Минута
Что наша жизнь? Минута. И в эту минуту надо уложить, чёрт возьми, все! Радость, счастье, взлеты, падения, желание делать добро, грешить. Все нужно успеть в эту одну минуту. А смерть? Смерть — это навсегда. Это единственная стабильность, которая навсегда. А все остальное в жизни — это «никогда». «Никогда» — это самое страшное слово. Мир будет продолжать жить, все будет по-прежнему, но только без тебя. И ты ничего не можешь сделать. Самое невозможное — вернуть эту минуту назад. Там, где были счастливы. Там, где все мы были. Как вернуться на свою исходную, в начало? Вот эту минуту назад.
В это время Криса, совсем обезумевшего от потери брата, накрыли паника, раздражение и злоба. Он стал бегать по банку и кричать. — Что пошло не так, кто поднял тревогу? — мужчина стал крушить всё вокруг и бить себя своим же пистолетом по голове. Женщина, имя которой агенты так и не смогли выяснить, пыталась его вразумить и успокоить, но он совсем её не слушал, находясь будто бы в каком-то своём измерении, и в этом измерении ему срочно нужна была жертва, чтобы унять свой гнев. Крис ходил за спинами заложников, которые стояли щитом у двери и окон, и играл с ними в детскую считалочку, таким образом выбирая, чья жизнь должна оборваться теперь. В этот момент в банке снова зазвонил телефон. Услышав трель, Королева села напротив него и, взяв его лицо в ладони, принялась читать свою мантру. — Приди в себя, успокойся и потребуй бронированный фургон, — почти приказала женщина своему возлюбленному. — Думаешь, они нас отпустят? Мы убили четырёх человек и двух копов, — почти плача, заявил Крис. — И что теперь, сдаться? Ни за что! — прошипела она красными губами, которые успела накрасить прямо перед объективом видеокамер. — Что?! — раздражённо рявкнул мужчина, посчитав возможным на сей раз пропустить всяческие приветствия. Дейв в ответ сделал то же самое и задал прямой вопрос: — Чего ты хочешь, Крис? — Хочу выбраться! Мне нужен бронированный фургон и самолёт, чтобы улететь в Швейцарию… — Нет, нет! — женщина тоже подбежала к нему и стала кричать в трубку, которая была у самого уха её напарника: — Мы хотим лететь в республику Чад! — Да! — крикнул он и зло положил трубку, а после направил пистолет на свою напарницу. — Не делай так больше! Я здесь главный, и я решаю, куда мы полетим! — Они на ножах, — заметила Ребекка. — Это хорошо. У агентов будут шансы, поодиночке их проще обезвредить. Марсель какое-то время молчал, не переставая удивляться её осведомлённости в подобных делах, а затем всё же спросил: — Ты с этим агентом только живёшь по соседству или… В ответ Майклсон посмотрела на него так зло, что он перестал бояться грабителей и стал бояться её. Что она могла ему сказать? Что она в своё время не стала приближаться к Голду, послушав брата? Так сам Марсель однажды, послушав Клауса, не стал сближаться с ней. Спорить тут не о чем. Ей не хотелось спорить, ей хотелось действовать. Ребекка не знала, сколько прошло времени, но отчаянно хотела действовать. Однако всё, что ей оставалось — это прижимать к себе всё ещё дрожащего ребёнка и наблюдать за происходящим. Крис сидел над телом мёртвого брата и всё щупал его лоб, а тот, по всей видимости, уже начал остывать. Женщина где-то пропадала, а вернувшись, растолкала заложников и, подобравшись сквозь живую цепь к своему напарнику, заявила: — ФБР всё сделали, фургон здесь, скоро выберемся! — Его заберём с собой, — заявил Крис, не поднимая головы.***
