Свет и тьма
В любви главное выбор, главное отложить кинжалы и яд и самой придумать хороший финал. Но иногда, несмотря на твой выбор и намерения, судьба всё равно побеждает…
Ужин у четы Нолан прошёл, на удивление, в лёгкой и непринуждённой обстановке, хоть Голд и переживал, как будет чувствовать себя в компании тех, кто в среднем на четверть века его моложе, и найдутся ли вообще общие темы для беседы? Конечно, первое, что ему отчего-то хотелось сделать — это остаться и не пойти, и, скорее всего, Реджина даже не стала бы на этом настаивать. Однако в глубине души Голд понимал, что это более чем неправильно. Она знает о нём почти всё, а он сознательно избегает какой-то часть её жизни. Так недолго и всё совсем испортить. «Разница в возрасте ничего не портит», — вспомнил он свои же слова и вслух добавил: — Всё портят люди сами. Дэвид и Мэри Маргарет оказались самыми простыми и обычными ребятами, жили в самой обычной квартирке на третьем этаже, строили планы на отпуск и на жизнь, как и все. Мэри Маргарет оказалась весьма радушной, хоть и пока ещё неумелой и рассеянной, хозяйкой; правда, атмосферу вечера её неуклюжесть не портила. Особенно легко в этот вечер было Реджине. То ли дело было в присутствии Голда, это давало ей чувство безопасности и покоя, то ли дело в том, что она тоже всегда была такой — обычной. Из обычной жизни, из обычной бостонской квартирки, с обшарпанными кое-где стенами. Мать всегда пыталась вылепить из них с Зелиной людей другого, «высшего» сорта, фильтровала их друзей и окружение. С детства внушала, что любовь, дружба и любые другие привязанности делают нас слабыми, поэтому нужно их избегать и заботиться только о себе, что единственное, что имеет значение — деньги и власть. Она ломала их, делая теми, кем они не являлись, и если Зелина была с матерью согласна, то Реджине не хватало эмоций и чувств. У неё никак не выходило быть расчётливой и холодной. И сегодня, сидя за столом с лучшим другом, у которого не было ни денег, ни власти, но было нечто более ценное, Миллс вдруг поняла: не воспротивься она матери, возможно, однажды лишилась бы самого важного — человечности.***
— Чудесный был вечер, — Кристиан накинул Реджине на плечи пиджак, она начинала дрожать от ветра. — У тебя замечательные друзья. — Спасибо, что пошёл со мной. — Ну, а как же иначе, — улыбнулся Голд, — я несколько месяцев рассказывал тебе всю свою жизнь, пришла моя очередь. Зато я теперь знаю, что в детстве ты была хулиганкой, даже наплевала в тарелки всем детям в детском саду… — Ну, не надо, не вспоминай! — засмеялась Миллс, и вдруг, обойдя его, встала напротив и, не глядя в глаза, тихо спросила: — Нам надо поговорить, да? Ты как-то спросил меня… — Нет, нам не нужно поговорить, — вдруг бросил он холодно и сухо. Повинуясь каким-то внутренним инстинктам, девушка отступила на шаг. Она была растеряна: сначала он просто приехал, просто поцеловал её, а она ответила на поцелуй, потом он пошёл с ней на ужин к её друзьям, а теперь снова будто отстранился. Не понимая, что происходит, и не зная, как реагировать, Реджина была готова зарыдать. Но тут он пальцами взял её за подбородок и обратил на себя её взгляд. — Всё хорошо, слышишь? — Чёрные глаза девушки поблёскивали, то ли от того, что в них отражались отблески фонарей, то ли от выступивших слёз. — Прости, если тебя напугал мой тон, и прости за вопросы, больше я не буду их задавать. Когда ты будешь готова, всё расскажешь сама. Просто знай: я спрашиваю не из праздного любопытства, мне это важно. — Поняла, — она утвердительно кивнула головой. — Кристиан, я… Голд пожил достаточно, чтобы понять, что именно она сейчас скажет. Проблема была в том, что он должен ответить «я тоже», вот только он совсем не готов. Но и перебить её, тем самым отняв право на откровенность и признание в собственных чувствах, он тоже не смел. Поэтому мужчина просто ждал, готовясь произнести «я тоже». Вдруг в кармане раздалась назойливая трель. Это предприимчивая и идущая в ногу со временем Гарсия заменила их пейджеры на сотовые телефоны — для связи. С непривычки Кристиан поначалу даже пугался его и никак не мог понять, что трезвонит посреди ночи, но сейчас Голд был благодарен звонившему, кто бы он ни был и какие бы вести ни принёс. Пусть всё выглядело, как в голливудских фильмах, но сейчас лучше так. Голд снял трубку, внимательно выслушал всё, что ему говорил голос на том конце, а затем нахмурился и заметно помрачнел. — Бостонский Потрошитель, — произнёс Кристиан прежде, чем обеспокоенная его внешним видом Реджина