Тридцать, сорок или пятьдесят лет
Мы на две половины поделены кем-то, По крайней мере, так гласит легенда (Та Сторона)
Позднее зимнее солнце ещё не выкатилось на небосклон бледным розовым шаром, а Голд уже вышел из дома, чтобы пройти знакомый путь. Путь, который он выучил наизусть и давным-давно мог преодолеть его с закрытыми глазами. Мужчина шёл к городскому кладбищу, чтобы положить на могилу жены цветы и рождественские сладости, а ещё у него было что ей сказать, что-то важное. Положив всё, что принёс с собой, на холодную землю, Кристиан встал напротив могильной плиты, которую за ночь слегка припорошило снегом. Навеки застывшая улыбка его красавицы и белый снег вокруг — эта картина отчего-то напомнила ему цветы под снегом в Северной Дакоте и Колодец Желаний… Все заранее заготовленные слова разлетелись, как перепуганные выстрелом птицы. Голд не то чтобы забыл, что хотел сказать — он стал сомневаться, надо ли? Однако сказанное накануне Сили Бутом из головы не выходило, и спец агент всё ж решился, хотя ещё никогда ни на одном из его заданий ему не было так страшно. — Ты же знаешь, что я никогда не предам тебя, потому что никогда не забуду? — начал он на вдохе. Ни у кого из нас нет совершенно никаких доказательств существования жизни после смерти; возможно, мы уходим в небытие, а наши отныне пустые и совершенно бесполезные тела просто гниют в земле или тлеют в печи. Однако мы всё равно приходим к могилам своих родных, делимся с ними болью и радостью и надеемся, что они слышат, а главное, понимают нас. И это приносит облегчение, пусть и временное. — Но я должен хотя бы попытаться найти ту, которая полюбит меня на ближайшие тридцать или сорок лет. Я бы хотел прожить их с тобой, но этого не хотел Бог, если он, конечно, есть. Знаешь, в последние дни мне кажется, что ты хотела бы, чтобы я шёл дальше, и я пойду. И, может… Договорить мужчина не смог, его привлёк шорох, и он обратил взор туда, откуда шёл звук. С соседней ветки взлетела птица, шумно хлопая крыльями. Ветки дерева качнулись, и на краткое мгновение где-то там вдалеке, в предрассветной дымке Кристиан увидел силуэт. Тот был расплывчат, но общие черты можно было разглядеть, и он был ему знаком. Это, конечно, было невозможно, но по ту сторону дороги стояла его жена. Она улыбалась и махала рукой, словно бы на прощание. Голд зажмурился, а когда спустя секунду открыл глаза, никого уже не было. Стараясь мыслить здраво, мужчина, конечно, понимал, что это всего лишь игры его подсознания, но где-то и от кого-то он не так давно слышал, что вселенная всегда даст нам знак, главное — суметь распознать его.***
Услышав трель телефонного звонка, Деймон Сальваторе поморщился, будто мгновение назад он отхлебнул из стакана не бурбон, а горькую настойку. Слишком уютно он устроился в кресле, а чтобы снять трубку, нужно было встать и преодолеть расстояние в несколько шагов. — Надеюсь, это того стоит, и сейчас мне сообщат о наследстве от неизвестной тётушки в миллион долларов, — произнёс он, снимая трубку. Знай Деймон заранее, чей голос он услышит на том конце провода, не согласился бы и на миллиард. Сквозь гул машин, проезжающих мимо по трассе, и скрип старого телефона-автомата, он распознал её немного хриплый голос. — Кэтрин…. Сальваторе оказался прав — она звонила по одному из придорожных телефонов-автоматов на трассе вблизи Нью-Йорка. Стефан, которого Кэтрин боготворила, при этом уничтожая чувства его брата, по иронии судьбы выбрал её близнеца. И теперь Гилберт разъезжала по стране автостопом, иногда ночами бродила пешком вдоль безлюдных трасс, держа в руках открытую бутылку спиртного. Она сейчас была одной из тех немногих, кого вообще не волновала вся эта предрождественская суета; у неё всё равно никого не было. Но тут Гилберт заметила автомат и, отыскав в кармане