Выстрел
Как обычно, лучшие дни кончаются выстрелом…
Пуля, выпущенная из пистолета, достигает своей цели за секунду, но Мередит показалось, что прошла целая вечность, которую она горела в аду, пока наблюдала, как седой мужчина направляет пистолет на Дерека и нажимает на курок. Она видела, как пуля, вращаясь, летит и с каждым мгновением, что тянулось дольше, чем целый год, становится ближе, она кричала, трепыхаясь в руках Кристины, словно птица, пойманная в силки. А азиатка, которая тратила, кажется, все свои силы, только бы удержать её, не ослабляла свою мёртвую хватку. Грей кричала, но крик этот был беззвучен, он лишь застревал иглами в горле и закладывал её уши свистом, но голоса не было. И вот пуля достигла цели, пронзив грудь Шепарда. Кровь, что стала сочиться из раны, тут же образовывала красное пятно на его рубашке, которое начало расползаться в стороны по ткани. Дерек смог удержаться на ногах ещё около пяти секунд и рухнул оземь. Мередит провела в этой больнице всю свою жизнь, и ей довелось много увидеть. Она видела и полностью обгоревших людей, и проткнутых чем-нибудь насквозь, обмороженных и даже изрезанную на куски плоть. Да что там говорить, она лицезрела собственную мать со вскрытыми венами, сидела, покрытая её кровью, и ждала, пока та потеряет сознание, чтобы позвонить в службу спасения. Однако более страшного зрелища, чем то, как её любимый мужчина падает на землю, а под ним растекается лужа алой крови, ей видеть ещё не приходилось. Тем временем мужчина, стрелявший в него, несколько мгновений полюбовался содеянным и устремился прочь.***
А ведь ещё утром, несколько часов назад, Грей казалось, что это будет хороший день, один из лучших. В этот день она узнала, что ждёт ребёнка. Её захлестнула волна эйфории, ведь теперь у них с Дереком будет малыш. Она, конечно, не знала, какой будет матерью, но очень надеялась, что она будет лучше, чем Элис. По крайней мере, она не станет разбивать мечты своего ребёнка, утверждая, что он заурядный и она разочарована. Эйфория прошла ближе к обеду, когда Мередит вспомнила, что её лучшая подруга не так давно потеряла собственного ребёнка. Радость уже была не такой яркой; Грей стала думать, как и в какой момент Реджине стоит сообщить эту новость, чтобы это ранило её не слишком сильно. Однако ещё через пару часов это оказалось не самой большой проблемой. Проведя всю свою жизнь в больничных стенах и почти ежедневно видя смерть во всех её проявлениях, загадку жизни и смерти Грей так и не смогла разгадать, как не сделала этого и её именитая мать — вместо этого её попросту захватил маразм, и Мер не исключала, что это же произойдёт и с ней. Так и не разгадав загадку жизни, Мередит всё ж подметила в ней одну закономерность: стоит подумать, что хуже уже не бывает, как тут же случается нечто ещё более ужасное. Утром она сокрушалась, что не знает, как не ранить чувства подруги, а днём её мужчина оказался при смерти. А ведь это мог быть лучший день, но лучшие дни, как известно, кончаются выстрелом — кажется, она слышала это по радио в какой-то песне.***
Наконец вырвавшись из цепких рук Кристины (она даже не подозревала, что в этой хрупкой азиатке столько сил), Грей бросилась к Дереку, и это чувство снова повторилось. Пуля летела секунду, ей же показалось — вечность; она бежала так быстро, как только могла, а ей казалось, что она стоит на месте. — Дерек, не умирай! — наконец преодолев расстояние, Мередит упала на колени рядом с Дереком, который ещё дышал и даже смотрел на неё. Она зажала рану руками и стала громко причитать: — Я тебя прошу, не умирай! Я тебя выбрала! Если ты умрёшь, я тоже умру! Девушка продолжала уговаривать любимого, прижимая ладонями рану, и её руки всё больше становились красными от крови. — Уходи, Мередит, — хрипло попросил Дерек. Слова давались ему с большим трудом — видно, силы покидали его с каждой каплей крови. — Пока он и тебя не застрелил… — И мужчина закрыл глаза. Заметив это, Мередит стала кричать громче; в отличие от Кристины, она не могла мыслить хладнокровно, отключив эмоции. Она балансировала на грани истерики. — Нет, не смей умирать! Если ты умрёшь, я тоже умру, — снова стала говорить Мередит, будто бы не слыша просьбу своего мужчины. Не слышала она и голоса Кристины, кричащего где-то на фоне. Её сковал страх, она не могла слышать звуки, да и вообще мыслить здраво. Кристина тем временем сообщила, что позвонила в полицию, а потом около пяти минут, нервно перепрыгивая с ноги на ногу, вопрошала, что им делать — ведь Дерека надо оперировать, но, так и не дождавшись ответа Янг, куда-то убежала.***
