Смелая барменша
Встречи со своим человеком достоин каждый, но не у всех она случается. Одни не дают окрепнуть воле и теряют веру, другие, разочаровавшись, замечают только неудачный опыт прошлого, а кто-то и вовсе не ждет, довольствуясь тем, что есть. Эльчин Сафарли
Вопрос, заданный ей Голдом, грозовой тучей повис в воздухе и выстроил между ними невидимый барьер — снова. Реджина опять стала его избегать. Все эмоции, мысли и чувства «перевалили» за отметку «слишком». Слишком больно, слишком страшно, слишком невозможно. Понимая, что больше не в силах выносить эту недосказанность и эти недоперемены, которые так и не случились между ними, Миллс взяла отпуск. Сторибрук, так любимый ею с детства, вдруг стал для неё тесен, как платье, из которого она давно выросла. Перестало хватать воздуха; ей нужно было на волю, ей нужно было отсюда прочь. Этот город мал для неё и Белль. Чемодан Реджины, который пережил уже несметное количество перелётов, отчего в нём стала заедать молния, был уже наготове, но это завтра, а сегодня… Сегодня в кафе «У бабушки» дым коромыслом и колокольчик на двери, кажется, охрип от постоянного звона. Сегодня день рождения Бейлфайра Кристиана Голда, приготовления идут полным ходом, в заведении начали работу с шести утра. Реджина, стоя на стремянке, развешивала воздушные шары, пытаясь занять мысли чем угодно, только не отцом именинника, но как раз в этот момент Голд решил заговорить с ней. — У тебя ведь тоже день рождения был, ещё вчера, но ты даже никому не сказала. Мы обычно поздравляем всей командой. — Поэтому и не сказала, — сдавленно улыбнулась Миллс, — я его не люблю. — Почему? — полюбопытствовал мужчина, подозревая, что ответа не последует. С того самого момента, как они вернулись из Гиперион Хайтс, с ответами у неё напряженка. Она или отвечает сухо и односложно, или молчит.***
Громкая музыка и море людских голосов, смех, поздравления и тосты. Яркие кружочки конфетти, кукарекающая Бри Ван Де Камп и Морган, прыгающий через скакалку. С таким размахом они, кажется, не отмечали даже День Города. Детский и безалкогольный, но праздник определённо удался. Все танцевали и веселись, напрочь забыв о завтра. Завтра, где агентов ждёт новое чудовище, угрожающее миру. Где домохозяек накроет лавиной ежедневных проблем. Где напомнят о себе вопросы, на которые нет ответов. Где в больницу привезут того, чью жизнь, возможно, не удастся спасти. Завтра, наступлению которого мы бываем не всегда рады. Однако, несмотря ни на что, прекрасное сегодня ещё не кончилось. Вот миссис Лукас вынесла праздничный торт с семью именными свечами. — Ну, сынок! — Голд поднял сына на руки. — Загадывай желание и задувай! — Малыш, уже знаешь, что загадать? — спросила Гарсия. Мальчик, улыбаясь, кивнул и посмотрел на Реджину — она была его желанием, она в роли мамы. Бэю исполнилось только семь лет. И он мало что понимал в жизни — точнее сказать, он ничего совсем не понимал. Ему было непонятно, почему не все болезни можно вылечить. Почему папа, который самый сильный и самый лучший во всём мире, не смог найти способа спасти маму, и почему с каждым днём его воспоминания о ней блекнут. Прочему взрослые всё слишком усложняют? Почему они то дружат, то совсем перестают разговаривать, почему женщина, которая стала ему почти матерью, вдруг из улыбчивой и весёлой стала тихой и мрачной… И как всё исправить? Несмотря на очень юный возраст, Голд-младший в силу загаданных желаний не очень-то верил — они никогда не сбывались. Но что ему ещё оставалось? Без сомнений, взрослые мудрее своих детей, хотя бы в силу того, что у них больше опыта. У них есть ответы на большинство детских вопросов, и они по обыкновению считают себя правыми. Однако в одном взрослые ошибаются всегда — думая, что их проблемы детей не касаются. На самом деле, почти никогда ребёнка нельзя уберечь. Всё, что происходит вокруг, он, может, и не всегда понимает, но совершенно точно слышит и чувствует. Напряжение, нависшее между отцом и Реджиной, остро ощущалось, хоть они и пытались вести себя как обычно. Хаус был прав — все лгут, только это приходит с возрастом, детей обмануть невозможно. Бэй знал — что-то происходит, но что, они объяснить не могли или не хотели. Надежда оставалась лишь на загаданное желание.***