мелочь, оставшуюся со сдачи после покупки очередной бутылки, набрала номер. — Я знаю, что ты приезжал в Мистик-Фоллс, чтобы найти меня, — произнесла она, пропустив приветствие. Предвкушая, что дальше последует романтический бред о том, что она всё осознала и теперь всё точно будет иначе, стоит только начать всё сначала, Деймон грубо прервал её, не желая быть для неё Сантой и давать ей даже крохотный шанс на рождественское чудо. — Да, приезжал, искал и, знаешь… — он сделал паузу, а она будто видела, как подпрыгивают его брови и как издевательски он сейчас смотрел бы, будь она рядом. — Рад, что застал тебя голой верхом на моём младшем братишке. Я гонялся за тобой много лет, Кэтрин, и счастлив, что не догнал. — Но, Деймон… — Ты даже не представляешь, как я ждал твоего звонка. Вряд ли хоть кто-то в этом мире жаждал чего-то столь сильно, — он снова прервал её, не давая шанса возразить. — Тогда в чём дело? — обычно самоуверенная Гилберт была сейчас растеряна и больше походила на своего тихого близнеца. На долю секунды Сальваторе даже показалось, что он говорит с Еленой. — Ни в чём, просто ты опоздала, — ответ прозвучал так легко и обыденно, что Деймон даже удивился. Признаться честно, он немного боялся этого момента. Момента, когда она снова возникнет в его жизни, вскрывая старые раны и вновь пробуждая вулкан давно остывших чувств. В глубине души он надеялся, что больше с ней не столкнётся. И вот она звонит, он слышит её голос, и… И ничего, совершенно ничего не дрогнуло внутри. Совершенно чужой человек, а не та, за которой он гнался несколько лет. А может, она всегда была ему чужой? — Но ты же любил меня? — Да, — сказал он, отвергая теорию о том, что она изначально была чужой. Чувства к ней у него всё же были — да, настолько сильные, что он был согласен заменить её на Елену, искренне полагая, что это одно и то же. Его случайная знакомая, Маиза, горько усмехнулась бы, услышав это. — Любовь бывает только одна, ведь так? — Нет, Кэтрин. Каждый из нас может любить много людей в этом мире, но среди них есть единственный человек, которого мы любим больше всех. — Что, если прямо сейчас ты дашь этому человеку уйти? — выплюнула она со злостью, всё ещё не оставляя надежд задеть его за живое. Кэтрин, находясь на расстоянии звонка, не увидит, как Сальваторе отрицательно качает головой и улыбается, увидев жену в дверном проёме. — Этот человек никуда не уйдёт. Она никуда не уйдёт, и мы будем любить друг друга следующие двадцать, сорок или шестьдесят лет. Прощай, Кэтрин. — И Сальваторе просто повесил трубку. На самом деле, Деймон боялся не только этого звонка, но и того, что будет после. Что он повесит трубку и захлебнётся сожалением, что вот она позвонила, а он не дождался, а стоило подождать совсем немного… Но сожаления не было, было лишь чувство благодарности, что она позвонила тогда, когда ему уже всё равно. Всё, что искал в жизни, Деймон Сальваторе уже нашёл. Оставшаяся ни с чем Кэтрин ещё несколько секунд прижимала трубку к уху, слушая короткие гудки и надеясь, что это их случайно разъединили, а не он хладнокровно повесил трубку. Фонарь рядом с телефоном-автоматом освещал её хищную улыбку. Кэтрин надвинула чёрную бейсболку на самые брови и побежала дальше, чтобы получше спрятаться от Деймона. Она знала — он любит игру в прятки, они играли так много раз. Однако она и не догадывалась, что больше он не будет её искать.***
