так и сделали, раскрыли космос для людей. Про других рас. А может и план не такой плохой? — Уважаемый Арбитр, — аккуратно позвал его Верховный, с сочувствием опуская брови к глазам. Слишком тяготила его эта картина, не любил он грусть, да и все отрицательные эмоции. Понимал, что этого никогда не избежать, и всё же… Не любил он этого. — Где К’ханаде? — сердито спросил Око, даже не поднимая глаза на Верховного, а тот в свою очередь проглотил густую слюну от волнения. Он узнавал этот рык, рык — гнева, что утапливает Яутжа в беспамятство и бесконтрольность. — Может не надо? Самке нужно, чтобы вы были с ней. — Мне повторить вопрос? — на этот раз Око повернул голову к Верховному. По коже прыснул холодный пот при взгляде на эти кровавые глаза. Он понимал, что если сделает лишнее движение, Науд наброситься на него и сможет убить в гневе всех, кто находится в этой деревне. — К’ханаде разведчики обнаружили на северо-востоке в трёх тысячах локтей* от деревни… — он даже не успел договорить, какое оружие у них есть, как располагаются и сколько их, как Око просто встал со своего места и пошёл на выход с церкви. Верховный даже не собирался его останавливать. Трогать разъярённого Яутжу? Это моментальная смерть. Поэтому он просто проводил его взглядом и перевёл глаза на Уманку, — Кто же ты такая? — спросил он мирно спящую девушку.       Око двигался будто в бессознательном состоянии на место, куда указал ему Верховный. Гнев закипал в нём бурлящей лавой в вулкане. Руки подрагивали, хотели что-то сломать. Жвалы щёлкали, рискуя вырвать их из черепа. Глаза затуманены в неком неправильном опьянении чувств. Никогда ещё не чувствовал Яутжа подобного гнева, тем более на себя. Он мог иногда себя ругать за неправильные поступки и оплошности, но это! То что он не подумал в первую очередь о Уманке, был уверен в том, что такая температура её не убьёт! — тут он уже себя не ругал, он уже себя готов был искалечить до смерти за такую промашку! Он мог своими руками убить Уманку… Только потому что не принял её слова в серьёз…       И мысль о том, что именно он был бы причиной её смерти, выводила из себя ещё больше. Ни в чём не повинное дерево он успел врезать так хорошенько, что большая часть древесины слетела с дупла, а хруст пальцев был таким громким, будто они сломались! (они не сломались). Следующие собаки взвизгнули от страха и чувствовали гнев хозяина.       Эта злоба — сжигала изнутри все самые положительные эмоции, оставляя только нервозность, обиду, грусть и неумолимое желание сделать кому-нибудь больно, даже себе. Поэтому его ноги шли быстро, чуть не бежали. А когда увидел К’ханаде, не смог устоять на месте. Все правила Кодекса в мгновение ока вылетели из головы. Оставляя следующих за ним собак позади, дальше, он повёл себя как дикое животное.       Он показался у порога в лагерь К’ханаде. Черви заприметили его сразу, бросившись в атаку со смешным оружием (ножи, пики, копья) с отвратительным писком. Первый, самый крупный, был разорван голыми руками Яутжа. Второй, не успев остановиться, шокировано глядя на собрата, был схвачен за толстую шею, когти впились в его ребристое, скользкое тело, и медленно, словно с наслаждением, маньяк вытащил его органы, брезгливо выбрасывая на землю. Остальные застыли в ужасе, исчезло уверенность победы после смерти главаря, наблюдая как Яутжа глядел на них исподлобья, а глаза его… Словно два яростных огонька, подзывали к себе.       Самый пугливый из К’ханаде решил сбежать через землю, пока остальные стояли как тупые истуканы. Но сделать этого не смог. Быстрый Науд схватил его за другой конец тела — а то лицо смотрело на маньяка и визжало от страха — сдавил хвост до писка. Высунул он тело и оторвал оба конца, разливая густую чёрную кровь на тело Око.       