успела засыпать его вопросами. — Джордж Фойет. Он снова объявился… Кристиан, давно привыкший ко всему, сам не зная почему был обеспокоен сильнее обычного. Ему не впервой вступать в схватку с чудовищем, но предчувствие подсказывало, что это будет долгая война, которую никто из его команды не сможет забыть. Он посмотрел на Реджину и понял, что ему жутко не хочется привлекать её к этому делу. Она вдруг показалась ему такой маленькой, а Фойет был не просто маньяком — он был чудовищем, которое уже шесть лет никто не мог изловить. — Команда уже подлетает к Бостону. Если хочешь, можешь ехать домой, у тебя же есть ключи. Бэй будет тебе очень рад… — он предпринял попытку отговорить её, заранее зная, что ничего не выйдет. — Я с тобой! «Белль, ну поверь мне…» — едва не сорвалось с его губ. С болью проглотив несказанные слова, словно косточку от вишни, он грустно улыбнулся и произнёс: — Кого-то ты мне напоминаешь…***
Бар «У Руссо» сегодня был переполнен. Весь день в городе бушевал почти что ураган, был дождь и сильный ветер, толкающий прохожих в спину, и люди то и дело забегали внутрь, чтобы немного согреться и выпить чего-нибудь. Когда ливень стих, а длинный летний день почти кончился, Камилла облегчённо выдохнула, рассчитывая последнего клиента. Она искренне надеялась, что сегодня больше не услышит, как противно позвякивает колокольчик над дверью. День был безумным, и она поняла, что к его концу её просто тошнит от людских лиц, мелькающих у барной стойки. Но колокольчик над дверью всё же звякнул. Мысленно выругавшись, барменша нацепила дежурную улыбку. У неё не было особого выбора — до закрытия оставалось ещё полчаса. Он сел на высокий стул у барной стойки, и барменша, подняв глаза, наконец увидела, кто перед ней. Волосы взъерошены, не брит, на чёрной кожаной куртке ещё не высохли капли дождевой воды. — Клаус… — Привет, дорогуша, — нахальная улыбка и черти в глазах. Она уже окончила колледж и имела полное право звать себя психологом, но даже это никак не помогало Ками объяснить природу того, что на самом деле происходит между ней и Майклсоном. Тогда она только приехала в город, только устроилась в бар. Это была одна из самых первых её смен. Когда она сменила у бара другую девушку, двое подвыпивших парней уже затевали драку прямо у стойки. Ками боялась, что и ей «прилетит за компанию». В момент, когда её опасения начали сбываться, между этими двумя вклинился симпатичный незнакомец, положил перед ней стодолларовую купюру и велел: — Дорогуша, налей им самого лучшего виски! После того, как двое забияк взяли себе по стакану, незнакомец в чёрной кожаной куртке оттащил их от барной стойки за шиворот. Все эти рассказы о любви с первого взгляда, о том, что у каждого на земле есть своя половина, и что рано или поздно мы найдём её, О`Коннелл считала всего-навсего чушью, годной только для мелодрам, что шли вечерами по ТВ. С некоторых пор она предпочитала объяснять всё с помощью психологии, и её злило, что это никак не поддавалось объяснениям. В тот самый миг что-то дрогнуло там, где сердце. Она не могла не думать о Клаусе, она даже не смогла покинуть город, хоть и собиралась. Позже Ками поймёт, что едва ли не весь город переполнен слухами о безумном Клаусе Майклсоне, о среднем сыне серийного убийцы, что больше других членов семьи походил на Майкла, хоть и не был ему родным по крови. Одни говорили, что он помогал отцу убивать всех его жертв. Другие — что он убил отца. Третьи — что приговорил мать. Четвёртые же были уверены, что он повинен в смерти обоих родителей. Так или иначе, все сходились в одном — он чудовище, и лучше держаться подальше. Что Камилла и делала, но совершенно безуспешно, даже несмотря на то, что уже несколько раз столкнулась с его гневом и яростью. Она старалась убедить себя в том, что молва не лжёт, старалась не замечать всё хорошее, что в нём было, а оно было. — Слышала, ты снова затеял потасовку с Марселем? — она пыталась говорить холодно и отстранённо, чтобы он не понял, что она рада его видеть. — Вот скажи, почему тебе не живётся спокойно? — Он хозяйничает на территории, которая принадлежит мне! Он не может своевольничать, он должен подчиняться, уважать и бояться! — Клаус не то кричал, не то рычал, как зверь. Ками даже показалось, что он вот-вот раздавит стакан, зажатый у него в руке, и девушка испуганно отшатнулась. — Когда отец бил меня, он приговаривал, что я слабак! Так вот: он был не прав! Я заставлю всех бояться! — И я тоже должна тебя бояться? — она опёрлась руками о барную стойку и, наклонившись, оказалась