Никто не виноват
Аарон мирно спал под действием сильных лекарств. Только так можно было избавить его от боли. Фоет с хирургической точностью оставил на нём около десятка ножевых ранений; более того, врачи осмелились предполагать, что Хотч был в сознании и отключился лишь незадолго до прихода Джеро. Подумав об этом, Дженнифер вздрогнула, будто её саму ударили ножом. Даже представить это для неё было пыткой. Возможно, пережить подобное ей и то проще было бы. Так всегда происходит: от боли, которую причинили тем, кого мы любим, мы страдаем куда сильнее, чем от той, которую испытываем сами. — Хотч, только не умирай, — тихо прошептала она, одной рукой сжимая его руку, а другой легонько тронув его за плечо, там, где не было медицинских бинтов, чтобы случайно не дотронуться до ран. — Ты только не умирай, и тогда однажды я расскажу тебе, что произошло со мной за эти пару лет, и что действительно ты значишь для меня. Мередит, пустившая Дженнифер в палату против правил, наблюдала за ней, стоя в дверном проёме — то, как она держит его за руку, как гладит по волосам, как шепчет очень важные для неё слова, кое-что напомнило доктору Грей. Она улыбнулась и подумала о том, что жизнь циклична, и всё, что она видела когда-то, рано или поздно повторится. — Из-за меня вы нарушаете правила? — почувствовав чьё-то присутствие, Джеро подняла голову; лицо опухло, на щеках — разводы от потёкшей туши. — Я всегда нарушаю правила, — усмехнулась Грей, даже не догадываясь, что много лет спустя, выступая по её делу в суде Бейли скажет такие же слова. — Вы его девушка? В ответ на этот вопрос Джей-Джей лишь смущённо пожала плечом. Мередит понимающе кивнула и заговорчески зашептала: — Вы знаете, несколько лет назад я уже видела это. Девушка вот так же гладила раненого мужчину по волосам и не знала, кто она ему. Сейчас они женаты, у них прекрасные сын и дочка. — Грей подмигнула. Джеро хотела что-то ответить на это, но, на секунду повернув голову, она вдруг увидела, как Янг машет ей рукой, подзывая к себе. И даже издалека было видно, что лицо у неё такое, будто она только что узнала точную дату конца света, и он назначен на завтра. Чем ближе Мередит приближалась к подруге, тем острее ощущала это — предчувствие смерти, о котором часто упоминала её мать, когда была в здравом уме. Элис говорила, что в больнице ты чувствуешь, если смерть к тебе приближается, мимолётно трогает за плечо. Дойдя до подруги, Грей наморщила лоб, стараясь вложить во взгляд как можно больше вопросительного, но Кристина не произнесла ни слова. Они просто молча зашагали по коридору в сторону палаты Стивенс, и чем ближе они подходили, тем сильнее жгло в груди у Грей.***
Когда они вошли в палату, первые несколько секунд Мередит не могла сдвинуться с места, ноги словно бы приросли к земле. Она многое видела в этих стенах, но привыкнуть никак не могла. Разве можно привыкнуть к смерти? Да и, как однажды сказала Реджина, если однажды ты привыкаешь к подобному, то тебе пора сменить работу. На кровати сидел Карев и прижимал к себе Изабель. Руки девушки обвисли, голова была запрокинута назад. Грей зажала рот рукой, дабы наружу не вырвался крик: — Иззи умерла! — Только не умирай, Из, нет, только не умирай! — кричал Карев, продолжая то прижимать к себе, то трясти безжизненное тело. — Только не умирай! В оцепенении стояла не только Грей, но и Бейли с Ричардом. Они растерянно смотрели то на пищащие мониторы, на которых больше не было жизненных показателей, то на рыдающего Алекса, который вначале казался всем просто хамом и циником. Не зная сколько времени спустя, Мер шагнула к нему, и этот шаг отозвался у неё в ушах громче, чем писк приборов или крик Алекса. Она подошла и легонько, почти невесомо