Горячая дискуссия в штабе ФБР всё ещё продолжалась. — Их бы не взяли, как они подставились? — задумчиво произнес Аарон, всё ещё пытаясь разгадать главную головоломку. — Кто-то позвонил в службу спасения, — вдруг послышался голос Реджины, и все обернулись на неё. — Гарсия сказала, что кто-то позвонил в службу «911». — А точнее, отправила сообщение, — на сей раз слово взяла уже сама Пенелопа. Видимо, устав сидеть за компьютером и беспрерывно глядеть на несколько мониторов, она вышла из палатки на воздух, где и стояла остальная команда. — Сообщение было отправлено в службу спасения ровно за тридцать секунд до того, как отключились камеры. Отправлено с телефона, который находился в банке, и он зарегистрирован на Лали Портера-младшего. — Знакомое имя, — нахмурился Морган, потирая тыльной стороной ладони лоб. — Это имя одного из бандитов, участвовавших в перестрелке в Северном Голливуде в девяносто седьмом, — произнёс Росси. — Это не заложник, а грабитель, — подытожил Голд, собрав воедино все мысли, которые озвучили его коллеги. — Это он их сдал, и она этого хотела, — сказал он, имея в виду Карточную Королеву. — Обыскивая банк, она искала не выход; ей нужно что-то совсем другое…***
— Хранилища не просматриваются, а значит, нужно быть готовыми ко всему. — Кристиан стукнул тростью. Ситуация стала его напрягать. Они не знали, чего ожидать от загнанных в угол бандитов, но хуже, что они не знали, чего ожидать от Ребекки. Из штаба команда переместилась к главному входу банка. Развернув карту на капоте одной из машин, вся команда ФБР что-то обсуждала. — Зачем они провоцируют захват? — спросила Дженнифер. — Она — нарцисс, ей нужно внимание. Она им упивается, — тут же ответил Рид. — И она явно что-то задумала… — прищурился Морган. Все переглянулись; никому не хотелось об этом думать, потому что мысли психопата могли таить в себе всё, что угодно, и, как знать, будут ли они к этому готовы. — Нам нужно настроить Криса против женщины, — предложил Хотч. — Это несложно, они и так на ножах, — произнесла Эмили, пытаясь собрать разгоняемые ветром волосы в хвост, и тут же услышала в своём микрофоне голос Гарсии. — Ребята! — Пенелопа настолько хотела что-то сказать, что, казалось, слова сейчас взорвут её изнутри. — Ребята, кто-то взломал камеру сегодня утром, в семь часов! — Так, может, на них отключали, — предположил Росси. — Нет, это другой взлом! Я проверила ip-адреса, — уверенно сказала Гарсия. — Кто-то ещё наблюдает за записями с камер наблюдения в банке, — ошарашенно произнесла Дженнифер. — Тот, для кого она нарядилась — её настоящий партнёр! — вдруг понял Хотч и поспешил донести эту мысль для своих коллег. Следующие полчаса Дейв, по-прежнему выступающий в роли переговорщика, пытался убедить Криса, что полицию вызвали с подачи его возлюбленной, что на самом деле всё это время его использовали вслепую. Но переговоры ни к чему не привели, и, ещё больше разозлившись, бандит стал требовать не только фургон и вертолёт, а ещё и агента в качестве подстраховки. За это он обещал всё-таки сделать жест доброй воли и отпустить нескольких заложников, а именно женщин с детьми. Однако, когда Росси сообщил, что больше никого не пошлют на убой, грабитель разъярённо бросил трубку, да так, что телефон упал на пол и разбился. Минут через пять, немного придя в себя, Крис выхватил из шеренги заложников одного мужчину и подтащил его к другому телефонному аппарату. Когда раздался звонок, Росси снял трубку, одновременно продолжая следить за происходящим с помощью планшета, на который Гарсия передавала картинку. — Скажи им своё имя, — скомандовал бандит, угрожая перепуганному мужчине пистолетом. — Шон Уильямс, — дрожащим голосом проговорил мужчина, а после Крис выстрелил в него. Потом