Сотрудники ОПА переживали самое непростое время — время годового отчёта (при условии, что основную работу никто не отменял). Они засиживались в офисе допоздна, стараясь работать методично и слаженно, иногда перекидываясь парой фраз. — Он всегда мрачен, серьёзен и немногословен, — Голд кивнул на Хотча, — но в последние дни как-то уж особенно… — Они с Хейли решили развестись, — ответил Гидеон. — Это непросто, и у них ведь ещё ребёнок… — Жаль. Хорошая пара, вместе со школы… — протянул Голд. — Они пытались всё сохранить. Тебе ли не знать — иной раз не всё выходит, как мы хотим, несмотря на все усилия, — Росси посмотрел на Кристиана. — И потом, и Хотч, и Хейли ещё молоды и смогут найти тех, кто полюбит их… — На следующие тридцать, сорок или пятьдесят лет, — неожиданно произнёс Голд. — Тем более Аарону и искать никого не надо, она рядом, — подмигнул Росси и вдруг перевёл тему. — Тебя пригласили на свадьбу Майклсона? Голд кивнул. — Отлично, — Росси похлопал друга по плечу, — полетим вместе. — Я лечу раньше, завтра Рождество. Буду встречать его в Новом Орлеане. Росси и Гидеон отвлеклись от бумаг и оба уставились на него; их взгляды горели, требуя ответа, и Кристиану пришлось его дать. — Рождество надо встречать с семьёй, а моя семья… — он на секунду осёкся. — Вернее, её часть сейчас там. — Ты о Реджине или о Ребекке? — спросил Дейв и тут же добавил: — И не смей отрицать. — Бут сказал, что мужчины, прожившие в браке много лет, всегда говорят, что знали с первого взгляда, — он отложил папку в сторону. — Так было с Белль — с первого взгляда я знал, что это она, а теперь… Всё сложнее. Голд не стал ничего отрицать и с пеной у рта пытаться доказать друзьям, что уж младшую Майклсон они приплели сюда совершенно зря. Он прекрасно осознавал, что между ним и Ребеккой что-то произошло, промелькнуло быстро угасшей искрой. Он не понимал, в какой момент это случилось, но случилось, и это факт. — А уж про Ребекку вы откуда взяли? — всё ж поинтересовался он, шутя. — Ну, мы ведь не слепые… — Всё-то они замечают. Работали бы лучше. Я всё ещё ваш босс! — Так к кому ты едешь в Новый Орлеан? — крикнул Росси в спину уходящему другу, но ответа так и не последовало.***
Даже прожив здесь не одну неделю, Реджина не переставала удивляться, каждый раз находя в стенах огромного особняка нечто новое. Вот и сейчас, снова обходя дом, она восторгалась его красотой, величием и тем, насколько живым он казался. — Реджина, — девушку вдруг окликнул приятный мужской голос. Еле заметно вздрогнув, Миллс сделала шаг назад и заглянула в открытую дверь кабинета, что находился в самом отдалённом уголке дома. В кресле, попивая коньяк и затягиваясь сигарой, сидел Элайджа. Здесь он, по всей видимости, прятался от кучи народу, что наводнили дом, готовя его к свадьбе. — Только не говори, что слоняешься по дому от скуки. Я сейчас силой заставлю их всех забыть о свадьбе и вспомнить о манерах. Где это видано — пригласить в дом гостью и бросить её! — Всё нормально, — девушка широко улыбнулась и села в кресло напротив. — Просто у вас такой дом, что я гуляю по нему, как по Лувру… — Этому дому нужна хозяйка, — улыбнулся мужчина, — которая создаст из него настоящее родовое гнездо, сделает его наследием Майклсонов. Камилла здесь жить вряд ли захочет, но это выбор брата, и судить я не вправе… — Но остались ещё Кол и ты… — Знаешь, в каком-то фильме о сверхъестественных существах я слышал фразу: «Вы даже не представляете, какая редкость любовь — я встречал её дважды за тысячу лет», — процитировав слова из киноленты, Майклсон погрустнел. — Если это так, то, учитывая, как коротки наши жизни, у многих из нас нет ни единого шанса найти любовь. А те, кому удалось, даже не представляют, насколько им повезло. Слишком сложно найти того, кто полюбит тебя, на несколько лет или всю жизнь. Реджина хотела что-то ответить на это, но в кабинет, словно ураган, ворвалась Фрейя. — Элайджа, где твоя сестра? — Какая? У меня их две. — Ну, если я здесь, то, наверное, имею в виду не себя, — у Фрейи было сбито дыхание, покраснело лицо и, по всей видимости, кончалось терпение; свадебная суматоха её доконала. — Ребекка уехала в аэропорт, гости начинают съезжаться, Голд прилетел. Фрейя