тронула его за плечо, но тот дёрнулся, будто от электрического разряда. — Алекс… — Уйди! — Он оттолкнул её руку своим плечом, она попятилась назад. — Она сейчас очнётся. Она сейчас придёт в себя. Снова несколько минут молчания, которое не решались прервать ни бойкая доктор Бейли, ни даже шеф этой больницы, и вот снова прозвучал тихий голос Грей: — Алекс, она умерла. Когда человек молит Бога, в которого не очень-то верит, «Не забирай её» и просит «Не умирай», а в ответ слышит «Она умерла», тогда он теряет веру не только в Бога, но и во всё, во что свято верил до этого. Его с таким трудом выстроенный мир рушится, рассыпаясь на осколки. Теряются ориентиры, становятся незначимыми цели. Остаются вопросы, но так ли важны ответы? К чему тысяча пойманных монстров, если жизнь одной красавицы это всё равно не спасло? К чему этот белый халат и клятва, принесённая Гиппократу, если среди тысяч спасённых жизней — одна та самая смерть? Этот вопрос тысячу раз задаст себе Алекс Карев, а после — его коллега Оуэн Хант и даже Мередит Грей, но ответ найден так и не будет. Их история любви не была похожа на любовь Белль и Голда. Они чаще называли друг друга «придурок» и «манекенщица», нежели говорили слова любви, но это вовсе не мешало им быть созданными друг для друга, как неидеальные части идеального целого. Он едва обрёл её и уже потерял, и теперь ему придётся с этим жить, но это завтра, когда он начнёт осознавать происходящее, а пока его просто стоит оттянуть от неё, констатировать время смерти и дать санитарам делать их работу. Память Мередит вдруг выдала старый, потёртый временем флешбек: она вспомнила, как Иззи вот так же рыдала у тела Дени и Алекс тогда вынес её на руках. Они с Кристиной переглянулись и, подойдя с двух сторон, стали расцеплять руки Алекса, всё ещё обнимающего Изабель.***
Едва придя в себя, Хотч сразу захотел окунуться в работу. На все уговоры отдохнуть он не реагировал, просто не хотел тратить ни единой секунды и давать Фоету лишнее время на свободе. — Ты ведь была у меня? — поинтересовался мужчина. — Да. — Стоящая напротив кровати Дженнифер скрестила руки на груди и глядела в пол. Он пытался хоть на минуту привлечь к себе её внимание и посмотреть в глаза, но стоило ей поднять голову, как она тут же уводила взгляд, он не успевал зацепиться. Всё потому, что видеть его таким ей было невыносимо. Бледное лицо, перебинтованные шея, грудная клетка и обе руки… Джеро трясло, но нужно было держаться, и она сосредоточила взгляд на маленькой, еле заметной трещинке на полу. — Как он вошёл? — Я не знаю… — Джей-Джей, послушай… Не зная, как закончится эта фраза, она почему-то заранее хотела избежать её окончания, и чьи-то шаги, отвлёкшие Аарона, кажется, стали её спасением. Боковым зрением Джеро увидела Хейли, вошедшую в палату, и поспешила оставить бывших супругов наедине. Хейли проводила её взглядом, а потом повернулась к Аарону. — Как ты? — Не волнуйся, я поправлюсь. Она молча кивнула. — Тебе всё объяснили? Она снова молча кивнула, а он отметил, что она явно похорошела. Смуглая кожа, серо-голубые глаза, выкрашенные в блонд волосы, стрижка по моде. Она похорошела, стала выглядеть моложе. Ей явно пошла на пользу жизнь вдали от него. Вдали от монстров, что его окружали, и ужасов, которые они с собой несли, но даже это её не спасло. Будучи матерью его сына, она всегда будет в зоне риска. — Мне сказали, что полиция увезёт нас и мы будем жить под защитой. — Прости меня, что снова оказалась замешана в том, от чего так стремилась уйти. На мгновение на её лице мелькнула улыбка, больше походившая на усмешку, а потом Хейли спросила: — Ты знаешь, куда нас везут? — Нет, и это главное. Я ничего не должен знать. — У Джека школа и