Плохие дни всегда проходят, и хорошие тоже. Уже на следующее утро после праздника вся команда в полном составе сидела в конференц-зале, внимательно слушая обстоятельства очередного дела. — Прости, что пришлось отложить отпуск. Обещаю — после этого дела ты свободна, — произнёс Голд, присаживаясь напротив Реджины. — Просто сейчас мне нужны все члены команды. Миллс подняла глаза, уголки губ слегка дрогнули, изображая на лице подобие улыбки. Похоже, ничего ему не отвечать начало входить у неё в привычку. Задуматься об этом он не успел — в комнату вошла Дженнифер и прямо на ходу стала вводить всех в курс дела. — Итак, всем привет. Новый Орлеан, штат Луизиана…***
— О чём ты думаешь? — спросил Кристиан у Реджины, когда они, закончив дело, покинули местный полицейский участок Жара первых июльских дней, неожиданно сменилась весьма ощутимой прохладой, которая с наступлением темноты только усилилась. Реджина накинула кофту и попыталась обуздать пряди волос, липнувшие к лицу. — Как всегда, о жертве. — Что именно? — уточнил Голд, надеясь, что их диалог продолжится, ведь теперь, когда вероятность её ответов упала, она могла замолчать в любой момент. — Мы её спасли. Но спасение ли это? — она вытянула шею, подставив лицо под порывы ветра, чувствуя, как Голд сверлит её взглядом. Сейчас он не просто ждал её ответа, он был ему необходим. — Она провела в плену четырнадцать лет, — заговорила Миллс, — за это время все её родные умерли, дом продан. Мы освободили её, но куда ей идти? — Всегда есть куда идти, — ответил Кристиан таким тоном, будто знал это наверняка, будто это одна из тех истин, в которых он уверен на сто процентов, — и мы с тобой сейчас пойдём в бар на Бурбон Стрит. Познакомлю тебя с одной очень смелой барменшей. — У тебя есть знакомая барменша в каждом городе, куда мы прилетаем по делам, Голд? — Эмили, тихо идущая позади, не выдержала и вклинилась в разговор. — А у тебя нет? — произнёс он, не оборачиваясь, но девушка буквально почувствовала его загадочную полуулыбку. — И потом, тебе разве не хочется проведать Ками? — Я уверена, она уехала из города, — отозвалась Эмили Прентис. — Да и что её здесь держит? — Не что, а кто… — поправил коллегу Голд.***
Бар был полупуст, и блондинка за барной стойкой откровенно скучала и озиралась по сторонам. Поэтому и заметила его сразу, как только он возник в дверях. — Агент Голд! — Здравствуй, смелая барменша, — заулыбался мужчина, подходя ближе. — Познакомься: это Реджина, моя коллега. — Новенькая? — Барменша смерила девушку взглядом, не скрывая своего любопытства — В прошлый раз её с вами не было. — Да, она в команде несколько месяцев, — он наконец повернулся к Миллс, что терпеливо ждала, пока двое знакомцев обсудят её персону. — Это Камилла О`Коннелл, специалист по психопатологии; я даже пытался переманить её к нам в отдел, но стоять за барной стойкой ей нравится больше. Реджина вежливо кивнула. Вести светские беседы с кем бы то ни было она была не настроена. Откровенно говоря, она и сама не знает, что произошло, но в момент, когда Голд открыто спросил о её прошлом, в ней будто что-то сломалось. Что-то, без сомнения, важное, отвечающее за восприятие мира, его цвета, звуки, и ощущения. Всё поблекло, затихло и притупилось, осталась только боль, что ноет где-то под рёбрами. Она