Больница была оцеплена несколькими нарядами полиции. Они не входили внутрь, но располагали информацией о том, что происходит в помещении. Алекс Карев и Дерек Шепард были серьёзно ранены. Врачи, что оказались заперты в одном пространстве с вооружённым убийцей, всеми способами, а иногда и из последних сил пытались спасти себя и своих пациентов. Всё происходящее напоминало фильм ужасов. Будто кто-то в одночасье решил, что тех бед, из-за которых люди попали в больничные стены, им было мало. Медики пытались сражаться и надеялись на помощь, не зная, что снаружи уже паркуются машины ФБР. Кристиан Голд отдал службе в ФБР двадцать три года своей жизни и мог с уверенностью сказать: лёгких дней в его работе почти никогда не бывало. Монстры никогда не бывали безобидными. Розовой и пушистой в их рядах была только Гарсия. Но такие дни он ненавидел особенно. Всей своей душой, с такой силой, на которую только был способен. Он ненавидел, когда в его работе был замешан кто-то близкий, когда его близкие становились жертвами. В такие дни Голд всё время задавал себе вопрос: неужели за двадцать три года он сделал недостаточно, чтобы заслужить безопасность для тех, кто ему дорог? И, судя по тому, что Дерек, Мередит, Алекс и Лекси были сейчас там, ответ отрицательный. Но самым страшным для Кристиана было то, что в сегодняшнем монстре он видел отражение себя. Восемь лет назад и он мог стать для других такой же смертоносной угрозой, если бы не справился, если бы не хватило сил. Голду уже успели доложить имя стрелка и его мотивы. Мужчина, который устроил стрельбу — муж, вернее, уже вдовец одной из пациенток больницы. Два дня назад Лекси Грей по приказу шефа хирургии Дерека Шепарда отключила его жену от аппарата искусственной вентиляции лёгких, так как, по прогнозам врачей, шансов на жизнь уже не было. Мужчина не справился с горем и пришёл в больницу вершить собственную справедливость. И теперь Карев лежит луже крови, а Лекси и Марк пытаются перетащить его из лифта, где его застала расправа, в более безопасное место. Где-то Кристина и Мередит пытаются довезти Дерека до операционной, и все без исключения жутко напуганы. Имеет ли человек право, не пережив горе, заставить других переживать его? Как он смог суметь остановиться на грани и не утонуть в своём горе настолько, чтобы начать причинять боль другим, Голд не знал, но был за это благодарен тем, кто всё это время пытался излечить его, пусть и причиняя боль. — Вы начали эвакуацию? — наконец обратился Голд к одному из офицеров. — Нет, — растерянно ответил тот. — Тогда стоит начать с переговоров. — Вы пошлёте своего переговорщика? — нахмурился мужчина. — Нет, пойду сам. Реджина и офицер полиции собирались практически одновременно возразить, но не успели — Голд заговорил снова. — Почти восемь лет назад умерла моя жена. Она умерла тихо, дома. Ночью, рядом со мной. Она болела, но сама выбрала не лечиться, а жить столько, сколько отмерено. И мне некому было мстить за её смерть — это не отменяло того, что мне хотелось взять свой служебный пистолет и пойти расстреливать людей. — Даже понимая, что в теории такие признания могут стоить ему карьеры, Кристиан всё равно продолжал говорить. — Просто за то, что они живы, а она нет. Я пойду туда, потому что ему нужен тот, кто поймёт мотивы его поступков. Затем, посмотрев через плечо офицера, он подмигнул жене и вошёл внутрь, собираясь найти обезумевшего стрелка и убедить его в том, что путь, который он избрал, ведёт в никуда.***
Грей всегда стояла у стола и благодаря этому понимала, зачем люди принимают наркотики. Операционная была её кайфом, отборной дозой эйфории в кровь. Такой же зависимой была её мать — видимо, это она впитала с её молоком, хотя Мередит даже не была уверена, что мать её кормила. Она всегда была там, в центре событий, но теперь ей пришлось быть в роли тех, к кому она выходила после завершения операции. Теперь ей оставалось только ждать. Так получилось, что Кристина оказалась единственной, кто мог провести эту операцию. Бегать по этажам в поисках кого-то более опытного, рискуя нарваться на стрелка, было далеко не лучшей идеей, да и время было не на их стороне. Войдя в «предбанник» операционной, туда, где врачи переодевались и мыли руки, Янг строго-настрого наказала Эйприл ни под каким предлогом и ни за что на свете не впускать Грей в операционную. — Я не смогу работать, если она будет смотреть на меня печальными глазами: «Только не убей моего Дерека». — Он мой муж! — Мер перебила Кристину прежде, чем Кепнер успела отреагировать. Вздохнув, Янг приблизилась к подруге и, взяв её лицо в ладони, посмотрела в глаза. — Я сделаю всё, что смогу! Но оставайся здесь. — Не дожидаясь ответа, она нажала на кнопку, и дверь в операционную открылась. Мередит и Эйприл сели прямо на пол спиной к стеклу, которое давало обзор происходящего в операционной. Смотреть на него, лежащего на столе, оказалось выше её сил, хотя Грей никогда не считала себя