грабитель снова взял трубку и пояснил: — Так будет каждые десять минут, пока вы не пришлёте агента и фургон. Дэвид лишь тяжело вздохнул, готовясь признать, что там, в здании, не просто чокнутые воришки. Они вполне со знанием дела ко всему подходят. Заставляя заложников называть свои имена, они наделяют их личностью, а это заставляет уже агентов сильнее чувствовать свою вину перед этими людьми. Спустя примерно пятнадцать минут и ещё одного убитого человека они снаряжали агента, чтобы впустить его в здание банка В обмен Крис пообещал отпустить хотя бы детей. Это давало шанс на освобождение Ребекки, ведь осиротевшая девочка была всё это время с ней. Подобный шанс был как нельзя кстати, ведь Ками передала, что к банку уже мчится её муж. Эмили помогала Хотчу снять с него всё снаряжение — это было требование бандитов, чтобы агент вошёл внутрь без бронежилета или других особых приспособлений, и уж тем более без оружия. Наблюдая за этим, Штраус повела бровью, словно удивляясь происходящему. Она впрямь была удивлена тому, что стать потенциальной жертвой бандитов вызвался Аарон Хотчнер. Раньше подобная инициатива всегда принадлежала Кристиану Голду. Во всех опасных ситуациях он был первым, и женщина поспешила поделиться этим с Кристианом, стоящим по правую руку от неё. — Признаться, я сбита с толку… — Чем же, милая Эрин? — всё с той же хитрой улыбкой спросил Голд. — Я думала, что это ты будешь тем самым человеком, который сейчас сорвёт с себя бронежилет и бросится на амбразуру. Ты же всегда так делал, что изменилось? — Ещё недостаточно пожил, — откровенно признался мужчина, и его ответ настолько удивил женщину, что она не только подняла брови, но и даже повернула голову в сторону своего коллеги. Её взгляд требовал пояснений, и Кристиан объяснил: — Вдруг осознал, что ещё не всё видел — сын ещё не закончил школу, дочь ещё не пошла в первый класс. У нас с моей молодой женой ещё так мало общих воспоминаний. Я хочу жить. Сегодня я не выступаю в роли самоубийцы. Эрин молча положила руку на плечо своего подчинённого и, задержав её там, тихо произнесла: — Она бы гордилась тобой, — женщина протёрла пальцем левый глаз и поправила сама себя: — Нет, не так — она всё видит и гордится тобой! Так и вижу, как она смотрит оттуда, из-за угла… Несколько секунд они молчали и, улыбаясь, смотрели куда-то за угол здания напротив, как Эрин вдруг обронила: — Сегодня не ты в роли самоубийцы, а Аарон Хотчнер, но зачем — у него же сын, который и так остался без мамы. К чему так рисковать? — Ни один самоубийца не хочет умереть, — философски заметил Голд. — Им просто хочется избавиться от боли, которая их терзает. Самоубийство — это не способ прекратить жизнь, а способ уйти от проблем, с которыми перестал справляться. Иногда, — он кивнул в сторону Аарона, — залезть в самое пекло и поставить себя под пули гораздо проще, чем просто поговорить с любимой женщиной. Проще, чем бояться, что ты впустишь её в свою жизнь, а она не поладит с твоим сыном; бояться, что общество осудит за то, что рано женился после смерти жены…***