боялась, что он будет не готов, а оказалась не готова сама. — Надо было поспорить с Эмили, — заговорил Голд, присаживаясь, — на то, что ты всё ещё здесь. Почему не уехала? Камилла не успела ответить — Реджина легонько тронула за плечо, и Кристиан обратил на неё всё своё внимание. — Я вас оставлю. — Хорошо, только не опоздай к вылету, закружившись в карнавале. Кстати, карнавалы в Новом Орлеане почти каждый день, — произнёс Голд, подмигнув барменше. — Я не полечу, — в ответ на его взгляд, полный недоумения, она лишь дёрнула плечом. — Я же в отпуске, так? Так почему бы не провести его в Новом Орлеане? — Не худший из вариантов, — улыбнулся мужчина и протянул ей небольшую коробочку, перевязанную бантом. — С днём рождения, Реджина. И, дабы не дать ей шанса возразить или попытаться вернуть подарок, он тут же повернулся к Камилле, буравя её взглядом, в котором сотня вопросов. — Подожди, пожалуйста, — не торопясь отвечать Кристиану, Ками быстро что-то на писала на небольшом клочке бумаги и протянула его спутнице Голда. — Возьми. У нас большой, шумный, местами пугающий город. Если ты вдруг потеряешься, нужна будет компания или просто захочется поговорить — звони. И найти меня можно здесь, если вдруг некуда будет пойти. «И почему всех тянет поговорить?» — подумала Реджина, глядя на записку с номером телефона. Единожды встретив монстра, мы ещё очень долго всюду видим его отражение, ищем в поступках окружающих скрытый мотив, ждём подлости, заранее пытаясь защититься от ещё не причинённой боли, ибо помним, как это. Но иногда попытки людей проявить к нам участие не означают ничего другого. — Хочешь знать, почему я не уехала? — она подала Голду рюмку и посмотрела прямо ему в глаза. Блондинка с волосами до плеч. Круглое лицо, пухлые щёки и губы. Серые глаза. Когда Голд год назад впервые увидел Камиллу, она напомнила ему куклу, что улыбалась ему каждый раз, когда он проезжал мимо магазина игрушек в Сторибруке. Однако при более близком рассмотрении это оказался оловянный солдатик. Пора бы ему привыкнуть — внешность обманчива.***
Камилла О`Коннелл проходила свидетелем по делу, которое команда ОПА расследовала в этом городе год назад. Тогда в одной из городских церквей произошло массовое убийство. Парень-семинарист по имени Шон убил нескольких своих друзей, а после покончил с собой. После произошедшего его сестра-близнец Камилла приехала в город и, будучи психологом, устроилась простой барменшей. Расследование было сложным и запутанным. Оно растянулось на несколько недель. Однажды, выйдя из полицейского участка, Голд увидел в свете уличных фонарей женскую фигуру, она неторопливо шла в сторону местного кладбища, неся в руках ведро и тряпку. Кристиан, сам не зная зачем, нагнал её. — Камилла, неужели ты идёшь на кладбище? — Да, — ответила блондинка и, предвосхищая все остальные вопросы, добавила: — Идёмте, покажу. Ками привела агента к надгробью брата. Даже в темноте была отчётливо видна надпись красной краской: «Убийца». Девушка молча принялась всё оттирать. — И ты так делаешь каждый вечер? — поинтересовался Кристиан после нескольких минут наблюдения за происходящим. — Приходишь одна ночью на кладбище… Отчаянная и смелая барменша. Девушка в ответ засмеялась. — Что тебя насмешило? — Просто вы не первый, кто мне это говорит…***
