Бейлфаер Кристиан Голд
Рождение человека — это что-то удивительное, волшебное, потрясающее, это начало чего-то невероятного, чего-то нового, чего-то непредсказуемого, чего-то истинного, чего-то достойного любви, того, что не захочешь потерять, того, что изменит твою жизнь навсегда. Анатомия страсти / Анатомия Грей
Даже Гидеон и Росси, с которым он проводил едва ли не большую часть своего времени, перестали его узнавать. Задумчивый, молчаливый и скрывающий все эмоции за полуулыбкой, Голд отныне был сам на себя не похож. Улыбка, кажется, вообще не сходила с его лица, а тьма, в которую он так боялся погрузиться, больше не дышала ему в спину. Теперь чета Голд излучала свет, и свет этот даровал надежду всякому. И их коллегам, которые всё так же день изо дня боролись со злом, и тем, кто от этого зла пострадал. Новая жизнь, что зародилась в его жене, кажется, напомнила Кристиану Голду одну из главных истин — как бы не была темна ночь, будущее непременно настанет и рассвет будет светлым; он же пытался донести это до всех остальных. Отныне в их повседневности появились новые заботы и хлопоты. Теперь, приходя домой, они оба оставляли груз тяжёлого дня за порогом и обсуждали не новое дело, а цвет обоев в детской. И, конечно, на повестке уже нескольких недель главным вопросом был переезд. О том, что им стоит подыскать более просторное жильё, Кристиан задумался сразу, как только супруга сообщила ему о своём положении. Голд безумно любил свою маленькую квартирку, особенно после того, как Белль превратила холостяцкую берлогу в уютный мирок для двоих, но скоро их станет больше, и это нельзя не учитывать. День начинался и заканчивался одним и тем же — обсуждением вариантов недвижимости. Конечно, вокруг них образовалась масса советчиков, каждый совершенно искренне хотел помочь и внести свою лепту.***
— Что в нём такого особенного, что он такой дорогой? — спросила Белль, потягивая через соломинку апельсиновый сок и нажимая кнопку лифта, дабы попасть на нужный этаж здания ФБР. — Там рядом дом Эллис Грей. Белль лишь дёрнула тонким плечиком. Брови поползли вверх, голубые глаза стали огромными. Всем своим видом она давала понять мужу, что это имя ей ни о чём не говорит. — Элита медицины хирург Эллис Грей — говорят, она легенда, изобрела какой-то известный метод… — терпеливо пояснил Голд. Обычно единодушные или же быстро находившие компромисс супруги впервые в жизни так долго не могли прийти к единому мнению. И вроде оба готовы были уступить друг другу, но дом мечты так и не попадался им на глаза. Лифт остановился на нужном этаже, и, поцеловавшись, они наконец разомкнули сцепленные ладони и, сговорившись вечером всё ж посмотреть дом, разошлись по своим кабинетам. — Что, никак не можете определиться? — подошедший сзади Гидеон похлопал друга по плечу. — Вообще, по статистике, самый трудный период — первый год после рождения ребёнка… — Я не боюсь трудностей, Гидеон, — улыбнулся Голд, понимая, что друг прав: одно дело быть просто парой и коллегами, другое — родителями и нести ответственность за судьбу человека. Сияя от счастья, в глубине души он содрогался от страха. Ведь ему было прекрасно известно, что все эти монстры, в лица которых он вглядывается каждый день, не родились такими, а стали, и большинство такими сделали родители. Как на самом деле тонка грань между монстром и человеком и как случайно не толкнуть собственного ребёнка в бездну? На фоне этой дилеммы любые другие трудности виделись Голду мелкими и легко преодолимыми.***
Дом они всё же выбрали, тот самый, по соседству с доктором Грей. И уже через месяц принимали у себя на новоселье всю команду отдела анализа поведения. Праздновали, шутили, смеялись, говорили тосты. Друзья все как один желали им долгой и счастливой жизни, большой и дружной семьи. Опьянённые счастьем, они видели своё будущее столь же ярким, как рисунки на стенах в детской. И, конечно же, не догадывались, что обратный отсчёт уже начался. Новая соседка Голдов, доктор Грей — весьма своенравная эгоистичная женщина, с холодным взглядом идеальной причёской и действительно блестящей карьерой — часто любила повторять: «Слыша цокот копыт, ищите лошадь, и только потом — зебру». Однажды утром, выходя на работу и заметив соседку, что так