Всё было готово, и, подняв вверх руки, Хотч встал напротив стеклянных дверей банка, показывая грабителям, что он без оружия. Именно в этот момент из палатки после беседы с Гарсией вышла Дженнифер. Она что-то хотела передать своей команде, но все мысли разом улетучились из её головы, как только она увидела происходящее. Сначала она оторопела и на секунду остановилась, но потом, наоборот, ускорила шаг, почти перейдя на бег. — Что он делает? — прошептав эти слова, девушка бросилась прямо к Аарону в надежде, что успеет остановить его. — Что он делает?! Но когда Джеро пробегала мимо Моргана, он каким-то чудом успел сориентироваться и на бегу схватить её. Мужчина прижал её к себе спиной и крепко обхватил руками за талию. Девушка оказалась в тисках крепких мужских рук, и всё, что ей оставалась — это просто размахивать ногами и руками в воздухе; она тратила все силы, но выбраться никак не получалось. — Пусти меня, Морган! Пусти! — кричала Дженнифер, щипая Дерека, ломая ногти в попытках ослабить хватку. — Пусти! — Я не могу, — тихо произнёс он, — я не могу тебя отпустить… Они все были друг для друга семьёй. Всегда готовы были оказать поддержку, но никогда не лезли в душу, оставляя право на личную жизнь. Они все знали, что между Аароном и Дженнифер, так или иначе, что-то произошло. Поэтому Дерек понимал, что, как только он разожмёт руки, она просто бросится за ним прямо туда, под пули. — Не смей, — тихо проговорила Джей-Джей, обращаясь не к Моргану; это слышали только стоящие рядом Эмили и держащий её Дерек. — Не смей! — повторила она громче. Хотчнер слышал её, но не стал оборачиваться, дабы не потерять свою решимость — ведь он прекрасно осознавал, что там, за дверьми банка, у него останется сын. Дженнифер вдруг перестала трепыхаться в руках Моргана, словно раненая птица. Собрав все силы, что у неё остались, девушка набрала полную грудь воздуха и выкрикнула так громко, как только могла: — Я его потеряла! Я потеряла нашего ребёнка! Этот крик был настолько громким, что Прентисс и Гарсия зажали уши. Все сирены припаркованных полицейских машин умолкли, а все птицы, сидящие на проводах, торопливо взлетели вверх. — Я не могу потерять ещё и тебя!.. — после она закашлялась, чувствуя, как горло саднит. Хотч остановился. Эрин от изумления так и застыла с открытым ртом, а Голд увидел боковым зрением, как его стоящая поодаль жена прикрывает рот ладонью, видимо, сдерживая собственный крик. Видно, эти события всколыхнули собственную боль, но не успел Кристиан подойти к ней, как она сглотнула и, глубоко вдохнув, подняла голову. — Я не могу потерять тебя, — сквозь кашель севшим голосом прохрипела Джеро. И наступила тишина. Обескуражены были абсолютно все. Морган аккуратно поставил Джей-Джей на землю, а остальные присутствующие, включая Штраус, только и делали, что переглядывались друг с другом. Аарон тем временем вернулся от дверей банка. Он подошёл к ней, и она, не обращая внимания на людей вокруг и игнорируя даже то обстоятельство, что сейчас кто-то снова умрёт, обняла его. Она царапала содранными ногтями по его плечам, а он чувствовал, как сильно бьётся её сердце. — Реджина, принеси мне мою сумку, — отстранившись, мужчина обратился не к Дженнифер. Девушка кивнула и буквально через несколько мгновений принесла Аарону сумку с его вещами. Хотч достал оттуда ключи и вложил их в ладонь Джей-Джей, чувствуя, как дрожит её рука. — Езжай к Джеку, забери его из школы и иди домой, — попросил он. — Ждите меня. Я приду, и обо всём поговорим. После, не дожидаясь, пока Дженнифер что-либо ответит, Хотч повернулся к своему начальству. — Ты же отпустишь её, Голд? Мужчина молча кивнул, со всем соглашаясь. — Аарон… — охрипшим от крика голосом попыталась возразить Джеро. Вместо слов он обнял её, и вот так, в обнимку, они стояли несколько минут. Несколько минут, каждая из которых — жизнь одного из заложников внутри захваченного здания. Все понимали это, но никто, даже Эрин, которая была здесь вышестоящим чином бюро, не торопил их. Штраус была немногим старше Кристиана, — впрочем, её морщины и еле заметная седина в волосах, окрашенных в блонд, прекрасно выдавали её