Свет в окне
В мире, исполненном мрака, каждый из нас тянется к свету — будь то искра озарения, что подскажет, как вернуть однажды утраченное, луч маяка, разгоняющий мрачные тени, или же тусклые фонари, освещающие картинки из давнего прошлого. Каждый из нас, бредущих в ночи, тянется к свету, будь то даже лишь слабый проблеск надежды.
Вистерия Лейн — небольшая улица городка Сторибрук в пригороде Сиэтла. На улице стояло одиннадцать домов, разделённых красивыми изгородями, однако это ничуть не мешало большинству её жителей считать себя одной большой семьёй и чувствовать себя в праве быть в курсе всех последних событий и новостей из жизни соседей. Вистерия Лейн была практически островком тишины в бушующем океане жизни. Это позже на этой улице произойдёт множество событий, которые навсегда изменят судьбу её обитателей, ну а пока изо дня в день всё повторялось по знакомому сценарию — по утрам мужья отправлялись на работу, оставляя своих жён заниматься детьми и делами по дому, и никаких тебе тайн и интриг. Так что, конечно, переезд новых жильцов взбудоражил привычную жизнь. В то утро пятеро домохозяек, прежде чем окунуться в рутину и быт, собрались в одном из дворов, чтобы посплетничать за чашкой кофе. И только Сьюзен начала жаловаться на мужа Карла, как вдруг у одного из пустующих домов притормозил грузовой фургон, тут же приковав к себе всеобщее внимание. Каждый раз, видя фургон, жители улицы представляли себе своих новых соседей, и каждый предавался своей особой мечте. Габи мечтала, чтобы на их улицу переехал какой-нибудь супергерой и привёз с собой кучу тайн и интриг, которых ей так не хватало в этой тихой загородной жизни, да и чтобы жена у него была гламурная. Скаво грезила о семье интеллигентных шведов с тремя прелестными дочурками, и чтобы те непременно были ровесницами трёх её сыновей. Сьюзен мечтала о красивом и мускулистом, необременённым семейными узами мужчине, с которым она наконец отомстит мужу за его измены, а Бри желала всем сердцем, чтобы на их улице поселилась близкая ей по духу идеальная мать и жена. Фургон остановился, а следом притормозила чёрная иномарка; все пятеро дружно затаили дыхание… И тут возник он. Элегантный мужчина в чёрном костюме и идеально выглаженном галстуке, как про себя тут же подметила миссис Ван де Камп. Майер про себя завизжала от восторга, а Габриэль сильнее перегнулась через изгородь, уже подумывая наставить рога Карлосу, и тут вдруг незнакомец достал из салона детское кресло с мирно спящим младенцем. Габи и Сьюзен разочарованно фыркнули, а Элис, Бри и Линетт с интересом ожидали появления спутницы этого шикарного мужчины, ведь если есть ребёнок, то должна быть и его мать. Однако незнакомец лишь закрыл авто и спешно скрылся от досужих глаз в своём новом жилище.***
Домохозяйка, проживающая вечный «день сурка» в ворохе нескончаемых дел, иной раз способна дать фору любому, даже самому лучшему агенту ФБР. Уже через полчаса дамы знали имя и возраст нового соседа, их они выведали у местного риелтора, Иди, а остальное додумывали сами за утренним кофе и пятничным покером. Версии на тему, кто он такой и почему у него есть ребёнок и нет жены, множились день ото дня. На работе он составлял профили убийц, а домохозяйки составляли его профиль, и ещё неизвестно, кто из них более преуспел. — Наш мистер Икс так и не появлялся? — поинтересовалась Габриэль, глядя на дверь дома напротив. — Нет, даже почту не забирает, — Скаво кивнула на стопку газет на крыльце. Следующим утром будничный разговор Линетт и Мэри Элис был прерван громким детским плачем. Скаво уже бросилась бежать, думая, что надрывается один из её близнецов, как вдруг осознала, что её дом достаточно далеко, а плач раздаётся над ухом. Соседки непонимающе переглянулись, а затем синхронно повернули головы в сторону жилища нового таинственного соседа. Линетт, конечно, понимала, что нехорошо вламываться в дом без спросу, особенно к агенту ФБР. Но она сама не так давно сама стала мамой двух близнецов, гормоны в её организме ещё не пришли в