Это глоток, мать его, воздуха, внушающий… надежду? Он внушает надежду. Он глоток свежего воздуха.
Атсуму не помнил дороги к Адлерам. Смотрел в потолок машины, изредка замечая смену ландшафта. Боль по всему телу давала о себе знать на каждой ебучей кочке, но и возмущаться он не имел права. Пуля сейчас находится не в его теле. Гробовая тишина в салоне лишь удваивала время. Атсуму бы даже назвал это своеобразным продлением времени, но если взглянуть на это с трезвой головой, то секунды все такие же быстрые, а час состоит вовсе не из восьмидесяти минут, а всего лишь из шестидесяти. Машина останавливалась пару раз, что скинул Мия на светофоры, однако последняя остановка была слишком долгой, равная трём остановкам на светофоре. Из-за специфики работы Атсуму знал, сколько нужно стоять на светофорах, более того — об этом знал каждый, кто хоть раз работал на бары. — Что-то случилось? — голоса своего Мия не узнал, но не придал этому особого значения. — Копы. — коротко, ясно, навевает страх. За тонированными стёклами слишком много компромата, что лишь подставит обоих. — сиди тихо, — и вышел. Атсуму притих, почти вжался в кожаные сидения, затаив дыхание. Его не видно до тех пор, пока закрыты окна и двери. Через какое-то время Сакуса все же вернулся, прижимая руку к предплечью, то ли закрывая дыру в костюме от гос. служащих, то ли предотвращая новое кровотечение. — Они остановили нас, потому что думали, что мы за шакалов, пришлось их переубедить, но мы уже отстаём по времени, Ушивака ждать нас не будет. — Паршиво, но сойдёт. В оставшееся время оба молчали, Атсуму пытался сосредоточить зрение на чем-то одном, пытаясь взять под контроль и тело, и разум, стоит ли сказать, что получается крайне отвратно.***
— Вы долго. — юноша, полностью экипированный, окинул их ледяным взглядом, — Хозяин недоволен. — Пробки. Кагеяма. — Атсуму лишь однажды слышал эту фамилию. — Сакуса. Идти можете? — Да, меня подстрелили, а не перерезали сухожилия. — Тогда прошу. — Кагеяма, не дожидаясь бывших конкурентов, вошёл в здание. Мия только сейчас заметил, насколько это здание огромное. — Не отставай, — Сакуса скрылся следом. Последний раз взглянув на тучи, Тсуму скрылся за массивными дверями. — Атсуму Мия. — как гром среди чистого — хотя какое оно чистое — неба. — Вакатоши. — не было восхищения или уважения в интонации, он просто не был способен хоть на какую-то эмоцию в данный момент. — Мы предоставим вам убежище столько, сколько вам нужно будет, но не задаром. Рынок сейчас в кризисе, крупнейший бар в Токио распался, за власть теперь каждая вторая дрянь пытается ухватиться, но такой подставы не ожидал никто. Сакуса, ты будешь в ответе перед нами, так же мы поймали Нишиною — крысу бара, вашего босса нет. — Я прекрасно представляю потери и риски происходящего, но, пока что, повлиять не могу. Из-за предательства мы не можем верить кому-то, а значит пока я не буду уверен в преданности — ничего не могу тебе обещать. — Ты сказал, что не принесёшь с собой проблем, но я уже вижу проблему, стоящую рядом с тобой. — Считай и меня проблемой, раз считаешь его таким. Сейчас нас двое и защищать мы будем только друг друга. — Я даю вам ночлег, Сакуса. — Я знаю, но защищать твоих я не намерен, вы все ещё должны лично мне и сомневаюсь, что вы наскребли долг за это время, — было видно, как в свете ламп лицо Ушиваки напряглось, а руки вцепились в подбородок, — думаю, мы поняли друг друга. — Вполне. Ваши комнаты готовы, к вечеру в баре будет закрытый троп, вы приглашены, Тобио вас проводит, — Атсуму озадаченно потрепал себя по волосам, пытаясь вспомнить, что же такое троп, но не работаящая голова буквально выдавала ничего. — Благодарю. По дороге Мия все же решился спросить у Сакусы, — Что такое троп? — И ты осмелился назвать себя профессионалом, не зная обычной терминологии? — Сакуса. — Это закрытая вечеринка, обычно их устраивают, чтобы достать определённую информацию, обсудить её, не привлекая внимания. — Нам нельзя светиться. — Именно, поэтому троп и закрытый, думай хотя бы иногда. — Я был бы рад думать, если бы у меня это получа… — не заметив, как Кагеяма остановился, врезался в спину перед собой, на что Сакуса лишь закатил глаза и кивнул Адлер-вцу. — Заходи уже. Комната была просторной, куда просторнее той, в которой Атсуму проводил большую часть времени, как переехал в Токио. Две кровати по разные стены одиноко пустовали без постельного белья. Большое окно завешано полностью, поэтому в комнате стояла тьма, которая, то и дело, кидала силуэты в глаза. — Какая кровать тебе нравится больше, Сакуса? «Та, на которой