запрокинула голову и, глубоко вздохнув, скрылась где-то в доме, успев в тысячный раз пожалеть о том, что она старшая, и о том грузе ответственности, который сама же на себя и взвалила. — Реджина, можно задать тебе вопрос? Элайджа ещё не успел договорить фразу, но Реджина уже напряглась и выпрямилась, как струна, в уме гадая над тем, рассказала ли Ребекка братьям её секрет. — Я слышал, что ты и Голд больше, чем коллеги, верно? Она в ответ лишь смущённо улыбнулась и легонько дёрнула плечом. — Я не знаю… Раньше мне казалось, что всё просто — встретила его и сразу поняла, что это тот человек, а на деле нет. Просто мелькают лица. Может, ты и прав, слишком трудно найти кого-то, кто тебя полюбит…***
Бэй, устав после перелёта, уснул сразу же, стоило машине Ребекки тронуться с места. Она крепко сжала руль и сосредоточенно смотрела сквозь лобовое стекло. Снующие мимо люди её явно раздражали. Девушка держала ладонь на кнопке сигнала, но не нажимала, помня, что сзади спит ребёнок. До сих пор молчавший Голд решил аккуратно предположить: — В объезд народу было бы меньше, а то ты почти сквозь толпу туристов пробираешься. Оштрафуют. — Не оштрафуют, так короче… — Так неуютно тебе стало со мной наедине? — спросил он, заранее зная, что ответа не будет. — Нет, — ответ всё же последовал. — Возможно, тебе просто кажется, — произнёс Голд, надеясь, что она девочка неглупая и всё без уточнений поймёт, и тут же сам себя поправил, решив, что это будет справедливо: — Возможно, вам обеим кажется. — А если нет? — Я старше тебя, — привёл он, как ему казалось, железный аргумент, но на современных девушек он почему-то не действовал. — Всего на двадцать лет. Знаете, я в детстве боялась монстра, живущего в шкафу в моей спальне. Странная я всё-таки девочка — мало того, что мой собственный отец был монстром, так я ещё умудрялась их себе выдумать. — Она иронично улыбнулась и впервые за время пути посмотрела на мужчину. — Ник заставил меня однажды ночью открыть дверь шкафа и убедиться, что монстра нет. На меня выпали мягкие игрушки, но монстра не было. Мне и вправду только показалось, но если бы я не открыла дверь, так бы этого и не узнала. — Чуть больше, чем двадцать, — сам не зная зачем, уточнил Кристиан и серьёзным тихим голосом добавил: — Ты прекрасная девушка, Ребекка, и заслуживаешь того, кто полюбит тебя на тридцать, сорок или пятьдесят лет. И, поверь, однажды такой человек появится… Майклсон решила ничего на это не отвечать, сосредоточенно глядя вперёд, лишь следила за тем, как дворники смахивают со стекла дождевые капли, делая общую картину мира яснее и понятней. Согласно одной старой легенде, давным-давно люди имели четыре ноги, четыре руки и две головы. В какой-то момент Бог убоялся их и разделил пополам, разбросал по свету, иных из них заставив говорить на разных языках и исповедовать разные религии. С тех пор половины целого отчаянно ищут друг друга. Кому-то несказанно везёт — они её находят. За стойкой бара, за столиком в кафе. Кто-то ищет, но никак не находит, только мелькают лица, и каждый из тех, кто встречается, оказывается не тем — недостойным, неправильным, несвободным. Есть и те, кто, найдя, теряет, а после всё не может решиться на новые поиски, да и стоит ли? Кому-то кажется, что судьба смеётся над ним. Всю жизнь ты будешь видеть и знать свою половину, но будешь связан с ней совсем другими узами. Кому-то кажется, что игра вовсе не стоит свеч, ведь на поиски и жизни не хватит… Планета кружится на всех скоростях, в бесконечном людском потоке мелькают лица. Как правило, это всегда секунда — среди всех лиц мы вдруг видим те самые глаза, и мгновения достаточно, чтобы понять, что это навсегда. И ради этого мгновения мы порой всю жизнь тратим на поиски того, кто полюбит нас на тридцать, сорок или пятьдесят лет…