возраст, и за время жизненного пути она и сама пережила немало; и пусть она многим казалась сухой и чёрствой, это всего лишь с виду. Она всё понимала — все они готовы войти туда, чтобы собой защитить людей, но и сами они — просто люди. Люди со своими страхами, болью и личными трагедиями. Кто спасёт их? Да, все понимали, что вскоре свершится ещё одно убийство и будет прервана ещё чья-то жизнь, и понимали, что Хотч должен торопиться, но ещё все как никогда осознавали, что жизнь — это всего одна минута, в которую нужно успеть всё, и им нужна эта минута в объятиях друг друга, потому что там, возможно, его ждёт смерть, которая навсегда. Наконец, разомкнув объятия, Хотч поцеловал её и, промокнув губами следы потёкшей туши на щеках, хотел развернуться по направлению к банку, но Джеро крепко ухватила его руку. — Нет! — Дженнифер, тебе нужно сделать, как сказал Аарон. Поезжай к Джеку! — на сей раз вмешалась Камилла. Весь день наблюдая за происходящим, миссис Майклсон кое-что поняла. Об этом и говорил ей Голд, предлагая работу. Каждое из таких дел ломает их изнутри, и им нужен тот, кто будет лечить. Ками дождалась согласия Джеро и направилась к Реджине. Морган, который всё ещё стоял за спиной Джеро, на сей раз не стал хватать её, а просто развернул лицом к себе, чтобы она не видела этого момента.***
— Отпусти этих людей, — попросил Аарон, открыв стеклянную дверь. — Отпусти женщин с детьми. Вот тебе агент, сейчас будет всё остальное. Хотч понимал, что, вполне возможно, грабители не выполнят просьбу и что у него при себе нет даже оружия. Он просто останется ещё одним заложником, если не сразу трупом. Оставалось надеяться на чудо или хотя бы на то, что Джей-Джей этого не увидит. — Эй ты, с ребёнком! — Крис неожиданно кивнул в сторону Ребекки, а затем, повернувшись к ещё одной женщине, что стояла ближе к двери и держала на руках сына, махнул пистолетом и приказал: — Валите, живо! Ни секунды не раздумывая, Ребекка подскочила и, взяв малышку на руки, побежала к выходу из банка, как вдруг её окликнул мужской голос: — Ребекка… Она обернулась, и снова — минута, им нужна была одна минута. Ей — чтобы рассмотреть его скулы, брови и все мелкие черты лица, которые стали мутнеть в памяти. Глаза с хитрым прищуром, что были на тон темнее шоколадного оттенка кожи, и пухлые губы, которые ей так нравилось целовать. Марсель же смотрел в эти светлые глаза, что, казалось, занимали половину кукольного лица, и думал о том, что когда-то в его распоряжении было куда больше, чем минута, а он не принял дар. Что, если бы он поборол это своё чувства рабства, намертво вшитое в генетический код, и отрёкся от всех благ, что даровал ему Клаус? — Даже не попытаешься забрать меня с собой? — спросил он, сам себе не веря — ведь он бы никогда не стал прятаться за спину хрупкой женщины, но сейчас Ребекка не казалась ему слабой. — Я просила тебя уйти со мной, — дёрнула она плечом. — Просила тебя семь лет назад. Но ты любил меня меньше, чем Новый Орлеан. Жерар понял, что выбраться отсюда ему, может, и удастся, но в мире, совершенно точно, есть нечто более невозможное — вернуть минуту назад. Ту самую минуту, когда она любила его и они были счастливы. Его, кажется, уже не волновал вопрос, как остаться в живых; он хотел знать, как вернуться на свою исходную, в начало. Эту минуту назад. Пока Марсель размышлял об этом, неудержимая Ребекка, не боясь спровоцировать гнев бандитов, подошла к нему и поцеловала его в губы. Они были сладкими, словно молоко с мёдом. Несколько секунд спустя она отстранилась и тихо произнесла: — Прощай, Марсель Жерар. Постарайся выжить…