будешь спать ты.», — промелькнуло в голове Киёми. — Мне без разницы, сам выбирай, пуля все ещё в плече, я в мед. пункт, а ты не убейся тут. — За кого ты меня принимаешь, — фыркнул тот. Сакуса вышел, оставив Атсуму одного в темноте, что, казалось, то ли пожирала, то ли обволакивала. То ли пугала, заставляя биться сердце в панической скорости, то ли успокаивала, погружая в крепкий сон. Сонливость Мия скинул на усталость. После стольких событий то, что он держится на ногах — практически магия. Суна бы пошутил что-то о стероидах или наркотиках, ведь «Атсуму, откуда в тебе столько энергии, иди отсюда, флеш.» Воспоминания о ближних заставляли улыбаться, хотя Мия действительно сомневался, что были ли они таковыми на самом деле.***
Прошли часы перед тем, как Сакуса вернулся. Слегка измученный, но с перебинтованной рукой. — Вали в душ, времени мало, — если бы у Атсуму были силы, он бы обязательно съязвил в ответ. Обязательно. Душ всегда был самой любимой частью дня Атсуму, когда вода стекает по плечам, прессу, огибает бедра. Возможно, он за это время успевал подремать, подумать о насущем, позлиться на резкие смены температуры воды. А, когда ты долго шлялся хуй пойми где, свежий душ особенно грел душу, даже если вода была ледяной. ледяной, но до жути приятной. Однако, не успев встать под струи воды, вздрогнул от резко открытой двери. Перед ним стоял Сакуса в трениках, с руками по бокам. — И че ты тут встал? — блондин непонимающе моргнул. — Двигай жопу, не один ты в пыли жил, а если тебя тут ждать — опоздаем. Атсуму подвинулся, впуская Сакусу в душевую кабину, краем глаза заметив напряжённые желваки на шее и резкие движения, то ли от того, что он недоволен Атсуму, то ли от того, что Атсуму решил остаться, а не уйти, как, видимо, предполагалось. Встав под тёплую струю воды, Мия блаженно закрыл глаза, довольствуясь минутой «уединения», прежде чем вздрогнуть от неожиданного, но напористого языка на шее, прямо вслед идущим за водой. Сакуса, что сначала стоял чуть поодаль, прижался всем телом к спине Тсуму, вгрызаясь в шею, зализывая будущие багровые пятна. — Дистанции придерживайся, жить надоело? — Жить, может, не надоело, а вот смотреть на тебя вот так вполне. Вода, что до этого разгорячила обоих, теперь обжигала каждое движение, пробивая дрожью, следом за каплями воды шёл ловкий язык, прогладываюший путь с затылка до лопаток, затем к пояснице. Атсуму развернули к себе и, чтобы не упасть, тот завел обе руки за спину к кафелю, ловя контраст холодной стены и безумно горячего воздуха вокруг, хотя — Мия уверен — воздух тут горяч лишь потому, что Киеми сейчас вылизывал каждый сантиметр подятнутого тела. По царапинам на ягодицах Тсуму, которые были оставлены только что, скатывались капли воды, заставляя рычать. Атсуму тут же смял губы Киёми, требовательно вбиваясь в верхнее небо, вызывая недовольство и, как итог, укусанную нижнюю губу. — Умерь пыл и руку не заде.кхаа…сука. Сверкнув затуманенным взглядом, Мия провел рукой по прессу, невзначай задерживая пальцы на кубиках, как бы обводя их, а Киёми нравилось. Киёми давно забыл и о времени, и о Ушиваке, который, скорее всего, названивал обоим, забыл о собственном недовольстве и позволил Атсуму оставлять засосы на шее, ключицах, по которым так развратно стекали капли воды с волос. Мия оставил дорожку укусов вдоль ключицы и опустился на колени, чтобы слизать выступающие капли семени с головки члена и провести все тем же ловким язычком по внутренней части бедра, отметив, как красиво выглядят эти ветви татуировки вдоль всей ноги Сакусы. Рык где-то сверху, резко поднятый Атсуму и прижатый к стене довольно мурлыкнул, чем ещё больше раззадорил Киёми. Потираясь задницей о пах последнего, Мия закусывал нижнюю губу, игнорируя дрожь в коленках и тяжёлое дыхание. Резкие толчки, не терпящие раздумываний и вообще каких-либо мыслей, Сакуса вдалбливался в Тсуму, вгрызаясь в плечо, почти каждый толчок задевая простату, чем вызывал ещё большую дрожь. Мия обмякает в руках, тяжело дыша, пока Сакуса, чтобы тот не упал, придерживал за талию. — Сакуса, ну ты и— — Скажешь хоть слово и я тебя задушу. Атсуму бы назвал это просто напряжением, которое нужно было скинуть обоим, слишком много произошло, слишком много стресса, слишком. Однако для Мии это, кажется, не было простым избавлением стресса, блондин чувствовал умиротворение и лёгкое покалование на фоне все той же усталости и удовлетворения. Сакуса дал ему почувствовать себя живым, не просто существующим. Это глоток, мать его, воздуха, внушающий… надежду? Он внушает надежду. Он глоток свежего воздуха.