Остальные решительно желали сбежать так же, как и сделал это пугливый, но Яутжа был неутолим в своём гневе. Он рыл землю сразу над тем, кого хотел достать, сдавливал лицо тяжёлой ногой и рвал тело на две полоски. Остался самый последний. Он не бежал, дрожал, держал при себе пику направленную на Яутжу. А тот в свою очередь без страха, с яростью, направлялся к нему, ещё сжимая в руках органы последней жертвы. — Откуда ты такой взялся?! — истерически закричал он, отползая назад по тёплой, сырой, чёрной почве, пропитанной кровью его соратников, — Какого хрена ты здесь?! У вас же гон! — но маньяк не отвечал, сверкал глазами, как голодный зверь, — Я больше не буду ничего делать! Пощади! — он знал Кодекс Яутжей, поэтому, скинул оружие в сторону и прижался к земле, что пахла аммиаком, — Я сдаюсь! Сдаюсь! Велик… — он не смог закончить слово, так как Науд, что потерял сознание и не контролировал собственное тело уже с порога лагеря, стал медленно сдавливать его череп. К’ханаде стал кричать, просить прощения и пощады, да даже стал молиться собственному богу, но Яутжа всё так же не был умолим. Череп с треском и отвратным чавканьем раздавился. Стопа Око погрузилась в подобие мозга, больше походившую на чёрного слизя.       Приходя в себя после недолгой резни, решил оставить всё так. Трофеев он уже из помятых и испорченных тел не получит, да и К’ханаде не были теми, кого можно вешать на стену. Поэтому, он просто развернулся и ушёл с лагеря, возвращаясь обратно. Внутри всё опустело. Он больше ничего не чувствовал. Стал равнодушен ко всему. И только мысль о Уманке зажигала маленький синий огонёк тоски.       В это же время, проснулась Эмма. Её глаза слипались, тело бросило в дрожь от холода, голос даже охрип. Она решила встать, чувствуя слабость в теле. Потом, повертела головой, стараясь понять, где она находится, но из-за нечётких образов не могла дать точного ответа на собственный вопрос: «И где я?» Как тут, услышала цоканье копыт рядом, а потом и странное ржание, как у лошадей. Она не понимала, почему тут есть лошади. «Я что, на Земле, а всё было сном?!» — мысль вроде и облегчала, а вроде заставляла загрустить. — Око? — тихо обратилась она к приближённому силуэту, но этот был какого-то светлого тона, да и не настолько большой, как Яутжа. К сердцу словно притронулись холодные пальцы, — Око! — крикнула она что есть мочи, в страхе поджимая к себе руки, — Уйдите! Я самка Яутжа! Вам будет плохо! — кричала она и не была уверена, что тот напротив её поймёт. Как тут, рука протянула ей что-то. Она не сразу взяла, так как испуг и не понимание, почему Око оставил её, заставлял никому не доверять. И всё же она взяла это что-то, и как оказалось, это был наушник! Она всунула его в ухо. — Понимаешь самца? — спросил силуэт напротив добрым голосом. — Кто Вы? Где я? Где Око?! — завалила она бедного Верховного множеством вопросов. Он малозаметно потряс головой. — Самец Верховный Тет-а-тет, — спокойно начал Святой, — Самка в моём доме, — обвёл он руками, — Не беспокойся, самке ничего здесь не угрожает. Арбитр направился на задание, — девушка по-началу не поняла, почему Око Арбитр, то есть, судья, но потом кивнула, так как те существа у корабля называли его точно так же. Означает ли это, что он не просто полиция, но ещё и судья какой-то? — Он… Бросил меня? — не поверила она, поэтому сказала таким тоном, который передавал не понимание. — Нет-нет! Конечно нет! — поторопился Верховный не выводить ей поспешных выводов, — Арбитр доверяет Верховному Тет-а-тет и ушёл на задание. Арбитр бы ни за что не стал подвергать опасности свою самку в таком плохом состоянии. — Плохом состоянии? — переспросила она, и напряглась, — Тепловой удар? — Самец не разбирается в болезнях Уманов, простите пожалуйста, — опустил он голову, но Эмма всё равно не видела этого. — Это вы простите нас, что вот так вот ворвались в ваш дом… Око по-другому