слабачкой. Янг, словно она и не ординатор, а уже давным-давно практикующий хирург, отдавала приказы ребятам, которые ей ассистировали. Мередит не оборачивалась — голоса Кристины ей было достаточно, хотя вряд ли он вовсе проникал сюда из операционной, просто её сознание так пыталось её успокоить. Эйприл что-то монотонно говорила; в суть слов Грей не вникала, но слышала, что Кепнер прилагает массу усилий, чтобы не расплакаться. — Не реви, — произнесла Грей, повернув голову к Эйприл. — Я долго его искала, очень долго, и потом долго не понимала, что он мой, что мы поженимся, и я стану его женой, и у нас будут дети. Теперь я это поняла. Он лежит там, и моя подруга запустила руки ему в грудь. Об этом не тебе реветь. Девушка в ответ всхлипнула, затем кивнула, утёрла нос тыльной стороной ладони и вдруг произнесла: — Рид была моей лучшей подругой, и она погибла, он убил её. В ответ на это откровение Мередит взяла её за руку крепко-крепко. Так они просидели несколько минут, держась друг за друга, словно за последнюю надежду на спасение. Вдруг дверь открылась. Грей подняла заплаканные глаза и увидела, что в проёме стоит человек с пистолетом в руках, и это означало только одно: весь этот кошмар и не думал заканчиваться, он только набирал обороты. Видимо, каким-то образом мужчина заметил, что Дерека больше нет там, где он его ранил, и мститель отправился на поиски жертвы, решив во что бы то ни стало закончить начатое. Эйприл вскрикнула и снова задрожала от страха; впрочем, скорее всего, дрожать она не переставала, просто это перестали замечать. Доктор Грей вскочила на ноги и преградила путь в операционную. — Отойди, девочка, мне не нужны лишние жертвы, мне нужен только Шепард, — спокойно и почти снисходительно произнес мужчина, взмахнув пистолетом перед лицом Мередит. — Там мой муж, я вас не пущу! — выкрикнула доктор Грей и прижалась спиной к двери, отделяющей стрелка от её Дерека. Два человека смотрели друг другу в глаза. Пожилой мужчина, проживший большую часть своей жизни, и молодая девушка, что только в начале своего пути, только должна стать матерью, только должна стать врачом. Оба вели отчаянную борьбу за то, что им дорого больше всего, и ни один не хотел уступать, и каждый был по-своему прав. В такой войне победителей не бывает. Мужчина направил пистолет ей в лицо. Мередит не смотрела на дуло, она смотрела в глаза своего палача, а тот отчего-то не смог нажать на курок. Тогда он схватил её за плечи обеими руками и с силой швырнул в угол. Девушка упала и вскрикнула, сжавшись от боли. Живот тут же пронзило лезвиями сотен острых ножей. Грей, может быть, и подумала бы о том, что с ней вот-вот случится то же самое, что недавно случилось с Реджиной, а ещё о том, что она плохая мать, рисковала будущим ребёнком ради Дерека. Однако на все эти мысли у неё просто не было времени. Дереку угрожала серьёзная опасность. Переждав волну боли, она немного пришла в себя и, опираясь на Эйприл, встала и побежала в операционную. Картина, представшая перед ней, была ужасающей. Все мониторы горели показателями, кричавшими о том, что у Дерека вот-вот остановится сердце, но Кристина ничего не делала, чтобы это предотвратить. Чувствуя виском холодное дуло пистолета, Янг безропотно подняла руки. Кристина всегда была холодной и циничной; кажется, она ничего не боялась и не чувствовала. Наверное, Альтман не без основания звала её машиной, а не человеком, но перед страхом смерти что-то истинно живое просыпается в каждом из нас. Сейчас она просто плакала. — Я ещё раз повторяю: мне не нужны лишние жертвы, мне нужен только Шепард. Моя жена умерла, и он виноват. Я хочу справедливости! — Стреляйте в меня, — вдруг раздалось за спиной у Кристины, и страх смерти отпрянул, уступая месту другому страху. Она повернула голову и увидела на пороге операционной свою подругу, а следом — своего мужа Оуэна, видимо, пришедшего за ней. — Мередит… — Стреляйте в меня, — повторила Грей, не обращая никакого внимания на присутствующих вокруг, — стреляйте в меня. Ваша жена умерла. Я знаю, что случилось, Дерек мне рассказал. Лекси Грей, которая отключила аппараты — моя сестра. А на столе лежит мой муж, который и отдал ей такой приказ. Если хотите расквитаться с ним, стреляйте в меня! Око за око, зуб за зуб! Мужчина направил на неё свой пистолет. Она сделала глубокий вдох, возможно, последний в своей жизни, и закрыла глаза. Да, Мередит понимала, что просить кого-то застрелить себя — верх безумия. Но так ли сильно любовь отличается от сумасшествия? Да, практически самоубийство — это далеко не лучший поступок матери, особенно если твой ребёнок ещё в утробе, но по ногам уже текла кровь, а ведь она только сегодня узнала, что ждёт ребёнка. Это мог быть лучший день. Лучшие дни кончаются выстрелом.