норму, и инстинкт возобладал над разумом. Скаво двинулась на звук, а Мэри Элис, не успев возразить, пошла следом. — Эй, есть кто? — крикнула Линетт, несмело топчась на пороге. Дверь оказалась не заперта, и в дом дамы попали без всякого труда. На вопрос никто не откликнулся, и на свой страх и риск они прошли дальше. С каждым шагом детский плач становился всё громче. Наконец они оказались в гостиной, и первой их мыслью было бежать прочь со всех ног. Некогда просторная и светлая комната изменилась до неузнаваемости. Большие окна были наглухо завешены чёрными шторами, всюду множество картонных коробок, в углах мусор, старое кресло качалка тихо поскрипывала, но на фоне крика младенца, лежащего в люльке рядом, скрип этот был еле различим. Женщинам тут же стало не по себе. По телу пробежали мурашки, бросило в холод. Было ощущение, что они угодили в логово чудовища или серийного маньяка, что, впрочем, одно и то же, или же находятся в декорациях какого-то жуткого фильма. Пока женщины справлялись с эмоциями, хозяин дома на них не обращал никакого внимания, продолжая монотонно раскачиваться в кресле. — Здравствуйте, я Линетт, ваша соседка, — Скаво первой взяла себя в руки и попыталась заговорить с мужчиной. — Может, мы можем чем-то помочь? — Он ничего не ест, я так и не смог его накормить, — заговорил мужчина, вглядываясь куда-то в пустоту и даже головы не повернув к незваным гостям. — Жена в больнице… Дамы тут же сложили пазл, обе они были мамами и быстро поняли, в чём дело. Скорее всего, раньше малыша кормили грудным молоком, но мама попала в больницу, а от другой еды ребёнок отказывается. Скаво тут же поняла, что нужно делать, и, не с сговариваясь, они с Мэри Элис начали действовать. Линетт побежала домой — по счастью, она знала, где раздобыть бутылочку молока, а Янг тем временем осторожно взяла малыша на руки. — Как его зовут? — спросила женщина, интуитивно предположив, что это мальчик. — Бэй, — подал голос мужчина, — Бейлфаер… Дети пропадают слишком часто, а находят их живыми редко. Кому, как не агенту «ОПА», это знать. Раньше он и предположить не мог, что вот так вот просто выпустит сына из виду, но минуту назад незнакомая женщина унесла его, а он никак не отреагировал. Голд смиренно продолжал сидеть в кресле, вслушиваться во внезапно наставшую тишину и вглядываться в пустоту, не обращая внимания на царящий вокруг хаос. Кристиан думал, что так будет лучше. Пока Белль в больнице, он завершит переезд и привезёт любимую после выздоровления в новый дом, да и ему самому так будет лучше. Когда человек чем-то занят, его не так сильно одолевают дурные мысли. План был почти идеален, однако на деле всё вышло совсем не так. Уже пять дней Белль была в больнице. У неё участились боли, она плохо реагировала на свет, постоянно просила зашторить окна, и Кристиан так привык это делать, что и дома плотно занавесил все окна, погрузив дом во мрак. Но хуже всего было то, что все молчали, никто не говорил ничего конкретного, отделываясь общими фразами и проводя новые и новые исследования. Голд старался не думать о плохом, но с каждым днём это получалось всё хуже, и в какой-то момент силы его покинули. Он не мог мыслить и действовать, не в состоянии даже был успокоить сына. Работу за него сейчас выполняли коллеги, отдел лишился сразу двух агентов, но никто не возразил и не упрекнул, просто каждый делал, что должно. Коробки с вещами так и стояли нетронутыми прямо посреди гостиной, сына унесли из дома женщины, имён которых он не запомнил, а он так и не нашёл в себе сил встать на ноги. Жизнь его будто бы покидала. Так бывает, если люди буквально врастают друг в друга, становятся одним человеком, что разделён пополам — тогда, если одна половина на грани, то и вторая автоматически запускает программу самоуничтожения. Говорят, что так нельзя, врастать с корнем и растворяться в другом человеке, нужно всегда быть целостным и самодостаточным, не бояться испытания одиночеством, но иной раз это единственный способ выжить. Кристиан Голд думал, что своё