— Так почему ты всё ещё здесь? — спросил мужчина, помня, что она собиралась покинуть город, как только дело закроют. Из недавнего прошлого они вернулись в настоящее; бар почти опустел, и их беседе не мешал гул чужих голосов. — Потому что каждый вопль моего здравомыслия, логики и рассудительности заглушают необъяснимые чувства к чудовищу. «Клаус Майклсон, надо было поспорить с Эмили», — подумал Голд, удивившись своей правоте, и, несколько минут подумав (отныне вопросы девушкам он задавал с опаской), произнёс: — А чудовище испытывает такие же чувства к тебе? Ками лишь лихорадочно стала протирать барную стойку полотенцем, да так интенсивно, что, казалось, ещё немного, и протрёт дыру. — В последнее время юные леди не отвечают на мои вопросы. Пора бы привыкнуть. — Голд залпом осушил ещё одну стопку со спиртным. — Я просто не знаю, что сказать, — дёрнула плечом девушка и решила воспользоваться моментом: — А если я вас спрошу, вы ответите? — Попробуй. — Реджина — она просто новый член команды или вас что-то связывает? — Ничья, — расхохотался мужчина, — я тоже не знаю, что сказать. Похоже попытка стать чем-то большим провалилась, и я почти уверен, что не стоит пробовать снова. Ей без меня будет лучше, единственное — хотелось бы узнать напоследок, что именно её оттолкнуло, и попросить прощения. Не хочу стать очередным злодеем в её истории. — Клаус так же говорит, — хоть и мысленно зарекалась, Камилла всё равно заговорила о нём, — что так для меня было бы гораздо лучше. Верить, что он чудовище, которым его все изображают, — она вдохнула воздуха. — И я правда стараюсь не замечать всё хорошее, что в нём есть, а оно есть. Ками забрала у Голда пустую рюмку, а тот потянулся за бумажником. — За счёт заведения, — быстро выпалила блондинка и добавила: — Все хотят для тех, кто им дорог, лучшего, но откуда нам знать, может, лучшее для них — это мы, а для нас — они, несмотря на все «против»?***
Сообщив пилоту, что агента Миллс можно не ждать, Голд вошёл в салон, сел на своё кресло, а рядом положил папки с делами, как раньше. Всё будто бы стало как раньше, её кресло в самолёте никем не занято. В его доме никто не хозяйничает, сейчас он прилетит, сам уложит сына спать, а завтра проведёт с ним вдвоём весь день, как раньше. Так, может, это самообман? Может, пора прекратить? И жить так, как у него получается, а не по правилам этого мира, в котором все должны «жить дальше», несмотря ни на что? — Выбор сделан? — спросил Росси, оторвав взгляд от свежей газеты. — Ты выбрал жену? Они знали его слишком долго и хорошо, чтобы не понимать, что происходит. Этот единственный шаг навстречу дался Голду так трудно, что внезапное отчуждение Реджины стало знаком того, что второго делать вовсе не стоит, и лучше оставить всё, как есть. Возможно, где-то в глубине души он был ей за это благодарен. Никто из них его не осуждал. Даже если между мёртвыми и живыми он выбирает первых, он всё равно останется их другом, да и кто знает, как бы они пережили подобное? Просто им было жаль, ведь Голд был из тех, кто достоин счастья. — Ты позволишь ей стать чужим человеком? — снова спросил Росси, понимая, что ответа на предыдущий вопрос, скорее всего, не будет. — Она ведь отдалилась, может вовсе не вернуться… — Я сделал ей ключи от своего дома. Пока они у неё, мы не станем чужими.***
Реджина настежь открыла окна гостиничного номера, впустив внутрь гул проходящего по улицам карнавала. Затем села на кровать и, всё ещё сомневаясь, развязала ленточку подарочной коробки. Из миллиона вариантов именно это она ожидала увидеть меньше всего. На дне коробки лежала связка ключей на брелоке с фотографией. Дрожащей рукой Миллс вынула их и зажала в ладони, как самое ценное из сокровищ. Под ключами мирно лежал небольшой листок. Девушка внимательно вчиталась в послание, которое гласило: «Я сделал тебе ключи, чтобы всегда было куда идти.» Толком не осознав, каким чувствам и инстинктам повинуется, она потянулась к телефону, что стоял на тумбочке у кровати. Пока шли гудки, сердце стучало так сильно, что заглушало удары уличных барабанов, а потом с ней заговорил автоответчик. «Так даже лучше», — подумала Реджина и тихо произнесла: — Когда я вернусь, будь дома… Миллс повесила трубку, не зная, когда она вернётся и вернётся ли.