бы не сделал, — скривила она виноватую улыбку, — Я рада, что мы всё же добрались до вас. — Самец всегда рад приветствовать именно этого доброго Арбитра, что помог нам в прошлый раз. — Он был здесь раньше? — Много лун назад. Прилетал на нашу планету, искал Грязную кровь, а когда на нашей планете появились К’ханаде, самец с ними быстро разобрался. — Кто? — не поняла девушка, прищуривая взгляд. — Банда преступников другой расы. Они часто докучают Тет-а-тет своим воровством. — Понятно, — закивала девушка в понимании, и решила встать, как поняла, что всё время была голой. Она прикрылась руками, краснея и смущаясь, — Простите… — Да? — заинтересовано спросил Верховный. — У Вас есть одежда? — Самке холодно? — и тут Эмма поняла, что и они не особо отличаются от Око, так как тоже не видели стыда обнаженности. — Да, — сказала она, неловко улыбаясь. Верховный кого-то позвал, поговорил, и через минуту ему принесли тонкое одеяние из белой ткани. Протягивая девушке, Эмма с благодарностью его приняла и надела. Эта накидка напоминала тогу. — Голодны? Скорее всего Арбитр не скоро явится. — Почту за честь, — улыбнулась девушка. Силуэт куда-то пошёл, и Эмма решила следовать за ним. Если Око доверяет этому хорошему существу, то и она может. Но после не продолжительного следования, Верховный остановил её рукой, слегка касаясь плеча. Она отпрянула от этого прикосновения, как от кипятка. Доверяй — но проверяй, как говорится. — Самке Арбитра лучше не выходить на улицу, — посоветовал он, глядя на выход из его Церкви. Там столпились уже любопытные лица, рассматривающие здание и желающие понять, почему страшный монстр Яутжа нёсся сюда, как ошпаренный. — Почему? Там опасно? — беспокойно спросила она, и только сейчас Верховный заметил её взгляд. Она его не видела, смотрела сквозь или мимо глаз. Слепа? Слепая самка-Уманка с Арбитром? Эта история начинает становится всё интереснее и интереснее. — Нет. Для организма самки — слишком жарко. Понимаете? — Да, — понимающе ответила Эмма, останавливаясь, и чтобы тот не понял её недуга, дополнила, — Я тут постою, подожду вас. — Прекрасно, — улыбнулся Верховный, ведь с ней общаться куда приятнее, чем с грубым Наудом. У него прошли мурашки по коже от мысли, что сейчас творит Арбитр, и как же не повезло К’ханаде в его эмоциональной нестабильности. Он прошёлся вниз по лестнице. — Верховный! — кричал его народ, — Что стало?! — Почему Яутжа к вам убежал?! — Что за существо стоит там?! — Оно доброе?! Можно с ней познакомится?! — и остальные вопросы, что беспокоили Тет-а-тет. Святой поднял руки, и ржание умолкло. — Успокойтесь, собратья мои! Ничего страшного не произошло, расходитесь по своим домам! И то существо — мой давний друг! — после этих слов, ржание Тет-а-тет усилилось, желая узнать, когда же Царь успел познакомиться с такой дивной самкой. Но после приказа начать торжество об устранении К’ханаде, народ оживился, перешёл на другую тему и стал мельтешить, собирая для празднества деликатесы и фрукты. Верховный успел прихватить с собой пару груш его планеты и пойти обратно к Уманке, которая не отходила от своего места ни на шаг. — Я приношу проблемы вам? — спросила она, и Верховный улыбнулся от умиления. — Что вы! Нет никаких проблем! Мой народ любопытный и очень добрый. Все хотят познакомится с самкой, но думаю, лучше этого делать не стоит. Если Арбитр увидит, что они толпятся рядом с его самкой, всем головы поотрывает, — сказал он эти слова с усмешкой и так легко, но для Эммы они прозвучали очень страшно. — Он не сделает этого, — стала защищать она его, и на это смотивировал яростный порыв у сердца, — Он не будет так делать! — Как долго самка знакома с Арбитром? — он пошёл по направлению к её дивану, девушка пошла следом. — Ну… Достаточно для знания, что он так не поступит! — воскликнула девушка и поторопила себя