испытание одиночеством он уже прошёл и выдержал достойно. Ведь, по сути, он всю жизнь был один. Матери он не помнит, отцу было на него плевать, он с раннего детства привык и уже не боялся остаться один, но к такому он готов не был — не будь её, и весь его мир навеки погрузится во тьму, из которой ему уже не выбраться. Не зря говорят, что те, кого мы любим, и наша сила, и наша слабость. От мыслей его отвлекли шаги. На этот раз Кристиан обратил внимание на источник звука. Мимо него тихо прошла женщина с белыми волосами и аккуратно положила спящего Бэя обратно в его колыбель. — Он сытый и чистый. Мы вечером снова зайдём. — Спасибо…— тихо обронил Голд ей в спину, так и не сумев вспомнить имени. — Мэри Элис, — напомнила она и, оглядев хаос вокруг, сказала: — Если хотите, мы придём и поможем разобрать вещи… Соседка ушла, а Кристиан посмотрел на спящего сына. Его малыш был ещё таким крохой, против жестокого мира он беззащитен, и нельзя допустить, чтобы он остался один, а значит, нужно брать себя в руки. В конце концов, тьма рассеется, так не раз бывало.***
Кристиан улыбался, наблюдая за происходящим. Позже соседки поймут, что таинственная полуулыбка — его вечный аксессуар, и, похоже, никто не узнает, что скрывается за ней на самом деле, но в тот момент он улыбался искренне. Живя в бешеном ритме мегаполиса, он почти забыл, что в тихом пригороде можно вот так прийти к соседу и помочь ему с уборкой и разбором вещей. Голд, кажется, разгадал её тайный замысел и понял, почему она так хотела переехать. Тихая и улыбчивая Белль почти идеально подходила под атмосферу спокойной солнечной улицы, здесь было именно её место, а место Кристиана — там, где она, лишь бы только с ней ничего не стряслось. Бри раздавала команды, Линетт пыталась с ней спорить, а Сьюзен всеми силами старалась не угодить в очередную неловкую ситуацию, которые с ней по пять раз на дню приключались, она была магнитом для неловкостей. Кристиан смотрел на них, и в его душе зарождалась надежда на лучшее. — А он ничего, люблю мужчин с хорошим вкусом, — сказала Габи, выходя из дома Голда. — Где всё-таки его жена? — Тебе же сказано, в больнице! — Бри укоризненно поглядела на подругу. — Ну, этого точно никто не знает. Не поверю, пока не увижу своими глазами…***
Тишина — то единственное, к чему за неделю жизни в Сторибруке Голд так и не привык. В отличии бурлящего мегаполиса, маленький городок действительно засыпал с наступлением темноты, всё будто бы умирало до утра — ни звука, ни шороха, и это сводило его с ума. Самые страшные мысли не оставляли его в покое, и только свет давал возможность почувствовать, что он не один, а земля всё ещё кружится. Свет, что периодически зажигался посреди ночи в окнах соседних домов, как свидетельство жизни, и жизнь эта не так проста. Тот, у кого нет проблем, кого не терзают тревоги, спокойно спит по ночам. Зажигая ночью свет в окне, мы посылаем скрытый сигнал о помощи, надеясь, что из соседнего окна его заметят. Скаво, по обыкновению, проснулась посреди ночи покормить близнецов и, чтобы не уснуть, решила пройтись по дому. Спустившись в кухню, женщина увидела свет в окне соседнего дома. Голд снова сидел с бокалом виски в руках и отрешённо смотрел куда-то. Габриэль была по-своему права — что они знали о нём? Просто мужчина, скрытный и неразговорчивый, волею обстоятельств оставшийся один с грудным малышом на руках. Просто мужчина в окне; что его гнетёт? Какая боль или какая страшная тайна не даёт ему спать по ночам? Линетт вздохнула. Возможно, она никогда не узнает этого. Всё, что она может — это прийти на помощь, когда это понадобится.***
Сегодня Голду, как и много лет назад, не спалось. Слова Линетт не шли у него из головы, эта женщина когда-то ему помогла и уж точно не желала зла. Мужчина задумчиво смотрел в ночное небо; улица, по своему обыкновению, замерла до первых рассветных лучей, и только в окнах дома мэра горел свет. Кристиан точно не знал, что же произошло с Реджиной, но был уверен: свет в ночном окне — знак отчаяния и призыв о помощи.