же торопилась на службу, Кристиан не выдержал и полюбопытствовал, что же означает эта поговорка. Усмехнувшись и отвернув лицо от жарких лучей солнца, Грей пояснила: — Она учит тому, что самое очевидное, скорее всего, верно. Голд с таким утверждением был не вполне согласен, хотя бы потому, что в его работе очевидное не всегда было верным — тот, кто казался отпетым негодяем, мог оказаться чудесным человеком, а улыбчивая домохозяйка — убийцей. Жизнь научила его, что всё не так однозначно и уж точно не очевидно. Однако спорить Кристиан не стал, у каждого из нас свой взгляд на мир. У каждого из нас есть принципы, убеждения и мотивы совершать те или иные поступки, что в конечном итоге делает нас теми, кто мы есть. «Самое очевидное — скорее всего верно». Совсем скоро это правило, сослужит Голду плохую службу, ну а пока солнце ещё не заволокли тучи и ничто не предвещало беды.***
Белль стала меньше работать. Беременность давалась нелегко: постоянные головные боли, что, по словам врачей, были обусловлены выработкой особого гормона и после родов должны были пройти, тошнота и усталость. Её голубые глаза стали ещё ярче и больше на фоне бледной кожи и впалых щёк, а вот улыбка осталась прежней. Удивительно, но даже несмотря на плохое самочувствие она не стала раздражительной и капризной, оставшись всё тем же добрым и тихим ангелом, лучом света во тьме. — Видно, на небесах тоже нехватка кадров, Богу просто нужен был сильный ангел, — годами позже скажет Росси. А пока она, словно яркая бабочка, летала как на крыльях и обустраивала свой новый дом, расставляя посуду в кухне, развешивая фотографии по стенам, заказывая розы для посадки во дворе и аккуратно раскладывая по ящикам вязаные костюмчики и пинетки, которых, кажется, было уже просто великое множество и явно больше, чем нужно, но, несмотря на это, каждый раз проходя мимо витрины детского магазина, Белль останавливалась. — Кристиан, стой! — закричала девушка, когда они не спеша гуляли по одной из главных улиц города. — Что такое? — забеспокоился мужчина. — Тебе плохо, болит что-то? В ответ она лишь покачала головой и, хитро улыбнувшись, ткнула пальцем в витрину напротив — в ней красовался детский костюмчик с бабочкой и маленьким пиджачком. — Милая, а если у нас родится девочка? — вздохнул Голд. — Ну, подарим кому-нибудь… Кристиан, улыбаясь, потянулся за бумажником. Он никогда не мог ей отказать, а уж тем более теперь. Возвращаясь с работы, Кристиан почти всегда заставал её в будущей детской. Она сидела в кресле-качалке, тихо покачивалась и, умиротворённо улыбаясь, смотрела на заходящее солнце. Из окна детской вид был шикарен. На коленях у неё почти всегда был один из маленьких костюмчиков. — Ты можешь себе представить, что он будет таким маленьким, — обратилась она к мужу, когда тот подошёл и опустился на корточки рядом с ней, — совсем крошкой… Голд просто улыбнулся, даже не зная, что ответить. На самом деле малышей он всегда побаивался, уж слишком хрупкими они ему казались, но на сей раз отшутиться не получится, и им с этим крохотным и непонятным существом придётся ладить. Единственное, в чём мужчина не сомневался, так это в том, что уже любил этого человечка безоговорочно. — Но самое главное — он наш, понимаешь? — улыбаясь и чуть ли не плача от умиления, произнесла Белль. Это в мыслях мужчины совсем не помещалось. Он знал почти всё о привычках и повадках других людей, мог разгадать их тайные замыслы и понять мотивы, но это было за гранью его понимания. Нет, многие скажут, что всё слишком просто — когда двое спят друг с другом, у них появляются дети, но для Кристиана это было чудом, самым настоящим чудом, когда из взаимной любви двух людей рождалась новая жизнь. Новый человек, который, возможно, изменит мир к лучшему. Каждый раз аккуратно прикладывая ладони к округлившемуся животу жены и чувствуя иногда еле ощутимые, а иной раз и отчётливые толчки, Голд был готов расплакаться. Ведь его красавица, мужественно справляясь со всеми испытаниями, вот-вот подарит ему того, кого он будет любить больше всего на свете. У него даже слов не находилось, чтобы описать, как он благодарен ей за всё, что она выносит, и всё, что ещё придётся вынести, и старался помочь ей, чем только возможно. День ото дня самочувствие миссис Голд ухудшалось, она совсем перестала летать, лишь иногда появляясь в главном здании ФБР. Все заметили, как её внешний вид изменился отнюдь не в лучшую сторону, но ни саму Белль, ни её супруга это не беспокоило. Беременность — сложное время, и не такое бывает, тем более что и врачи уверяли — беспокоиться не о чем. Так к чему искать зебру? Они просто настраивались на позитив и ждали чуда. И оно произошло, как всегда неожиданно, а, впрочем, бывает ли с чудесами иначе?***