максимально близко к его лицу. — Я уже не раз говорил тебе, — ярость Клауса чувствовалась даже в его дыхании, обжигающем её кожу, — так для тебя было бы гораздо лучше — верить, что я чудовище, которым они меня изображают. — Пусть! — смело и дерзко произнесла блондинка. — Пусть ты чудовище, и даже пусть ты погубишь меня — я готова рискнуть. Камилла смотрела прямо ему в глаза, и во взгляде её не было ни тени страха, ни ненависти или отвращения. Она будто бросала ему вызов. Обратись он в эту минуту истинным монстром, она бы не отвернула лица. — Ты и вправду смелая, — Клаус улыбнулся. — Это забавляет. Жаль, что ты не имеешь представления о тех демонах, что прячутся внутри меня. Но, как знать, может, однажды я смогу победить их, и тогда, больше не опасаясь, что могу причинить тебе вред, я найду тебя и скажу, что невиновен. И ты обязательно мне поверишь. И мы с тобой прекрасно пообедаем в маленьком кафе на углу… После мужчина, так ничего и не заказав, поднялся и направился к выходу. — Клаус! Она зачем-то окликнула его, и когда он обернулся, то увидел, что она вышла из-за барной стойки и стоит прямо напротив него. Не удержавшись, Майклсон провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Она потянулась к нему, но он отстранился. — Ты слишком прекрасна, я не могу допустить, чтобы ты пострадала из-за меня…***
— Почему я должна остаться здесь? — кажется, в десятый раз спрашивала Реджина. — Потому что это Джордж Фойет, — всё так же терпеливо отвечал Голд. — Все, кого ты видела до этого, в сравнении с ним — милые садовые гномы! Поверь, к такому ты ещё не готова. У тебя есть выбор: ехать домой или сидеть здесь. — Ты мог просто отправить её домой, формально она ещё два дня как в отпуске, — произнёс Росси, когда Голд подошёл к его столу. — Думаешь, я не пытался? — тяжело вздохнул Кристиан, роясь в стопке бумаг. — Упрямая, как… Ничего не захотела слушать. — Упрямая, как… — повторил за другом Дэвид. — Не надо! — почти угрожающе произнёс Кристиан. — Либо ты сам ищешь сходство между ними, и тебе стоит прекратить это делать. Либо оно и вправду есть, и тебе придётся с этим жить. — Дэйв похлопал друга по плечу. Кристиан поднял на Реджину взгляд. Молодая, уже израненная, но всё ещё истинно верующая в то, что способна будет изменить мир к лучшему. Похоже, он это не выдумал. Похоже, оно и вправду есть — сходство меж ними. В ней тоже был свет, что разбавлял собою тьму. Гарсия выяснила, где может находиться Потрошитель, и вся команда собралась направиться по указанным координатам. Реджина тоже направилась к выходу. — Ты остаёшься! — Кристиан, повернувшись к ней лицом, взял её за плечи и легонько встряхнул, но она не дрогнула и даже не зажмурилась. Пусть на неё его злость была направлена впервые, видеть его таким ей уже приходилось. — Он опасен, чёрт тебя побери! Ну что такое с тобой сегодня?! — Он опасен и очень, как и вся наша работа! — Белль, ну я же сказал! Гарсия резко перестала стучать по клавишам, стихли будто бы совершенно все звуки. Только часы на стене мирно шли своим ходом; правда, их тиканье сейчас больше напоминало счётчик на бомбе. Все безмолвно замерли в ожидании неминуемого взрыва, хоть никто и понятия не имел, как она сейчас отреагирует. Пока Миллс сверлила взглядом Голда, Хотч посмотрел на всю женскую половину команды. Дело Фойета было самым первым делом Хотчнера, и он лучше других знал — Кристиан прав, и, возможно, прекрасным дамам действительно не стоит лезть в самое пекло. — Вообще им всем лучше бы остаться… — Мы отсиживаться не собираемся! — Реджина ответила за всех и, взяв куртку, двинулась к выходу. На то, что Голд назвал её чужим именем, она никак не отреагировала. Возможно, не успела осознать, возможно, решила, что не лучшее время заострять на этом внимание, а возможно, и вовсе была к этому готова. Вариантов было много, но было не время и не место, чтобы перебирать их все. Поэтому Голд взял трость и двинулся за ней…***
Реджина могла хлопнуть дверью и уйти, в первые секунды ей этого и хотелось. Камилла могла уехать из города, с котором ничто её не связывало, кроме того, кто не позволял приблизиться, не давая ни единого шанса. Но что-то необъяснимое держало обеих. Просто, наверное, где-то там, на небесах, по всей видимости, вопреки всему соблюдают баланс, и рядом с теми, кого терзают собственные демоны, всегда будет тот, кто способен пробудить всё хорошее. И либо мы доверим своё спасение другому, преодолевая страх погубить и его, либо останемся в одиночестве ждать, когда тьма поглотит нас.