друзья, а у меня работа… — Она то ли пыталась оправдаться, то ли доказать, что уже давно не имеет к этому отношения, да и, впрочем, никогда иметь не хотела, но чувства решили иначе. — Я знаю, и мне жаль, но так нужно. Мы поймаем его, и я до конца жизни буду делать всё, что ты захочешь. Губы Хейли вновь дрогнули, но теперь это была не усмешка, а грустная улыбка. Возможно, где-то внутри она бы даже хотела обрадоваться такому развитию событий; возможно, теперь она смогла бы убедить его оставить работу, быть с ней и с Джеком — только картина мира вдруг изменилась, и теперь в ней есть та, чьи интересы её бывший муж, возможно, тоже захочет учитывать.***
Усадив сынишку у ног Хотча и оставив Джека пообщаться с отцом, Хейли направилась к кофейному автомату, а затем вышла на крыльцо. Джеро снова заметила её, но решила никак не реагировать — может. Хейли сейчас и сама не настроена на беседы. — Плохо выглядишь. — Бывшая миссис Хотчнер, по всей видимости, считала иначе. — Ночь выдалась тяжёлой, — Дженнифер пришлось отвечать. Она опустошила третий стакан кофе и подставляла лицо под порывы холодного ветра, дабы хоть немного взбодриться, но, кажется, это не помогало. — Ты всю ночь около него просидела? — спросила Хейли. Однако Джей-Джей, видимо, сочла, что её предыдущая реплика была хорошим ответом и на все последующие вопросы тоже. Да и что она могла сказать? Пока Хотч разговаривал с бывшей женой, она стояла здесь, и её посетили те же мысли. Возможно, после поимки Фоета Хотчнер захочет покинуть службу и посвятить себя семье. Так зачем она будет мешать? Их с Хотчем ребёнок никогда уже не родится, а Джеку нужен отец. Джей-Джей выбросила пустой стаканчик в урну у входа и уже собиралась зайти внутрь, как снова раздался голос Хейли. Её предыдущий вопрос был проигнорирован, но она решила не обращать на это внимания и задать следующий; она словно метала дротики, надеясь одним из них попасть в цель. — У вас что-то было? — Хейли и сама не знала, откуда вдруг возник именно этот вопрос. У неё не было никаких оснований подозревать их в связи, но интуиции основания были не нужны. — Да, — произнесла Дженнифер, нервно сглотнув и теребя немного замёрзшими пальцами кулон на шее, словно бы прибегая к незримой поддержке старшей сестры. Она вдруг за одно мгновение решила, что правда лучше. — Перед самым моим отъездом в Вашингтон, — спешно добавила она. — Вы уже не были вместе, я ни в чём не виновата перед тобой. — Никто не виноват. Просто он не хотел отказаться от этого, а я не хотела быть к этому причастна, — она дёрнула плечом. — Хотя что толку — я завязла в этом по горло… В жизни так часто случается: в том, что мы теряем тех, кто нам дорог, никто не виноват. Просто рак сильнее самых крутых светил медицины, но, несмотря на это, они продолжают борьбу, снова и снова пытаясь отыскать спасение. Просто иногда, как бы сильны ни были наши чувства, нам от жизни хочется совершенно разного, и лучше просто разойтись. Иногда в наших потерях и неудачах никто не виноват, и вместо того, чтобы бросить все силы на поиски виноватого, нам стоит просто продолжать жить.***
Хейли вернётся в палату, чтобы забрать сына, а после вверить его и себя в руки тех, кто отныне должен их защищать. И напоследок они перекинутся парой слов. — Обещаю, всё закончится и… — Ты знаешь, почему Голд и Белль жили так счастливо? — Она оборвёт его на полуслове совершенно неожиданным вопросом и сама же даст на него ответ: — Она была такая же, как он. Я не такая, как ты, а вот она — да… Ты, главное, не умирай. Только не умирай. Проходящая мимо палаты Мередит случайно услышит эту фразу и остановится. Сколько раз за прошедшие сутки она слышала эти слова? Три? А сколько раз ещё услышит и скажет сама?..