сбавить обороты. Кто знает, на что способен этот Верховный? Не просто же его так назвали. Они пришли обратно к тому плетённому дивану. Он был необычно мягким даже с тем из чего его сделали. — Значит, не достаточно, — подметил Верховный, передавая в руки Уманки фрукты. Она узнала их и стала есть. — Что вы имеете ввиду? — спросила она, когда она прожевала откусанный кусок груши. — Арбитр — Яутжа, Охотник, Хищник, жестокое существо во Вселенной. Этой расе не ведомо чувство любви, сочувствия, добра и красоты. Эти существа слушаются своего Кодекса придуманным хорошим Наудом, без него, они как монстры без намордника. — Не лестно вы отзываетесь о них, — проговорила Эмма испуганным голосом. — Самец не знает как так вышло, что Арбитр привязался к вам, к слабой Уманке! Но если самка когда-нибудь встретит Арбитра собрата-Яутжа, самец надеется, что вы выживите… В противном случае, не сомневаюсь, Арбитр убьёт его, — у девушки дрогнула рука, которая держала грушу. — Они настолько плохие? — Нет ничего плохого и хорошего в этом мире. Только последствия совершённого действия. Они — не плохие, просто так воспитаны, выросли в жестокой среде. — А Око? Он тоже такой? — Эмма уже не знала, кого точно представляет из себя сам Око. Сомнения защемили грудь. — Да, — твёрдо сказал Верховный, — Арбитр точно такой же. — Тогда как вы объясните его отношение ко мне?! — взмолилась она, и не собиралась совсем плакать, но слёзы сами текли по щекам. — Самец надеялся, что самка расскажет, — девушка словно повисла в воздухе. Око был такой хороший, а сейчас говорят о нём такое, — Возможно влияет гон. — Гон? — нахмурилась она, ведь не могла провести паралель между его отношением к ней и этими животными инстинктами. — Сейчас время гона, раса Яутжа становится в характере непостоянной, в поисках самки или находясь в гареме. — У них есть гарем? — с содроганием в сердце спросила она, не думать, что у Око есть другие самки, а она так, удачно подвернулась. — У Арбитра точно есть. Самец же Арбитр! Палач! Не может быть такого, чтобы у него его не было, — в девушке всё упало, как тяжёлый булыжник, и кажется порвало эту тонкую пелену надежды. Той самой маленькой надежды, что навсегда останется с Око. И эта надежда даже отняла у неё желание возвращаться домой. Там, на Земле, её никто не ждёт, и ничего не держит. В После жизни Эмма часто вынашивала идею куда-нибудь уехать, но денег не доставало, и сколько бы она не смотрела на небо, луна не слышала её мольбы, — Самка расстроилась? — Эмма почувствовала, как к ней приблизились, а слёзы выдавали её настоящие чувства. — Нет, — хмуро сказала она, вытирая щёки тыльной стороной ладони. А на что она надеялась? На счастливый конец, как в фильме «Форма воды»? Или как в «Красавица и чудовище»? Это жестокая реальность этого мира, который несет в себе лишь боль и разрушение судьб людей. — Тогда почему на лице слёзы? — продолжал Верховный, не понимая, почему та расстроена. Уманов он знает лишь как расу, но культуры и обычаи не всем известны, тем более ему. Разве самка не должна радоваться, что у самца есть гарем? Разве самка не должна гордиться тем, что выбранный самец репродуктивен? Хотя у самого Верховного, по традиции, всегда обязана быть только одна самка, и то она умерла у него. А сын Верховного ушёл познавать мир на станцию «За крайне» торговцем. — Потому что… Я так хочу, — строго сказала она, продолжая есть грушу в молчании. Святой точно видел, что та была расстроена, но ничем не мог ей помочь, просто потому что не понимал. Как тут он услышал ржания с улицы. На пороге стоял весь чёрный Арбитр, с пустым взглядом, но только увидев Уманку, он словно расцвёл на глазах. — Око? — неожиданно подняла голову Эмма, и Верховный даже удивился. Слепая Уманка почувствовала Арбитра даже тогда, когда тот не издал ни одного фактора своего появления.