Он должен верить в любовь
Тому, кто сражается с монстрами, главное самому не стать монстром.
— Аарон, господи, Аарон, ты жив? — снова ошарашенно произнесла женщина, проглатывая некоторые буквы в словах. И вот, стоя посреди гостиной в доме, где когда-то были счастливы всей семьёй, она смотрела то на мужчину, играющего с её пятилетним сыном, то на телефон, откуда раздавался голос бывшего мужа, которого она считала мёртвым. Так прошло около пяти минут, а потом в голове женщины сложился чудовищный пазл. Она поняла, что попала в ловушку зверя, за которым ФБР гоняется уже много лет, а Джейсон Гидеон и вовсе покинул отдел, не выдержав этой гонки. — Прости меня, — Хейли приложила руку к животу, словно пытаясь удержать внутри крик, что рвался наружу, — прости. Она и сама не знала толком, за что именно извиняется — за то, что, поддавшись страху, даже не проверила правдивость слов незнакомого мужчины, или за что-то другое, но значения это уже не имело. — Он нас слышит? — Да. — Хейли, не показывай ему слабость, не показывай страх. — Я знаю, — женщина переложила работающий на громкой связи телефон в другую руку и быстро вытерла ладонью проступившие слёзы. — Сэм мне всё о нём рассказал. Он не… — Сэм жив… — Аарон, Аарон, — где-то в стороне послышался голос Потрошителя, тот будто пытался его пристыдить, — вы поэтому развелись — из-за твоей лжи? У меня тут служебный телефон Сэма, он завален сообщениями о его смерти. Ты ей вообще рассказал, в чём дело? О сделке? — О чём он говорит? — Хейли старалась держаться, насколько это возможно в данной ситуации, но её голос дрожал всё сильнее. — Он пытается тебя запугать, не слушай его! — Я говорю о том, что вы всего лишь должны были перестать разыскивать меня, тогда бы с ней ничего не случилось, а теперь она умрёт. — На этой фразе серийный убийца заботливо закрыл ладонями уши пятилетнего мальчика. — Умрёт из-за вашего раздутого эго. — Передай Джеку, что я прошу его поработать над делом, — заговорил Аарон, кажется, полностью проигнорировав слова Фойета. — Что? — Хейли даже растерялась. — Передай Джеку, что я прошу его поработать над делом, — снова повторил Хотч, в надежде, что Хейли правильно поймёт интонацию его голоса. — Джек, ты слышал? — всё-таки сумев прочесть скрытые нотки в голосе бывшего мужа, женщина подозвала сына, играющего неподалёку. — Привет, папочка! — малыш обхватил телефон обеими руками. — Этот Джорж — преступник? — Малыш посмотрел на мужчину, тот подмигнул ему. — Да, но, Джек, поработай над этим делом вместе со мной. Ты понял? Поработай вместе со мной! — Хорошо, папочка, — мальчик кивнул. Джек отложил телефон, который всё ещё транслировал Хотчу и команде всё происходящее сейчас с Хейли, и развёл руки в стороны для объятий. Хейли присела на корточки и обняла сына так сильно, как только могла. Она знала, что это в последний раз, и хотела вложить в эти объятия как можно больше любви. Она видела Бейлфаера, который смутно помнил родную маму, только какие-то общие черты. Ей хотелось, чтобы сын запомнил это ощущение и пронёс его через всю жизнь, запомнил её. — Мама, ты слишком крепко обнимаешь меня… — Прости, сынок, — женщина отстранилась. — Почему ты грустишь? — Я очень сильно тебя люблю, — улыбнулась женщина. Она вложила в улыбку все те силы, что у неё оставались, и снова прижала к себе сына, зашептав на ухо: — На работе вместе с папой работает мисс Джеро, так вот, знаешь… Она очень хорошая. Хейли понимала, что сын может не воспринять или не запомнить её слов, но ей хотелось хотя бы думать, что в случае, если Джей-Джей и Хотч смогут что-то построить, так ему будет легче принять её. — Мамочка, мне нужно идти, я работаю с папой. — Хорошо, — она нехотя выпустила его из объятий. Маленький мальчик убегал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Его мама, не скрывая слёз, смотрела ему вслед. Она видела всё это. Белль, Голд, гроб и маленький мальчик на