Той ночью они срочно вылетели в Филадельфию, где их ждало новое запутанное дело. Белль со дня на день должна была родить, и куда-то ехать Голду хотелось меньше всего, но всё в этом мире было бы слишком просто, если бы убийцы и психопаты считались с их выходными и семейными обстоятельствами. Провожая мужа и целуя его на прощание, Белль уже чувствовала, что в течение ближайших суток их малыш явится на свет, но Кристиану говорить ничего не стала, решив не добавлять лишних волнений; дело и так обещало быть сложным. Они как раз выступали всей командой перед сотрудниками полиции, давая тем ориентировочный «профиль» преступника, как вдруг в комнату вошла женщина и, перебив агента, тихо сообщила, что агента Голда срочно просят к телефону. — Простите, кажется, это ваша жена… Быстро глянув на Росси и Гидеона и получив одобрение, Кристиан быстро вышел в соседнюю комнату, где находился телефон. — Поздравляю! — по телефонным проводам импульсом пронёсся тихий голос его красавицы. — Ты стал папой! Голд так и застыл с трубкой в руках, даже забыв о том, что секунду назад хотел спросить, почему её голос такой уставший, вопрос уже не имел смысла, а теперь его волновало другое: — Почему ты сразу не позвонила? — Чем бы ты мне помог? — по интонации голоса стало понятно, что она улыбается. — Неизвестно, успел ли бы ты прилететь, и только бы нервничал, а теперь все волнения позади. — Я тебя люблю, — только и нашёлся ответить Голд. — Мы тебя тоже любим и ждём… Когда Кристиан вернулся в комнату, его команда по выражению его лица поняла, что случилось. Это счастье было просто не скрыть, и все они невольно стали улыбаться вместе с ним. Да, может быть, это выглядело глупо, учитывая, что за их спинами находилась доска с фотографиями изуродованных женских тел и секунду назад речь шла об убийце, но, в конце концов, жизнь нельзя взять и поставить на паузу. Жизнь меняется каждую секунду, она многогранна, у неё бесконечное число вариантов. И даже если здесь прямо сейчас происходит что-то плохое, то где-то в мире в эту же секунду обязательно случилось что-то хорошее.***
Он не запомнил деталей того дела, даже не понял, как они поймали преступника. Ещё никогда в жизни он так сильно не хотел домой, но, как назло, расследование затянулось. И когда неделю спустя они наконец смогли вернуться в Сиэтл, Голд не думал ни о чём, кроме как быстрее сдать бумаги и отправиться к семье. Естественно, погружённый в мысли о жене и сыне, он не заметил, что в главном конференц-зале горит свет, на это обратил внимание новичок. Вся команда поспешила взглянуть, кто мог засидеться допоздна, если все они только что вошли в отдел. Их удивление и восторг было не передать словами. Войдя в кабинет, они, привыкшие лицезреть тьму, увидели прекраснейшую из картин. Женщину с ребёнком на руках. — Белль! — воскликнул Голд. — Что ты здесь делаешь?! Да ещё с малышом! Его жена стояла посреди комнаты и, улыбаясь, смотрела на младенца, который мирно спал, несмотря на сторонний шум. Она была ещё краше, чем когда-либо. Он знал её совсем юной девушкой, сам обратил её в прекрасную женщину, теперь же она предстала в новом, пожалуй, самом лучшем из обличий — теперь она мама его сына. — Гарсия сказала, что сегодня вы возвращаетесь, и мы решили сделать нашему папе, да и всем, сюрприз, — пояснила она, пока все присутствующие зачарованно глядели на неё. — И ещё я вдруг поняла, что в этом кабинете мы никогда не улыбаемся, и захотелось внести в эти стены хоть какую-то радость… — она немного помолчала. — Знакомьтесь: Бейлфаер Кристиан Голд! После она осторожно передала малыша мужу, который, кажется, и себя не помнил от счастья. Тогда всем казалось, что их счастье будет бесконечным — правда, вечность сократится до нескольких лет.