руках у отца, на котором не было лица от горя. Хейли видела это, и видела, что всё закончилось хорошо — это давало ей надежду. Его отец на том конце невидимого провода рыдал, как ребёнок, из-за слёз не разбирая дороги, ехал почти у обочины, чтобы никому не навредить. — Он такой лапочка, маленький ФБРовец. — Он ушёл? — снова проигнорировав Фойета, Хотч обратился к Хейли. — Да, — она снова взяла телефон в руки и поднялась с колен, а Потрошитель встал за её спиной. Она почувствовала его дыхание на затылке. Аарон точно знал, что должен что-то сказать, но что? Что он может ей сказать? Какие слова будут иметь смысл за мгновение до смерти? И имеет ли он право что-либо говорить? Да, Фойет провокатор, но это не отменяло того, что он прав — всё это с ней случилось из-за него. И всего-то нужно было бросить работу, как она того хотела… — Ты сильная, Хейли, ты сильнее меня… — Ты же скоро приедешь, да? — спросила она, надеясь, что если не её, то сына он успеет спасти. Аарон на этот вопрос ничего не ответил. Как можно сказать той, с которой был вместе со школьных времён, что не спасёшь её жизнь? — Я знаю, что ты этого не заслужила, — проговорил Хотч, не скрывая, что голос дрожит из-за слёз. — Так же, как и ты. Этого никто не заслужил. — Она сделала глубокий вдох, пытаясь не дать слезам донести до него нечто важное — возможно, самое важное. — Передай Голду, чтобы не чувствовал себя виноватым; он всё правильно сделал, что спрятал свою жену. Потому что такого никто не заслужил, а уж тем более дважды. Голд, который, благодаря Гарсии, всё слышал, до побелевших пальцев сжал рукоять трости. Он в очередной раз понял, как хрупка жизнь, как прямо сейчас она ссыпается песком сквозь пальцы. И иногда, что бы ты ни делал, ты проиграешь борьбу, и это не значит, что ты плохой воин или избрал не тот путь — просто сегодня твой противник сильнее. — Прости меня за всё, — произнёс Хотч. — Обещай, что расскажешь сыну, как мы познакомились! — Чувствуя, как Фойет приблизился ещё на шаг, она торопилась говорить. — Хейли… — И как ты меня смешил, — она перебила его, у неё заканчивалось время. — Он должен знать, что ты не всегда был таким серьёзным, Аарон… — Она прикусила губу, ощущая, как слеза скатывается по щеке. — И она должна знать! Ведь, наверное, она думает, что ты вообще никогда не улыбаешься… Дженнифер вздрогнула, словно куда-то под рёбра сильно кольнули острой иглой. — Я хочу, чтобы он верил в любовь, потому что это самое главное! — Из-за всхлипов некоторые слова Хейли было уже трудно разобрать. — Обещай показать ему это. Может, будет трудно, но вместе вы справитесь. Просто любите друг друга, и на вашем примере Джек тоже научится. — Это она о блондинке, что недавно вернулась в ваши ряды? К которой у тебя чувства? — голос Фойета перекрыл собой тихие всхлипы Хейли. — Не волнуйся, Аарон, я и до неё доберусь, я не оставлю в живых никого из тех, кто тебе дорог. Это и тебя касается, Голд — я знаю, ты тоже меня слышишь. Очередь дойдёт и до твоей молодой жены, чудесного сынишки, — говорят, он весь в маму? Прелестной белокурой дочурки — сколько ей, три? — Я простила тебе всё. Не хочу, чтобы ты жил и думал, простила ли я тебя. Не хочу, чтобы мучился, — она тоже решила полностью игнорировать слова Фойета. А секунду спустя раздался выстрел. Оглушительный выстрел, навсегда взорвавший мир тех, кто его слышал. Гарсия подпрыгнула на стуле, словно это ей только что выстрелили в грудь, и зарыдала, как ребёнок. Эмили отвернулась к окну, а Дженнифер закрыла глаза, чувствуя, как щёки становятся влажными. Их мир был взорван и разлетелся на осколки. — Притормози, давай я поведу, — вдруг раздался голос в темноте. Джей-Джей открыла глаза, полные слёз, и посмотрела на Эмили; та, видимо, всё поняла. Она не стала засыпать её вопросами, которые никому и ничем не помогут, просто решила сделать то, что в данный момент было в её силах.***
Хотч выскочил из машины, словно разъярённый зверь, готовый драться насмерть, и, даже не закрыв дверь авто, побежал внутрь. Аарон крался по дому, в котором когда-то был счастлив, словно сам был преступником, ожидал нападения из-за каждого угла. Кухня, гостиная… Кровавые пятна на ковролине вели вверх по лестнице. В первой же комнате на втором этаже Хотч нашёл Хейли. Глаза у неё были открыты, лицо, шея, фиолетовая рубашка — всё в пятнах крови, на ногах нет одной тапочки. Хотчу хотелось кричать. Он слишком хорошо помнил, что с ним сделал Потрошитель, и боялся даже представить, что она испытала перед смертью. Ему хотелось подойти к ней, но он не мог — где-то в доме серийный убийца и его сын… Воспользовавшись тем, что Хотч замешкался, Фойет напал на него сзади. Мужчины упали, стали бороться друг с другом, кубарем скатились с лестницы, а затем Потрошитель вскочил и побежал в гостиную. В гостиной Фойет схватил вазу, стоявшую на столике у стены, и ударил Хотча по голове, а затем, достав нож, склонился над ним. — Сейчас я прикончу тебя, затем найду твоего маленького ублюдка, покажу ему трупы обоих родителей и скажу, что это твоя вина. И знаешь, что? — Фойет засмеялся. — Он станет таким, как они, как Майклсоны. — Клаус стал хорошим человеком, он всё делает для жены и дочери, для своей семьи, — прохрипел Хотч сквозь шум в голове. Затем он из последних сил поднялся на четвереньки, подполз к столику и, схватив оттуда статуэтку, что было сил ударил Фойета по коленке. Мужчина упал — это дало Хотчу преимущество. Поднявшись на ноги, Аарон уложил его на лопатки, оседлал сверху и ударил по лицу. — Ладно, ладно. Ты поймал меня, я сдаюсь, — смеялся Фойет, захлёбываясь кровью из разбитой губы. Однако Хотч не слушал его, он продолжал бить, остервенело нанося всё новые и новые удары. Быстрые вспышки сменялись в голове двадцать пятым кадром. Вот Потрошитель режет его ножом, вот голос сына, который говорит, что мама обнимает его слишком крепко, вот труп Хейли на полу… Хотч бил, брызги крови летели вокруг, пачкая его белую рубашку. Фойет давно молчал и уже не сопротивлялся, но Аарон продолжал наносить удары один за другим. Он и представить не мог, что в человеке может быть столько силы и ненависти. Кажется, он понял, как становятся монстрами, когда сам стал им. Хотчнер понятия не имел, сколько это продолжалось и сколько бы ещё продлилось, но тут подоспела команда. Где-то за спиной глухо, словно через вату в ушах, раздался голос Голда: — Хотч, всё, хватит — всё, он мёртв! А после Морган и Росси силой стащили его с тела уже мёртвого Бостонского Потрошителя.***
— Значит, всё кончено? — спросил Клаус у Голда напоследок, когда они с Реджиной покидали Новый Орлеан и семья Майклсон прощалась с ним в холле. Правда, Элайджа, как всегда, был сдержан и удалился раньше. — Да, с Потрошителем покончено, — грустно улыбнулся Голд, вспомнив, какую цену за это пришлось заплатить, и уже хотел идти к жене, которая ждала его на улице. — А что, если он в чём-то прав? — В чём же? — Голос Клауса заставил Кристиана остановиться. — Я такой же… Мы такие же. — Она вырастет в красивую юную девушку, столь же отчаянную и неудержимую, как её тётя, и одновременно спокойную и рассудительную, как её мать. Мужчина посмотрел на Хоуп. Рыжие волосы до плеч были заботливо заплетены в косички. Яркое жёлтое платье, белые туфельки. Обхватив двумя руками, она старательно грызла огромное зелёное яблоко. — Она будет умной, очень умной, — Кристиан вновь перевёл взгляд на Клауса, — возможно, даже чересчур умной… — Как и её отец, — эту фразу они произнесли вместе с Камиллой. — И она будет гордиться тобой. — Голд на несколько мгновений замолчал, а затем добавил: — Она уже гордится тобой, и это уже отличает тебя от Фойета. С улыбкой кивнув на прощание, мужчина не спеша побрёл к двери, но вдруг остановился и, обернувшись, произнёс: — Ты, может, и злодей, но не из тех сказок, которые знает Хоуп.